Рамиль Измайлов, «ПТК – Пружинный проект»: «В России плохое качество металла и везде бардак»

— Рамиль Анварович, вы родом из Казани, но бизнес начали в Белорецке. С чем это связано?

— Мы вообще сначала в Набережных Челнах с друзьями покупкой и продажей этих пружин занимались. Да, я родом из Казани, но так получилось, что в 14 лет я переехал жить в Челны. А с 15 лет там на заводе запасных частей работал за станком. Всего семь лет проработал на заводе. За этого время окончил школу рабочей молодежи, профессионально-техническое училище и Казанский торгово-экономический техникум.

Когда учеба была завершена, мы втроем с друзьями стали закупать пружины в Башкортостане на Белорецком заводе рессор и пружин и реализовывать в Челнах на вторичном рынке. Но примерно через год на заводе сменился собственник и начался рост цен на их пружины. Стало невыгодно у них покупать. Мы решили, почему бы и самим не приступить к производству, я работал на заводе, мне была знакома эта схема, это было в 2000 году.

Начали искать станок, нашли в Виннице, купили — заняли 300 тысяч у друзей и знакомых под проценты. Установку повезли в Белорецк, потому что там есть металлургический комбинат, где изготавливается углеродистая пружинная проволока, аренда помещений дешевле и специалисты есть, которые умеют навивать пружины и ремонтировать станки. А это немаловажно, ведь производство пружин — узкоспециализированная деятельность и отыскать людей, способных их делать, очень сложно. Мы пригласили на работу пенсионеров, когда-то работающих на БЗРП, и переманили к себе на большую зарплату начальника цеха этого завода. На тот момент сами мало что понимали в изготовлении пружин, а они были мастерами.

— Наверно, многотонный пружинно-навивочный станок с Украины в Башкортостан было не так-то просто доставить...

— Это был просто ужас. Во-первых, он 1952 года, во-вторых, весит 12 тонн, и везли мы его целый месяц. А прежде чем погрузить, пришлось найти 50-тонный кран, потому что два 15-тонных не могли его ни развернуть, ни поднять. На границе возникли проблемы, нас не выпускали целую неделю, и мы находились там все это время. Я звонил в Москву в таможенный комитет, говорил, что нам не дают пересечь границу, хотя все документы есть, возможно, они хотят от нас взятку. В Москве меня направили в Брянск. Там начальник сказал, что будет через полтора часа. Только когда он прилетел на границу и «построил» таможенников, нас выпустили. Потом договаривались с попутными дальнобойщиками и так вот довезли.

— А поближе нельзя было найти станок?

— Исторически так сложилось, что в советское время пружины делали только на Украине и в Питере. Мы подобрали на Украине. Это сейчас такие установки получают распространение, потому что китайцы и немцы их производят. Да, сегодня во многих крупных городах можно найти производителей пружин.

Мы купили удивительную технику. Когда за ним приехали, он уже на улице давно стоял, как ненужный. Мы его подремонтировали. Он, конечно, был сложный по настройке, но если с ним справиться, работал как сумасшедший. За пять лет только однажды барахлить начал.

ГРОЗНОЕ ИМЯ ВАСЮТИНА

— Как Белорецкий завод отнесся к вашему соседству?

— Ну, они, конечно, были не в восторге. Была травля. Во-первых, когда мы загрузили первую машину с пружинами, ее тут же арестовал ОБЭП. Грузовик поставили на штрафстоянку. Нам сказали, что без сертификата у нас нет права на реализацию. А на тот момент мы даже и не знали, что нужно сертифицировать производство. Когда начали разбираться, выяснилось, что на пружины обязательная сертификация вообще не требуется, она добровольная. Мы смогли вернуть машину только через 3 дня, заплатив деньги за штрафстоянку. Были проблемы и с налоговой инспекцией.

С решением каких-то проблем помог случай. Мы арендовали помещение у Белорецкого завода механизированного строительного инструмента. Он и сейчас, кстати, функционирует. Мы легко сошлись с директором этого предприятия. Он оказался бывшим мэром Белорецка и посоветовал обращаться к нему — Ивану Федоровичу Васютину — при решении налоговых вопросов. Когда меня очередной раз вызвали в ОБЭП, я сказал, что если есть какие-то вопросы, то давайте я позвоню Ивану Федоровичу и начал набирать номер. Представляете, это вызвало незамедлительную реакцию: «Стоп, стоп, не звони, положи трубку!». А потом они, видимо, подумали, что среди наших знакомых есть большие люди и отстали от нас. Тем более свидетельство предпринимателя было, работали официально, платили людям зарплату.

А так по мелочам, часто были наезды, рэкет, пытались нас дискредитировать, говоря, что у нас пружины плохие. Самое сложное было, конечно, выйти на рынок. Еще же были белебеевскиий и волгоградский заводы, изготовляющие пружины, и рынок был полон продукцией от этих гигантов, а тут мы. Кстати, часто во время разборок, мы пользовались тем, что из Челнов — бандитский город-то был. Запугивали, что у нас есть связи с бандитами, хотя их не было. Это китайская военная стратегия. Когда сразу проявляешь жесткую позицию, отстают. А вообще, изнутри фирму легче развалить, чем из-за внешних воздействий.

«Часто во время разборок, мы пользовались тем, что из Челнов — бандитский город-то был»

«РАБОЧИЕ УСТРАИВАЛИ НАМ ЗАБАСТОВКИ»

— Как предприятие развивалось дальше?

— Нужно было расширяться, изготавливать другие виды пружин. Тогда мы делали пружины для реактивной штанги, продавали их на рынке. Наш единственный станок было тяжело перенастраивать. Начали искать другие устройства. Один станок мы приобрели в Барнауле, другой на БЗРП. Я уже не помню, как удалось у них купить, потому что они даже ненужные станки, которые сдавали на металлолом, резали, но нам не продавали. Потом еще один привезли с Ижевска.

Развитие трудно, конечно, давалось. Нам было по 25 лет, нашим рабочим по 60, они с нами считаться-то не хотели, а когда я заводил разговоры о том, что нужно пробовать и другие варианты изготовления пружин, и подавно сопротивлялись. Доходило до того, что я уезжал из дома — а мы в Белорецке не жили, только ездили каждую неделю — приезжал на производство, переодевался в спецодежду и начинал вместе с рабочими делать новые пружины. Они не хотели сдвигаться с наработанного процесса, мне приходилось там «зависать», чтобы попытаться что-то изменить. Рабочие нам вообще забастовки устраивали. Тем более мы не местными были. Это усугубляло наше положение.

«ПОДЕЛИЛИ ВСЕ ПОПОЛАМ И Я ПЕРЕЕХАЛ В КАЗАНЬ»

— Вы так и продолжали вести бизнес втроем?

— Да, какое-то время. Но один из друзей год проходил просто так, появлялся, чтобы деньгами забрать, а все время тратил на другой бизнес в сфере рекламы. Мы попросили его уйти, потому что нужно было много задач всяких решать, а не прохлаждаться. Он получил еще немного денег и ушел. А вот когда мы со вторым партнером расходились, поделили все пополам хоть и со скрипом. Те, кто разбегался с партнерами по бизнесу, знают, какой это тяжелый период — деление предприятия. Больше не хочу иметь равных партнеров, учредитель должен быть один. Я решил переехать в Казань и реализовать свое видение в отношении подобной компании.

— Когда и почему было принято решение, разойтись с партнером?

— В 2007 году, то есть мы семь лет вместе проработали. У нас были большие разногласия в видении дальнейших перспектив. Мне хотелось развиваться, а его, в принципе, устраивал тот заработок, который мы получали. Второе, я всегда был склонен к благотворительности, а он нет. Например, я любил на Новый год дарить сотрудникам подарки, а ему это не нужно было. Я хотел, чтобы у нас были теплые командные отношения и преданность в коллективе. А он мог из принципа давать, противоречащие моим просьбам, задания рабочим.

Я ушел оттуда в «чистое поле». Здесь не было ничего. Когда уезжал, забрал только половину стоимости предприятия, но осталось самое главное — наработанные клиенты, основные станки. Там и сейчас идет производство. А те 1,5 миллиона, которые я привез, растратил здесь за полгода на зарплату, рекламу и аренду помещения, эксперименты.

«В Казани первым крупным покупателем стал завод «Полаир» из Марий Эл. Они заказали достаточно сложные пружины для своих холодильников»

«ВЫМАНИВАЛ У НИХ МЕТОДЫ И ЗА ЭТО ПЛАТИЛ ПРЕМИИ»

— С какими проблемами столкнулись при выходе на рынок Казани?

— Здесь вообще не было никакого рынка и специалистов тоже не было. Я долго никого не мог найти, постоянно расклеивал объявления возле вертолетного, компрессорного и других каких-то заводов. Искал людей, у которых руки расположены к изготовлению пружин. В итоге сначала взял одного молодого сотрудника, потом еще одного. Первое время сам с ними делал пружины, учил их. Помог продолжительный опыт работы на заводе. Да и на прошлом производстве я постоянно крутился около рабочих, они мне потихоньку какие-то секреты раскрывали. Выманивал у них методы и за это платил премии. Мы с ними и новые оснастки придумывали. Я говорил, сделаешь мне вот такой станок, с меня 5 тысяч, и они делали.

— Новое оборудование для казанского производства закупали?

— Нет. Мы сами для себя стали делать приспособления. Что-то придумал я. Один сотрудник год проработал, но оставил после себя несколько интересных механизмов, которыми мы до сих пор пользуемся. Сейчас мы используем в работе около 80 процентов всех методов, по которым можно делать пружины. Когда приходит какая-то интересная пружина, у меня возникает спортивный интерес, как ее сделать. Все что мы имеем — сделано нашей командой, и я благодарен людям, которые с самого начала шли со мной и сейчас до сих пор работают.

КИТАЙСКИЕ АВТОБУСЫ, КОРАБЛИ И ДВЕРИ ГЛАВНОГО СТАДИОНА УНИВЕРСИАДЫ

— Где вы реализовываете свои пружины?

— В Казани первым крупным покупателем стал завод «Полаир» из Марий Эл. Они заказали достаточно сложные пружины для своих холодильников. Пригласили меня на завод, спросили, сможем ли мы сделать нужные пружины. Я сказал, да, хотя на самом деле понятия не имел, как их изготовить. Поломал голову, бригадир Ринат тоже думал немало. И все-таки сделали, даже в улучшенном варианте. До сих пор эта оснастка работает.

Позже среди клиентов появился МУП «Метроэлектротранс». По их чертежам, мы стали делать пружины для старых трамваев. Для них уже запчасти никто не делал. Далее на нас вышло ПАТП-4. И мы стали делать пружины на китайские автобусы: тормозные, на энергоаккумуляторы, для корзины сцепления. Тогда тормозная пружина для автобусов стоила 500 рублей. Я предложил цену 200 рублей. А потом мы начали и для ПАТП-2 делать, затем и частники начали у нас покупать пружины для своего транспорта. Для «ИНВЭНТ-Электро» тоже работаем.

Надо было уже и на рынок России выходить. Два года назад подтолкнуло к этой идеи бизнес-обучение. Теперь к нам приходят заказы из Калининграда, Мурманска, а для Владивостока делаем пружины для кораблей. Кстати, наш речной порт тоже 2-3 раза в год заказывает у нас детали. Также для КАМАЗа делаем пружины и для завода «НефАЗ». Даже из Питера у нас заказывают, из Москвы, несмотря на то, что у них свои производства есть. К нам также часто обращаются научно-производственные какие-то организации. Для Универсиады делали пружины на двери главного стадиона.

А как-то к нам обратился парень, который работает в Сочи, а сюда приехал на три дня с родителями повидаться. И вот за это время ему нужно было пружину сделать какую-то хитрую. А в Сочи — труба, курортный город, никто не изготавливает детали. Так мы ему за один день сделали. Это невиданная скорость для многих предприятий. Он уехал счастливый.

«К нам приходят заказы из Калининграда, Мурманска, а для Владивостока делаем пружины для кораблей»

СЕКРЕТЫ БЕРЕЖЛИВОГО ПРОИЗВОДСТВА И ГЛУПОЕ ВЕДЕНИЕ БИЗНЕСА

— Как вы достигаете такой скорости производства?

— Главное — уникальная и собственная оснастка. И мы используем бережливое производство. Сейчас оно у всех на слуху. Эти технологии глобально пересматривают весь цикл изготовления продукции от самого начала, закупки сырья, до того момента, как продукт попал на склад к покупателю.

Я могу рассказать, как начинал внедрять в Белорецке бережливое производство. Сначала мы покупали металл и оплачивали его на 100 процентов, потом месяца полтора ждали, когда нам его доставят, только потом начинали свое производство. Допустим, из 10 тонн металла делали 10 тонн пружин. Потом мы искали попутку, привозили на склад и очень долго со склада развозили по всем точкам. И после реализации через 2-3 недели получали деньги. Весь этот цикл у нас составлял месяцев 5. Это самое глупое ведение производства, какое только можно придумать, и непродуманное устройство торговли.

Через год процесс был доведен до того, что мы вообще не платили за металл. Брали сырье в начале месяца, а расплачивались после 25-го. И я перестал ждать, когда уйдет на производство весь металл. У меня появился список попутных машин из Белорецка в Набережные Челны. Заранее узнавал, кто и когда поедет, мог отправить не все 10 тонн, а только 2. И продукция перестала простаивать на складе, а сразу доставлялась на гальванизацию (применяют для укрепления металлической поверхности изделий — прим. авт.), а потом к заказчику. И договаривался так, чтобы расчет производился сразу. Таким образом, уже не требовалось вкладывать собственные средства, в обороте были чужие деньги. Со временем все выстроилось, лишних движений уже не было. В этом и суть бережливого производства.

А бывает, приходишь на чье-то производство, а там какой-то образец пружины нужен. Бегают, ищут по всему цеху, теряя время, тормоша людей. Когда у тебя бережливое производство, ты знаешь, где у тебя что лежит, и работник не тратит время на поиск инструмента, он у него перед носом висит. Именно на простых мелочах тратится масса времени. В целом благодаря выстроенному процессу экономится как минимум 80 процентов времени.

«Благодаря выстроенному процессу экономится как минимум 80 процентов времени»

ПРУЖИННЫХ ДЕЛ МАСТЕРА

— У вас написано на сайте, что вы можете делать сложные и редкие пружины. Где они используются?

— Сейчас есть японские погрузчики по типу «сам гружу — сам везу», так вот у них на корзине сцепления очень сложные пружины, больше даже фиксаторы, мы вот их делаем. Для американских снегоходов делаем пружины, они тоже достаточно сложные. У нас был случай, когда у парня на Renault полетела пружина сцепления. Он принес нам сломанный элемент, и по нему мы сделали хорошую деталь.

Бывают эпизоды, когда к нам обращаются со словами, что такой вот элемент для них никто сделать не может, если у нас получится, они потом еще 450 штук закажут. Мы им делаем 50, и они пропадают, получив детали по серийной цене. А мы же под каждый вид делаем свою оснастку, рассчитываем ее, корректируем.

А как-то был случай с Зеленодольским заводом, который поставляет детали на КАМАЗ. Срочно понадобилось 10 видов пружин, одну из которых никто не мог сделать. Мы им сделали. Так они всем составом руководства приехали к нам, знакомиться и смотреть, как мы их изготовили, потому что уже намучились искать.

Была еще такая история. Приехал солидный мужчина, я не знаю, кем он работает, дал мне образец пружины. Я у него спросил, есть ли у меня два дня, потому что деталь была действительно сложная. Он говорит: «Ты что! Конечно, есть. Я эту пружину полгода нигде не могу сделать». Мы сделали как договаривались, и он нам сказал: «Снимаю шляпу перед вашим искусством делать пружины» (смеется).

Мы делаем детали и для ретро-автомобилей. В Казани есть автосервис «Маяк». Вот они восстанавливают старые машины — разные «Москвичи», «Чайки». Они привозят поломанные пружины, на изоленте еле держатся, по такому примеру делаем.

«… и он нам сказал: «Снимаю шляпу перед вашим искусством делать пружины»

ПРУЖИНЫ И ЗА ЧЕРВОНЕЦ, И ЗА 2 ТЫСЯЧИ

— Какова средняя цена ваших пружин?

— Есть детали за 30 и 10 рублей. Самую дорогую пружину мы изготовили для автомобиля Infiniti за 2 500 рублей.

— А каков объем производства?

— Всегда по-разному, мы делаем примерно 35 - 50 тысяч пружин в месяц.

— Какова годовая выручка прошлого года?

— Ориентировочно 14 миллионов рублей.

— Какова рентабельность вашего производства?

— 20 процентов.

«У НИХ НЕТ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ, НО ОНИ УМЕЮТ РАБОТАТЬ РУКАМИ»

— С кем сотрудничаете по сырью?

— Мы постоянно ищем хороших поставщиков. Сейчас с ЗАО «МПТО» (Метизное производственно-торговое оборудование, Челябинск, в Казани филиал — прим. авт.) работаем. У них всегда все есть на складе. С Белорецким заводом долгое время работали, а сейчас сотрудничаем с Магнитогорском, также возим сырье из Екатеринбурга, Нижнего Новгорода и Москвы.

— Какова динамика роста цен на сырье?

— Сложно оценить. Я всегда озадачен тем, чтобы снижались наши расходы на сырье. Поставщиков ищу по такому же принципу — кто может сделать скидку.

— Кто трудится у вас и сколько всего сотрудников?

— У нас 7 сотрудников. А «рулит» теперь на производстве человек, который работал на КМПО начальником цеха на 70 человек. Он специалист высокого уровня. В цеху у нас трудятся простые ребята. У них нет высшего образования, но они умеют работать руками.

— Как поддерживаете дисциплину?

— У нас в коллективе очень лояльное отношение к сотрудникам. Да, бывает, что кто-то в запой уходит. Одного мы даже кодировали 4 раза, но все-таки пришлось уволить. Жалко таких людей терять, потому что специалисты хорошие. А зарплату они получают достойную и вовремя.

«Есть детали за 30 и 10 рублей. Самую дорогую пружину, мы изготовили для автомобиля Infiniti за 2 500 рублей»

«ОСТАЛСЯ ОДИН СО СВОИМ ГАРАЖОМ»

— Как пережили кризис?

— Очень тяжело. Клиенты перестали платить. Всех работников пришлось распустить. Я им сказал, что надвигается кризис, платить не смогу, и если найдете другую работу, то идите. Они разошлись. А я остался один со своим гаражом. Каждый день приходил на работу. У меня были какие-то мелкие заказы на 100 - 300 рублей. И вот каждый день я зарабатывал рублей по 300. В кризис заказы были только от богатых. Например, один человек приехал на Audi Q5 и заказал две пружины для какой-то техники. Или приехал другой на Mercedes Brabus и заказал на 50 тысяч пружин для компенсаторов усадки деревянных домов. Он тогда очень выручил. А после кризиса команду пришлось заново собирать.

«Мы делаем примерно 35 - 50 тысяч пружин в месяц»

«ОНИ ПРЕДЛОЖИЛИ ЗАПАТЕНТОВАТЬ ЭТУ ПРУЖИНУ»

— Кто ваши прямые конкуренты?

— У нас нет конкурентов. Со всеми крупными заводами, изготовляющими пружины, в Димитровграде, Ульяновске, например, мы можем только сотрудничать и перекидывать им крупные заказы. У нас мелкосерийное производство. Мы делаем сложные пружины и в меньших объемах, но зато гораздо быстрее. А крупное предприятие вам сложную загогулину и не сделает. Мы же придумываем оснастку. Все крупняки неповоротливые, а мелкие на плаву. Большие компании берут один заказ на 100 тысяч, а мы собираем мелкие по всей России и тоже на 100 тысяч. У нас стратегия совсем другая.

— То есть масштабировать бизнес вы не планируете?

— Нет. Я думал раньше в разных городах сделать по небольшому предприятию. Но транспортные компании хорошо работают, мы не видим в этом смысла. У нас сейчас все есть: специалисты, весь металл в наличии от проволоки как волос толщиной, заканчивая прутиком 16 миллиметров. Недавно от предприятия из Уфы поступил заказ с большим разбросом — им нужны были изделия из проволоки от 0,6 до 22 миллиметров толщиной. Такое мы тоже можем делать.

— В Ижевске запущено серийное производство сверхпрочных пружин для железнодорожных вагонных тележек, лифтовых систем. Вы не планируете внедрять новации в свое производство?

— Нет, не планирую. Все эти сверхпрочные стали, на мой взгляд, плохи тем, что очень дорогие. Проще сделать пружину, а через три года выкинуть ее и поставить новую. Это, мне кажется, будет дешевле.

Есть, кстати, патент на мое имя. Я одну пружину разработал для колыбельки сына. Пока он рос, я два месяца экспериментировал, делая элемент то с разной толщиной проволоки, то с другой длиной, и получилось сделать регулируемую пружину, то есть ее можно видоизменять вместе с увеличением веса ребенка.

А спустя какое-то время ко мне пришли два научных сотрудника Энергоинститута и сказали, что хотят продать метод изготовления пружины, который недавно разработали. И показывают мне свою регулируемую пружину. А они, во-первых, сталь использовали не технологичную, да и технология в целом была неудобная, что вело к удорожанию готового продукта. Я показал им свою регулируемую пружину. Они были в шоке, насколько все просто сделано. Они предложили запатентовать ее, я согласился. Ученые, правда, сказали, что и свои имена включат.

НЕКАЧЕСТВЕННАЯ РОССИЙСКАЯ ПРОВОЛКА

— Какую проблему, на ваш взгляд, на рынке пружин можно выделить как наиболее актуальную?

— У нас проволока российская некачественная. Когда мы изготавливаем пружины для «НЕФАЗа», они у себя делают анализ — так, у нас вся проволока разная. Я заметил, сейчас многие берут нержавейку импортную. Мне тоже звонили из Германии, предлагали проволоку бельгийскую, немецкую. На тот момент я отказался. Пока, в общем-то, многих людей устраивает и это качество. Но если делать пружины для оружия, то наша проволока не годится, она плохая.

А проблема из-за того, что в России качество металла плохое и бардак везде. Я заказал тонну 16-миллиметровой проволоки заводу «Ижсталь». Мне в итоге ее привезли только через три месяца. Начали ее навивать, она ломается. Захотели вернуть, но заводу прежде нужно сделать анализ. По своим результатам они объяснили на понятном только им языке, что с их стороны все сделано нормально. Бесполезно было говорить, что с таким продуктом невозможно работать, они отказывались принимать сырье обратно, заявляя, что все по ГОСТу. И вот такая несуразица происходит на нашем рынке. А эти 70 тысяч рублей за проволоку просто повисли у нас. В перспективах есть намерения нержавейку покупать импортную.

Конечно, из некачественного сырья сделанные пружины порой не нравятся заказчикам. Мы меняем, переделываем, возвращаем деньги — это принцип нашей работы. А куда деваться? Мы с таким материалом работаем, пытаемся как-то бороться. Писали претензию заводу «Профтермо» в Набережных Челнах, что они халатно термообрабатывают пружины. Они горячие изделия бросают как попало, те гнутся. Говорим им, что не можем клиенту поставлять кривые пружины. А нам в ответ, что это не их проблема. Но работа-то делается для людей.

— Как, по-вашему, у кого из отечественных производителей большая доля на рынке?

— Сейчас впереди планеты всей те предприятия, которые сумели закупить очень хорошее оборудование. Его стоимость примерно 12 миллионов за один станок. Димитровградский завод, я считаю, самый мощный в Поволжье. У них примерно 40 станков, налажено крупносерийное производство. Ульяновский завод тоже крупный и серьезный.

«МЕНЯ КАК СИРОТУ СРАЗУ БЫ НА ВОЙНУ ОТПРАВИЛИ»

— Расскажите немного о себе.

— Когда мне было 14 лет, у меня умерла мама, она сильно болела. Я переехал жить к сестре в Челны. Отучился в техникуме на оператора автоматических линий станков и автоматов. В какой-то момент я понял, что с такой специальностью нереально подняться в жизни. Поэтому, когда мне было 19 лет, я приехал в Казань и поступил в Казанский торгово-экономический техникум, обучился по специальности организатора коммерческой деятельности.

— Пригодились знания?

— Да, но полученных знаний никогда не бывает достаточно. Надо читать, изучать дальше. Я проходил много различных тренингов. Считаю, что они дают реальные знания и навыки. Я люблю учиться. Недавно решил, что надо дом построить, и мы с женой сели в машину и поехали в Калужскую область на семинар-практикум по строительству домов. Поняли, как строить, приехали сюда и начали возводить свой экологически чистый дом из каркасных соломенных блоков.

В Священном Писании сказано: самое лучшее пожертвование — накормить голодного. Бомжам ведь никто не хочет помогать

— Чем занимались до создания своего бизнеса?

— Помимо завода поработал в Челнах экспедитором в торговом предприятии «Боровецкое».

— И в армии, наверное, успели послужить.

— Нет. Мне писали друзья с армии. В 90-е дедовщина страшная царила. А меня бы как сироту сразу на войну в Чечню отправили, поэтому я на сердце постоянно жаловался. Хотя всегда был драчуном и спортом занимался, меня не пугала армия. Но по-другому судьба сложилась, а если бы призвали, неизвестно еще, что бы было...

— В криминальные 90-е годы вы начали работать на себя. Какой была ваша жизнь?

— Вы про разборки? Я постоянно занимался боксом и айкидо, да мне в радость порой было подраться, уж точно не составляло никакой проблемы. Был случай, в меня стреляли, когда я редукторы за деньги ремонтировал в мастерской, это еще до того, как завязался с пружинами. В меня не попали, но попали в моего работника. Все обошлось. Теперь это как из другой жизни.

«ЧТО ОТДАЕШЬ, ТО И ПОЛУЧАЕШЬ»

— Чем занимается ваша супруга?

— Важным делом — двумя нашими детьми. И она очень сильно меня поддерживает, без нее я бы не смог, наверное, ничего сделать.

— Вы являетесь попечителем благотворительного фонда «Пища жизни». Почему решили им стать?

— Мне всегда нравилась благотворительная деятельность. А три года назад на каком-то очередном семинаре меня познакомили с директором этого фонда Андреем Абрамовым. Сначала я два месяца присматривался, все ли деньги уходят на помощь нуждающимся. Фонду активно помогают другие директора, например, Дмитрий Гыртасов, продающий оборудование для полиграфии, основатель юридической фирмы Евгений Крылов и другие. Когда убедился, что деньги не уходят кому-то в карман, стал активно принимать участие в жизни фонда. Каждый месяц я отчисляю туда 5 тысяч, это помимо других расходов. А раз в неделю в четверг я работаю только до обеда и вместе с другими добровольцами раздаю пищу на Колхозном рынке. Приходят бомжи, пенсионеры и люди, временно попавшие в трудную жизненную ситуацию... Когда я вижу этих людей, думаю, что лучше буду что-то делать для них, чем самому быть таким. В Священном Писании сказано: самое лучшее пожертвование — накормить голодного. Бомжам ведь никто не хочет помогать. Легче помогать детям, а не тем, кто оказался на улице и ходит грязным. Есть такой закон в жизни: что отдаешь, то и получаешь. Это дает сильное вдохновение.

«Один из способов моего отдыха — проводить праздники с кришнаитами. Каждую субботу я пою и танцую у часов на Баумана»

— Почему вы решили этим заниматься?

— Я ощутил на себе, каково это, когда ты один и тебя никто не поддерживает. Это очень тяжело. Я тогда и решил, что всем назло стану успешным человеком. Сейчас у меня есть команда, на которую могу положиться. Можно одному что-то придумать и сделать, но выйти на новый уровень без команды и без системы невозможно. Кстати, моя компания также участвует во всероссийском волонтерском проекте «Общее Дело», цель которого — донести, каковы реальные последствия употребления алкоголя и курения сигарет.

«ПОЮ И ТАНЦУЮ У ЧАСОВ НА БАУМАНА»

— Как предпочитаете отдыхать?

— Один из способов моего отдыха — проводить праздники с кришнаитами. Каждую субботу я пою и танцую у часов на Баумана. Я разделяю их философию. А танцевать и петь мне с ними нравится. Это дает сильный заряд энергии и радости. Такое за деньги не купишь.

— А как вы с ними познакомились?

— Пару лет назад у меня была тяжелая ситуация, я впал в сильную депрессию. От руководителя ведь требуются самые разные знания и постоянное терпение, тактичность с сотрудниками, а ты им говоришь одно, они могут сделать неправильно, к тому же постоянные скитания по съемным квартирам и финансовые проблемы возникли — в общем, одно к одному. Я нашел сначала лекции доктора Олега Торсунова, стал изучать ведические знания. Когда он приехал в Казань, я на его семинаре познакомился с местными кришнаитами.

— Себя к какой религии относите?

— Бог в сердце каждого человека, христианские заветы я выполняю, а также соблюдаю принципы кришнаитов. Из ислама я следую принципу: всегда помни об Аллахе, никогда его не забывай и все, что ты делаешь, посвящай ему. Таким образом, наше отношение к людям и делам есть главное служение Всевышнему.

— И наш традиционный вопрос: три составляющих успешного бизнеса.

— Надо верить в Бога и благодарить его, любить людей и любить дело. Иначе команду не построить. Знаете, я очень благодарен команде людей, с которыми сейчас работаю. И еще нравственность — один из принципов успеха руководителя. Возможно, и без этого деньги будут, но по-настоящему успешным вряд ли станешь.