ОСЕДЛОЙ КУЛЬТУРЕ ПРИВАТИЗИРОВАТЬ МОРЕ НЕ УДАЛОСЬ

Я презираю всех богатых и бедным друг;
Сторонник деревянной хаты и недруг слуг;
Я презираю всех, копящих злато
И собственность объявших как Кащей...
Мне близок нищеты творящий атом...
Тарелка каши, миска щей...
Ценю; пасти овечье стадо родных горах
И быть кочующим номадом, чужих мирах...
Мечтаю я о годе недалеком, весь мир когда —
Великом равенстве, по замыслу пророков,
Пребудет навсегда...

Давид Бурлюк. Равенство всех. 1929 год 

Номадизм не только в общественном мнении, но и в научном мире воспринимается как более низкая ступень развития по сравнению с оседлостью. Действительно, оседлая культура, в конце концов, восторжествовала, но в Средние века это не было очевидным. Вплоть до ХV века Золотая Орда (ее западный улус включал всю Восточную Европу) выглядела гораздо могущественнее и более развитой, чем европейские государства. Начало преимуществам Европы положило не земледелие и не город, а морская торговля, оказавшаяся более выгодной по сравнению с сухопутными торговыми путями. Эти преимущества стали особенно заметны после перехода от каботажного плаванья вдоль берегов к плаванию в открытом море. Благодаря интенсивной торговле Генуэзской и Венецианской республик с Золотой Ордой на Юге Европы зародился капитализм, который затем перекинулся на Север, опять-таки к морским державам — Голландии и Великобритании, освоившими не только Средиземное море, но и Атлантику. Но самое интересное заключается в том, что морское плавание по характеру является номадическим. Просто вместо бескрайней степи появляется открытое море, а вместо верблюдов — караваны кораблей. Оседлая культура пыталась подчинить себе море, расчертив его по широте и долготе, определив пограничную зону и прибрежный шельф, но в целом приватизировать море не удалось.

Номадизм с торжеством европейской цивилизации и превращением кочевничества в локальное хозяйство отдельных народов не исчезает с лица земли. Он, как культура и способ мышления, перемещается в иную сферу и приобретает новую форму 

Номадизм с торжеством европейской цивилизации и превращением кочевничества в локальное хозяйство отдельных народов не исчезает с лица земли. Он, как культура и способ мышления, перемещается в иную сферу и приобретает новую форму. Мы просто не задумываемся над тем, насколько глубоко номадизм вторгся в нашу жизнь. Вся идея глобализации воспроизводит номадические принципы открытости культур, жизни без границ, доминирования горизонтальных отношений вместо вертикальных, отсутствия закрепощения землей и т.д. Сегодня не только снимаются барьеры на земле и на воде, но и в воздухе, которые становятся свободными от пограничных столбов.

Успехи западной культуры во многом связаны с вертикально выстроенными структурами. Образцом и вдохновителем этой системы была католическая церковь с ее строгой иерархией, на вершине которой восседает представитель Господа на земле — Папа Римский. В своем логическом пределе такая система выразилась в крайне жесткой структуре ордена иезуитов, где в каждом вышестоящем иерархе видели самого Христа, а все нижестоящие были всего лишь посохом в руках высших чинов. Такая структура в сочетании с казуистикой, двуличной моралью, вольной трактовкой религиозных норм и образованностью оказалась весьма эффективной для достижения целей ордена. К чести католичества иезуиты были лишь одной из ветвей церкви, в недрах папской курии родился также другой принцип организации — субсидиарность, т.е. передача полномочий на максимально низкий уровень. Сегодня субсидиарность принята в качестве важнейшего принципа построения Европейского Союза. Она пришла на замену понятия суверенитета, чей смысл в последнее время стал весьма размытым.

Европейцы всюду выстроили крепости, не только в виде феодальных замков, но и в культуре, науке, производстве 

ДЛЯ ЧЕГО ЕВРОПЕЙЦЫ ОГРАДИЛИ СЕБЯ ЗАМКАМИ

Европейское мышление, несмотря на появление самых разнообразных структур, тем не менее боится всего, что не укладывается в пирамиду власти, в иерархию категорий, представляя обратное как хаос, анархию. Поэтому европейцы всюду выстроили крепости, не только в виде феодальных замков, но и в культуре, науке, производстве. Эти замки возвышаются в виде офисов крупных корпораций и банков, государственных структур, Интерпола, международных организаций. Если для номада домом является вся степь, чья граница где-то за горизонтом, то для европейца его дом — его крепость. У кочевников даже города строились на колесах и передвигались по степи, что немыслимо для оседлых культур. Европейцы мыслят вертикалями, пирамидами, феодальными замками, готическими храмами, где воспроизводится образ леса в виде колонн и небо в виде купола. Им присущ рационализм, евклидова геометрия, законы классической механики, строгая античная архитектура с совершенными пропорциями, темперированный клавир Баха, а не монодия степняка. Для номадического же мышления ближе геометрия Лобачевского, нелинейные уравнения, не строгие параллельные линии, а завихрения и изгибы, не декартова система координат, а турбулентность, которая освобождает внутреннюю человеческую энергию, не соединение различных геометрических тел в целостность с помощью матриц, а объединение энергетических сингулярностей через символическое множество.

В ХIХ веке образцом управления в государстве и экономике стала прусская система, которую Макс Вебер назвал «абсолютной бюрократией». Она предполагает не только строгую соподчиненность и дисциплину, четкое разделение функций, но и бесстрастность в отношениях между начальством и подчиненными, гарантированную карьеру по мере роста квалификации. В условиях стабильных отношений «абсолютная бюрократия» была предпочтительной системой управления, но в ХХ веке с его динамизмом и обострившейся конкуренцией ее неэффективность стала слишком заметной, и ее сдали в архив.

Европейцы мыслят вертикалями, пирамидами, феодальными замками, готическими храмами, где воспроизводится образ леса в виде колонн и небо в виде купола 

Государственное управление более не сводится к выстраиванию вертикали власти, оно становится итогом столкновения различных сил. Былые представления о господстве и подчинении остались далеко позади. Дифференциация, сегментирование общества, появление мозаики власти приводит к возвращению некоторых номадических традиций, но не в качестве альтернативы вертикали власти и не в качестве «машины войны», а как дополнение, как способ схватывания нестабильных сингулярностей, упорядочения вихревых, хаотических процессов, освобождения человеческой энергии из-под пут архаичных структур. Сегодня разрушение пирамид наблюдается во всех сферах жизни — государственным структурам противостоит гражданское общество, появляются трансграничные организации, в экономике доминируют экспериментальные структуры, ломающие прусскую железобетонную систему, в архитектуре стало нормой отступление от канонов классицизма, в культуре национализм замещается мультикультуральностью. Как это ни удивительно, но в Евросоюзе оказалась востребованной веротерпимость, изобретенная Чингизханом.

Американские авианосцы, бороздящие океанские просторы, похожи на кочевые средневековые «города» на колесах или отряды крестоносцев, они находятся в постоянном движении, захватывая все новые ареалы своего влияния 

АМЕРИКАНСКИЕ АВИАНОСЦЫ ПОХОЖИ НА КОЧЕВЫЕ ГОРОДА

Современные веяния в сфере менеджмента и экономики пришли из США, именно там вместо вертикальных структур предложили более гибкие горизонтальные, «плоские» структуры. Примеры Microsoft и других передовых, высокотехнологичных компаний оказались весьма заразительными. США не случайно стали пионерами в этой сфере.

Соединенные Штаты складывались совершенно иначе, нежели европейские государства. Само общество выстраивалось снизу, а не сверху. Там не действовал авторитет католической церкви, а многочисленные протестантские течения были автономными. США начинались с продвижения первичных «стай» на «дикий Запад». Они выживали благодаря своей энергии, воинственности, наглости, умению защитить свою общину — не случайно в центре каждого населенного пункта Америки расположен офис шерифа с тюрьмой в отличие от европейских поселений, где в центре находится церковь — символ оседлого населения. Американцы легко перешли на федеративную систему, ибо не терпят никакого диктата сверху. Так называемый билль о правах человека в виде первых 10 поправок к Конституции США был направлен на защиту граждан штатов от посягательства федерального центра и вовсе не имел в виду частные права человека. Американский образ жизни, который становится все более популярным в мире, во многом воспроизводит номадическую культуру, т.е. мобильность, открытость, самостоятельность местных общин, подчинение религии интересам нации и экономики, культурное многообразие. Американцам, как и номадам, жизненно важно было иметь средство передвижения по прериям, вначале таковым был конь, затем автомобиль, им нужны были хорошие дороги и личное оружие. Это стало важнейшим фактором их успехов. И сегодня «имперская» экспансия США напоминает стремительные броски кочевых орд. Даже американские авианосцы, бороздящие океанские просторы, похожи на кочевые средневековые «города» на колесах или отряды крестоносцев, они находятся в постоянном движении, захватывая все новые ареалы своего влияния. Не случайно глобализация началась с Соединенных Штатов. Как в свое время номады в ходе Великого переселения народов сметали любые препятствия на пути своего движения, так и глобализация ломает все препоны для общения народов, государств, продвижения капиталов, финансов, рабочих рук и технологий.

ЛУЧШЕ БЫТЬ ПИРАТОМ, ЧЕМ СЛУЖИТЬ НА ФЛОТЕ

Жизнь творит порядок, но порядок не творит жизни

Антуан де Сент-Экзюпери

Ломка вертикальных структур происходит не только на государственном уровне, но и в отдельных секторах экономики, компаниях, фирмах, коллективах. Углубляющееся разделение труда ведет к потребности в координации, для чего создаются новые и новые уровни управления, но в ответ возникают разрушители иерархических структур в виде «первичных стай», часть которых носит криминальный характер, но большинство преследует поиск прорывных технологий, новых решений, открытий и изобретений. Это охотники за идеями. Первичные мобильные группы представляют собой энергетические сгустки, не имеющие руководителя в привычном смысле слова, он вожак, модератор, генератор идей, координирующий усилия группы. Это может быть Нобелевский лауреат или просто талантливый человек. Такие группы не только высокопрофессиональны, но исключительно мотивированы, причем не столько материально, сколько идейно — они верят в свою высокую миссию. Их объединяет сама цель, а не структура, группа добивается успеха не благодаря большой массе, а энергии, таланту, способности к креативному мышлению. Успешные группы могут впоследствии обрастать массой, а могут исчезнуть по завершении намеченной работы. Среди них много однодневок, но современные высокотехнологичные компании в своем зародыше имеют не иерархическую структуру, а именно первичную группу во главе со своим «гуру», окруженным немногочисленными «апостолами». Вокруг них формируются конструкторские бюро, предприятия, маркетинговые службы, венчурные фонды и т.д.

Стив Джобс пытался все сконцентрировать в своих руках, а Билл Гейтс принципиально строил «плоскую» структуру 

В последние десятилетия можно было наблюдать за соревнованием двух ведущих компаний мира Apple и Microsoft. Возникнув из двух небольших соперничающих групп, они разрослись до компаний мирового масштаба. При этом Стив Джобс пытался все сконцентрировать в своих руках, а Билл Гейтс принципиально строил «плоскую» структуру. Вначале впереди была компания Apple, затем его обошла структура Microsoft. Это заставило руководство компании Apple задуматься над организацией своей работы, и они децентрализовали структуру, а сам Джобс создал небольшую творческую группу для поиска новых изделий. Он называл эту группу шайкой пиратов: «Лучше быть пиратом, чем служить во флоте!» И она добилась грандиозных успехов, создав целую серию iPhone’ов и iPаd’ов. В 2011 году перед самой смертью Джобса состоялась его встреча с Биллом Гейтсом. Во время беседы Гейтс сказал своему вечному сопернику: «Мне всегда думалось, что открытая горизонтальная модель победит. Но ты сумел доказать, что закрытая вертикальная модель также может быть успешной». «Твоя модель тоже работает», — ответил Джобс.

МЫ КУПАЕМСЯ В САМОУНИЧТОЖЕНИИ И БОГОТВОРИМ ВСЕ ЗАМОРСКОЕ

Они живут под взглядом океана
В домах, что смотрят вдаль
Могучего, безмерного титана
Которому не скучно и не жаль...
Проводят дни, не утомляясь видом
Раскинувшего волн своих полки,
Не знающего что считать обидой,
Когда утери, прибыли легки...
Они сидят на набережных чинно
Как будто ждут прихода кораблей
Дней выцветающих старинных,
Где жили сонмища иных людей,
Воспоминаний сгинувшей эпохи,
В которой было все иным:
Веселье, труд, забавы, вздохи
И ныне грешное — считалося святым
Но океан не ждет, и без надежды
В нем — бесконечность без границ
И только шевелят туманные одежды
Глаза загоризонтных лиц...

Давид Бурлюк. 1930 год

Россия осталась прибежищем прусских традиций. Она органически не воспринимает «плоские» структуры. Наши руководители пребывают в уверенности, что человечество не придумало ничего лучше вертикали власти. Это последствия общей отсталости в сфере организации экономики, а также тяжелое наследие тоталитарной системы. Ко всему прочему Россия заражена и другой болезнью — европоцентризмом. Конечно, Запад показывает образцы эффективного ведения экономики, политики, науки, но при этом все остальные культуры воспринимаются как стоящие на более низкой ступени развития. Цивилизация в современном языке есть все западное, остальное, как бы диковатое, не доросшее до мировых стандартов. В европейском сознании татары — самый дикий народ в истории, а русские — вчерашние татары, не задетые благами цивилизации. Конечно, сами русские всегда тянулись к Европе и повлияли на ее политику, тем не менее в культурном отношении понятие Европы заканчивается на границах России. Европейцы готовы принять в свое лоно даже украинцев, но не россиян, впрочем, как и турков. Благо бы только европейцы думали уничижительно о России, так мы сами заражены европоцентризмом, мы сами о себе говорим как о не до конца цивилизованном обществе. Конечно, стремиться к лучшим мировым образцам необходимо, но наша цивилизация не только иная, но она и не хуже, нежели европейская. Европоцентризм сыграл с нами злую шутку — мы просто купаемся в самоуничижении и боготворим все заморское. Теперь, даже когда мы ругаем Европу и все западное, мы рассуждаем по-европейски.

Один из самых обычных и ведущих к самым большим бедствиям соблазнов
есть соблазн словами «Все так делают»

Лев Толстой

Отсталость России от Запада — это только одна сторона проблемы, другая — отказ от евразийского характера. Историческая ошибка России в отказе от евразийской природы страны и выборе «римского» пути. Виной тому Петр I, ненавидевший все восточное, азиатское, включая православие и принявший за образец «латинство». В то время как передовые страны восприняли динамизм и открытость номадов, их эффективную сборку энергетических сингулярностей, Россия продолжает насаждать прусскую систему.

Евразийская цивилизация в отличие от европейской в основе своей есть симбиоз номадической и оседлой культур. В этом не только ее особенность, но и преимущество. Номадизм, соединенный с вертикальными структурами, — современный мировой тренд. Если вглядеться в новейшие разработки Запада, мы увидим свое собственное евразийское отражение. Пока Запад заимствует евразийские принципы организации жизни, Россия упорно следует «римским» путем, указанным Петром I. Доколе?

Поля черны, поля темны
Влеки влеки шипящим паром.
Прижмись доскам гробовым нарам —
Часы протяжны и грустны.
Какой угрюмый полустанок
Проклятый остров средь морей,
Несчастный каторжник приманок,
Бегущий зоркости дверей.
Плывет коптящий стеарин,
Вокруг безмерная Россия,
Необозначенный Мессия
Еще не созданных годин.

Давид Бурлюк. 1912 год

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции