«Был у нас Rolls-Royce – продали. Чтобы не мозолить глаза, не раздражать!»

Константин Калачев руководитель политической экспертной группы

— Я могу сослаться на опыт последних трех недель. Я сейчас на Филиппинах, на чудесном острове. Абсолютно отключился от любых новостей. Раньше такого не было. Я научился отключаться. Отключаться от потока российских новостей. Это дает способность не принимать близко к сердцу все происходящее.

Не то чтобы сердце очерствело, огрубело. Может быть, наоборот, появилась способность абстрагироваться от происходящего. Это то качество, которое я приобрел за последние три года. Ну и я стал фаталистом. То есть начал жить по принципу «делай что должен, и будь что будет». Такой подход был и остается рабочим с Партией любителей пива, которую я пытаюсь воссоздать и зарегистрировать. То есть я перестал все принимать близко к сердцу, слишком эмоционально.

Максим Шевченко журналист

— На фоне горя и трагедии, постигших наши народы, происходящие от одного корня, — русский и украинский — я стал взрослее, глубже, ответственнее и начал видеть то, чего раньше не видел. Когда-нибудь придет время и мы окончательно поймем, кто стравил русских и украинцев. История всем воздаст по заслугам.

В лучшую или в худшую сторону изменился мой образ жизни? Конечно, в худшую. Потому что стало меньше информационного пространства вокруг меня, позакрывали, позапрещали все на свете. Приняли законы, по которым за чих, за взгляд можно получить срок в 5–10 лет. «Мы живем, под собою не чуя страны», буквально. Но самое неприятное стилистически, что за эти годы было, что навязывали стране и ее народу, — это SNAMAN. Который выл из каждого ящика, а теперь исчез куда-то, когда развелся со своей женой-пиарщицей. Сейчас вы его даже не найдете, а ведь еще полгода назад это был главный символ России. И это прекрасно, что его нигде нет. Это безголосое ничтожество меня очень раздражало. Зато Алену Апину вернули с песней «Бухгалтер». «Твоя вишневая девятка» опять звучит, напоминая о молодости. Так что есть и плюсы.

Яков Геллер генеральный директор ГУП «Агентство по государственному заказу РТ»

— Тут надо очень осторожно отвечать, потому что под статью можно попасть… Конечно, СВО изменила, во-первых, мою личную жизнь. С моими родственниками, которые проживали на Украине и продолжают там жить, мы потеряли связь. Они не хотят общаться со мной, а я остерегаюсь общаться с ними. И это самое веское, что изменилось.

Мой отец ушел из жизни 29 января 2022 года. То есть буквально за три недели до того, как началась СВО. И я при всем горе, которое нас постигло (а отец был главой, основой, стержнем нашей семьи), понимаю: хорошо, что он ушел за три недели до начала СВО. Потому что иначе мне все было бы гораздо тяжелее переживать. Это первое.

Второе. Что изменилось? Изменилось вдруг к концу трудового стажа понимание того, как все бренно. Как в один день совершенно неожиданно может измениться твоя жизнь. Никто не мог ожидать этого. И как совершенно неожиданно она изменилась.

Теперь третье. А третье — это поиск смысла в словах «мы одержим победу». До сих пор никто не объяснил, что будет победой. Мы хотим победить, но никто не объясняет, что такое победа. И вот этот постоянный, ежедневный поиск смысла: «Что такое победа?» — вот что изменилось. Раньше я об этом не думал, а сейчас думаю об этом постоянно.

Как изменился мой образ жизни? Надо же помнить, что я из Советского Союза. Я и в 1980 году жил без YouTube, импортных машин, брендовых ботинок и так далее. Тут ничего не изменилось. Так уже было в моей жизни, и если совсем не будет брендовых костюмов, то вполне можно ходить и в «Москвошвее», и в ботинках фабрики «Спартак». Но как бы вам сказать… Когда-то папа говорил, что перестройка отняла у советских людей уверенность в завтрашнем дне. Вот что изменилось. Уверенность в завтрашнем дне изменилась. Никто не знает, что будет завтра, какие санкции наложат, какие ограничения введут. Все ради победы, мы победим, и победа будет за нами. Этими словами обязательно надо закончить.

Вы помните фильм «Девять дней без войны»? Там еще Юрий Никулин играл. Он приехал с фронта в какой-то Ташкент, выступает на заводе и говорит: «Победа будет за нами!» И потом тихо так: «Они думали, что будет за ними. А мы знаем, что будет за нами».

Шамиль Агеев председатель Торгово-промышленной палаты РТ

— Эти три года были достаточно тяжелыми. Ситуация напряжения чувствовалась. И сейчас, к сожалению, участились тревожные ощущения. Потому что появилось какое-то ощущение не то что недоделанности… Как-то перспективы не видно. Если раньше казалось, что вот-вот она закончится, эта спецоперация, то сейчас видно, что до ее окончания далеко. И потом это ощущение собственной беспомощности: помочь как-то хочется, а помочь вроде и нечем. Сам-то не пойдешь на передовую — возраст и так далее.

Конечно, не сбылись наши ожидания о перестройке на мобилизационную экономику. Одни гуляют, а другие воюют. Страна еще не в таком, не в боевом ритме. В этом отношении я разделяю чувства Путина, что ощущения радости в жизни стало меньше, прямо скажу.

Образ жизни [в целом] меняется с возрастом. Сейчас, по крайней мере, у меня меньше стало разных командировок и зарубежных поездок. Мы теперь больше сосредоточены на себе. Даже приглашения на конференции, выставки и прочее уже так не воспринимаются [как раньше]. Вообще стал больше концентрироваться на себе, больше в себе как-то замыкаться. Ощущение тревожности все-таки есть. Но я уверен, мы победим. Алла бирса («Даст бог» с тат. — прим. ред.).

Юрий Лоза певец, композитор

— У нас все-таки нет такой ответственности, как у президента. Мы же не отвечаем за эту операцию, в отличие от него. Поэтому мы живем потихонечку, в ожидании. Но так, чтобы категорически изменились наши реакции, я не могу сказать. Я точно так же реагирую на все хорошее или на плохое, как и раньше. Просто стали относиться к юмору посерьезнее, по-другому. Уже не так веселят шутки, которые раньше казались уместными. Ведь каждый нормальный человек должен понимать, что ситуация уже не располагает к такому безудержному юмору: просто тупо поржать уже не хочется. А в остальном ждем — больше мы ничем помочь не можем. Только ждать, молиться, верить.

Знакомые, которые живут на Украине, стали немножко по-другому относиться ко мне. Если раньше с ними еще можно было разговаривать, то сейчас уже нет. Шоу-бизнес очень разобщен. Кто-то категорически за, кто-то против, кто-то просто стоит в сторонке и ждет. То есть точно так же, как в нашем обществе. Шоу-бизнес — это же отражение общества. (Фото: ЗЕМЛЯНЕ*НП ЦДЮТ, CC BY 3.0, commons.wikimedia.org)

Максим Калашников писатель, футуролог

— Для меня это время, этот вооруженный конфликт — обрушение мечты. Я мечтал о том, что будет проведено бескровное воссоединение с Новороссией. Как минимум. И как максимум — воссоединение со всей бывшей Украинской ССР, включая ее западные области, Галицию. Свои мечты я описал в книгах «Независимая Украина. Крах проекта» и «Крещение огнем. Вторжение из будущего». Я всегда считал и никогда не забывал о том, что великороссы и новороссы, украинцы, как и белорусы, — это три ветви одного народа. Я мечтал о подготовленной операции по быстрому воссоединению. Максимум о молниеносной войне малой кровью, могучим ударом. Чтобы не было озлобления, чтобы кровь между нами не встала, чтобы не было огромных жертв и прочего, и прочего. На основании проекта создания общей страны со впечатляющей научно-промышленной индустриализацией и прочим.

Но эта война обрушила мою мечту. Я живу, сцепив зубы. И понимаю, что воссоединение моего народа отброшено на много-много десятков лет. Меня эта война очень исковеркала. Хочется меньше смеяться и меньше шутить. Я побывал на передовой. Был в разрушенных освобожденных районах и понимаю, что таким освобождение не бывает. Это не освобождение. Я даже попал под дроны, почувствовал себя в шкуре пожилого контрактника. И я живу с очень большой горечью. Я внутри изранен очень сильно.

Мой друг, [экс-министр обороны ДНР] Игорь Стрелков, сейчас находится, как говорится, в местах не столь отдаленных, хотя то, что он говорил, сейчас сбывается. Первое лицо признало, что СВО надо было начинать раньше и готовить ее лучше. То же самое говорил и Стрелков. Некоторых моих друзей уже нет в живых, они ушли трагически. И те, кого я знаю, и те, кто воюет, точно так же живут сейчас — сцепив зубы. Что будет дальше, вот в чем вопрос.

Мой образ жизни? Нет, не изменился. Я как работал, пахал, не щадя себя, так и работаю.

Мансур Джалялетдин заместитель муфтия РТ по вопросам поддержки участников СВО и членов их семей

— Конечно, жизнь изменилась. Во-первых, у меня несколько родственников, кто был мобилизован или по контракту ушел на СВО. И сегодня я с их женами, матерями в тесном общении. Постоянно и созваниваемся, и посещаем друг друга.

Наверное, я удивился людям, которые остаются безразличны к тому, что происходит у нас в России и на СВО. То есть люди безразличны к тому, что там происходит. Они не понимают, что в действительности нас ждет в случае, если не дай бог Украина победит. Что тогда будет? Почему люди сегодня об этом не задумываются и безразличны совершенно к тому, что там происходит? Есть люди, которые даже напрямую отказываются оказывать какую-то гуманитарную помощь, какую-то поддержку СВО. Вот это меня, конечно, очень сильно удивляет.

Я просто, наверное, даже понять не могу таких людей. И таковых немало, к сожалению. Россия сейчас противостоит всем странам, входящим в НАТО. Россия сегодня одна противостоит им, и это тоже меня как-то удивляет. А наши сограждане многие как-то относятся к этому несерьезно, что ли, не видят угрозы со стороны Запада, Америки. Жаль.

В фонде «Защитники Отечества» я каждую среду веду прием граждан. С родителями, женами, вдовами, солдатами, которые вернулись оттуда комиссованными или еще как-то, общаюсь. Приходится часто общаться с матерями погибших воинов, женами, у которых остались двое-трое детей, а муж погиб. Я очень переживаю, чтобы все это не превратилось в третью мировую войну. Скорее бы закончилась специальная военная операция, чтобы разум [президента Украины Владимира] Зеленского возобладал над тем, что он сейчас делает. Чтобы он понял, что ему нужно идти на мировое соглашение, чтобы закончилась эта война.

Николай Валуев депутат Госдумы РФ, вице-президент российской федерации хоккея с мячом

— Как изменился я и мое окружение с началом СВО? Окружение, слава богу, не изменилось. И в связи с началом специальной военной операции оно не поменялось. Следовательно, там люди, которые не только разделяют взгляды практически всех россиян, но и патриотически по отношению к Родине настроены. Они понимают прекрасно, что это была неизбежность.

По поводу веселухи: да, ее действительно стало намного меньше. Потому что вспоминаешь ребят, которые не вернулись и которые там сейчас в тяжелейших условиях приближают победу. Праздности меньше стало. В принципе, поводов лишний раз веселиться [немного], себя как-то придерживаешь. Не то время.

Александр Добровинский бывший адвокат, управляющий партнер московской коллегии адвокатов «Александр Добровинский и партнеры»

— Вы знаете, я человек, влюбленный в Москву, и человек, который сбежал из Соединенных Штатов Америки и Западной Европы еще в конце 80-х – начале 90-х. И этот выбор у меня только укрепился. У меня, вернее, укрепилась мысль, что я правильно сделал. Вот, собственно, все, а остальное — детали.

Я все-таки время от времени бываю в Западной Европе, разговариваю там со своими друзьями, там похоронена моя мама, мои родственники и так далее. Поэтому я все равно езжу и вижу на Западе полное отсутствие свободы, абсолютное. И худшее, что было, вот именно худшее, что было в коммунистических странах, забрала Западная Европа и Соединенные Штаты. А все лучшее, что там было в тот момент, когда я там жил, — и в 60-х годах, и в 70-х — переехало к нам в страну. Тут немножко долгий разговор, но мне легко судить, потому что я жил и там, и живу теперь здесь и часто бываю там. Что же касается окружающих людей, мои друзья в большинстве думают так же, как я.

Как изменился образ жизни [после начала СВО]? Мне приходится, действительно, летать на могилу к своей маме, безусловно, потому что я был хорошим сыном и им остаюсь, но я не так же летаю, как когда-то там, с удовольствием. Мне не то что неинтересен западный мир, мне просто неприятно смотреть на тот мир, добрый и хороший, который я когда-то знал. Уклад изменился только в одном для меня. В том, что, когда приходится куда-то летать, приходится на это тратить целый день с пересадками. Это единственное, что изменилось в худшую сторону. Все остальное — в лучшую.

Сергей Лукьяненко писатель-фантаст, сценарист

— Могу сказать, что мне тоже стало сложнее шутить. Другое дело, что я себя иногда буквально заставляю это делать. И в книгах, и вообще. Потому что считаю, что юмор в любой ситуации все равно многим нужен. Это разрядка, и даже в годы Великой Отечественной войны все равно было место и шутке, и юмору, и каким-то праздникам. И выходили книги не о войне и так далее. Но, конечно же, есть общее определенное давящее состояние. Помните, у [поэта Самуила] Маршака, кажется, были стихи «Глядя в окно, помни, что идет война». Вот это ощущение того, что идет война, конечно, свой отпечаток накладывает. Но, несмотря ни на что, я думаю, что каждый из нас должен делать свое дело на своем рабочем месте.

Изменился ли мой образ жизни? Тут сложно сказать. Потому что, с одной стороны, я раньше довольно часто бывал в Европе. И отдыхая, и просто в каких-то поездках. Меня тогда, конечно, гораздо больше издавали в Европе, чем сейчас. Я не нахожусь в каких-то санкционных списках, но у меня сегодня просто нет желания сесть и поехать в страну, которая против нас ведет прокси-военные действия. С другой стороны, я больше начал ездить по нашей стране, по Азии. Стал больше работать дома, и я считаю, что целый ряд каких-то проектов теперь делаю более интенсивно и лучше, чем раньше.

Карен Шахназаров кинорежиссер, гендиректор «Мосфильма»

— Понятно, что для президента идущая СВО — это огромное напряжение. Я представляю, какую нагрузку он выдержал и выдерживает. Меня эти три года никак особенно не изменили. А почему они меня должны менять? Я сложившийся человек со своими взглядами, видением мира, и, в принципе, СВО только подтвердила какие-то мои внутренние предположения.

Правда, СВО, конечно, изменила жизнь нашу. Я все-таки работаю в профессии, которая очень связана с международной, фестивальной жизнью. Это все закончилось, но я не ропщу и с пониманием отношусь к последствиям. В работе также появились сложности, но они преодолимы.
Я, кстати, думаю, что и Владимира Владимировича на самом деле это не изменило. А то, что он меньше стал улыбаться, смеяться, — я его тут понимаю. Это из-за уровня его информированности, который несоизмеримо больше, чем у любого из нас. Наверное, он это имел в виду.

Взрослые люди вообще не меняются. А вот то, что все открылись по-разному, — это да. Значит, это существовало в них до этого: в их мировоззрении, понятиях. Просто СВО приоткрыла некоторые качества тех или иных людей. Кто-то, выяснилось, такую позицию занимает, кто-то — другую. То есть СВО в этом смысле как лакмусовая бумажка, проявила многих людей. Поскольку война — это экстремальная ситуация, она открывает людей очень по-новому, все становится очевидным. В обычной жизни люди закрыты, мы о них можем ничего и не знать. Дело все в том, что — опять-таки, может, это связано с моим возрастом — я предполагал, что люди такие и были всегда на самом деле. Просто это стало явным. Может, для кого-то это и было неожиданностью. Честно говоря, у меня это вызвало какое-то удовлетворение, потому что СВО приоткрыла, сделала очевидным то, что я подозревал в тех или иных людях.

Ренат Сулейманов депутат Госдумы

— СВО действительно основное событие последних лет для всей страны, которое будет определять ее будущее. Поэтому я, естественно, как и многие другие, не мог остаться в стороне от этих событий. Я поехал в Донбасс с 95-м конвоем КПРФ, это было в апреле – мае 2022 года, буквально через несколько месяцев после начала специальной военной операции.
Для меня приоритетом, как для депутата Государственной Думы, является работа с участниками СВО, помощь в решении конкретных вопросов. Ко мне за этот период обратились более 200 участников СВО, члены их семей по разным вопросам: по социальным выплатам, по статусу участников боевых действий, по розыску своих родственников, пропавших без вести. Значительной части этих людей удалось помочь. Я надеюсь, что в наступающий год 80-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне мы, как президент сказал, совершим перелом, вышвырнем всю эту бандеровскую сволочь с нашей земли и земли братской Украины, защитим наши национальные интересы.

Как изменилось поведение людей? Естественно, бо́льшая часть населения поддерживает специальную военную операцию, наших бойцов. Но есть определенная часть, которая уехала за рубежи нашей Родины, чтобы не попасть под мобилизацию. К сожалению, вот эта двойственность существует.

У нас активно заработала экономика, и этим мы тоже обязаны СВО. Потому что весь рост ВВП, который сейчас есть, в основном за счет оборонно-промышленного комплекса, за счет преодоления санкций, за счет того, что мы вынуждены сегодня заниматься импортозамещением. И это в том числе будет способствовать дальнейшему укреплению нашего экономического суверенитета. Но вместе с тем и обозначились проблемы нашего общества в образовании, воспитании. Я надеюсь, что, пройдя через эти испытания, мы станем более сильными. (Фото: Duma.gov.ru, CC BY 4.0, commons.wikimedia.org)

Евгений Богачев президент БК «УНИКС»

— На всех влияет это. Конечно, такое жестокое событие происходит, столько гибнет людей. Это очень больно, и хотелось бы, чтобы быстрее было заключено в нашу пользу соглашение о прекращении этого конфликта. Я и все мои близкие очень рады, что сейчас такой перелом идет и наши наступают по всем фронтам. Я сам из Курской области, как раз родился в Суджанском районе, село Ново-Ивановка. В моем родном селе укрепрайон сделали. Наши взяли его под контроль, уже выбили оттуда этих бандеровцев. Думаю, что в ближайшее время и район будет освобожден.

А как отразилось на нас? Ну я вот 26-й год, как президент баскетбольного клуба, и на нас непосредственно это очень отразилось. Во-первых, мы в Евролиге не играем, нам запрещена Европа. Обидно очень. Мы громили и «Реал», и «Панатинаикос», и все эти клубы хваленые с огромными бюджетами. Сейчас обрезали все, поэтому меньше к нам идут выдающиеся спортсмены — все мечтают попасть в Евролигу.

Второе — есть трудности с платежами, переводами, оплатой игрокам. Но все это мелочи. Меня волнует экономика. Она, слава богу, растет. Но сказываются инфляция и рост цен, надо же как-то корректировать и зарплаты. А насчет того, что президент сказал, что меньше смеется и меньше шутит… Не до смеха, конечно, сейчас, что и говорить. На Путине такой груз лежит — это ответственность за огромную Россию и отношения с Европой.

Заметил ли какие-то изменения в окружающих? Особо не заметил в моем коллективе. Я как и в советские времена, так и сейчас уделяю внимание воспитанию коллектива. Как говорят: «Не хлебом единым жив человек». Важна и другая сфера — духовная. И в моем коллективе не замечаю такого. Если что замечу, это будет очень наказано. Нормальный у меня народ, все едины, мой коллектив. А в окружении тоже не вижу каких-то изменений. Нет у нас тут таких каких-то инакомыслящих в Татарстане. Народ един. Сейчас такое время, что не должно быть каких-то разногласий. Они есть где-то, но я не вижу.

А в целом народ, конечно, более сплоченным стал. Все понимают, что инфляцию и все остальное надо пережить. И слава богу, что есть горючее, тепло, вода. И нужно помогать тем областям, которые страдают. Наш коллектив отправлял гуманитарные грузы и отправлял форму игрокам в Донецк, Луганск. Взаимодействие, поддержка и помощь сейчас проявляются, наверное, более зримо, чем в спокойные времена.

Фарит Фарисов председатель татарской национально-культурной автономии Москвы, зампредседателя ДУМ РФ по особым поручениям

— С началом СВО стало понятно, кто где, кто и что собой представляет. Кто поддался идеологии Запада, а кто остался на своих принципах. Это говорит о том, кто истинно любит Родину, а кто — не истинно. Это ярко показано именно сегодня. Мир действительно разделился на черное и белое. К сожалению, очень много жертв мы понесли, несем. Но мы отстаиваем именно тот образ жизни, который хотели бы, за который умирали наши предки.

Есть люди, которые отстаивают победу наших предков, которые умирали. Миллионы погибли на поле боя во Вторую мировую войну. А есть те, для кого это ничто. Можно просто сравнить с деревом. Чему учили нас предки? Стоять ровно, как дерево. Тянуться к небу, наслаждаться светом, солнцем, но не забывать никогда, где твои корни, которые тебя питают. Именно в таком состоянии ты можешь противостоять всем болям и невзгодам. Те, у кого нет корней, сгнили и уехали назад. Настоящие, которые любят эту Родину, не вывозили ни средства, ничего за рубеж.

Я стал заместителем муфтия [ДУМ РФ] по особым поручениям, в том числе начал отвечать за СВО. Только что мы приехали с передовой, были в Луганске и Донецке, [проведали] наших парней из Татарстана, из других республик. И каждый из нас должен духом, словом, взглядом помогать этим людям. Не можете помогать на передовой — значит, надо обязательно сделать это в тылу. Нет хорошего тыла — нет передовой. Нужно хотя бы помогать тем, кого вы видите на улице, тем семьям, у кого ушли близкие.

Общество очень изменилось. Есть такой фильм, если вы помните, «Начальник Чукотки». Явно показывает он нас в 90-е годы. Приехали западники в Чукотку, чукчам стекляшки показали, грампластинку, трубу. И за это забирали все их богатства, давая взамен еще водку. И так же в 90-е давали прекрасную жизнь за границей дома, машины. Это те же бусы. Всегда вера и Бог должны стоять на первом месте. Если они у тебя будут стоять на первом месте, то все остальное будет на своих местах. Будет Бог внутри тебя — значит, будут здоровые дети, воспитанные поколения, будет жить твоя процветающая страна. У тех, кто остался за границей, будущего нет, там они исчезают.

Иосиф Пригожин музыкальный продюсер

— Знаете, мы тоже не особо шутим и смеемся, потому что смеяться неуместно. Поэтому мы ограничили себя в походах максимально, во всем, что не связано с работой. Мы сильно переживаем за всех тех, кто находится сегодня за линией. Все взгляды на мир изменились. Изменилось ощущение своего присутствия в этом мире.

Понимаете, все наши взгляды, которые мы списывали у Запада, просто ударились о камень, разлетевшись на кусочки, как стекло. Сегодняшняя история, происходящая на Украине, видно просто невооруженным глазом — провокация. Безумие, которое мы сегодня наблюдаем, очень сильно разочаровывает, и ты поздно ложишься спать. Ты читаешь новости, которые тебя совершенно точно расстраивают, смотришь на этих псевдополитиков, которые, собственно говоря, перестали вообще говорить. У них есть желание уничтожить целый народ.

Если раньше ты спокойно мог куда-то полететь, то сегодня подумаешь 500 раз, стоит ли. А есть люди, которым вообще визы никакие не дают. Понимаете, есть люди, которые ограничены вообще в передвижении. То есть принципы демократии нарушены. Нас обманули, и, конечно, есть разочарование и опустошение от такой аферистической борьбы против нашего государства.

Мы всех увидели по-разному. Палитра цветов совершенно разная, абсолютно, это даже больше, чем цвета радуги. К кому-то мы с уважением относимся, к кому-то с — презрением, к кому-то — с пониманием. Не всегда тот, кто уехал, — предатель. Предателей гораздо больше внутри, потому что их поведение, скрывающееся за маской, лживо. Есть действительно искренние патриоты, а есть люди, которые прячутся за маской патриотизма и делают на этом просто невероятный карьерный рост и невероятные деньги. Это вызывает гораздо большее раздражение, чем многое другое.
Во мне большой камень внутри лежит, который все время меня останавливает от тех или иных вещей, которые раньше можно было делать без оглядки. Например, я автомобиль хороший продал, чтобы лишний раз не мозолить глаза, не раздражать. Понимаете, был у нас Rolls-Royce — мы его продали. Решили, что, если бог даст, когда все закончится, будут деньги, то обязательно приобретем. Хотя мы на него заработали, не украли. Поэтому каждый случай носит индивидуальный характер.

Совершенно точно две жизни, которые, с одной стороны, есть в Москве и в регионах, а с другой — на фронте. Поэтому Москва — это совсем другое государство в этом смысле. Мы все на это смотрим разными глазами. Вообще, душа болит за все, что происходит. Конечно, хочется, чтобы все закончилось как можно скорее, но во многом это зависит не от нас. Поэтому мы стараемся максимально, насколько это возможно, жить согласно тем обстоятельствам, в которых мы сегодня находимся. Понимаете, мы — это большой дом, большая семья, где каждый с разными своими приколами, со своими взглядами. Смотрите, я живу в России, мама моя — в Израиле. Там бомбят и сюда долетает. Поэтому у меня вообще комбо в этом смысле. Я понимаю, что в мире происходит просто катастрофа. И каждый день мне снится грохот, каждый день у меня что-то летает над головой, хотя я живу в Москве. И, хотя я это не слышу, тем не менее внутренне я все чувствую, пропускаю через себя. (Фото: Yv3010 — Own work, CC BY-SA 4.0, commons.wikimedia.org)

Илдар Баязитов председатель совета общенационального благотворительного фонда «Ярдам-Помощь»

— СВО нам открыла глаза. Мы раньше только догадывались, что Запад ведет такую двойную и тройную игру, а теперь это уже стало на поверхности, открыто. Вскрылись многие вещи геополитики. Как они, например, обманывали Минскими соглашениями Россию.

Если сначала у многих было непонимание, какой-то диссонанс, то потом стало понятно, что без операции уже, оказывается, не обойтись. Потому что они двигались обманными путями, очень мощно продвигаясь к нашим границам и разлагая моральные ценности населения. Это с одной стороны. С другой — посмотрите, сколько олигархов вывозило имущество за границу. Россия работала на них. А теперь оно внутри остается. И санкции переживем, и все другое, и последствия вот этих событий тоже переживем, если у нас сохранится наш моральный уровень. А если мы сейчас уподобимся Западу и будем вот эти идеи продвигать, то наши дети будут не только какими-то квадроберами, в животных превращаться, на каких-то палках скакать. Вообще не знаю, во что превратятся, вот в чем проблема.

Конечно, и моя жизнь изменилась. Мы сейчас свою работу сосредотачиваем на помощи ребятам на СВО. Курсы у нас в фонде для семей погибших на СВО и так далее. Сейчас и инвалидам тоже помогаем, которые пострадали в Луганске, Донецке и прочих областях. Мы работаем с бывшими заключенными, которые прошли через СВО.

Рустэм Ямалеев президент общественной организации «Национальный конгресс татар и тюркских народов»

— За три года образ жизни у нас кардинально изменился. Мы же планы поменяли. Кто-то у нас больницами занимается, кто-то гуманитарку возит, кто-то собирает. Самое главное: раньше у нас интернет-контент был развлекательного характера, мы снимали видео. У нас же большой интернет-ресурс, каждую неделю снимаем до 20 роликов. И если он раньше был развлекательным, то теперь стал таким агитационным. Мы правду говорим, разъяснительной работой занимаемся, идеологической работой с молодежью. К сожалению великому, другие общественные организации этого не делают. На поле татарских общественных организаций мы одни.

Мы финансы теперь направляем на помощь СВО, а не на развлекательные мероприятия. Уже несколько лет не проводим серьезные вечера, дискотеки, развлекательные мероприятия. Не проводим, а помогаем СВО.