Поставки нефти и газа на премиальный рынок Европы упали в 7-8 раз «Поставки нефти и газа на премиальный рынок Европы упали в 7–8 раз» Фото: © Георгий Гранин, РИА «Новости»

Страна действительно пошла сниматься с нефтяной иглы

На минувшей неделе появился ряд статистических выкладок. Пришли первые данные по исполнению апрельского бюджета, получен итог внешней торговли за I квартал 2023 года, а в пятницу состоялась совместная коллегия минфина и минэкономразвития, где сам воздух звенел при рассказе о светлом российском будущем. С другой стороны, вышло грустное исследование Института народнохозяйственного прогнозирования  РАН в статье «Стратегия экономического развития России – 2035: пути преодоления долгосрочной стагнации», где констатируется потенциал роста экономики страны всего лишь в 1% в год на периоде до 2035-го. Кому верить? И что можно с этим делать? Но, рассуждая о таких горизонтах, надо сразу заложить определенные рамки, без которых всякие размышления будут полностью лишены смысла.

Речь о том предположении, что за этот срок ничего жесткого не случится. Безусловно, данное предположение выглядит как полная ересь, но для чистоты изложения и рассуждений необходимо принять эту рамку. За предыдущие 12 лет много чего произошло резкого — возвращение Крыма, пенсионная реформа, тихо ушедшие в историю «майские указы» (25 млн высокопроизводительных рабочих мест так и не подвезли), «ковидное» беснование и известные события, повлекшие за собой тысячи и тысячи санкций. И нет оснований предполагать, что в следующие 12 лет будет заметно легче.

Что здесь можно сказать?

Дозрели. «На третий день Зоркий Глаз увидел, что у сарая нет одной стены». По данным института народнохозяйственного прогнозирования, за 10 лет с 2013 по 2022 год экономика РФ выросла на 6,6%, т. е. 0,6% в год. Такой же рост три десятка лет наблюдается в Японии, которая бурно рвалась вверх с середины 50-х по конец 80-х годов, превзойдя в какой-то момент США по подушевому ВВП. Закончилось это крахом пузыря и резким замедлением темпов роста до унылых 0,5–1% в год. Японцы долго старались исправить ситуацию, делали инфраструктурные инвестиции (которые почему-то считаются хорошим способом развития экономики), вчетверо нарастили долги, но никакого толка. Разница лишь в том, что Япония вчетверо богаче на душу, нежели Россия, а также в том, что во времена раннего президентства Владимира Путина (2003–2008) экономика страны росла на 6–8% в год. Т.е. десятикратно быстрее.

Тому были объективные причины. Рост цен на нефть, высокий спрос на нее, свободное движение капитала через границу, режим currency board и просачивание денег через фискально-бюджетные механизмы от нефтяников на широкий потребительский рынок. Иначе говоря, он активно насыщался деньгами, причем именно что в позитивной динамике. И люди, обретая эти деньги, предъявляли спрос на все. Спрос этот изначально удовлетворялся в большей степени импортом, но затем на богатеющем рынке в рост пошло и местное производство, сделаны инвестиции в оборудование, налажены контакты для импорта необходимого сырья, комплектующих, услуг по пусконаладке и так далее. Сложившаяся в результате этого монокультурно-рентная структура экономики оказалась наиболее выгодной для России. Страна специализировалась в мировом разделении труда на самом эффективном товаре, и вокруг этих денег сформировался (частично из советских систем, частично новый) весь остальной народнохозяйственный комплекс.

Проблема лишь в том, что у такой модели есть лимиты, и они были достигнуты к 2013-му. Не будь кризиса 2008–2009 годов, перешедшего в депрессию, лимит был бы достигнут раньше, а так его смазало посткризисное восстановление, «зеленые ростки» Бена Бернанке, равно как и его эмиссионные программы, залившие США и мир долларовой ликвидностью. Еще раз: для поддержания такой модели, для роста нужен приток денег, причем с ускорением. Приток этот прекратился, он выровнялся — и это лишь совпало с крымской историей и первыми санкциями.

Для роста нужны деньги в потребительском секторе. Появившись в нем, они способны стимулировать производственную активность и в промышленности, и в секторе услуг — лишь в ограниченном масштабе. Грубо говоря, невозможно сожрать пуд мяса за день в одно человеческое пузо: остатки испортятся. Это и происходило: порча имела вид оттока капитала из потребительского сектора (его самой богатой части — да, неравенство в доходах здесь имеет принципиальное значение!) в виде закупки предметов роскоши, недвижимости и просто «парковки» денег на зарубежных счетах. Полностью присваивать, осваивать и усваивать капитал можно лишь постепенно.

Ну а дальше все просто. Прироста доходов не было, неравенство (распределение денег) особо-то не исправлялось (не считать же таковым «ковидные» выплаты и расширение масштабов материнского капитала). И это продолжалось до 2022 года.

Сейчас же на входе резкое падение экспортных доходов, I квартал показал снижение экспорта товаров и услуг на 35% в сравнении с I кварталом прошлого года, и это при том, что импорт товаров даже подрос на 3% в денежном отношении. Кстати, в количественном он снизился, т. е. товары стали дороже. Цепочки многочисленных посредников забирают свою маржу, и этот импорт критичен, и никак не может быть замещен на обозримом промежутке времени. При этом торговый баланс рухнул втрое, а счет текущих операций — вчетверо. Проще говоря, страна действительно пошла «сниматься с нефтяной иглы», поставки нефти и газа на премиальный рынок Европы упали в 7–8 раз. Это сопровождается падением доходов и деградацией сложившейся экономической модели, которая и так последние годы еле дышит, почти не давая роста и развития, кроме отдельных секторов вроде сельского хозяйства, заимствующего передовые технологии, в том числе и организационного характера, а не только техники, семян и инкубационных яиц.

Хорошо, что люди задаются вопросом вида «мир после СВО»

Что предлагает ИНП РАН? Ничего нового, всего лишь рост инвестиций в «прорывные направления», в числе которых названы сельское хозяйство, легковой транспорт и строительство жилья, равно как и «опору на внутренний рынок». Но последний сам по себе не взлетит, для этого в нем должны завестись новые, дополнительные, деньги, и для этого сейчас виден лишь один тренд — выплаты участвующим в СВО. Не уверен, что этого хватит для значимого эффекта. Причем «вертолетная раздача» всем и помногу здесь не поможет, ведь инфляционные риски никуда не деваются, при этом бюджет уже сейчас в жестком дефиците.

Что касается инвестиций и секторов, то тут тоже все непросто. Рост инвестиций до 27% от ВВП к 2018 году был заявлен еще в 2012-м в «майских указах» — не вышло, кое-как добралось до 21% и пошло обратно вниз. Инвестициям нужен возврат, тот самый спрос, тот самый потребительский рынок, но с этим было и остается глухо, реальные доходы населения заметно ниже, чем в 2013 году, несмотря на начисленный рост экономики.

Давайте посмотрим по секторам. Строительство жилья перегрето — спасибо льготной ипотеке, выбравшей спрос на 4–6 лет вперед. Цены на рынке уже пошли вниз, а за год спрос на новостройки в Москве упал на 44%. Сельхозпродукции опять же нужен спрос, в том числе и импортный, и здесь сектор справляется сам, но его мало на всю экономику. Что до легкового транспорта, думать об этом сейчас бессмысленно в силу ухода подавляющей части производителей. Из 14 марок, оставшихся на рынке, 11 — китайские. Рынок мертв, цены на машины злы, спроса тоже нет.

Прочие факторы — как вишенка на торте. Из страны уехали около миллиона наиболее экономически активных людей: переезжают на новое место всегда те, кому больше всех надо и кто готов ради этого действовать. Количество молодежи на рынке труда упало до минимума за весь постсоветский период — такой факт зафиксировал Росстат. Иностранных инвестиций еще долго не увидишь, Китай же не стремится их делать. Он делает то, что можно по санкционному режиму, и не делает того, что нельзя, ведь его торговый оборот с ЕС+США восьмикратно выше того, что с РФ. К тому же минфин сейчас рассматривает вариант введения налога в 10% на продажу бизнеса в России, что фактически есть банальный государственный рэкет во имя пополнения бюджета; есть подозрение, что такая порча делового климата будет аукаться еще десятилетие. Сюда же идет и та самая коллегиям минфина и минэкономики: на ней зафиксирован грядущий переход к выполнению национальных целей развития и к постепенной нормализации бюджетного процесса, для чего правительство вновь рассчитывает на частную инициативу и вложения компаний. Проще говоря, следует ожидать повышения налогов и падения частного спроса, и оплата этими же деньгами (за вычетом администрирования) госзаказа не станет адекватной компенсацией.

На самом деле хорошо, что люди уже задаются вопросом вида «мир после СВО». Проблема лишь в том, что конфигурация такого мира на данный момент непонятна. Неизвестно, сколько может еще быть перегруппировок, непростых решений, пересечений красных линий и сохранившихся санкций. А без этого бессмысленно выстраивать экономические планы, говорить о моделях и о росте.

Самое лучшее — то, что в стране за эти годы действительно сформировался рынок в виде огромного числа экономических агентов. И этот рынок старательно восстанавливает порушенные в результате политических решений связи. Несмотря ни на что.