Какая дорога ведет к истине?

В РОССИИ БОЛЬШЕ НЕТ ИДЕОЛОГОВ – ИХ ЗАМЕНИЛИ ПОЛИТТЕХНОЛОГИ И ПИАРЩИКИ, КОНСТРУКТИВИСТЫ И ПСЕВДОУЧЕНЫЕ

Еще в середине XIX века Карл Маркс отметил гигантский потенциал идей, которые в определенные исторические моменты оказываются сильнее власти, оружия и денег. «Теория становится материальной силой, как только она овладевает массами», – писал он. Любое государство начинается с идеи, ибо прежде чем начать вооружаться или строить экономику, нужно из людей сформировать народ. Проблема России не в отсутствии экономических ресурсов или низком образовательном, научном потенциале, отсутствии опытных специалистов, энтузиастов, а в игнорировании Идеологии.

НАВЯЗЫВАЮТСЯ БЕЗ УЧЕТА РАЗНИЦЫ В КУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЯХ

Военных сил недостаточно для защиты страны,
между тем как защищаемая народом страна непобедима

Наполеон

Идеология имеет горький привкус. Идеологов, начиная с Наполеона, время от времени проклинают, как разрушителей, опасных болтунов и мечтателей. Причина страха великого императора была не случайной, он почувствовал опасность в появлении новой власти, альтернативной его военному и политическому могуществу. С тех пор идеологию непременно ругают, и одновременно используют для самых разных целей.

Жизнедеятельность общества протекает в четырех форматах: политическом, идеологическом, экономическом и социальном. Идеология занимает далеко не последнее место, она необходима, а в моменты разброда и шатаний становится основным фактором, указывающим путь и политике, и экономике. Идеологию невозможно игнорировать, иначе она игнорирует тебя и оставляет за бортом. Идеологию нельзя заменить чем-то другим, например, наукой, ибо она не только объясняет, но и поддерживает, оправдывает иерархическую социальную систему, без чего не может быть обеспечена целостность высокоорганизованного сообщества.

В конце ХХ века американцы выдвинули доктрину деидеологизации. С одной стороны, они критиковали фашистскую пропаганду, с другой — коммунистическую. Но параллельно с этим они с завидным упорством насаждали по всему миру собственную идеологию под видом демократии и общечеловеческих ценностей. На самом деле у них существует хорошо разработанная и довольно жесткая (под стать советской) идеология американских ценностей. Кстати говоря, в них нет ничего плохого. Возражение вызывает только то, что они навязываются другим без учета разницы в культурных традициях. В результате народы, не желающие их воспринять, оказываются под международным прессингом.

Конечно, за термином «идеология» тянется длинный негативный шлейф. Достаточно вспомнить ленинскую и сталинскую идеологическую машину, систему пропаганды Геббельса, грандиозные течения троцкистов, анархистов, маоистов, в сравнении с которыми выступления либеральных интеллигентов выглядят просто детским лепетом. Идеология показала свои грандиозные возможности, но и опасный характер. К сожалению, этим инструментом лучше всего воспользовались крайние силы, фанатично преданные своим идеям и партиям. Это произошло только потому, что противоположный умеренный лагерь предпочитал вещать с университетских кафедр, а радикальные силы не чурались идти на улицу, использовали современные средства пропаганды, они были в поиске методов одурманивания больших масс людей, пробуждали первобытные инстинкты, будь-то громадные ритуальные шествия или футбольный фанатизм. Наконец, радикалы сполна использовали всю либеральную фразеологию и демократические институты, чтобы прийти к власти и установить авторитаризм. Тяжелый урок, который не пошел впрок. Сегодня исламисты разворошили весь арабский мир, а западные либералы опять поют ту же песню о диалоге цивилизаций, компромиссах и мирных инициативах.

Ожесточенная идеологическая борьба ХХ века имела и вполне позитивные последствия — она породила громадное количество звездных личностей самого разного толка. Сколько истин было открыто в ходе словесных баталий! А главное — люди приобретали смысл существования. Они знали, что цель их жизни заключается не в том, чтобы набить брюхо покрепче и кошелек потуже. Для них существовала высшая цель, судьбы миллионов людей и даже всего человечества. Сегодня идеологическая полемика свелась к анемичным лекциям университетских профессоров и ёрничанию комментаторов из многочисленных СМИ. Идейная борьба из реальной политики перешла в мир воображаемый, теоретический. В политику пришли конструктивисты, занявшие место идеологов и стыдливо спрятавшиеся за вывеской стратегических исследований или политтехнологий.

В СВОЙ АДРЕС Я УСЛЫШАЛ ВСЕ ЧТО УГОДНО, КРОМЕ БЛАГОДАРНОСТЕЙ

Ковыляющий по прямой дороге опередит бегущего, который сбился с пути

Фрэнсис Бэкон

Термин «идеология», несмотря на известную затасканность, трудно заменить другим словом. Можно, конечно, говорить о системе ценностей, идей, общих норм, но пока реальной замены этому понятию нет. Для всякого добросовестного ученого ясно, что без идеологии общество деморализуется и рассыпается.

Волею судеб моя жизнь оказалась связанной с идеологией. И поскольку постоянно приходилось открыто высказывать свое мнение, то в свой адрес я услышал все что угодно, кроме благодарностей. Существует древнеримская фраза о «врагах рода человеческого». Я как раз и попал в этот разряд. Сегодня, далекий от реальной власти, я мог бы спокойно утверждать, что больше не занимаюсь идеологией, а стал объективным ученым. Но почему-то мне хочется наперекор всем оппонентам сказать, что общество без идеологии существовать не может в принципе. Деидеологизация удобна для разоружения противника. В условиях отсутствия стратегических целей, общих ценностей и норм потенциал страны превращается в груду материальных благ, общество становится просто населением, многонациональный народ становится конгломератом конфликтующих этнических групп, великий русский народ превращается в скопление областей, культура скатывается в китч, талант транжирится на забавные рекламные ролики, а молодежь думает, в какую бы страну уехать с более ясными жизненными перспективами, понятными общественными целями и стабильными правилами игры. Можно было бы сказать, наступает конец света, если бы не одно обстоятельство: человек в своей основе очень традиционен и, когда исчезают рационально сформулированные идеи, он следует обычаям, которые никогда в обществе не умирают, а дожидаются своего времени под спудом норм и ценностей, внедренных в жизнь Просвещением.

Насаждаемая американцами доктрина демократии и защиты прав человека не может претендовать на роль полноценной идеологии, поскольку демократию сводят к процедуре голосования, а защита прав человека оставляет без внимания права народов. Общество — это не простое множество индивидов или население, а народ со своей исторической судьбой, которую обязаны выразить представители элиты в ясных формулах совместного бытия. Мировые процессы движутся не по воле только государств, они определяются прежде всего волею народов. Мир по существу состоит из народов, у которых могут быть государства, а может их не быть, и которым прежде чем получить права человека, как индивидов, нужно приобрести этнические права. У каждого человека этническая принадлежность первична и неотъемлема, ее не имеет смысла рассматривать в отрыве от прав человека.

У священного требования прав человека есть подтекст, о котором помалкивают стратеги. Либерализация общества вкупе с рыночными отношениями позволяет атомизировать общество, а значит сделать его более податливым для насаждения удобной идеологии. Это та же деидеологизация, создающая почву для политиков взращивать удобные социальные силы. Сказанное не значит, что надо отказаться от демократии, защиты прав человека, либерализма и рыночных отношений. Вовсе нет. Просто все эти замечательные инструменты становятся благом, когда подчинены Идеологии данного общества, подчинены Идеологии с большой буквы, которая подразумевает интересы всех, а не только одной политической партии или только одного доминирующего народа.

В России идеологи вымерли как слой интеллигенции, можно было бы их занести в «Красную книгу», но некого. Остались политтехнологи и пиарщики, конструктивисты и псевдоученые самодельных институтов стратегических исследований, которые пытаются эксплуатировать модные бренды. Даже вокруг старательно реанимируемой «Русской идеи» поспорить некому — мысль замерла. Когда Достоевский предложил этот термин, вокруг стояли идейные глыбы, гиганты мысли, подлинные властители дум, как и он сам. Когда Бердяев писал о русской идее, у него были достойные оппоненты. Сегодня рекламные ролики подменили идеи, доктрины, течения, а те, кто пытается пиариться, гордятся тем, что они очень деидеологизированы, почти как американцы. Безыдейность возвели в добродетель, как, впрочем, масштабное воровство и цинизм.

В отличие от России Китай не спешил ни с «шоковой терапией», ни с деидеологизацией, он, якобы следуя идеям великого Мао, все реформировал и модернизировал, даже советскую военную технику. На самом деле ничего от социализма не осталось. Компартия давно не коммунистическая (скорее конфуцианская), но идейное ядро продолжает вдохновлять и направлять реформы. На все идеологические упреки Запада китайцы отвечают наращиванием производственной мощи и повышением уровня жизни. Недалек тот день, когда Китай станет первой экономической державой.

НАЦИОСТРОИТЕЛЬСТВО — ЭТО НЕ ИДЕОЛОГИЯ, А УТОПИЯ, КАК И РУССКАЯ ИЛИ ТАТАРСКАЯ ИДЕЯ

В жизни как в пути: самая короткая дорога обычно самая грязная,
да и длинная немногим чище

Фрэнсис Бэкон

У Маркса есть примечательная фраза: «Теория становится материальной силой, как только она овладевает массами». По сути дела речь идет о потенциале идей, которые в определенные исторические моменты оказываются сильнее власти, оружия и денег. Они могут буквально взорвать общество, перевести течение жизни в иное русло. Достаточно вспомнить эпоху Реформации, Великой Французской или Октябрьской революций. Ясные цели, высокие ценности, понятные нормы создают душевный подъем, вплоть до самопожертвования. У Иисуса всего-то было 12 апостолов, у Карла Великого — группа «товарищей-баронов», у Чингизхана — отряд нукеров. Ни финансов, ни армии, только идеи. Как говорил Чингизхан: «Меня ведет Небо». Мощь этих исторических личностей состояла в Идеологии, власть пришла позже, как следствие реализации идей.

Сегодня при наличии массы гуманитарных дисциплин, казалось бы, отпадает необходимость в идеологии. Однако не надо спешить. Вопрос о той точке, где заканчивается идеология и начинается наука, стал загадкой для многих современных ученых. Парадокс состоит в том, что именно Ленин, которого сегодня принято критиковать, ввел понятие научной идеологии, которая «основывается на всем материале человеческого знания, предполагает высокое развитие науки, требует научной работы и т.д. и т.д.» Ленин ошибался, но социализм существовал, он был объективной реальностью, значит социализм — истина, а не просто фантазия, навязанная обществу идеологами. Конечно, капитализм победил социализм, но, возможно, именно потому, что он учился у социализма умерять свои буржуазные аппетиты, думать о социальной защите людей, научился умерять свою жадность? Социализм улучшил капитализм, и в этом тоже истина. Неслучайно такие страны, как Швеция или Австрия не отказались от социал-демократического пути.

Человек рационален, но он не ведет себя как рациональный ученый. Любые идеи должны быть не только достаточно простыми, но быть способными мотивировать. Наука оказывается слишком специализированной, она дифференцирует мир, в то время как мы его воспринимаем целиком. Идеи, ценности становятся мотивами поведения, когда выражены достаточно простым языком, с указанием стержневых направлений общественной жизни. Для объединения толпы в организованные массы идеи должны быть не голыми утверждениями, а символами, ибо только символы способны создавать солидарность, превращать множество людей в дееспособный народ. Идеи, аналогично метафорам в литературе, придают новые символические схемы политическому языку. Это модели, матрицы, карты формирования коллективного сознания в проблематичной социальной реальности. В таком качестве идеология оказывается не только уделом больших политиков, но также небольших сообществ или корпораций. Просто идеологию стыдливо называют миссией или философией организации. Ее успешно применял Стив Джобс, они весьма популярны в Японии в больших компаниях, где сотрудники перед работой поют гимн своей фирме. Такая идеология весьма благотворна, поскольку из массы людей создает позитивно настроенный коллектив.

Любое государство начинается с идеи, ибо прежде чем начать вооружаться или строить экономику, нужно из людей сформировать народ. Проблема России не в отсутствии экономических ресурсов или низком образовательном, научном потенциале, отсутствии опытных специалистов, энтузиастов, а в игнорировании Идеологии. Не то что Китай, а даже Южная Корея на пустом месте построила мощнейший автопром и продает машины нам, в то время как у России уже был автопром, который он полностью разрушил, как и авиапром. Южная Корея на пустом месте построила электронику, которая конкурирует с Apple, а Россия имела базу в Зеленограде и свою компьютерную технологию, способную обслуживать космические полеты, но с «перестройкой» все разрушила и безнадежно отстала. Весь вопрос не в экономическом или научно-техническом, а идейном потенциале.

Сегодня пытаются реанимировать русскую идею под новым термином «национальная идея». Под этим имеется в виду то же самое, но с подтекстом, что все мы скоро станем новой нацией — россиянами. Нациостроительство — это не идеология, а утопия, как и русская или татарская идея. Обсуждая русскую идею, опять вспоминают державность, православие, народность. Но сегодня нет ни самодержавия, ни народности в том сословном смысле, ни народной крестьянской общины, а православие в принципе не может быть идеологией. Любая религия, как только она вмешивается в политические процессы и государственное управление, начинает разрушительную работу. Арабский мир – слишком яркое свидетельство тому. Исламский мир разрушают не извне, а клерикалы, воюющие с собственным народом и собственным светским государством. Иисус был прав, когда сказал: «Оставьте Кесарю кесарево».

Трудно обсуждать проблемы всей России, но о Татарстане можно и нужно говорить. У нас свой путь. Он не во всем совпадает с российским, но и не противоречит ему. Можно было бы высказаться более определенно, если бы Россия идеологически определилась. В любом случае наше видение на стадии формирования с понятными ориентирами. Мы уже можем с уверенностью говорить о «татарстанском пути», но об этом в следующей статье.

В глухие дни Бориса Годунова,
Во мгле Российской пасмурной страны,
Толпы людей скиталися без крова,
И по ночам всходило две луны.

Два солнца по утрам светило с неба,
С свирепостью на дольний мир смотря.
И вопль протяжный: «Хлеба! Хлеба! Хлеба!»
Из тьмы лесов стремился до царя.
...
Среди людей блуждали смерть и злоба,
Узрев комету, дрогнула земля.
И в эти дни Димитрий встал из гроба,
В Отрепьева свой дух переселя.

Константин Бальмонт. В глухие дни.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции