«Даже если прогноз, тот или иной, сопровождается скрупулезно (или не очень) посчитанной вероятностью реализации, увы и ах – она всегда менее единицы», — указывает экономический обозреватель «БИЗНЕС Online» Александр Виноградов. Особенно это касается России, где есть несколько слепых пятен, которые могут повлиять на развитие страны в 2018-м. Почему США не внушают беспокойства, что задумал «император Си» и каким словом можно описать картину отечественной экономики — об этом в нашем материале.
Люди, которые требуют у оракула предсказаний, обычно хотят узнать цены будущего года на китовый мех или нечто подобное.
Фрэнк Герберт, «Еретики Дюны»
«В ЭКОНОМИКЕ США ВСЕ ВПОЛНЕ НОРМАЛЬНО, И РИСКОВ ДЛЯ ПЛАНЕТАРНОЙ ЭКОНОМИКИ С ЭТОЙ СТОРОНЫ Я НЕ ОЖИДАЮ»
Давать прогнозы – дело неблагодарное. Даже если прогноз, тот или иной, сопровождается скрупулезно (или не очень) посчитанной вероятностью реализации. Увы и ах – она всегда менее единицы, соответственно, всегда может прилететь тот или иной «черный лебедь» и бодро тяпнуть заточенным клювом за самое мягкое место – за кошелек. Вместе с тем от прогнозирования никуда не деться, но мудрым здесь будет оперировать не теми или иными конкретными событиями либо цифрами (да-да, той самой вынесенной в эпиграф ценой на китовый мех), но сложившимися трендами. Это заметно упрощает задачу, но и усложняет ее, поскольку тренды надо видеть, понимать и осознавать. Тем не менее попробуем.
Первым номером в списке структур, формирующих актуальные тренды, идут, безусловно, Соединенные Штаты Америки. Крупнейшая экономика мира, эмитент основной мировой торговой валюты, подавляющая политическая и военная мощь. Вместе с тем хронический дефицит внешней торговли (в плюс он выходил последний раз примерно 35 лет назад), колоссальный (в абсолютном выражении) государственный долг и опасно высокие уровни фондовых рынков. Фокусироваться можно на разных аспектах американской ситуации, но в суперпозиции они дают в целом вполне спокойную картину.
Собственно, достаточно сказать, что рост ВВП в США по итогам третьего квартала 2017 года составил 3,2% в годовом исчислении, после 3,1% во второ квартале и 1,2% в первом квартале. Инфляция в США (и полная, и ключевая – без стоимости продовольствия и энергоносителей) также стабильно и ровно приближается к установленному ФРС таргету в 2%. Безработица также низка, составляя ныне всего 4,1%, что есть уровни самого начала нулевых годов – здесь надо отметить, что уровень безработицы порядка 5% считается нормальным, естественным для экономики – просто потому, что всегда есть люди, которые в настоящий момент уволились и ищут новое место приложения своим талантам. Более того, нет (на данный момент) и признаков сколько-нибудь резкого изменения проводимой денежно-кредитной политики – она как была направлена на «нормализацию» (возвращение к многолетним уровням ставки и размера баланса ФРС), так оно и продолжается. Иначе говоря, в экономике США все вполне нормально, и рисков для планетарной экономики с этой стороны я не ожидаю.
Смущает, конечно же, фондовый рынок. Уровни его очень высоки, активы очень дороги, и эти цены уже давно не соответствуют привычным показателям прибыльности корпораций. Собственно говоря, многолетний уровень P/E (стоимость компании к ее прибыли) для компаний, входящих в индекс широкого рынка S&P500, составляет порядка 16 - 18 единиц, сейчас он около 26. Вместе с тем на рынке не наблюдается классических признаков пузыря как системы с положительной обратной связью: нет безумного ажиотажа с притоком капитала, нет яростного инвестирования в фондовый рынок за счет заемных средств. Ситуация, по сути, странная и необычная, но не несущая непосредственной угрозы. Более того, есть мнение, что эти уровни суть явление нормальное в силу многолетней политики низких ставок – низкая доходность активов в некотором смысле требует роста цен на них, что и наблюдается в реальности. Впрочем, это уже выходит за рамки темы настоящего текста.
«НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО СИ ЦЗИНЬПИН УКРЕПЛЯЕТ ВЛАСТЬ ИМЕННО В ПРЕДДВЕРИИ ВОЗМОЖНЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПОТРЯСЕНИЙ»
Вторым номером в списке мировых трендсеттеров является Китай, и вот с ним ситуация куда более любопытна. Внешне все хорошо, фиксируется рост ВВП, компартия рапортует об успехах по всем направлениям, но если копнуть, то однозначность позитива куда-то пропадает. Собственно говоря, о китайской ситуации по итогам очередного съезда я недавно писал и в этом тексте высказал предположение, что под съезд и задуманную Си Цзиньпином консолидацию власти вокруг своей персоны было отдано приказание форсировать экономику, дабы властные преобразования прошли более гладко. Предположение подтвердилось: как оказалось, новое кредитование экономики в период с января по октябрь в 2017 году оказалось вдвое (!) большим, чем годом ранее, и этот рост превысил таковой в кризисном 2009 году. Собственно, цифры говорят сами за себя: новый кредит составлял $990 млрд в 2008 году (здесь и далее – за период январь – октябрь), $1615 млрд в 2009 году, $1711 млрд в 2010 году, $1827 млрд в 2011 году, $2079 млрд в 2012 году и $2395 в 2013 году. Затем пошло замедление: $1613 млрд (2014), $1647 млрд (2015), $1805 млрд (2016), но кульминировалось это мощнейшим всплеском до $3641 млрд нового кредитования в 2017 году.
Здесь нелишне вспомнить историю. О том, что тандем Си Цзиньпина и Ли Кэцяна встанет во главе КНР, было объявлено в 2012 году, а весной 2013 года это реализовалось. Вступление их в должности сопровождалось, как это водится, набором обещаний, и были они (экономическая их часть) в целом в одном ключе – снижение роли государства, дерегулирование, облегчение доступа внешнему капиталу, в общем, «больше рынка» – разумеется, при сохранении руководящей роли партии. По сути, реализовавшаяся конвергенция имени Питирима Сорокина, Джона Гэлбрейта и Андрея Сахарова. Реальность, как обычно, внесла свои коррективы: уже летом 2013 года финансовую систему КНР накрыл кризис ликвидности, причем сначала, судя по всему, имела место попытка решить вопрос по-рыночному, невмешательством (а заодно посмотреть, как оно работает), поскольку ЦБ КНР далеко не сразу стал расшивать финсистему, снабжая банки свежеэмитированной ликвидностью quantum satis.
Затем были еще кризисы ликвидности поменьше масштабом, затем была попытка сдуть пузырь на рынке жилья, в результате чего затряслась половина экономики и начались народные волнения – и попытку эту пришлось экстренно свернуть. Затем пошел вал банкротств, т. е. естественной очистки от неэффективных бизнесов, но и он вскоре сошел на нет, поскольку локальные негативные эффекты превышали по мощи долговременные позитивные, и проще (во всех смыслах) было перейти к практике накачивания таких фирм деньгами, превращения их в зомби – по опробованному еще в 90-е годы японскому образцу. Затем в 2015 году упал фондовый рынок – что забавно, я писал о рисках такого сценария аккурат за месяц до их реализации. А затем на горизонте замаячил съезд, к которому требовалось, вынь да положь, обеспечить приличную картинку.
Иначе говоря, за последние пять лет Китай неоднократно пытался разными способами и в разных аспектах отойти от политики наращивания долгов (и форсирования через это экспортного потенциала) как основного драйвера развития экономики – и каждый раз, когда это происходило, экономика страны начинала опасно пошатываться, прямо грозя похоронить под собой много кого. Соответственно, попытки эти сворачивались, кредитный алкоголизм перебороть оказалось не по силам. В целом (по состоянию на ноябрь 2017 года) с 1 января 2009 года валовой кредит в КНР вырос на 153,9 трлн юаней, а ВВП страны – на гораздо более скромные 48,5 трлн юаней. Тренд понятен – доходность каждой новой единицы кредита ниже единицы, т. е. вреда от него больше, чем пользы, но выхода из этого водоворота не просматривается. Да, пока еще нет проблем с обслуживанием долгов, отдача на единицу сильно ниже этой единицы, но все еще заметно выше, чем ставка. Тем не менее это дорога в один конец – и он совершенно не позитивен, поскольку является масштабнейшим долговым кризисом.
Вообще говоря, не только Китай находится в таком положении. Рядом с ним в этой когорте должников, которые на единицу долга дают менее единицы отдачи, находятся еще и, скажем, Япония с Италией. Не сильно лучше ситуация и во Франции. Но именно Китай вызывает у меня наибольшие опасения – и не исключено, что Си Цзиньпин укрепляет власть именно что в преддверии тех или иных возможных экономических потрясений, которые, конечно же, очень хочется оттянуть подальше – и пока это удается.
НЕЙТРАЛИТЕТ ЕВРОПЫ
Третьим номером стоит сказать о Европе. Она, судя по всему, нейтральна, сколько-нибудь заметных новостей оттуда ждать не стоит. До нормализации ДКП в американских масштабах там дело не дошло, но и экономика региона не в той форме, что США. Лондон смотрит на выход и штатно к нему готовится, в Германии политический кризис с невозможностью сформировать правительство по итогам выборов (а прошли они, напомню, еще в сентябре) – хотя, по последним известиям, вроде бы немцы сумели договориться меж собой. В целом неизменна ситуация во Франции и в Италии: первая наращивает долги, но держится, вторая ведет себя аналогично, но при этом делает это по италийскому обычаю довольно шумно. Основные парламентские-президентские выборы в регионе прошли в 2017 году. В целом, на мой взгляд, в ближайшие полгода-год ожидать чего-либо странного из Европы не стоит.
«НА НЕДОПУСК НАВАЛЬНОГО В КАНДИДАТЫ ОТРЕАГИРОВАЛ ЗАПАД»
Наконец о России.
Для начала надо сказать, что сколько-нибудь внятно прогнозировать что-либо относительно местной ситуации сейчас довольно бессмысленно. Причина одна – фундаментальные санкции в рамках закона CAATSA, о которых было объявлено летом. Шуму вокруг них сейчас очень много – говорят и о том, что под удар попадут полсотни (три сотни с семьями) лиц, наиболее близких к Владимиру Путину, и о том, что в Вашингтон зачастили эмиссары российских элитариев, живо интересующихся вопросом «а как бы так сделать, чтобы в эти списки не попасть», и об экстренных разводах, и о столь же экстренно возникшем спросе на гражданство Мальты в рамках программы «Гражданство в обмен на инвестиции». В общем, говорят всякое – и в любом случае эти самые санкции действительно сильно волнуют российскую власть, отдельно обеспокоенную «казусом Керимова». Относиться к этим движениям, опасениям и информационным всплескам можно по-разному, но прямо и однозначно принимать их сейчас во внимание просто глупо, потому что мы не знаем, что в действительности объявят США, как они себя поведут, какие будут последствия в краткосрочной и долгосрочной перспективах. Как объявят – так и посмотрим, а до тех пор данный факт умнее всего просто игнорировать.
Второй возможной проблемой являются президентские выборы. Опять же, обратимся к прошлому: год назад (еще до объявления санкций) я писал, что в качестве выборной технологии вполне может быть избран вариант «честного поединка» Путина и Алексея Навального, что дало бы на выходе неоспариваемую явку и неоспариваемый результат, на который можно было бы опираться и перед народом РФ, и перед миром, и перед своей же не самой дружественной элитой. Как мы теперь знаем, этого не произошло, «для оживляжу» в президентской кампании присутствуют Ксения Собчак и Павел Грудинин, а Навальный подал документы в ЦИК на регистрацию, но тот его завернул – мол, судимость не погашена. Он подал апелляцию, та была вполне закономерно (экий каламбур) отклонена. Вот только может оказаться так, что история на этом не закончится – и нет, речь не об «украинском варианте».
Дело в том, что в ответ на недопуск Навального в кандидаты отреагировал Запад. В негативном ключе высказался госдеп США, аналогично выступила европейская служба внешних дел. Москва им предсказуемо ответила, что, мол, не знаете вы российских законов и идите отсюда. Дело, однако, в том, что, согласно Конституции РФ (ст. 32) право быть избранным отсутствует только у недееспособных лиц и у лиц, находящихся в местах лишения свободы, и статья эта не предусматривает никакого «расширенного толкования». Более того, эта статья включена в главу №2 Конституции, и изменена она может быть только по итогам референдума, а никак не в рамках законотворческой деятельности парламента. Навальный дееспособен и за решеткой не находится – соответственно, ЦИК и поддержавшая его судебная система таким образом проявили великолепнейший акт правового нигилизма. «При всем честном народе», да, это не кто-то где-то украл на госзаказе или взятку вымогал. Что еще более умильно, реакцию Запада прокомментировала глава ЦИК Элла Памфилова, которая заявила, что с 2012 года, когда было введено указанное ограничение, по подобным основаниям до выборов не были допущены порядка 250 кандидатов, «и ни у кого, включая еврочиновников, не вызвала сомнений правомочность принятых решений».
Прекрасно. Понятно, махнуть рукой на еврочиновников – эти люди просто по определению преследуют совсем не российские интересы, иначе и быть не может. Важно то, что Памфилова это прямо и непосредственно подтвердила, даже, видимо, не осознавая возможных последствий. А последствия эти могут быть просты, как грабли, – западное и в значительной степени мировое непризнание итогов выборов, с вот таким вот указанным выше обоснованием. Последствия же этого непризнания для страны я предсказать просто не берусь, поскольку поле вероятностей становится воистину огромным.
Осознает ли это Кремль и «основной кандидат»? Понятия не имею. Но могу сказать, что историю назад уже не отмотаешь, сворачивать или переносить выборы крайне проблемно во всех смыслах, включая потерю лица. Возможно, с попыткой как-то сгладить это и связана инициатива Путина передать украинской стороне оставшуюся в Крыму военную технику. Но, возможно, и нет, и это просто акт доброй воли.
«ОСТАЕТСЯ КАРТИНА, ЗАДАННАЯ ПРОШЛЫМ ГОДОМ, КОТОРАЯ ОПИСЫВАЕТСЯ ОДНИМ СЛОВОМ «СТАГНАЦИЯ»
Получается, что при формировании российского прогноза приходится абстрагироваться уже от двух слепых пятен, которые проявятся лишь тогда, когда доберутся до нас по потоку времени. В этом случае остается картина, заданная прошлым годом, которая описывается одним словом – «стагнация». Бюджет дефицитен, налоги (косвенные) растут, что прямо будет бить по кошельку граждан – так, на моей заправке бензин подорожал на два рубля с прошлого августа. Вместе с тем нефть сейчас находится на довольно комфортных уровнях для российского бюджета, и, думаю, ближайшие полгода они будут более-менее неизменны, минфин планирует в заметных масштабах пополнять запасы – соответственно, может оказаться, что эти дополнительные доходы (точнее, часть их) вполне могут быть пущены на нужды населения; так, вполне может быть реализовано досрочное повышение МРОТ до уровня прожиточного минимума, а именно от уровня МРОТ зависят зарплаты бюджетников (напомню, что госэкономика составляет нынче порядка 70%), различные социальные выплаты и так далее. Это, соответственно, поддержит реальные доходы населения, которые могут прервать трехлетнюю полосу падения, а подросший таким образом частный спрос поддержит экономику. Точно так же в плюс сыграет субсидирование ипотеки для семей с двумя и тремя детьми. Вместе с тем заметных улучшений экономического положения в результате этих мер ждать не стоит.
В целом думаю, что к прогнозу стоит вернуться летом. К этому моменту станет ясен эффект российских слепых пятен, кроме того, станет более понятна судьба соглашения ОПЕК+, будут известны первые итоги осуществленного Дональдом Трампом расширения зон американской шельфовой нефтедобычи. Жизнь продолжается – с «черными лебедями» или без них.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 13
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.