Максим Шевченко: «Казань вполне может претендовать на роль альтернативного Давоса»

Максим Шевченко: «Главная цель этого столь разношерстного и пестрого объединения — создать собственное пространство для экономических и финансовых отношений, которое не может быть перечеркнуто Западом» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Это попытка создать собственное пространство для экономических и финансовых отношений, которое не может быть отключено Западом простым нажатием кнопки»

— Максим Леонардович, аббревиатуру БРИКС мы слышим уже почти на протяжении 20 лет. В свое время эта организация была основана на Петербургском международном экономическом форуме, но вот название для нее предложил, как говорят, британский аналитик Джим О’Нил, причем еще в 2001 году, до официального рождения объединения. Да и само слово bricks считается созвучным английскому слову «кирпичи», что очень напоминает стилистику вольных каменщиков. Так чей это проект, БРИКС, и ради каких целей его затевали?

— Прежде всего, БРИКС создавалась, разумеется, для решения экономических задач. Как мы знаем, экономика теснейшим образом связана с политикой, но в данном случае экономический фактор превалирует. А иначе как мы можем представить в одном блоке страны с такими разными интересами (и даже имеющими определенные противоречия) как Индия и Китай? В текущем моменте истории это выглядит совершенно нереально, да и в целом, как мне кажется, это невозможно. А вот в рамках БРИКС — возможно.

Экономические интересы, которые могут объединять между собой столь разные государства, как Китай и Индия или, скажем, как Сербия и Казахстан, понятны. Дело в том, что мир принадлежит Западу. Западная финансовая система экономических взаиморасчетов (неважно, идет ли расчет за какие-то реальные продукты или за фьючерсные сделки) пока что является единственной, и все магистральные денежные потоки проходят через нее. При этом любая страна, как показывают недавние события, с помощью SWIFT может быть отключена от мировой экономической системы. Вчера это был Иран, сегодня Россия, завтра — кто-то еще. Поэтому вполне логично, что государства, который вносят заметный вклад в мировой экономический процесс, такие как Китай и Индия, Россия и Южная Африка, а также Бразилия (то есть те страны, которые стояли, собственно, у основания БРИКС (BRICS — Brazil, Russia, India, China, South Africa — прим. ред.), пытаются для себя ответить на вопрос: а можно ли нам вообще выбраться из этой тотальной зависимости? Выбраться из ситуации, в которой разрешения на ведение собственной экономической деятельности нужно испрашивать у «хозяев мира»? Условно говоря, можем ли мы, не испортив радикально отношения с этими «хозяевами», создать параллельно что-то свое, также работающее для взаиморасчетов? Способное при этом обойти западные фискальные институты, SWIFT и так далее. Или же мы по-прежнему обречены работать только через глобальную английскую и американскую финансовые системы?

Я считаю, что то, о чем мы сейчас говорим, и составляет главную цель БРИКС. Главная цель этого столь разношерстного и пестрого объединения — создать собственное пространство для экономических и финансовых отношений, которое не может быть перечеркнуто Западом и отключено им одним простым нажатием кнопки. Это очень сложная задача, поскольку (повторюсь) мир в последние 200 лет принадлежит Западу и полностью подмят им под себя.

Однако в то же время мы видим, что за минувшее столетие мир несколько изменился. Чем, к примеру, был Китай в начале ХХ века? Он являлся фактически разделенной страной, поделенной между собою на зоны влияния между Британской, Российской и Германской империями, а также рядом других государств, с вымирающим нищим населением, с ведущимися внутри Поднебесной гражданскими войнами и прочим. Он был оккупирован Японией, Германией, Британией (вспомним судьбу того же Гонконга, арендованного Лондоном в 1898 году на 99 лет). А чем является Китай сейчас? Что такое сегодняшняя Китайская Народная Республика, которая сначала прошла через национально-освободительную революцию под флагом Гоминьдана, затем — через государственно-объединительную под красным флагом Коммунистической партии, после чего решительно заявила о себе на мировом рынке, сосредоточив свои национальные богатства в единой руке государства, ориентированного на свой народ? По сути, Китай заново создал себя как государство-цивилизацию, и это совершенно уникальное явление, если вдуматься.

Такой же путь проходит сейчас и Индия. В начале ХХ века, как известно, она являлась британской колонией — да, наделенной большими полномочиями, но все же в значительной степени зависящей от Соединенного Королевства. Мы знаем, какую ожесточенную борьбу вела Индия за освобождение от британского владычества, какую роль в этом сыграли Махатма Ганди, пожертвовавший жизнью за свои идеи, Джавахарлал Неру, Индира Ганди и многие другие великие сыновья и дочери этого древнего народа. И мы видим, чем Индия является сейчас — тоже могучая страна, которая вносит существенный вклад в мировую экономику и реализует собственные космические программы.

Россия в этом контексте, на мой взгляд, находится в более тяжелом положении. Если сравнивать с тем, чем наша страна была 100 лет назад, то мы увидим лишь регресс. Безусловно, 100 лет назад наша держава была потенциально гораздо сильнее, чем сейчас. Но мы ведь стараемся исходить из реальности. Даже в той ситуации, в которой Россия находится сегодня и которая характеризуется глубокой конфронтацией с Западом, нерешенностью проблем, связанных с распадом Советского Союза (поскольку российско-украинский конфликт, по моему мнению, — это продолжающийся процесс распада СССР) и прочим, она все еще сильна. Да, у нас нет единого концептуального поля нашего имперского существования. Впрочем, те же народы Европы создали свое благополучие не на коленке, а на полях сражений во время Первой и Второй мировых войн, потеряв при этом огромное количество людей. Так что в любом случае это процесс болезненный.

— Для объединения Европы существовали банальные географические предпосылки — близость этих стран друг к другу. А как объединить страны БРИКС, если они разбросаны по всему миру и у каждой — свои интересы?

— Да, в БРИКС у каждого государства есть свои цели и задачи, но одна задача у всех общая. Важнейшие сегменты мировой экономики, включая Бразилию — самую мощную из латиноамериканских стран, обладающую собственной ядерной программой, — должны получить гарантию, что их не отключат в одночасье от мировой финансовой системы — примерно так, как человека отключают от кислорода. Кстати, все страны-основатели БРИКС имеют доступ к ядерным технологиям, и это очень важно. Я напомню, что в Южной Африке тоже имелись ядерные технологии и даже своя ядерная бомба, которую они добровольно ликвидировали в начале 1990-х годов. Сделано это было в рамках возвращения в мировое сообщество, из которого ЮАР настойчиво выталкивали. Тем не менее потенциал ядерной державы у Южной Африки сохранился, и недаром она соседствует здесь в Россией, Индией и Китаем. Скажем, у той же Бразилии тоже нет своей атомной бомбы и соответствующей военной программы, но имеются ядерные реакторы.

Все, о чем я говорю, — основа БРИКС. Благодаря широкому географическому охвату она фактически объемлет Европу, Азию, Африку и Латинскую Америку, то есть почти весь цивилизованный мир.

«На мой взгляд. БРИКС — это проект Традиционалистского клуба, который отвечает американскому империализму посредством формы альтернативного глобализма» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Для себя я давно определил Казань как самый евразийский город нашей страны»

— В таком случае не является ли это формой глобализма, но только в другой обертке?

— Является ли БРИКС формой глобализма? Конечно. Прежде всего, это ответ на гегемонию США. И здесь я хочу вспомнить про ваше замечание о британских корнях БРИКС — насколько все это случайно?

— Быть может, БРИКС — это вообще проект той глобальной силы, которую вы называете Традиционалистским клубом?

— Я как раз именно так и считаю. На мой взгляд. БРИКС — это проект Традиционалистского клуба, который отвечает американскому империализму посредством формы альтернативного глобализма (глобальной интеграции и кооперации). БРИКС призвана уравновесить американскую гегемонию, равно как и гегемонию доллара.

— Большинство стран, которые в настоящий момент участвуют в БРИКС, можно отнести к кастовым, сословным обществам. Таковы Индия, Иран и Китай. Даже Турция, которая совсем недавно подала заявку на вступление в БРИКС, тоже стремится к некоему традиционному, патриархальному устройству своего общества. Или это не так?

— Я бы не сказал, что Турция — более традиционное государство, чем, например, Шотландия. Наоборот, Турция — это суперсовременная страна, внутри которой просто наличествуют разные социально-экономические и культурные страты. Грубо говоря, есть как те, кто делает беспилотники Bayraktar, так и те, кто пасет баранов в долинах Каппадокии. Так, в принципе, в каждой стране. И в США есть те, кто выращивает кукурузу, а есть те, кто занимается хайтеком в Силиконовой долине.

Но Турция не просто очень современная страна. Это страна западная. Не стоит строить иллюзии: туранство, туранизм как в его максималистском варианте, так и в более компромиссном у Реджепа Тайипа Эрдогана и его сторонников — это все равно западный проект, а не оригинальный проект восточной цивилизации. Это классический западный проект, всего лишь несколько адаптированный под восточные нарративы.

В современной Турции практически все противоречит фундаментальным принципам восточной монотеистической цивилизации. Разумеется, меньше, чем во времена кемализма, но тем не менее. Поэтому Турецкую Республику нельзя, на мой взгляд, в полной мере считать оригинальной восточной страной. Даже на самый поверхностный взгляд, Турция — это часть Запада, которая входит в западные военные блоки вроде НАТО и стремится в западные экономические сообщества. У Анкары здесь своя задача, которая лишний раз подчеркивает многофакторность БРИКС. В чем именно она заключается? Турция — это коммуникатор, мост между Востоком и Западом. Это также мосты из Азии в Европу, а также из Европы в Азию. Турция всегда по определению балансирует между разными мирами. Для нее вполне естественно, оставаясь членом НАТО и по-прежнему стремясь в ЕС, подать заявку и БРИКС.

— Почему, на ваш взгляд, из всех городов России именно Казань стала площадкой для XVI саммита БРИКС?

— На мой взгляд, Казань — самый благоустроенный и комфортный город России. Это во-первых. Во-вторых, это самый человеческий город нашей страны, в чем легко убедиться, приехав сюда в гости. Если уж на то пошло, Казань очень символично находится на важнейшей речной артерии, которая делит между собой Европу и Азию, то есть на Волге. При этом Казань органично соединяет в себе разные миры: от русского мира и славянской культуры до тюрко-евразийского мира. Поэтому для себя я давно определил Казань как самый евразийский город нашей страны. Я бы, пожалуй, давно перенес столицу России из Москвы в Казань, но не знаю, как сами казанцы к этому отнесутся — вполне вероятно, что станут возражать (кто же захочет променять свою комфортную благоустроенность на столичную суету, пробки и так далее).

В связи с этим я рассматриваю XVI саммит БРИКС как еще один способ поднятия статуса Казани в качестве особого геополитического центра равновесия внутри России. Это ключевая точка, с которой непосредственно связаны перспективы нашего дальнейшего развития как державы. Поэтому для столицы Татарстана все это безумно значимо, и я за нее искренне рад. Если какой-то маленький и «паршивый» Давос, расположенный где-то в Швейцарии, умудрился стать символом Всемирного экономического форума, то Казань, выведенная на такой высокий мировой уровень, вполне может претендовать на роль альтернативного Давоса. Претендовать без всякого преувеличения, ведь здесь в эти дни проходит альтернативный экономический форум, собравший лидеров крупнейших стран с полуторамиллиардным населением, таких как Индия и Китай.

— Саммиты БРИКС и раньше проводились в России: в 2009 году в Екатеринбурге, в 2015-м — в Уфе. Впрочем, тогда международная обстановка была, мягко говоря, менее напряженной…

— Да, тогда условия выглядели более благоприятными. Тем не менее упомянутые вами саммиты в целом ни к чему не пришли. Впрочем, напрасно сразу ждать конкретных результатов. Есть общая декларация о намерениях, есть двухсторонние договоры, как между Россией и Ираном — о взаиморасчетах в национальных валютах. Это и есть прорывные моменты.

«Я уже говорил, что пользователи мессенджера «Телеграм», которые исчисляются сотнями миллионов человек, — потенциально очень мощный блокчейн» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Никто не хочет мировой войны между системами»

— А как же быть с главной целью, ради которой, судя по всему, и затевалась БРИКС в 2006 году — с созданием альтернативной платежной системы? Вот совсем незадолго до казанского саммита появились новости о создании сервиса BRICS Pay, который может заработать в будущем году. Это лишь один из вариантов альтернативной платежной системы?

— Понятно, что ни одна из мировых резервных валют не способна стать валютой БРИКС, потому что в противном случае само это объединение теряет смысл. Доллар, евро, фунт и даже юань тянут страны БРИКС назад, к американской гегемонии или к замене этой гегемонии на какую-то иную — скажем, британскую или китайскую. Никакого равноправия это, как вы понимаете, не предполагает. Поэтому надо изобретать что-то новое. Вполне очевидно, что метод блокчейна и цифровых криптовалют дает БРИКС такую возможность в рамках перехода к новой цифровой экономике. В свою очередь, эта экономика напрямую и накрепко привязана к информационному обществу. Старые действующие валюты, по большому счету, все привязаны к золоту — вернее, к золотому эквиваленту. И здесь им на смену должен прийти, на мой взгляд, некий человеческий эквивалент.

Я уже говорил, что пользователи мессенджера «Телеграм», которые исчисляются сотнями миллионов человек, — потенциально очень мощный блокчейн. Особенно с учетом того, что незадолго до своего ареста во Франции основатель «Телеграма» Павел Дуров успел запустить криптовалюту Toncoin, доступную пользователям мессенджера. А кто такие эти пользователи? Если вы посмотрите внимательно, вы убедитесь, что самыми масштабными пользователями «Телеграма» как раз являются жители стран БРИКС.

Поэтому я и связывал непонятные действия Павла Дурова, полетевшего во Францию навстречу своему аресту, с возможными переговорами по поводу Toncoin. Взять и ввести эту криптовалюту одномоментно нельзя — это понятно. Отсюда я и предположил, что Павел летел на переговоры с французской банковской ветвью Ротшильдов. Ведь так или иначе, но все равно объединению БРИКС надо иметь каких-то партнеров на Западе — тех, кто поддержит эту инициативу в рамках существующей финансовой системы. Поверьте, никто не хочет мировой войны между системами. Было бы интересно, если бы они научились дополнять друг друга. Конечно, это большое поле деятельности для разного рода валютных спекулянтов и игроков. Полностью избежать этого нельзя.

Я не могу назвать себя специалистом в вопросах, которые мы сейчас обсуждаем, но моя интуиция подсказывает мне, что это назревшая тема. Собственно, сегодня в человеческой ойкумене по-прежнему доминируют те страны, которые обладают золотым эквивалентом. Но мы видим, как меняется мир. Кому-то может не нравиться современное информационное общество, но оно уже является реальностью. И количество аккаунтов в соцсетях уже способно конвертироваться в определенную валюту, в цифровые или вполне обычные деньги. Уже распространены соответствующие критерии: скажем, если твой канал читает миллион людей, значит, стоимость твоей интеллектуальной продукции — такая-то или она исчисляется в таком-то эквиваленте.

Я, конечно, не знаю точно, но предполагаю, что у ряда инициаторов БРИКС, у тех, кто двигает объединение вперед, есть желание подумать на эту тему. Это был бы серьезный ход. Судить об этом можно хотя бы по тому обстоятельству, что американцы воспринимают эту историю с крайним недовольством. Напомню, прежде они заблокировали Марку Цукербергу попытку создать собственную криптовалюту на основе запрещенной в России и признанной экстремистской компании Meta. Затем американцы точно так же парализовали Павлу Дурову его инициативу зарегистрировать криптовалюту на основе «Телеграма» в Соединенных Штатах.

Пока что все знакомые нам криптовалюты привязаны к доллару и торгуются, то есть обмениваются, за доллары. А здесь, в инициативе, подобной той, что выдвинул Дуров, они будут привязаны к чему-то другому и будут выступать эквивалентом экономических связей такого потенциально могучего пространства, как БРИКС. Это ведь очень интересно!

— Но ведь не секрет, что криптовалюты зачастую являются орудием криминального мира, особенно в даркнете.

— Ну и что? А разве доллар не является широко распространенным инструментом для расчетов внутри криминального мира? Все, что вы можете себе представить, все действующие валюты в той или иной степени являются частью криминального мира. Это реальность, которой столько же тысяч лет, сколько и человечеству.

— На ваш взгляд, каков потенциал дальнейшего расширения БРИКС? Известно, что на саммите в Казани встретились руководители и представители 32 стран. В прошлом году заявки на вступление в объединение подали Сирия, Азербайджан, Турция и Малайзия.

— Магнитом является тройка стран, стоящая в центре БРИКС и представляющая собой Евразию, — Китай, Индия и Россия. Две могучие экономики, китайская и индийская, плюс российский потенциал, в который, как сказал поэт, «можно только верить». Это способно привлечь многих. Поэтому я полагаю, что новые заявки на вступление в БРИКС станут подаваться ежегодно.

«Прежде всего, БРИКС — это финансово-экономическое сообщество, которое будет избегать какой-либо общей, объединяющей всех участников политической повестки» Фото: Пелагия Тихонова/фотохост-агентство brics-russia2024.ru

«О политике молчок, поскольку торговля не любит политических разборок»

— Какое впечатление произвел на вас первый день казанского саммита? Понятно, что бо́льшую часть его заняли прилеты и приезды высокопоставленных гостей, торжественные встречи в аэропорту, эчпочмаки, чак-чаки и так далее. Но все же Владимир Путин, прибыв в Казань, успел провести отдельные переговоры с лидером КНР Си Цзиньпином, премьер-министром Индии Нарендрой Моди и президентом ЮАР Сирилом Рамафосой. Вечером в Казанской ратуше был устроен торжественный прием по случаю открытия мероприятия. Информационные ленты скупо сообщали о сделанных по ходу заявлениях…

— Прежде всего, отметим, что почти все участники саммита стараются избегать в своих публичных выступлениях острой политической повестки. Лишь президент Ирана Масуд Пезешкиан еще перед вылетом на мероприятие счел своим долгом проанонсировать окончание эпохи американского тоталитаризма. Но это ровно о том, о чем мы с вами и говорили применительно к задачам БРИКС. В остальном о политике молчок, и это делается целенаправленно, поскольку торговля не любит политических разборок.

Таким образом, первый же день казанского саммита обнажил цели собравшихся достаточно ясно. Прежде всего, БРИКС — это финансово-экономическое сообщество, которое будет избегать какой-либо общей, объединяющей всех участников политической повестки. Впрочем, есть моменты, на которые нельзя не среагировать, например Ближний Восток.

— Тем более что президент Палестины Махмуд Аббас также прибыл в Казань.

— Это так. Но Украина и урегулирование конфликта вокруг нее, на мой взгляд, предметно обсуждаться не будет, за исключением того, что все выскажут пожелание мира. Потому что, повторюсь, БРИКС — это прежде всего про то, как создать систему финансового обмена вне доллара. Инициатором БРИКС является Китай.

— А как же Великобритания и ее традиционалистский проект?

— Дело в том, что у китайцев с англичанами отличные отношения и договоренности. КНР — это часть современного глобализма. При этом глобализм как таковой и глобальный капитализм придумала британская аристократия, а практически реализует его американский либерально-демократический менеджмент. Что до Китая, то он финансирует этот процесс деньгами и своим производством. Кстати, Индия тоже является неотъемлемым вариантом глобализма по британскому варианту.

— Как минимум один англичанин находится сейчас в Казани — это Джордж Галлоуэй, британский писатель и журналист, бывший член парламента Соединенного Королевства.

— Я протестую: Джордж не англичанин. Я его очень хорошо знаю и могу засвидетельствовать: по своему происхождению Галлоуэй является ирландцем. Да, он подданный британской короны, но он прежде всего ирландец, который в свое время работал на Russia Today. В связи с этим трудно считать Джорджа как бы гостем, если он сотрудник российского пропагандистского ресурса. Джордж Галлоуэй — отличный парень, мы с ним дружим, но я должен отметить, что он вряд ли уполномочен представлять английскую аристократию и корону. В Казани он для антуража.

— Чего нам вообще ждать от череды казанских встреч на высшем уровне? Быть может, у нас завышенные ожидания и мы ждем слишком многого?

— Нет, у нас с вами ожидания не завышены: как мы сказали, так ровно все пока и происходит. Прежде всего, идет разговор о деньгах. БРИКС — это и в первую, и во вторую очередь про деньги. Все остальное — приезд генсека ООН Антониу Гутерриша, пожелание мира на Украине и Ближнем Востоке — это преимущественно антураж, хотя, безусловно, очень важный и заслуживающий внимания.