На минувшей неделе в столицу РТ на гастроли приезжал именитый питерский ТЮЗ им. Брянцева, который на сцене театра им. Камала показал свой масштабный проект — мюзикл «Обыкновенное чудо». В Казань прибыл и постановщик спектакля, последние два года занимавший пост главрежа «Ленкома», Алексей Франдетти, один из самых востребованных режиссеров драматического и музыкального театра в России. В интервью «БИЗНЕС Online» многократный обладатель «Золотой маски» рассказал, какой должен быть бюджет у полноценного мюзикла, чем ему близка языковая среда в республике и насколько дисциплинированным артистом является Лариса Долина.
Алексей Франдетти: «Я всегда говорю, что мой караван двигается, несмотря на саундтрек»
«Музыка действует на человеческое сознание понятнее и глубже, чем слово»
— Алексей Борисович, ваш спектакль, мюзикл «Обыкновенное чудо» питерского ТЮЗа имени Брянцева, привезли в Казань на площадку театра имени Камала. Главный национальный театр республики скоро переедет в другое современное здание, а старое, где мы с вами и общаемся, хотят отдать под новый музыкальный театр. На ваш взгляд, оно подходит для таких функций?
— Мне здесь нравится. В Советском Союзе было выстроено несколько похожих театров-«роялей», к примеру, такой есть в Ростове-на-Дону и Омске. И каждый его по-своему интерпретирует, допустим, на фасаде Камаловского можно увидеть национальный орнамент, но в архитектурном плане это типовое здание. Я обратил внимание на то, что здесь хорошая акустика. Наверное, прикрыл бы мрамор на стенах зрительного зала, поскольку от него отражается звук и это не очень хорошо. С балкона, правда, может быть, не все декорации видно. Нужно будет что-то придумать. А с другой стороны, такой деревянный потолок не просто для красоты был сделан, это все акустические панели. Так что для музыкального театра вполне себе.
Родился 15 января 1984 года в Ташкенте. Окончил Ташкентскую высшую школу национального танца и хореографии, занимался в театральной студии при театре «Ильхом». В 2002-м поступил на актерское отделение Школы-студии МХАТ, после второго курса перевелся во ВГИК им. Герасимова.
Как актер Алексей Франдетти дебютировал в театре «Московская оперетта», где исполнил партию Маугли в мюзикле «Маугли», Принца в мюзикле «Золушка» и Портье в мюзикле «Рикошет». В 2007–2010 годах состоял в труппе Театра им. Пушкина, где сыграл в спектаклях «Одолжите тенора», «Письмо счастья» и «Федра». В 2009-м исполнил роль Меркуцио в спектакле Драматического театра им. Станиславского «Ромео и Джульетта» У. Шекспира. В 2010–2011 годах исполнял роли в мюзиклах Zorro и «Времена не выбирают» в Театре мюзикла. Сыграл более чем в 40 фильмах и сериалах, среди которых «Царь» (режиссер П. Лунгин), «Жестокость» (режиссер М. Любакова), «Две сестры», «Зимний путь» (С. Тарамаев, Л. Львова), «Институт благородных девиц» и пр.
Получил известность как режиссер мюзиклов. Первой работой была постановка «Пробуждение весны» в 2013 году вместе с Кириллом Серебренниковым. Далее последовали такие работы, как «Иосиф и его удивительный плащ снов» в театре «Карамболь», опера-буфф Viva la mamma в Красноярском театре оперы и балета, «Гордость и предубеждение» в МХТ им. Чехова, «Эвита», «Бернарда Альба», «Казанова» и «Микадо, или Город Титипу» в Свердловском театре музыкальной комедии, «Риголетто» в «Урал Опера Балете», «Путешествие в Реймс» и «Путеводитель по оркестру. Карнавал животных» в Большом театре, «Онегин» и «Последние пять лет» в Театре на Таганке, «Дорогой Мистер Смит» в театре «Приют Комедианта», «Бенвенуто Челлини» в Мариинском театре, «В джазе только девушки» в Театре им. Вахтангова и пр.
Франдетти является трехкратным лауреатом премии «Золотая маска» в номинации «Лучшая работа режиссера за спектакль» «Рождество О. Генри» в театре им. Пушкина (2016), «Суини Тодд, маньяк-цирюльник с Флит-Стрит» в Театре на Таганке (2018) и «Стиляги» в Театре Наций (2020).
С 2 сентября 2022 года — главный режиссер театра «Ленком Марка Захарова». В начале июня Франдетти объявил, что покидает «Ленком» по окончании театрального сезона 2023/2024.
— Вообще, нужен ли еще один музыкальный театр городу, в котором уже есть Театр оперы и балета имени Джалиля?
— Как показывает практика, музыкальный развлекательный театр, особенно сегодня, — это очень востребованная история. Опыт показов больших ежедневных мюзиклов в Москве демонстрирует не то что 6-значные, а 7-значные цифры привлечения зрителей. Например, у муздрамы «Маяковский» в театре «Ленком Марка Захарова» очень большой бюджет, и мы ожидали, что будем окупать его в течение трех лет, а окупили всего за год! Для нас был приятный сюрприз.
Мюзикл — коммерческий жанр. Это всегда дорого и, соответственно, должно заходить очень широкой аудитории. Но при этом материал не должен быть исключительно легковесным. Мюзикл должен быть близок как профессору университета, так и старшекласснику. Значит, надо найти такой способ разговора со зрителем, чтобы пришла широкая масса людей. В России минимальный средний бюджет мюзикла — 50 миллионов рублей, а сделать драматический спектакль можно за 15 миллионов, условно говоря. Если театр или независимый продюсер вкладывает такое количество средств, то и выхлоп должен быть другой, и играть этот спектакль нужно чаще, и зал должен быть большой. Я очень люблю свои камерные спектакли. Но понимаю, что это очень дорогое удовольствие для театра.
— Как вы объясняете тот непрекращающийся бум мюзиклов, который Москва переживает далеко не первый год?
— Музыка как таковая на химическом уровне действует на человеческое сознание понятнее и глубже, чем слово. Мы можем слушать песню на японском языке и не понимать, о чем текст, но если мелодия грустная, то и нам становится грустно. Потом, этот жанр сегодня действительно крайне востребован точно так же, как когда-то в советское время была очень востребована оперетта. На спектакли, в которых играла Татьяна Шмыга в Москве или Галина Петрова в Свердловске, невозможно было попасть. Вопрос в том, что мюзикл — сложносочиненный жанр и далеко не все, к сожалению, в нем умеют работать. То есть взять радиомикрофон, яркие костюмы и сделать дорогую декорацию — это еще не значит, что родился мюзикл. У этого жанра, как и у любого другого, есть определенные правила, по которым нужно играть. Даже нарушая их, их нужно знать.
Спектакль «Обыкновенное чудо»
«В Ташкенте, где я родился и жил до 18 лет, эта речь всегда звучала»
— В вашем послужном списке немало именитых региональных театров, тот же Свердловский театр музкомедии. А в Татарстане не хотели бы поработать?
— Свердловский театр музкомедии всегда был кузницей кадров. В спектакле «Обыкновенное чудо», с которым мы приехали в Казань, играет одна из выпускниц легендарного режиссера Кирилла Савельевича Стрежнева Юлия Дякина (заодно моя жена). И огромное количество артистов в жанре именно музыкального театра и мюзикла являются выпускниками Свердловского театра музкомедии или Екатеринбургского государственного театрального института.
В Татарстане с удовольствием что-то поставил бы! Языковая среда мне так или иначе близка, потому что в Ташкенте, где я родился и жил до 18 лет, эта речь всегда звучала. Плюс в некоторых аспектах схожая культура. Причем мне очень хотелось бы поработать с национальным материалом, а не делать «Три мушкетера» на татарском языке.
— В новом музыкальном театре в Казани должны петь на татарском?
— Мне кажется, это сложная тема, и я не вполне компетентный эксперт в данной области. Кстати говоря, очень жалко, что в какой-то момент ушла практика, например, пения оперы на языке того региона, в котором она идет. А в свое время я слушал «Мадам Баттерфляй» на узбекском. В таком случае опера как очень сложный жанр максимально близка зрителю, становится открытой для него и понятной.
— Вас не приглашали в Татарстан? Может, из-за того, что вас называют самым дорогим режиссером мюзиклов в стране?
— Еще ни разу не приглашали поработать. Не только я, но и вся моя команда действительно дорогие профессионалы. Но частенько, когда есть какой-нибудь очень интересный материал, это даже не вопрос моего гонорара. Он как раз может быть в 2 раза меньше, чем я обычно прошу, но вопрос моих «хотелок» и придумок — вот что всегда дорогая история. Для меня, например, был невероятно важен определенный подъемный механизм в спектакле «Кабаре. Пушкин» по мотивам драматического цикла «Маленькие трагедии» Александра Сергеевича Пушкина в театре «Ленком», который работает всего минуту. И эта минута стоила театру около 15 миллионов рублей. Но это была очень важная минута, сюжетообразующая, без этой минуты не было бы всех 2,5 часа этого спектакля.
«Действительно, режиссеров, умеющих ставить оперу, можно пересчитать от силы по пальцам двух рук, а хороших режиссеров — по пальцам одной руки. Это очень штучная профессия»
— Кстати, в Татарском театре оперы и балета имени Джалиля последние лет 10 практически все оперные спектакли ставит заслуженный ветеран этого дела питерец Юрий Александров. В России такой дефицит оперных режиссеров?
— Действительно, режиссеров, умеющих ставить оперу, можно пересчитать от силы по пальцам двух рук, а хороших режиссеров — по пальцам одной руки. Это очень штучная профессия. И в такой узкой специализации все равно есть ремесленники, разрывающие шаблоны, есть, наоборот, люди, которые переходят из проекта в проект. Но при этом все равно их совсем немного. Скажите, сколько в Казани драматических театров? А оперный один. Значит, и режиссеров требуется для этого театра в несколько раз меньше. В Москве и Санкт-Петербурге все-таки с подобным полегче. Но крупной формой музыкального театра тоже далеко не все владеют, к сожалению.
— Но, может, руководителям театров все-таки стоит рисковать, давать дорогу молодым, а не только крутиться вокруг одной-двух личностей постановщиков, которые дадут, возможно, гарантированный, но предсказуемый результат?
— Безусловно. Именно поэтому я инициировал в театре «Ленком» режиссерскую лабораторию, в которой наравне с опытными режиссерами участвуют совсем молодые и неопытные ребята. Среди них, например, был парень, которого я взял в ассистенты в проект, потому что понимаю, что из него может действительно получиться хороший режиссер музыкального театра. Хотя он сам об этом еще даже не подозревает.
«Не понравилось, так иди в задницу, гуляй по холодку»
— В вашей труппе играет молодая актриса из Татарстана Сафия Яруллина…
— Она не просто работает, Сафия — одна из моих самых любимых артисток. Она занята и в спектакле «Маяковский», и в «Кабаре. Пушкин», где у нее самый красивый номер. После этих слов девчонки в труппе просто меня убьют (смеется). Большое ли у нее будущее? Эта профессия всегда лотерея, а моя фамилия вроде не Ванга. Поэтому я не знаю, но артистка очень талантливая.
— Еще по поводу спектакля «Маяковский». Его соавтором был Баста (Василий Вакуленко). Казалось бы, рэпер, совершенно далекий от театра. Как с ним работалось? И в принципе насколько тяжело бывает найти общий язык со звездами? Скажем, Лариса Долина играет в вашем спектакле «Суини Тодд, маньяк-цирюльник с Флит-Стрит» в Театре на Таганке.
— С Василием прекрасно сработались. Более того, мы планируем продолжить наши театральные отношения. Но пока не буду ничего конкретного об этом говорить. К слову, ребята из его команды Gazgolder, когда я с ними разговаривал после их концерта в Казани 9 июня, были очень удивлены, что я здесь никогда не был, и давай рассказывать, какой это прекрасный и замечательный город. Дали список мест, обязательных к посещению.
А Лариса Александровна обожает музыкальный театр. Она все-таки дебютировала не у меня, до этого были мюзиклы «Чикаго» и «Любовь и шпионаж». Сейчас мы придумываем новые истории, поскольку вместе нам хорошо работается. Она очень послушный артист, отличница абсолютно. Всегда приходит с выученными текстом и музыкой, и ничего, кроме радости, от работы с ней нет.
«С Василием прекрасно сработались. Более того, мы планируем продолжить наши театральные отношения»
— Последние несколько лет для вас оказались очень плодотворными, за год успеваете поставить 6–9 спектаклей. Не теряется ли качество вместе с таким количеством?
— Во-первых, это крутая команда. У меня замечательный ассистент Дарья Борисова, которая уже состоялась как опытный режиссер. Мы с ней прошли огромный путь, это и МХТ имени Чехова, и Большой театр, и Театр на Таганке, и прочее. Во-вторых, это правильный тайм-менеджмент. Но в этом году я позволил себе (потому что для меня это было очень важно) «Кабаре. Пушкин» репетировать полгода, и у меня параллельно больше не было никаких работ. Поэтому в 2024-м в списке моих работ будет явно меньше названий.
С точки зрения качества все равно каждый спектакль «от команды Франдетти» — это определенный знак качества. Наша фирма веников не вяжет. Я понимаю, что мы не можем наших зрителей обманывать. Это всегда очень качественный спектакль с точки зрения и света, и звука, и костюмов, и декораций, и моего включения. Вопрос в другом. Конечно, не каждый спектакль является авторским высказыванием. Потому что я 9 раз в год не могу говорить о наболевшем. Тогда я был бы одной большой болезнью. Есть спектакли производственно необходимые, а есть спектакли, как «Айсвилль» в питерском театре «Приют комедианта», который мы придумывали пять лет. Вот это абсолютно авторское высказывание.
— Как вы относитесь к критике? Некоторые ваши высказывания на эту тему тиражируются и обсуждаются.
— К конструктивной критике всегда с большим удовольствием и радостью, она важна. На «Кабаре. Пушкин» пришел Владимир Георгиевич Урин (экс-директор Большого театра — прим. ред.) и после просмотра дал свои комментарии, которые для меня очень ценны, и я после этого что-то поменял в спектакле. А когда какие-нибудь говно-телеграм-каналы начинают поливать, я всегда отвечаю. На любое действие должно быть противодействие. Это не должно сходить с рук, если переходит в формат оскорбления. С другой стороны, нельзя на каждую критику обращать внимание, особенно на беспочвенную в духе «А мне не понравилось». Ну если не понравилось, так иди в задницу, гуляй по холодку.
«С уменьшением кинопроката в театр люди стали ходить еще активнее»
«Я всегда говорю, что мой караван двигается, несмотря на саундтрек»
— Сейчас деятелям культуры приходится непросто, стало много «неравнодушных» людей, которые точно знают, какое искусство нужно сегодня России, а какое не нужно. И что, возможно, в стране есть вещи поважнее, чем учреждения культуры, на которые тратится столько бюджетных средств.
— Я бы этим людям сказал, что в Эрмитаж ходили даже во время блокады Ленинграда. Культура — это, пожалуй, единственное, что в самое сложное время вне зависимости от территории позволяет человеку оставаться человеком.
— Кроме того, сейчас принято обижаться на деятелей культуры, находить в их произведениях какие-то оскорбления кого-то или чего-то. Вы не чувствуете сужения пространства для творчества, не делаете ли каких-то сознательных самоограничений?
— Я всегда говорю, что мой караван двигается, несмотря на саундтрек. Время все расставит по своим местам. Пространства для работы стало еще больше. Я занимаюсь в общем развлекательным театром. И тот язык, на котором я говорю, должен быть очень понятен. Даже если это эзопов язык, то и он должен быть понятным. Естественно, какая-то коррекция смыслов происходит, но не происходит коррекции музыкального языка, и это важно. Подход изменился в том смысле, что если раньше я работал с огромным количеством лицензионного материала (ничего не стоило купить лицензию и поставить материал, который хочешь), то сегодня с этим, конечно, сложнее. Такое практически невозможно. Но мы придумываем что-то свое, как, например, было в случае со спектаклем «Франкенштейн» в Санкт-Петербургском театре музкомедии, когда практически при готовом спектакле у нас отозвали лицензию. Мы погрустили денек, а потом пошли писать свой собственный мюзикл «Франкенштейн». Пока мы живы, выход есть всегда.
«Я занимаюсь в общем развлекательным театром. И тот язык, на котором я говорю, должен быть очень понятен»
— Важен ли театр для современного российского общества?
— В особенности с уменьшением кинопроката в театр люди стали ходить еще активнее. И тем важнее роль театра и то, о чем мы говорим со сцены, как и каким образом.
— Какое будущее ждет российский театр? Москва здорово опустела, уехали по разным причинам несколько топовых режиссеров, в Питере пока работают выдающиеся аксакалы вроде Додина или Фокина…
— Я не пророк и не могу сказать, какое у нас будущее. Говоря о том, что нас осталось немного, как говорит Моцарт Сальери в «Маленьких трагедиях» Пушкина: «Нас мало избранных, счастливцев праздных, пренебрегающих презренной пользой».
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 0
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.