Сергей Насекин: «Я в Узбекистане ощущал себя как англичанин в одной из своих бывших колоний»

Крепость Аяз-Кала

25 ЛЕТ СПУСТЯ

На днях я вернулся из недельной поездки по Узбекистану и спешу поделиться своими впечатлениями с читателями «БИЗНЕС Online». Надо сказать, что первый раз я был в Узбекистане в далеком 1988 году. Будучи студентом третьего курса Казанского инженерно-строительного института (КИСИ, сейчас это архитектурно-строительная академия — КГАСА) я поехал туда вместе с двумя немецкими студентами, которые учились у нас по обмену. От того путешествия у меня сохранились очень яркие впечатления, это была экзотичная поездка. Мы добрались из Казани в Ташкент на самолете, а потом купили туристическую путевку, которая позволяла нам за несколько дней посетить большинство достопримечательностей Узбекистана. Вечером мы сели в Ташкенте на поезд, утром прибыли в Самарканд, где гуляли до следующего вечера, потом опять сели в поезд, который за ночь довез нас до Бухары. Днем мы облазили весь древний город и вновь сели на поезд, который отвез нас до Хивы. Оттуда следующей ночью мы вернулись на поезде в Ташкент.

Прошло 25 лет, и я захотел вспомнить молодость, а заодно узнать, что поменялось там с той поры.

Добраться до Узбекистана довольно просто — из Казани сейчас существуют прямые авиарейсы «Узбекских авиалиний» в Ташкент и Самарканд. Я решил воспользоваться услугами этой авиакомпании, однако оказалось, что через интернет купить билет этой авиакомпании невозможно. Пришлось идти в офис и покупать билет «живьем». Но это так, мелочи, хотя и говорят о некоторых вещах.

Первым моим ярким впечатлением, когда я со своей спутницей очутился в салоне нового комфортабельного аэробуса А-320, оказалось то, что самолет на 99,9% забит гастарбайтерами, возвращающимися на родину. Кроме нас двоих других иностранных граждан в самолете не было.

В этот раз я Ташкент решил не включать в свой маршрут. По моему мнению, с точки зрения исторических достопримечательностей, Ташкент не очень интересный город — он был почти полностью разрушен сильнейшим землетрясением в 1966 году. В остальном наш маршрут повторял мои похождения 25-летней давности с некоторыми новыми добавлениями, о которых я расскажу чуть позже.

По прилету в Самарканд мы решили не торопиться выходить из самолета и пропустить вперед всю эту гомонящую толпу. Мы встали в самый конец очереди, которая вела к столу паспортного контроля. Но тут вышел пограничник, прошел вдоль очереди, увидел нас и спросил — вы туристы? Получив утвердительный ответ, он провел нас к столу паспортного контроля без очереди.

На выходе из аэропорта началась обычная торговля. Согласно путеводителю, такси до города стоит 150 рублей в пересчете на наши деньги. Однако мне таксисты называли цену 3 тысячи рублей и ни в какую не хотели уступать. В итоге я на 100 метров отошел от стоянки такси и поймал попутку за 100 рублей. Обычная история — везде на туристах хотят нажиться.

Мечеть Биби-Ханым в Самарканде

МОИ УДИВЛЕНИЯ

Немного уйду в сторону от хронологического изложения моего путешествия и сразу скажу о том, чему больше всего я удивился во время этой поездки в Узбекистан.

Первое удивление: повсеместное полноценное использование русского языка. Никаких языковых проблем у русскоговорящих туристов в Узбекистане нет. На русском говорят все. Более того, многие из тех случайных знакомых, с кем я общался в Самарканде, Хиве, Бухаре — таксисты, обслуживающий персонал в гостинице, продавцы на базаре, завсегдатаи чайханы — все говорили на прекрасном русском языке. По всей видимости, те гастарбайтеры, которые приезжают к нам, живут в каких-то глухих деревнях, где знание русского языка минимально.

Везде, где я был, узбекские вывески, как правило, были продублированы на русском. А многие вывески были только на русском. Половина радиостанций, которые включал таксист, были русскоязычными. Реклама по радио — русскоязычная, объявления в аэропорту, на вокзалах — тоже.

У меня не было заранее разработанных маршрутов, я не бронировал загодя гостиницу. Я не знал, где завтра буду ночевать, как буду добираться до следующей точки своего маршрута. Все вопросы решались на месте без проблем, доброжелательно. Это был очень интересный жизненный опыт.

Кстати, русских туристов в Узбекистане не так уж и много — 18 - 20процентов. В основном сюда приезжают французы и немцы. Но много наших соотечественников в Узбекистан ездят по делам или к родственникам. Я спрашивал у местных гидов, почему российских туристов мало? Возможно, отвечали они, россияне не воспринимают бывшие республики СССР как нечто особенное. Видимо, они думают, чего они там не видели? Хотя я считаю, что это была очень интересная поездка с точки зрения экзотики и ярких впечатлений. Я много в каких странах и городах был, так что мне есть с чем сравнивать.

Русское население в Узбекистане есть. Более того, в Самарканде я познакомился с одним водителем — русским, причем не из тех, которые жили там во времена СССР. Его зовут Сергей, 7 - 8 лет назад он приехал в Самарканд из Самары. Сначала для того, чтобы разобраться с домом, который ему достался в наследство от бабушки, потом ему понравилось, и он решил остаться здесь жить. По словам Сергея, сейчас в Самарканде из 600 тысяч населения около 30 тысяч — русские. В Ташкенте, как говорят, русские составляют 20 процентов от числа всех жителей города. По его словам, те времена, когда после развала СССР русских выдавливали из страны, давно прошли, и сейчас отношение к местным русским нормальное.

Второе удивление: ощущения колониста. Возможно, об этом странно говорить, но я в Узбекистане ощущал себя как англичанин в одной из своих бывших колоний, где-нибудь в Конго, где все говорят на английском, все тебя понимают и относятся с почтением. В Узбекистане у меня возникали такие же ощущения. При этом абсолютная доброжелательность к россиянам. Когда они меня видели, то по новой привычке приветствовали меня по-английски: «Hello». Я отвечал: «Здравствуйте, я из России!» Они мне радостно: «А-а, свой!». В отличие от бедных французов и немцев, которых узбеки «обувают» по полной программе, с россиянами у них совсем другой разговор: можно по душам поговорить, объясниться, договориться, поторговаться или получить помощь.

По большому счету, у Узбекистана нет претензий к Советскому Союзу. До революции здесь были очень отсталые Бухарский эмират и Хивинское ханство — практически средневековье. При советской власти здесь появилась современная промышленность — авиапром и машиностроение, огромное количество людей получило высшее образование, появилась своя интеллигенция. Причем сейчас рудиментов Советского Союза в Узбекистане осталось больше, чем в России — уклад жизни, взаимоотношения в обществе, коллективизм. Так что для меня поездка в Узбекистан была не только погружением в среднеазиатскую экзотику, но и своеобразной машиной времени, которая перенесла меня в конец 80-х годов прошлого века.

Хива

Третье удивление: отношение к религии. Честно говоря, я был морально готов к тому, что в Узбекистане увижу масштабные проявления исламизации общества. Ничего подобного! Девушек, ходящих в хиджабах, в Самарканде, Бухаре или Хиве меньше, чем на улицах Казани. Их буквально единицы.

До революции в Бухаре насчитывалось 50 медресе. Я спросил у местных жителей, сколько сейчас в Бухаре действующих медресе? Оказалось — одно, как и во времена СССР. И действующих мечетей там тоже немного. Большая часть мечетей стоит как архитектурные памятники, а некоторые из них переделаны в гостиницы. В Казани такое трудно представить. В одной из таких гостиниц, переделанной из медресе середины XIX века я остановился на ночь. Туристы живут на втором этаже в комнатах, где раньше жили студенты медресе. Комнаты выходят на общий закрытый двор. Внизу подсобные помещения, кухня, ресторан. Тут же здание мечети, которое сейчас не используется — у нее треснутый купол. Все очень симпатично и колоритно.

Уклад местных жителей характерен для Средней Азии и базируется на традиционных ценностях — патриархальность, семья. Там семья, дети — это все. Детей надо вырастить, женить или выдать замуж, обеспечить квартирой, сыграть свадьбы как минимум на 300 человек — это всегда было и никуда не делось. Но без какого-то заметного религиозного окраса.

По вечерам жизнь в городах замирает, на улицах никого нет. Молодежь либо проводит время дома с семьей, либо в кафе курит кальян и пьет чай.

Еще одно любопытное наблюдение — про алкоголь. Узбеки довольно активно употребляют его, в основном предпочитая местные сорта водки. Пьяных на улице немного, но в любой чайхане можно заметить компании людей, которые кушают плов под водочку.

Мне не повезло с погодой, было холодно, градуса 3 - 4 тепла и сильный ветер. Честно признаюсь, я не был готов к такой погоде, поэтому пришлось согреваться в обед, дегустируя местную водку. Надо сказать, что качество водки довольно хорошее. По крайней мере, не хуже чем наша из среднего ценового диапазона. Бутылка местной водки в чайхане стоит на наши деньги 150 рублей. Но это с «ресторанными» наценками, в магазинах — намного дешевле.

Бухара, медресе Улугбека

ПУТЕШЕСТВИЕ

Самарканд мне не очень понравился. Он какой-то официозный. Там, конечно, находятся замечательные сооружения тимуровской эпохи. Это впечатляет, но живого духа нет. Широкие улицы города, крупнопанельные дома — и вдруг, бах — площадь Регистан. Такое ощущение, что попал в отдельно стоящий музей под открытым небом.

А в Бухаре ты попадаешь в аутентичную городскую среду, ходишь по улочкам, которые не изменились за столетия... Здесь произошла довольно забавная встреча — я случайно познакомился с одним человеком, который окончил местный филфак и хорошо знает русский и английский языки. Узнав, что я из Казани, он обрадовался и спросил, знаю ли я такой ресторан — «Древняя Бухара». А я его действительно знаю — он расположен на улице Право-Булачная, недалеко от того места, где я работаю и даже иногда хожу туда перекусить. Филолог попросил передать привет своему земляку, который владеет этим рестораном. Оказалось, что его все жители города знают, он у них что-то типа местной знаменитости.

Добравшись до Хивы, я начал искать человека, который бы отвез меня к остаткам древних крепостей Хорезмского царства — государства, которое открыл известный советский археолог Толстов. И буквально первый человек, к которому я обратился, сказал, что он сам по образованию историк. Мы стали говорить про древние монеты, я сказал, что интересуюсь ими. Он, оказалась, тоже. Мы подружились и он согласился отправиться со мной в путешествие через пустыню в каракалпакские степи. Каракалпакия — это автономный округ в составе Узбекистана, который на северо-западе примыкает к остаткам Аральского моря. Столица округа — город Нукус (о нем немного позже).

Юрты в Аяз-Кале

КРЕПОСТЬ ВЕТРОВ

Одной из целей моей поездки в Узбекистан было побывать в Аяз-Кале (крепость ветров). Это зороастрийская крепость первого века до нашей эры. О-очень красивое место. На 60-метровом круглом холме расположена основная крепость, с которой взору открываются пространства степи на десятки километров вокруг. Чуть ниже ее, на другой возвышенности расположена небольшая цитадель.

На площадке перед крепостью каракалпаки развернули для туристов несколько больших юрт, где можно переночевать и поесть. Кстати, для многих туристов ночевка в юрте производит неизгладимое впечатление. Как рассказывала нам хозяйка одной из юрт, недавно у нее один американец ночевал четыре ночи, никак не мог уехать — так ему понравилось.

Перед приездом в Узбекистан я заново пересмотрел фильм Карена Шахназарова «Исчезнувшая империя» (2007). Там, в конце фильма, главный герой как раз приезжает в Аяз-Кале. Я испытал те же ощущения, что и герой филльма — заходящее солнце над гигантской равниной, ветер, тишина и ощущение двухтысячелетней истории. Какое-то неповторимое чувство, трудно передаваемое словами.

Вроде бы у узбеков с каракалпаками никаких особых национальных конфликтов нет, насколько я понял. Единственно, мой водитель пожаловался, что в сезон, когда много туристов посещает Аяз-Кале, узбеки из Хивы привезли свою юрту, но местные их не пустили на хлебное место.

Музей Савицкого

РУССКИЙ АВАНГАРД В УЗБЕКСКОЙ ПУСТЫНЕ

После незабываемого посещения Аяз-Кале, мы на машине доехали до столицы Каракалпакии — городу Нукус. Сюда я поехал по одной простой причине — тут есть легендарный музей русского и советского авангарда.

Нукус — это довольно молодой город, который в основном был построен в 1950 - 1960-е годы. Здесь живет около 200 тысяч человек. Единственная его достопримечательность кроме центрального рынка — музей им. Игоря Савицкого. Это московский художник, замечательный русский интеллигент, который в 1950-е годы переехал в Нукус. Вначале он находил экспонаты во время археологических раскопок Хорезма, а потом стал покупать картины русского и советского авангарда. Многие известные московские и ленинградские художники или их потомки дарили ему свои работы. За долгие годы стараниями Савицкого общий фонд хранения живописи и графики музея достиг почти 90 тысяч единиц. И теперь в этот музей, который находится фактически в пустыне, в 600 километрах от Бухары и в 300 километрах от Хивы, специально приезжают толпы туристов со всего мира.

Побывав в музее, мы сели на поезд и на следующий день вечером вернулись в Самарканд. Узбекский поезд, это, конечно отдельная песня. Ехали в купе. Но и там чувствовалась местная специфика: полное пренебрежение нормами гигиены, проводники подсаживают безбилетников, толчея, духота, шум — все прелести перемещения в поезде по Средней Азии.

ЛУЧШИЙ ПЛОВ САМАРКАНДА

В Самарканде нас встречал водитель, с которым мы познакомились ранее, когда отправлялись в путешествие. Я его попросил подсказать место, где можно поесть хорошего узбекского плова. Он сказал, что вечером плов не едят — слишком тяжелая пища. Мы с ним договорились встретиться на следующий день пораньше, и он отвез нас в то место, где предпочитают есть плов профессиональные узбекские водители. Мы подъехали к обычному жилому дому, на котором не было никакой вывески. Зашли во двор, посреди которого размещался огромный казан диаметром в несколько метров. Мы взяли гору действительно вкуснейшего плова — это был самый вкусный плов, который я ел в Узбекистане. Еще был хорош плов, которым нас угощали в юрте около развалин Аяз-Кала, но плов в Самарканде был все же самый вкусный. Я заплатил за двоих около 120 рублей на наши деньги — две огромных порции плова и салата.

БЕЗОПАСНОСТЬ

Еще раз подчеркну, народ удивительно доброжелательный, и я себя не ощущал в опасности, ходя по улицам города, даже ночью. Узбеки неплохо справились со своей наркомафией. В 1990-е годы это было настоящей проблемой, но потом власти ужесточили наказание, минимальный срок за наркотики теперь 12 - 15 лет тюрьмы, а так — вплоть до расстрела. И все говорят, что это очень действенно.

УРОВЕНЬ ЖИЗНИ

Местная валюта — узбекский сум. Средняя зарплата в стране составляет 300 - 400 тысяч сум, в Ташкенте немного выше. За один рубль дают около 80 сум, то есть на наши деньги зарплата в Узбекистане менее 5 тысяч рублей. Зато цены по сравнению с нашими меньше в 4 - 5 раз.

Самая большая купюра — 1 тысяча сум, что делает местную валюту неудобной в повседневном обращении. Например, я поменял три тысячи рублей, мне дали несколько пачек местных денег, которые пришлось прятать в сумку. Кстати, все местные жители ходят с мешками, где держат свои деньги. Я стоял в железнодорожную кассу и видел, как девушка покупала билет до Алма-Аты. Она достала большой полиэтиленовый пакет и стала раскладывать пачки денег. Во всех кассах у них стоят счетные машинки, потому что вручную сосчитать столько бумажек невозможно. В официальных местах расплачиваться можно только местной валютой, но на рынке, в чайхане, гостинице или в такси отлично идут российские рубли, а еще лучше — американские доллары — курс доллара несколько лучше, чем курс рубля. Если доллары перевести на рубли по нашему официальному курсу, то получается, что выгоднее платить в долларах. Хотя разница непринципиальная. Надо заметить еще, что официальный курс рубля и доллара в два раза меньше, чем на черном рынке. Поэтому все меняют на черном рынке. Впрочем, менял никто не гоняет.

90 процентов всего автопарка страны составляют Дэу Нексии и Шевроле Спарки, которые производятся в Узбекистане. Автомобили есть далеко не у всех. Конечно, уровень жизни в Бухаре или Самарканде ниже, чем в Казани. Про столицу Узбекистана — Ташкент — сказать не могу, так как не был там. Впрочем, трудно сравнивать по уровню жизни нас с узбеками. Как я уже отмечал, там другой образ жизни, и то обладание чем важно для нас — для них совершенно не имеет значения.

ОППОЗИЦИЯ? У НАС ЭТО НЕ ПРИНЯТО!

Пару раз затевал попутчиками разговор об их отношении к местной власти и президенту Исламу Каримову. Когда я их спрашивал, а есть ли какая-то оппозиция в Узбекистане, они меня сначала не понимали. — В смысле оппозиция? — Люди, которые выступают с альтернативными идеями... — Ну, мы, во всяком случае, таких не знаем. У нас вообще это не принято. Если ты выступаешь против власти, значит ты враг, и тебя закатают в асфальт.

В принципе, отношение к власти среди узбеков не так уж отличается от нашего — лишь бы нас не трогали, и лишь бы благосостояние населения росло. А то, что благосостояние жителей Узбекистана потихоньку растет, признавали все, с кем я общался. Их больше напрягают плохие отношения с соседями — с Таджикистаном (из-за доступа к водным ресурсам, да и вообще таджики считают Самарканд и Бухару своим историческим и культурным достоянием), с Киргизией (территориальные споры, которые эпизодически приводят к перестрелкам на границе и этнические чистки узбеков в Киргизии после свержения правительства Аскара Акаева). У Узбекистана непростые отношения и с Туркменистаном. Например, я, россиянин, могу без визы спокойно поехать из Узбекистана в Таджикистан, а узбеки не могут этого сделать — им нужно получить визу, три месяца обивая пороги консульства. Такая же история с Туркменией. Среди всего окружения у Узбекистана нормальные отношения только с Казахстаном.

ДЕЛО НЕ В МИГРАНТАХ

Вернувшись из Узбекистана, я поймал себя на мысли, что готов согласиться с позицией Владимира Путина о том, что не нужно вводить визы для жителей бывших советских республик. Мы не должны их отталкивать от себя. Эти люди привязаны к нам и ментально, и культурно. У нас всех общее прошлое, общая история, и это никуда не денется. Если мы будем отталкивать их от себя, то наше место быстро займут европейцы, американцы или китайцы. И не надо бояться приезда гастарбайтеров из Узбекистана. Они своим трудом зарабатывают у нас деньги, чтобы у себя на родине купить дом или обеспечить семью. У подавляющего большинства из них нет желания перебираться сюда навсегда — ведь это означает разрыв со своими многочисленными родственниками, а семья для них, напомню еще раз — это все. И, честно говоря, я не понимаю всей этой истерии по поводу преступности, которую связывают с наплывом мигрантов. Я думаю, дело не в мигрантах, а в том, что наши миграционные службы и правоохранительные органы отвратительно плохо делают свою работу. Вот и все.

Сергей Насекин

Фотографии предоставлены автором