Василий Симчера: «В стране взяла верх государственная идеология дезинформации»

Василий Симчера

«НАШ ОФИЦИОЗ ДАЖЕ ПАДЕНИЕ ПРОИЗВОДСТВА ДО 10 ПРОЦЕНТОВ УМУДРЯЕТСЯ КВАЛИФИЦИРОВАТЬ КАК НЕКИЙ РОСТ»

— Василий Михайлович, несколько лет назад широкую известность получила ваша таблица «Двойственные оценки основных показателей развития российской экономики в 2001 - 2010 гг.». Вы приводили конкретные примеры и утверждали, что власти в ряде случаев манипулируют общественным мнением и искажают статистику как науку о доказательствах, основанных на фактах.

— В России мы являемся свидетелями парадоксального феномена: не только объективный факт или доказательное суждение, опровергающее любое ущербное официальное решение, но и сам их автор вызывают «патриотическое» отторжение и без суда и следствия квалифицируются как провокационные и едва ли не враждебные. Такое сочувственное отношение к искажениям фактов и явному самообману сегодня характерно не только для чиновников или казнокрадов, что как бы понятно, но и для широких масс обворованных и нищих жителей страны, что удивительно. Ибо именно они в ущерб самим себе, судя по якобы общепризнанному официальному мнению, по умолчанию как бы поддерживают многие безобразные процессы, происходящие в стране.

— Каким образом власти фальсифицируют статистику? Можете привести какие-нибудь вопиющие примеры?

— Фактическая инфляция в России зашкаливает в среднем за 15 процентов в год, при этом инфляция у пенсионеров и бедных — за 20 процентов. Но по публикуемым официальным данным, в частности при индексации пенсий, она фиксируется в два, а то и в три раза ниже (в 2014 году — 6 процентов, в 2015 году — 12,9 процента, в 2016 году — 4 процента). Даже пенсионеров не стесняются обманывать и грабить. Власти фиксируют и корректируют (на их языке — таргетируют) инфляцию (на простом русском языке — обесценение) только денег, без учета роста издержек производства и, соответственно, цен на товары и услуги, которые обычно бывают кратно выше. Подмена одного другим и есть фальсификация. Степень износа (не путать с амортизацией) основных фондов превышает 80 процентов, а по оценке Росстата — 48,6 процента, уровень освоения наличных ресурсов — 18 процентов, коэффициент использования освоенных производственных мощностей — 43 процента, при этом официальная оценка — 75 процентов. Доля убыточных предприятий превышает 66 процентов (по оценкам Росстата — 35 процентов ), а предприятий с участием иностранного капитала — 70 процентов (по сведениям Росстата — 17,2 процента в промышленности и 33,6 процента — в торговле), в том числе офшорного — 40 процентов. Везде разница фактических значений по сравнению с официальными статистическими оценками в два-три раза и больше.

Фактические темпы роста ВВП, инвестиций и ряда других ключевых показателей у нас уже несколько лет находятся в минусе, прогнозируемые значения многократно пересматриваются и оказываются ниже фактических. Однако положение дел при усиливающейся стагфляции и растущих потерях на всех властных уровнях расценивается как якобы вполне удовлетворительное. Вам говорят, что объемы экономического роста упали в 2015 году на 3,8 процента. Но тут бы надо уточнять и с самого начала различать в России рост или падение объемов предприятий двух разных правовых форм собственности (юрисдикций). В прошлом году (впрочем, как и в три предыдущие) на все 30 процентов упали объемы производства предприятий российской юрисдикции, на долю которых в современной России приходится едва ли треть ее общего ВВП. А вот объемы произведенного на территории России ВВП иностранных и офшорных юрисдикций вообще не упали, а, напротив, несмотря на кризис и санкции, даже в прошлом году возросли. Две разные юрисдикции, две России, два противоположных вектора развития. Какое развитие и какую Россию ее нынешние власти опекают и призывают народные массы любить? Почувствуйте, что называется, разницу.

Такой дифференцированной статистики и, следовательно, такого принципиально разного понимания экономического роста в России до сих пор нет. Отсюда подмена одного другим и общая каша в голове: стагфляция именуется депрессией, депрессия — рецессией, рецессия — ростом, провалы — обещаниями и т. д. Дошло до того, что наш ретивый официоз даже падение производства до 10 процентов умудряется квалифицировать как некий рост. Похоже, сегодня вряд ли можно найти другую страну в мире, в которой бы при внешней словесной благопристойности по факту практически все оценивалось столь разнонаправленно и разночинно, и, следовательно, все (и у себя дома, а теперь и во всем мире) так раздражало.

Известно, что реального роста реальных материальных благ, в том числе количества качественных и конкурентоспособных машин и оборудования — например высокоточных станков или пассажирских вагонов и самолетов — у нас уже давно нет. Это же касается и сырья, стройматериалов, удобрений, не говоря об общей массе практически всей линейки потребительских товаров, включая трусы и сыры. Если что-то и есть или появляется, то это либо на 75 процентов несъедобный суррогат (растительные сыры или соевая колбаса), либо обходится втридорога и тут же теряет всякие перспективы роста.

Что в составе ВВП России с успехом растет, так это, кроме разнообразных подтасовок, многократный повторный счет одних и тех же фиктивных посреднических и финансовых услуг, включая спекулятивное отмывание грязных денег и возврат фиктивного НДС. Даже во внешнеторговом обороте перепродажа одного и того же товара зашкаливает за 20 процентов его общего объема (в розничном обороте — за 45 процентов), а уклонение от уплаты таможенных пошлин в госбюджет по фиктивным экспортно-импортным сделкам превышает 75 миллиардов долларов в год.

Если реальный ВВП России брать без таких услуг и подтасовок, то там все по объему на добрую половину сжимается. А по темпам не на 3,8 процента, как в одном отдельно взятом 2015 году, а на все 5 процентов ежегодно сокращается. Если же этот стоимостной объем ВВП России правильно индексировать (просто разделить на реальный дефлятор цен, то есть на общий прирост цен у всех производителей на все виды приобретаемых и реализуемых ими товаров и услуг, который превысил в 2015 году 25 процентов), то его падение в истекшем году приближалась к 30 процентам, а с учетом обвала сырьевых цен и девальвации рубля — к 33 процентам. И эта очищенная оценка должна рассматриваться как исходная точка расчетов и принятия реалистических решений как на текущий, так и на все последующие годы. Иначе неизбежны бесконечные и бессмысленные пересчеты и корректировки одних и тех формально очевидных, но по существу заведомо недостоверных и, стало быть, фабрикуемых мертвых данных. Этакая массовая общероссийская игра за народный счет в цифры, чем только и занимаются практически все наши чиновничьи службы.

В стране взяла верх и доминирует государственная идеология дезинформации, единственным эффективным орудием борьбы с которой признается еще большая дезинформация. Между тем наша наука как высшая интеллектуальная власть, призванная давать объективную оценку превратно номинируемым явлениям, занимает в этой борьбе нейтральную позицию и по умолчанию становится соучастницей. А ведь былая отечественная практика еще недавно в не менее сложных условиях социально-экономического развития квалифицировала подобные безобразные явления не только как аморальные, но и уголовные.

«НАБИУЛЛИНА — ЛУЧШИЙ БАНКИР, ПРЕЗИДЕНТ АККУРАТНО ДОВОЛЕН, А ИНФЛЯЦИЯ В СТРАНЕ КРЕПЧАЕТ»

— Однако экономические власти, например тот же министр Алексей Улюкаев, уже к концу этого года ожидают рост, а тем более в следующем. По вашему мнению, есть ли предпосылки к этому?

— Это опять-таки одна и та же игра. И на этот раз не только в бессмысленные, но и безответственные цифры: «Кризис пройден. Импортозамещение гарантируется. Новых налогов и урезания социальных расходов не будет. Нормы индексации пенсий не будут пересматриваться. Во второй половине 2016 года в стране начинается подъем. Мы вам обещаем, что инфляция в текущем году не превысит 10, а в следующем году — 4 процентов». А наяву все наоборот. Включая достопамятные знаковые майские указы президента, тысячи обещаний, но по факту ни одно подобное обещание, ни один прогноз ни одного официального чиновника России, включая самого президента, в последующем не нашли своего подтверждения. Говорят: «Ну ошиблись». Краснобаев в России всегда хватало, и всегда они вводили честных людей в один грех и заблуждение

— ЦБ избрал политику таргетирования инфляции. Как вы к ней относитесь?

— Отрицательно. Какое же это таргетирование как целевой процесс многомерного и предельно многофакторного анализа и управления, если им занимается множество людей, ¾ среди которых не имеют элементарного базового образования? Там нет ни одного хотя бы дипломированного, а не то что признанного гуру-специалиста в области актуарных вычислений, матричного и сетевого моделирования, эвристического риск-менеджмента или цифровой экономики и графо-струнной G-информации, без которых даже ставить вопрос об управлении такой сложной системой в условиях полной российской неопределенности попросту бессмысленно. Все там во главе с нынешней не дипломированной в банковском деле Эльвирой Набиуллиной, против должностного назначения которой я совместно с всемирно признанным гуру банковского дела Виктором Геращенко публично возражал, «таргетируется» на кофейной гуще. В результате никакого управления инфляцией в России нет и быть не может. Это ведь не банковские лицензии у лузеров отбирать и катал «кошмарить» и сажать. Набиуллина — лучший банкир, президент аккуратно доволен, а инфляция в стране крепчает.

В убытке пенсионеры, да еще 40 миллионов другого такого же бедного люда. Понятно, чтобы толком не для себя, но для державы регулировать инфляцию, надо не только многое знать, но и строго следовать существующим знаниям. И следовать не только (и даже не столько) знаниям технологии финансового менеджмента, спекулятивного накопления фиктивного капитала или ростовщического обогащения, сколько знаниям процессов ценообразования, производства и управления. Все современные финансовые рынки вообще, а российские втройне, зацикленные, словно киборги, на примитивных технических приемах, теряют огромные капиталы и рушатся именно потому, что не обладают, игнорируют или не следуют этим фундаментальным знаниям.

Владимир Путин и Эльвира Набиуллина (фото: kremlin.ru)

Чтобы наша страна встала с колен, надо владеть собственными секретами, как владеют ими лучшие в мире ТНК. Главный секрет — обладание конкурентоспособными проектами, с которых начинается и которыми заканчивается успешное производство, и своевременный сбыт качественной и дешевой продукции по точному профилю потребителей с гарантированной эффективностью. Китай и Индия продолжают удивлять мир дешевой продукцией, но практически вся она низкокачественная. Запад моделирует и продуцирует по преимуществу качественную продукцию, но вся она дорогостоящая. Сегодняшняя Россия, в отличие не только от советских, но и былых царских времен, лишена и того, и другого преимущества: за исключением единичных сырьевых экземпляров на мировых рынках, это для нее сегодня табу. Товар, чтобы котироваться, всегда или слишком некачественен или слишком дорог, но, как правило, только в порядке особого исключения приемлем. Никогда невозможно будет сделать наши «жигули» дешевыми и качественными, поскольку сам их технологический проект изначально был устаревшим, дорогостоящим и на мировом рынке по параметру «цена-качество» неконкурентоспособным. Приходится только удивляться, что даже такой опытный шведский менеджер, как Бу Андерссон, принявший на себя реализацию явно убыточного проекта реконструкции ВАЗа, долгое время этот закон не понимал и в результате скандально провалился. А как быть нашим неопытным олигархам-дилетантам? Они, что ли, эти флагманы современного российского бизнеса с иностранными юрисдикциями и капиталами без всякого профессионального образования, способны кратно удешевить стоимость отечественного моста, автомобиля, самолета, трусов или сыра и на этом фундаментальном основании с успехом конкурировать с такими брендами, как Ford, Boeing или Airbus на современных мировых рынках? Или, наконец, на это решится (правда, опять без диплома) глава нашего нынешнего ЦБ со своим дамским коллективом? Для этого сорта людей главное — своевременно ввязаться в драку. Для них драка — все, конечная цель — ничто!

«ИМПОРТОЗАМЕЩЕНИЕ ПРИ ТАКОМ ПОДХОДЕ К ДЕЛУ МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛЬКО УБЫТОЧНЫМ»

— Значит, у нас многое, в том числе импортозамещение, работать не будет?

— Нет никаких элементарных условий, чтобы импортозамещение у нас в кавалерийском режиме могло стать реальностью. Прежде всего у нас нет необходимых аналогов не столько сырья, сколько машин и оборудования, а до этого, повторяю, своих конкурентоспособных проектов. Чтобы создать их на собственной основе, надо 10 - 15 лет. Если говорить об импортозамещении в сыроварении, то у нас нет настоящих центрифуг, другого необходимого оборудования, при помощи которого можно сепарировать и преобразовывать исходные ингредиенты. Кроме того, производство сыров типа «Пармезан» невозможно без определенного сорта молока и наличия необходимого поголовья известной породы коров. Из тех пород, которые у нас есть, такое качество молока не получается. Значит, надо племенное скотоводство развивать. На это тоже надо 10 лет, если мы претендуем на замещение итальянского сыра российским. Сырами растительного происхождения импортозамещение можно только угробить.

Наконец, нужны специалисты, которых на сегодняшний день тоже нет. Пропали даже те, кто на Кавказе изготавливал традиционные отечественные сыры. Рыночная цивилизация и здесь привнесла халтуру, и те люди, которые качественно производили брынзу в царские и советские времена, сегодня мало что могут. То же самое касается и сотни (если не тысячи) других видов производств, начиная от золотодобычи и кончая деревообработкой, где мы из-за массового применения устаревших технологий отстали еще больше.

Чтобы осуществить полномасштабное импортозамещение, нам надо бы в стране иметь 250 - 300 тысяч профильных заводов и фабрик, оснащенных новым оборудованием, специалистами высокой квалификации, качественным экологически чистым сырьем и современной организацией производства, труда и менеджмента. Как и у западных конкурентов, на всю линейку товаров, которые мы намерены заместить, должен быть обеспечен такой же уровень налогов, контроля качества, оплаты труда и социального обеспечения. Только в таком случае может быть создана среда для импортозамещения. А это задача, которая даже в ближайшие 10 - 15 лет в России при сохранении нынешних порядков неразрешима.

Однако мало построить 300 тысяч таких заводов и фабрик. Например, АвтоВАЗ, этот флагман российской промышленности, который претендует на импортозамещение в области автостроения, якобы один из них. Но так ли это? Может ли наш автомобиль (хотя бы по одному параметру «цена-качество») на равных конкурировать не то что в Европе или в США, а в Корее, Китае или Индии? При сохранении нынешних порядков в нашем проектировании это вряд ли случится и через 40 - 50 лет. Между тем мировые лидеры за это время уйдут далеко вперед, а мы, как и сегодня, будем обречены на вечно догоняющее импортозамещение, которое при таком подходе к делу может быть только убыточным.

Значит, надо менять концепцию импортозамещения. Мы выиграем нынешнюю санкционную войну тогда и только тогда, когда откажемся от навязанной нам его нынешней ложной стратегии и возвратимся к культуре производства и потребления отечественных продуктов. Где мы, располагая необходимыми и достаточными собственными ресурсами, сильны и сегодня.

— Например?

— Нам бы надо в полном объеме восстановить производство продукции двойного назначения и прежде всего наше самолетостроение на уровне «ОКБ Сухого» и «Туполева». Стоит производить большие самолеты с большим расходом топлива, но и более мощные, более экономные по другим параметрам. У нас, как нигде в мире, есть большой спрос и нам нужны самолеты, которые бы перевозили по целой тысяче человек. Если мы хотим освоить всю Сибирь, нам туда надо перевозить вахтовым методом по крайней мере 130 - 150 миллионов пассажиров в год. С другой стороны, без особых проблем в полном объеме мы бы могли восстановить былые многомиллионные русские самобытные артельные и крестьянские хозяйства с их в высшей степени мастеровитыми людьми, рачительными безотходными технологиями, неповторимой культурой производительного общинного труда и не имеющими аналогов в современном мире экологически чистыми продуктами производства. С такими людьми и с такими продуктами труда мы бы могли с успехом конкурировать и выигрывать все на любых мировых рынках.

«Нам бы надо в полном объеме восстановить производство продукции двойного назначения и, прежде всего, наше самолетостроение на уровне ОКБ Сухого и «Туполева» (фото: prav.tatarstan.ru)

«ПРИВАТИЗАЦИЯ ПО-НАШЕМУ: КУПИТЬ У ГОСУДАРСТВА ЗА МАЛЫЕ ДЕНЬГИ И ПРОДАТЬ ОБРАТНО ЗА ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ»

— Вы в свое время писали, что национальное богатство России оценивается официально в 4 триллиона долларов, тогда как его фактическая стоимость превышает 40 триллионов долларов. Приватизация основных активов России прошла на низах. Национальная экономика потеряла огромные деньги, от чего до сих пор не может оправиться. Сейчас речь идет о новой волне приватизации под предлогом, что это поможет закрыть дыры в бюджете. Как вам кажется, не повторяется в стране прежний грабительский сценарий? Согласны ли вы с вариантом приватизировать остатки государственных активов именно сейчас? А если не согласны, то почему?

— Проводить национализацию или приватизацию по политическим мотивам значит всегда идти на убытки. Нынешний приступ приватизации именно такого сорта. Ничего хорошего не получится. Чтобы «заработать» 800 миллиардов рублей (это по нынешнему курсу 11,5 миллиардов долларов США) нынешние власти готовы пожертвовать национальными активами, аналоговая цена которым на рынке превышает 100 миллиардов долларов. В условиях доминирования низких цен опытные власти активы покупают, а не продают. Да, если нужна приватизация тех лет, то это тот случай, который нужен «прихватизаторам», и приватизация произойдет. Благовидный предлог — нет денег, а надо пенсию платить. Махинаторы легко нарисуют, как деньги от приватизации попадут в руки пенсионеров. Но это негодный прием. Порядочная власть в любой стране должна служить праведному делу, а не одной голой выгоде.

Есть другие источники: в частности, вложения России в облигации США, составляющие сегодня почти 100 миллиардов долларов, или резервные фонды, которые, то, что называется здесь и сейчас, защищают не столько интересы и благосостояние людей (для чего они, собственно говоря, создавались), но амбиции и мнимое благополучие властей. Почему эти деньги должны лежать мертвым грузом, да еще подпитывать банки США и Европы? Это всего лишь денежные бумаги, а не реальные активы и судьбы бедных людей, в частности урезаемые пенсии и бешено растущие цены. 140 миллиардов долларов за истекшие полтора года так или иначе в стране уже пришлось израсходовать. Раз нет другого хода, так придется израсходовать и оставшиеся 340 миллиардов, а не прикрывать ими нынешнюю несостоятельность наших экономических властей. Такие резервы и такая компенсирующая их приватизация в нынешних условиях ничего не защищают и не решают. Скорее, наоборот, они омертвляют стоимость национального имущества страны, которое сегодня всего лишь на 15 - 20 процентов находится в реальном обороте, а в остальной части ежедневно обесценивается.

У нас десятилетиями не обрабатывается почти 45 миллионов гектаров земли, цена гектара которой каждый год падает. Эти гектары представляли бы интерес и в цене росли, если бы находились в концессии или сдались в ленд-лиз, как в войну американцы давали нам Studebaker и другие машины в порядке оказания военной помощи или в обмен на наши сырьевые ресурсы. Теперь мы бы должны поступить наоборот — сдать эту землю в концессию китайцам (или другим обделенным пахотными землями народам) на условиях, скажем, совместного производства экологически чистых продуктов, которыми можно было бы легко и дешево прокормить едва ли не целый миллиард населения нашей планеты. Тогда бы цена наших пахот повысилась. И даже не кратно, а в целые десятки раз! Так на самом деле обстоит все и с чудовищной недооценкой наших лесных и водных ресурсов, полезных ископаемых, всех культурных и интеллектуальных ценностей. Когда на нас напал Гитлер, ресурсы России оценивались в десятки раз выше, чем сейчас. Продавать теперь эти ресурсы по нынешним бросовым приватизационным ценам, в том числе «Роснефть», «Башнефть» «Газпром», РЖД, ВТБ, это значит не только продешевить в десятки раз, но и совершить перед своим народом сущее преступление. Не смешно ли зарабатывать на вложениях в американские облигации каких-то 2 миллиарда долларов в год и при этом терять на убыточной приватизации в десятки раз больше?

Большой вопрос и в том, кому достанутся приватизируемые активы. Опять спекулянту-перекупщику или на этот раз креативному предпринимателю? В одном случае это будет сделка, а в другом (как это было с такими скандально известными компаниями, как «Сибнефть», «Норникель», СИБУР и еще с 1,5 тысячами других менее скандальных компаний) — сговор. Этакая а-ля приватизация по-нашему: купить за малые деньги у государства, а потом продать обратно тому же государству за очень большие деньги! Ибо это только наш человек может одолжить кучу денег и тут же пропить их до копейки с тем, у кого он их одолжил.

Есть еще один источник замещения искомых приватизационных денег — более 100 миллиардов долларов гуляют во внешнеэкономических связях в виде неуплаченных пошлин и налогов. Я об этом говорил и в Госдуме, и в Счетной палате. По данным ФТС России, в 2014 году экспорт составил примерно 650 миллиардов долларов товаров, услуг и капиталов. А по данным Всемирной торговой организации и Всемирной таможенной организации, 1,150 триллиона. Разница составляет 500 миллиардов долларов, а в очищенном виде (с учетом разных методологий счета и всякого рода возможных погрешностей и различий в оценках) — 350 миллиардов долларов. Примерно такая же разница получается, если сравнивать суммарные данные зеркальной статистики всех наших внешнеэкономических партнеров и России.

Что предметно означает эта разница? На простом языке это контрабанда, демпинг, офшорный толлинг, другие разнообразные фиктивные сделки, надлежаще учтенные в статистике наших партнеров и преступно сокрытые в России. Причитающаяся с этой суммы 20 процентов — таможенная пошлина, которая должна идти в бюджет, составляет по минимуму 70 миллиардов долларов, то есть треть бюджета. Где эти деньги? Они осели у контрабандистов и их таможенных пособников. На приватизации, как отмечалось, наши чиновники предполагают заработать 11,5 миллиардов долларов. Какова мораль? Не устраивайте приватизацию, а заставьте некоррумпированных таможенных чиновников разыскать неуплаченные пошлины и направить их в наш дефицитный бюджет.

— А у честных предпринимателей есть деньги? И есть ли у нас такие предприниматели?

— Я называю их креативными предпринимателями. Да, денег нет, но мозги и руки, способные творить чудеса и производить любые сколь угодно большие объемы залоговой продукции, есть. Залогом в равной мере могут служить активы не только прошлой, но и будущей деятельности, особенно в странах с низкими уровнями накопления капиталов, где в процессе приватизации не только можно, но и предпочтительно капитализировать будущее. Всегда и везде дело решает искусство возможного. Да, мы (за исключением отдельных случаев) сегодня не в состоянии в массовом порядке производить продукцию на уровне лучших в мире образцов. И тогда, казалось бы, надо закрыть все наши заводы и фабрики, что рьяно и усердно и стали делать наши либералы. В истерике, с громадными потерями пресловутой чековой приватизацией разорили и обанкротили более 30 тысяч разных категорий предприятий, причинив ущерб, превышающий все наши потери в годы двух мировых войн 1914 - 1918 и 1941 - 1945 годов.

А что нужно было делать? А нужно было не по дешевке приватизировать и разорять эти предприятия, а производить на них ту продукцию, которую на них можно было производить. Если бы Челябинский тракторный завод в счет погашения долгов по зарплате и пенсиям в свое время отдали креативным людям, а не торгашам, то за истекшие 20 лет люди научились бы многому, и многое даже на тех станках, которые там были, производили бы сегодня на вполне приемлемом уровне. Неважно, что все это и сегодня было бы не на уровне лучших мировых образцов. Важно, что наш рынок сегодня был бы насыщен собственными товарами, доступными по ценам каждому жителю. И тогда не надо было бы сегодня лихорадочно заниматься никаким натужным импортозамещением и никакой убыточной приватизацией и мечтать о журавлях, не имея в руках синицы, чем занимаются только одни неудачники, которых в погоне за легкой наживой развелось миллионы.

Так что не лучше ли воздержаться от такой призрачной наживы хотя бы на этот раз? И при этом не заниматься членовредительским политиканством и не трещать в эфире с утра до глубокой ночи о благе санкций и прочей ерунде.

Симчера уверен, что власти в ряде случаев манипулируют общественным мнением и искажают статистику как науку о доказательствах, основанных на фактах (фото: ©Антон Денисов, «РИА Новости»)

«У КОРРУПЦИОНЕРОВ, А НЕ У ГОСБЮДЖЕТА, НАДО СЕКВЕСТИРОВАТЬ ВСЕ НЕЗАКОННО ПРИСВОЕННЫЕ ДЕНЬГИ»

— В последнее время говорят о секвестре бюджета. Так ли это необходимо?

— Секвестр бюджета, как и сокращение почти трехмиллионного штата государственных чиновников (их у нас почти в три раза больше, чем во всем былом СССР), — это в России хроническая болезнь. Лечить ее кустарно бесполезно. Сокращение декларируется, а дефицит бюджета и число чиновников растет. Конечно, путем ужесточения налогового режима и взыскания неуплаченных налогов и таможенных пошлин временно кое-что можно поправить. Но проблема останется. Экономика России нуждается в общем секвестре не только и в первую очередь не столько одного госбюджета, сколько всего громадного множества всех непроизводительных издержек производства (а прежде всего накладных и представительских расходов), размеры которых в разы превышают весь наш госбюджет. Сокращение неэффективных расходов только в одной «Роснефти» могло бы кратно перекрыть нынешний дефицит бюджета. При этом цена на бензин пропорционально упала бы. Чиновникам это не приходит в голову? А ведь ситуация в стране к лучшему иначе вряд ли изменится. Нынешних нерадивых хозяев России — они же коррупционеры — надо не сажать (на чем слепо настаивают многие недальновидные люди). У них, а не у госбюджета, надо грамотно секвестировать все незаконно присвоенные ими деньги. И это, на мой взгляд, будет самый верный и достойный путь.

— А кто и что еще мешает двигаться вперед по этому, очевидно, разумному пути?

— Не отсутствие денег и не драконовские налоги, кредитные ставки и поборы. И даже не нынешние отсталые технологии, смехотворные зарплаты, позорно обесцененный рубль и неадекватные цены. Работящим людям нужны не деньги, а работа по душе и призванию. Принципиально не мешает и многое другое, в том числе разочарования в нашей так и не состоявшейся демократии. Главное, что мешает, — отсутствие кадров управления, 70 процентов среди которых (в высших эшелонах еще больше — каждые четверо из пяти) не имеют базового образования и работают не по специальности. Большинство среди этих людей, вполне возможно, и хотели бы трудиться на благо своего народа, но никак не подготовлены для этого и, следовательно, объективно не могут. Несомненно, положение уже давно изменилось бы к лучшему, если бы удалось поменять хотя бы половину этих кадров. Но этого нет. Не поэтому ли все наши реформы буксуют или завершаются одними провалами? Недавно, в марте 2016 года, правительство РФ объявило о том, что оно готовит реформу системы государственного управления. Где гарантии, что с таким кадровым составом эту реформу может ожидать иная участь, чем все неудавшиеся предыдущие? Их нет. Поэтому сегодня у многих на повестке дня реформы самого правительства РФ, его порочных методов реформирования, несостоятельности его исполнителей. И, следовательно, его безусловной отставки, по факту которой люди только и поверят в реформируемость нынешних убыточных порядков России.

«ПРОПАСТЬ МЕЖДУ БОГАТЫМИ И БЕДНЫМИ ЗАШКАЛИВАЕТ ЗА ОТМЕТКУ 44 РАЗА»

— В том же своем труде вы писали, что официально оцениваемый разрыв в доходах 10 процентов самых богатых и 10 процентов самых бедных составляет 16 раз, а фактически зашкаливает за 28 - 36 раз. В связи с нынешним кризисом ситуация как-то изменилась?

— Резко ухудшилась. Номинальные доходы бедных за истекшие два года снизились на 18 процентов, а цены на приобретаемые ими товары и услуги возросли минимум на 22 процента. Следовательно, их реальные доходы за этот относительно короткий отрезок времени упали на все 33 процента. Доходы богатых при этом, несмотря на кризисные санкции, за это время увеличились на 15 процентов, а у особо богатых (за счет повышения монопольных цен, падения рубля и поглощения громадных курсовых разниц) — на все 32 процента. При этом цены на товары и услуги, приобретаемые богатыми, растут медленнее, чем цены на товары, приобретаемые бедными, — таков закон опережающего роста цен на товары массового спроса. А в критических ситуациях, как правило, повышаются еще в два раза медленнее. Таким образом, в отличие от бедных, реальные доходы богатых и в этом случае росли (их прирост, по нашим оценкам, в этот раз превысил 9 процентов), а пропасть между ними еще больше увеличилась и, по нашим очищенным оценкам, зашкаливает за отметку 44 раза, которая в 10 раз превышает допустимую мировую норму МОТ.

Однако сегодня неравенство и бедность — это не только аномальные разрывы в доходах и еще большие разрывы в уровнях и качестве неравноценно наполненного реального потребления, но и чудовищные имущественные и социальные контрасты. Прежде всего контрасты между неоправданно высокими министерскими и депутатскими зарплатами, зашкаливающими за 400 - 700 тысяч рублей в месяц и уж совсем возмутительно фантастическими месячными доходами Сечиных и прочих российских «эффективных собственников» с одной стороны, и попросту нищенскими размерами минимальной оплаты труда (МРОТ) и величинами прожиточного минимума с другой, которые составляют в месяц округленно соответственно 6,7 и 9,5 тысяч рублей и которые к тому же наше правительство в марте 2016 года умудрилось еще на 221 рубль урезать. Или размерами разных социальных пособий и доплат, которые в условиях ныне бешено растущих цен граничат с подаяниями нищим. Понятно, почему у нас дефицит денежного дохода малоимущего населения, который в социальном государстве должен непрерывно снижаться, в России устойчиво растет (с 2000 года он увеличился в целых три раза). Чтобы скрыть обнажаемую проблему, Росстат определяет этот дефицит в процентах к общему объему денежных доходов населения, что бессмысленно, а не к суммарным объемам МРОТ или прожиточного минимума, что характеризовало бы суть дела. Так наяву наша власть выполняет свою священную функцию нерушимой защиты бедных слоев нашего безмолвного населения. Хотите персонально почувствовать эту справедливость — примерьте на своей зарплате и собственном бюджете приведенные цифры!

— Какое количество бедных на сегодня в стране?

— По официальным оценкам, у нас сегодня 21 миллион, а по разным неофициальным оценкам, от 25 до 30 миллионов бедных. Но, кроме того, у нас, по разным оценкам, еще практически столько же тех, у кого планка уровня жизни, быть может, выше критического минимума, но они сами оценивают себя и живут как бедные люди. Или, возможно, еще хуже, чем бедные люди. И это не только биологически больные и психически ущемленные люди, численность которых по медицинским показаниям в любом обществе может достигать 5 - 7 процентов общей численности здоровой части населения. В большинстве своем это социально депрессивные и деклассированные люди, которые не удовлетворены своей работой и жизнью, люди, лишенные возможности заниматься тем, что нравится, протестующие против несправедливости и не верящие в пустые обещания. Это, строго говоря, не столько безработные, беспризорные и бездомные, сколько социально неустроенные, неблагополучные и потому никому — ни себе, ни обществу — не нужные люди. Своего рода неудачники, деградирующие в этой жизни, которых в экстремистских кругах называют еще изгоями общества и квалифицируют как социальное дно.

Достоевский писал, да и другие классики, что в бедности есть своя прелесть. А вот в депрессии, деклассированности и опущенности ее нет. У нас одних только опустившихся на социальное дно алкоголиков и наркоманов почти 20 миллионов человек. Они, за исключением особых вырожденных случаев, нигде не учитываются. По определению асоциальные, способные поддержать как самое ценное, дорогое в стране, так и самое отвратительное, преступное, эти люди в нашей стране намного более несчастны и, следовательно, социально проблемные, чем бедные.

Как ни крути, несмотря на решение целого ряда проблем бедности (создание материнского капитала, повышение заработной платы учителям и врачам и т. д.), в стране за истекшие тучные годы сформировалось целое громадное сословное поколение деклассированных депрессивных людей, которые сегодня представляют едва ли не самую серьезную угрозу факту выживания самой России, по сравнению с чем санкции и прочая нынешняя суетня — ничто. Ведь на кону здоровье и выживание самого народа, без чего никаких государств и никаких других проблем не бывает и быть не может! Но по таким ключевым направлениям, как улучшение образования, здравоохранения и общего пенсионного обеспечения, снижение уровня преступности или в добровольном повышении ответственности бизнеса в оздоровлении общества (например добровольном принятии им прогрессивной шкалы налогообложения или освобождении от налогов социально незащищенного населения) продолжался беспробудный застой. И для преодоления социальных контрастов и порождаемой ими розни и напряженности в обществе в истекшие тучные годы, похоже, мы упустили (бездарно пропили и проели, а кто смог, преступно угнал на Запад и выморочил) лучшие шансы. Теперь, чтобы не погибнуть, нам, наполовину больным и обедневшим, с упавшими ценами (и отнюдь не на одну только нефть и позорно обесцененным рублем), вопреки всему, здесь и сейчас, а не только в одном Крыму, надо срочно компенсировать упущенное. Вчера, по мнению наших беспечных властей, возможно, было рано, но завтра, и это по общему мнению, точно будет поздно.

— Какие последствия могут быть от увеличения сословия упомянутых вами депрессивных людей?

— Самые разорительные, начиная от усиления в обществе разброда и шатаний и кончая самым слепым и беспощадным бунтом. Депрессивная когорта людей, особенно та, которая связывает свои надежды с несбыточными чаяниями, очень чувствительна к тем безобразиям, которые творятся вокруг. Между тем эти люди, несмотря на все их слабости и пороки, о чем я говорил раньше, если не лучшая часть, то очень продвинутая часть нашего общества. Они при определении рейтингов и на выборах, потворствуя властям, сами лицемерят и обманывают себя и других. Обманываемые на протяжении долгого времени, они на самом деле сегодня крайне разочарованы и способны отнюдь не на то, что им вменяют и что от них ожидают нынешние власти. Разрыв между их ожиданиями и реальным положением уже давно зашкаливает за отметку не в 40, а 140 раз. В этом проблема. Отсюда пьянство, наркомания, бездомность, болезни, грязные дворы, квартиры, подъезды, массовые бытовые преступления и пожары, отсюда потеря социального статуса и иммунитета и, как общее следствие, массовая деклассированность. А деклассированные орды людей (и это я нахожу нужным еще раз подчеркнуть) — это самая большая опасность для страны, намного более опасная, чем бедность. Хватит врать при определении рейтингов поддержки нынешних наших властей, в том числе зашкаливающих рейтингов нашего президента, что якобы кому-то, даже нашему последнему отпетому лизоблюду, подобные порядки и достижения на самом деле могут нравиться, и он их в ущерб самому себе якобы с чистой совестью одобряет.

— Есть ли в России средний класс? Становится ли он меньше и кого можно к нему отнести?

— Значительная и самая болезненно и несправедливо уязвленная часть в когорте ныне депрессивных людей — это именно тот самый былой средний класс, вложивший в бизнес последнее, в том числе собственное жилье, втянутый несбыточными посулами и ожиданиями, а потом разоренный и выброшенный на обочину истории, этот ныне безработный класс представляет едва ли не самый наглядный пример культивирования гибельных начал в развитии России. Если среди бедных большая часть — пенсионеры, старые люди, то в когорте социально опущенных людей большая часть — это экономически активные люди средних возрастов, которые могут и хотели бы, но лишены возможности работать в своей стране и вынуждены искать свою судьбу вне России.

Чтобы изменить положение, малому и среднему бизнесу и его еще уцелевшим в нем здоровым людям, в России на равных должен быть открыт доступ ко всем, а не только к малым делам, как это ныне навязывают ему рьяные подельники ОНФ, не замечая того, что они занимаются откровенной сегрегацией «по-нашему». Ведь среди предпринимателей, обитающих в малом и среднем бизнесе, масса талантов, которые (кроме родства или случайного везения) по всем деловым качествам могут в разы превосходить больших бизнес-модераторов или дутых крупных особ, приближенных к власти. По какому такому праву ОНФ изначально обрекает этих людей на занятия малыми делами и на вечное пребывание в низах, а подчас очевидной бездари заранее оговаривает место и гарантирует высокую должность в верхах? Ведь по делу в социальном государстве с верховенством справедливой конкуренции все как бы должно обстоять как раз наоборот.

Однако в пользу малого бизнеса сегодня звучат только одни старые мантры. Государство с его уполномоченными, численность которых сегодня едва ли не превосходит численность штатных работников самих малых предприятий, преисполненное намерений помогать среднему классу, впредь будет расширять и укреплять малый бизнес, предоставлять дополнительные льготы, увеличивать количество малых и средних предприятий. На самом деле, как и раньше, ничего толком не делается. Из-за непомерных налогов, кредитов и поборов эффективность работы малых предприятий в массовом порядке падает, они банкротятся и закрываются (в 2015 году было ликвидировано более 600 тысяч таких предприятий). Дополнительные рабочие места не создаются, численность среднего класса, как в засуху, убывает, фантазии о появлении в России 25 миллионах новых рабочих мест, в том числе половина из них в малом и среднем бизнесе, выброшены на свалку, градус социального напряжения в обществе повышается. Словом, для среднего класса в России и сегодня не его день. По-прежнему в стране все делится иначе: друзьям и их сынкам — все, народу — закон, а частному бизнесу и, следовательно, среднему классу как врагам и конкурентам этих друзей — убыток или ничего.

«В Татарстане все еще работает инерционный фактор, накопленный хороший задел режимов благоприятствования прошлых тучных лет» (фото: president.tatarstan.ru)

«РЕГИОНЫ — ПОДСОБНОЕ ХОЗЯЙСТВО ЦЕНТРАЛЬНОЙ ВЛАСТИ»

— Перейдем к регионам, где живет большинство. Тогда же вы писали, что разрыв в уровне валового внутреннего продукта по регионам официально оценивается в 14 раз, а фактически — в 42 раза. Федеральная власть сбрасывает в регионы все больше и больше социальных обязательств. По вашему мнению, сейчас что-то изменилось в региональном расслоении? Чего ждать от центра регионам в условиях бюджетного дефицита?

— Разрыв увеличился, теперь зашкаливает за 50 раз. Долги регионов растут. Официально это 1,5 триллиона в бюджетном исчислении, а реально — в три раза больше. Манипуляции тоже растут. Рейтинги деловой активности, инвестиционной привлекательности и региональной конкурентоспособности практически все дутые. В рейтингах проблем, тормозящих современное экономическое развитие, неэффективная работа местных властей стоит на первом месте. За исключением Москвы, во всех наших регионах нет реальной экономической базы для самостоятельного реального развития. Регионы у нас — это своеобразное обслуживающее подсобное хозяйство центральной власти, ее своего рода феодальный или даже колониальный придаток, но отнюдь не самостоятельно хозяйствующие территориальные комплексы, как, скажем, штаты в США или земли в Германии, какими они должны быть по определению.

Главная проблема в том, что в значительной части субъектов России люди знают, как поднять регион, знают, как действовать, но им обрубили не только руки, но и ноги. Они не могут (но в условиях требуемой самостоятельности сполна могли бы) использовать тот местный ресурс, которым располагают в разы толковее, эффективнее, чем сейчас, будучи связанными центральной властью. В результате там неудовлетворительно используется или попросту пропадает до 2/3 местных ресурсов и резервов. Нынешний губернаторский корпус — это во многом бесправные наемные люди, которые призваны скорее угождать центру, чем работать на равных. Исключения, конечно, встречаются, но они, как правило, тут же исчезают. Обремененные всякими предписаниями, которые не могут на своей территории вне коррупционных схем реализовать ни один мало-мальски нормальный проект, эти люди обречены на пассивное созерцание, а не на творческое созидание. На их на глазах безработица (и не только людей, но и региональных производственных мощностей) порой зашкаливает ныне за 66 процентов. Но как чиновники они могут только хорошо отписываться от просьб сирых и обездоленных, выпрашивать льготы и улаживать собственные дела.

На чем держится бизнес нынешних региональных чиновников, почему они жируют, а народ в регионах большей частью хиреет? В основном эти люди зарабатывают на спекулятивных схемах, а не производством благ и услуг. Они уже давно отвернулись от своего населения и вовлечения его в дела, пусть и малые, но многочисленные, что на местах всегда было доступно и можно было делать независимо от центра. Где выход? Любой актив и любая проблема в регионе имеют точную фамилию, имя и отчество, которую на месте каждый житель охотно укажет. И поэтому в каждом регионе необходимо провести инвентаризацию всех наличных проблем и активов и разработать поименный мобилизационный план полномасштабного вовлечения их в оборот и безотходного рачительного использования, что на местах успешно может делать народ и никак не может центральная власть. Прямо президенту дам совет: монопольной властью хотя бы на местах и хотя бы частично с народом пора делиться! А поэтому в регионах впредь надо не назначать, а избирать — и не только одних губернаторов — всем народом. Легко и безответственно увиливать от решения многих проблем перед центром, как видим, в регионах удается многим. Перед народом, который у себя дома все знает и видит, так легко и безнаказанно это вряд ли можно будет делать. Вот и надо весь контроль на местах передать прямо в руки народной власти.

— Но все-таки и среди регионов есть успешные. Например тот же Татарстан, Белгородская или Калужская область.

— На самом деле, это во многом мнимо преуспевающие регионы. Успехи одних регионов — это, как правило, урезанные ресурсы, а то и беды всех других регионов. Если вы посмотрите табель о полученных кредитах или других предоставленных послаблениях и льготах, то легко заметите, что все ныне преуспевающие регионы в сопоставимом виде (в расчете на одного жителя или единицу ВВП) в истекшие годы получили кредитов и субсидий в разы, а подчас в десятки раз больше, чем другие. Заставьте сегодня губернатора донорской области погасить набранные кредиты, и он будет банкрот. Поэтому это не реальный успех, а административный ресурс, своего рода допинг. Если ранжировать наши регионы по единой шкале условий производства, труда и ресурсо-финансового обеспечения, можно легко заметить, что практически все ныне донорские регионы в одночасье становятся дотационными. Или, во всяком случае, преимущественно дотационными.

Может быть, Татарстан и нет, поскольку в республике все еще работает инерционный фактор, накопленный хороший задел режимов благоприятствования прошлых тучных лет. Может, и в ряде других случаев это будет не так. Но, к сожалению, многое и сегодня в преуспевающих регионах держится на административном ресурсе, своеобразном допинге, а не реальных достижениях. Людям же нужны реальные успехи, а не разного рода политиканство и манипуляции, которыми грешат многие нынешние губернаторы.

— Разве человеческий фактор не играет никакой роли? Ничего не зависит от того, кто стоит во главе региона, страны?

— Играет, но само по себе губернаторство, президентство, роль власти вообще как фактора успешного развития у нас неадекватно преувеличивается. А главное — эта высокая (и в персональном случае президента Владимира Путина), исключительная и растущая роль не совсем коррелирует, а в последние годы и вовсе не коррелирует, с ускорением общего развития. Рейтинги президента как грибы после дождя вместе с ценами и курсами евро и доллара непрерывно растут, а темпы экономического роста и уровень жизни обратно пропорционально падают. А почему 95 процентов при хорошем президенте и губернаторе не используется, если они действительно хорошие? Почему природные и интеллектуальные ресурсы в России до сих пор освоены всего лишь на какие-то 15 - 20 процентов, а освоенные ресурсы в целом используются едва ли больше, чем наполовину? Почему в России, этой светочи современного социального государства равенства и справедливости, одни группы людей и регионов вольготно и безнаказанно жируют, процветают за счет других людей? И вообще, как это так, что деятельность президента РФ у нас одобряет 82 процента населения, а проводимый им курс — всего 35 процентов? Выходит так: чем больше власти, тем дела в стране идут хуже. Похоже, что большинство не одобряющих нынешний курс предпочло бы, чтобы в стране все обстояло иначе: рейтинги ниже, власти меньше, а благополучных дел и реальных успехов гораздо больше. Очевидно, что тогда сторонников процветания России (и у нас дома, и во всем мире) прибавлялось намного больше, и мы бы в ускоренном режиме могли избавиться от нынешних санкций и многих других отягчающих притязаний и обременений.

«ЧЕРЕЗ 5 ЛЕТ МАЛО ЧТО ИЗМЕНИТСЯ, НО ЧЕРЕЗ 20 ЛЕТ ИЗМЕНИТЬ МОЖНО МНОГОЕ»

— Какой вы видите Россию через 5 - 10 или 20 лет? Два варианта: если все идет так, как идет, или если что-то меняется.

— Через 5 лет мало что изменится, потому что за такие для истории короткие сроки при решении фундаментальных задач (а почти все стоящие перед нами задачи сплошь фундаментальные) мало что можно изменить. Но через 20 лет изменить можно многое. Если поменять кадры, если привлечь и дать людям действительно то, за что боролись и из-за чего погубили Советский Союз: свободу, права по реализации этой свободы, настоящую работу и настоящие рабочие места, производственные площади и землю (что формально обещали, но по факту не дали большевики: заводы — рабочим, землю — крестьянам, власть — народу), то изменить не только многое, но почти все можно. За 20 лет можно многое изменить, потому что есть, что менять, и даже есть, кому менять. Был миллион директоров при Сталине, который поменял Россию. А нам надо меньше, всего половину с правами и возможностями Путина, которые при правильной постановке вопроса в стране, безусловно, найдутся. Их надо подготовить, продвинуть, поддержать, дать им в руки заводы и фабрики, банки, землю, следовательно, всю полноту реальной власти. И при этом прекратить пустую болтовню о том, что альтернативы Путину как дельному и в целом успешному менеджеру в нашей стране не только нет, но и быть не может. Тогда страна может поменяться.

Я думаю, что так оно и будет. Мы очень зациклились на теперешних мелочных делах, в том числе на собственных примитивных делах. Многие миллионы толковых людей, в том числе сотни тысяч чиновников, сегодня не имеют в руках реальных дел, занимаются опустошительной бюрократической перепиской, мельчают и деградируют. Я уже говорил, что начинать надо с того, чтобы провести всеобщую перепись всех материальных, трудовых, финансовых и интеллектуальных активов России. Твердо и предметно, а не понаслышке знать, что есть что и кто есть кто в России. А не формально, тратя кучу денег на повторяющуюся одну и ту же перепись населения, выяснять то, что уже известно: сколько людей проживает в России и какого они возраста, пола — сведения, которые ежедневно дают наши загсы.

Ясно, что быстро все это сделать невозможно, поскольку страна стоит, как транспорт в Москве, в пробке. Ее на этой почве в одночасье не изменишь. Надо, чтобы страна начала каждодневно работать. А работать — это запустить механизм вовлечения в дела всего народа, а не одних только родственников и друзей. Надо, чтобы не малые и личные дела были выше всенародных, а наоборот. И с них начиналось решение любых малых дел. Надо, чтобы страна производила блага, а не деньги, чтобы не устраивала ажиотаж вокруг сиюминутных сенсаций. Надо, чтобы все сводилось не к тому, к чему сейчас сводится — к финансам, обменному курсу, кредиту, денежному обращению, банкротству банков одних в пользу других, мелкой эгоистической наживе, убивающей в человеке всякие мотивы. Надо, чтобы сектор материального производства был выше и приоритетнее, чтобы там решались проблемы, а не в финансовом секторе, где все проблемы вторичны.

Все это можно сделать. Только надо упростить страну, упростить государственные и законодательные решения. Надо иметь 100 законов, а не 16 тысяч, которые невозможно ни понять, ни реализовать, ни запомнить. Наша теперешняя Госдума не понимает, что таким диким количеством законов (и еще более чем десятикратным числом подзаконных актов) можно лишь окончательно забюрократизировать людей и страну и полностью убить в ней последние ростки нашей демократии. Надо потихоньку и сознательно менять нынешних угодливых чиновников на не очень угодливых и покладистых, но дельных людей. Вот они и наладят все. Так во всем мире делалось.

Тогда мы даже не через 20, а через 10 лет получим завод Ford, который избавит нас от навеки убыточного завода ВАЗ, 200 таких же заводов преобразуют не то что Татарстан, но всю страну сделают в 10 раз эффективнее. Тогда вопрос, кого и как величать (менеджера — президентом или президента страны — первым уполномоченным менеджером) будет абсолютно второстепенным. Тогда у нас станет второстепенным и вопрос, кто будет следующим президентом РФ. Это будет иметь мало значения, потому что от этого фундаментальные преобразования будут мало зависеть. Субъективному ручному управлению будет положен конец. Страной будут править дела, свободная конкуренция, а не случайные мнения подчас случайных людей о них.

Если мы начнем двигаться по этому пути не формально и не под давлением, не будем, как в прошлые годы, заниматься имитацией (изображать борьбу с коррупцией и преступно нажитым имуществом, а на самом их умножать, 15 лет противодействовать офшоризации, отмыванию денег и вывозу капитала, а на самом деле еще в больших масштабах продолжать заниматься этим узаконенным воровством и т. д.), и если мы будем это реально делать, то рано или поздно мы своего добьемся.

И принципиально ничего не добьемся, пока не эти перемены не станут реальностью — так было в свое время и в США, так еще раньше было и в старой Европе. Хватит задираться и хвастаться, что определенные провокационные круги России проделывают это сегодня. Хватит заниматься политиканством и имитирующими иностранными заговорами. Хватит врать. Надо прекратить вульгарно ругать Америку и Европу, сначала надо сделать хотя бы 10 процентов того, что они сделали. Не стоит нам хвастаться, что у нас там глубоко огромные залежи полезных ископаемых. Они и до нас были залежами и после нас, возможно, еще сотни, если не тысячи лет будут залежами, если будем себя так вести и так относиться к ним. И наших вложенных в них усилий, кроме затрат на охрану, почти никаких. Еще и сегодня не в малой мере живем мы за чужой счет — за счет советских людей и советских предприятий. Отобрать у нас все это, отобрать нефть — тогда увидим, кто мы. Я посчитал, чем была бы Россия, если бы у нее не было 3,5 триллионов долларов, заработанных на нефти и сырьевых ресурсах, и 5 триллионов, вырученных на всех экспортно-импортных операциях. Похоже, что нынешняя России уже давно была бы другой Россией, а то и вовсе не Россией.

Впрочем, не только наша экономика, но и вся теперешняя наша жизнь и ее окружение (природа, люди, власть, оппозиция) больны и требуют лечения.

— Так что лечить?

— Прежде всего лечить надо всякого рода подмены: подмены умных и одаренных специалистов посредственными и бездарными исполнителями, науки — псевдонаукой, образования — псевдообразованием. Ничего не получится, пока не будет вылечен этот главный нерв, пока наука и ее верные служители не станут в стране первой законодательной властью, а образование — первым приоритетом и локомотивом ее грамотного преобразования. Лечить этот недуг надо знающим людям, профессиональными интервенциями, а не бюрократическими рефлексивными волевыми методами или, как в прошлом, грубыми революционными наскоками, которые гарантируют всегда простые, но неправильные решения. И лечить надо, как рак, своевременно, а если только хоть как-то возможно, то заблаговременно. Помня, что всякое правильное решение, принятое с опозданием, является ошибочным и, следовательно, не только неправильным, но и вредным.

Во-вторых, лечить надо конфликт современных знаний, образования, науки и культуры, которые пришли в полное противоречие с интересами бизнеса. Слова, цели, программы у тех и других сторон одни и те же, а вот интересы и результаты, представления о распределении результатов совместной деятельности совершенно разные: доходы и бонусы — бизнесу, расходы и убытки — науке, образованию и культуре. Это второй самый больной и чувствительный нерв.

В-третьих, должна претерпеть коренные изменения снизу доверху вся современная кадровая система государственной власти и управления, 70 процентов должностей в которой (в высших эшелонах — 80 процентов) занимают люди, не имеющие базового образования и минимального годичного опыта работы по специальности. Это третий самый чувствительный и больной нерв.

И только потом и только на этой оздоровленной основе лечить надо саму экономику. Страна устала от экономики глупостей и безобразий. Она созрела и нуждается в цифровой экономике, экономике знаний. Одними таблетками и подачками такую экономику не вылечишь. А как? А так, как предлагают здравые умы России, мнение которых я разделяю: власть и ее адепты сегодня должны совпадать со здравым смыслом не только в одних и тех же общих словах, призывах и программах, что представляет собою одно вызывающее лукавство, но в целях и чаяниях здравых людей, их предложениях, решениях и результатах. А иначе получается криво и как-то не так: Госдума выступает против, но голосует, как правило, за.

— А правда, что когда вы уходили из Росстата, вы заявили: «Надоело врать»?

— Нет, я заявил: «Ухожу! Потому что мне надоело бороться с теми, кто врет». Тем не менее я наивно продолжаю это делать: бороться с теми, кто врет. Это неправда, что, если вы хотите установить истину, вы обязательно должны врать. Неправда и то, что врать сегодня выгоднее, чем держаться правды. Правда, в конце концов, всегда берет верх. Если хочешь сам что-то и по-настоящему сделать в жизни, вот за нее и держись.