«МЫ НЕ ПРЕВРАЩАЕМ ДЕТЕЙ В РОБОТОВ»

– Джим, какие впечатления остались у вас после очередного визита в Академию хоккея?

– Есть моменты, которые мне очень нравятся, есть и те, которые нуждаются в доработке. Это уже шестой мой визит в Казань, и я считаю, что в будущем академия сможет воспитать много отличных хоккеистов, потому что вижу потенциал в работе тренеров. В Казани грамотно воспринимают влияние мирового хоккея, не ломая при этом местные традиции, – база в Татарстане изначально была хорошая. Улучшения уже есть, руководство меняется, планы работы с детьми меняются, и это здорово. Но все-таки консервативность заметна, можно внести еще несколько изменений. Я концентрируюсь на позитиве, стараюсь определить хорошие стороны и показать точки роста.

– В этот раз вы успели посетить ДЮСШ «Нефтяник» в Альметьевске. Довольны увиденным?

– Да, вполне, там отличные условия для детей. Маленький город, тренеры работают сообща, постоянно обмениваются идеями, участвуют в семинарах, все это формирует позитивную атмосферу. Но есть проблема – «Нефтяник» теряет своих лучших игроков, потому что те уезжают в Казань. В такой ситуации тренерам объективно трудно работать и поддерживать контакт с родителями. Понятно, что в «Ак Барсе» условия лучше и все хотят в столицу, но Альметьевск – один из лучших хоккейных городов, что я видел.

– Есть ли похожая ситуация в Швеции, когда большие клубы забирают игроков у маленьких?

– Пожалуй, да, но сравнивать все-таки нельзя, потому что у нас совсем другая система работы. В Швеции не так много профессиональных тренеров в детском хоккее.

– Почему?

– Нет денег, нет нужной экономики, нет традиций. В Швеции этим занимаются родители, почти до 15 лет воспитанием хоккеистов занимаются их родственники, а уже потом подключаются тренеры. Либо обучение проходит в системах клубов, у которых есть команды разных возрастов, но это не такой большой охват детей, как в России. У нас и население меньше – всего 10 миллионов.

– Как тогда Швеция смогла подготовить столько хоккеистов для НХЛ?

– Дело не в количестве, а в качестве. В Швеции дети от 5 до 9 лет тренируются раз в неделю, а в выходные проводят один матч. В России в неделю проходит по пять занятий, и так не только в хоккее. Мы же не делаем из детей роботов, работающих как взрослые.

Во-первых, у них есть много времени, чтобы определиться со своим видом спорта. До 14 - 15 лет все играют в футбол, хоккей, флорбол, теннис и многое другое, детей не ограничивают, позволяют развивать общие навыки. Во-вторых, в стране принята хорошая программа по развитию хоккеистов с 15 до 22 лет. В этот период дети определяются со своим видом спорта, и мы начинаем закладывать базу.

В России другие правила, сложившиеся очень давно, ставшие традицией, и я не собираюсь все это ломать. Но, на мой взгляд, местным детям приходится выбирать свой вид спорта слишком рано по сравнению с Восточной Европой и США. Это барьер, который отсеивает очень многих на ранней стадии, потому что в 5 - 6 лет невозможно определить, кто будет лучшим или худшим игроком. Сразу видно тех, у кого нет способностей, таланта, возможностей, это правда, но лучших на этом этапе не найти. Вот в чем разница в российском подходе и европейском, хорошо это или плохо.

«АТАКУЮЩИЙ ХОККЕЙ РАЗВИВАЕТ ВСЕХ ИГРОКОВ»

– В Швеции есть хоккейные академии?

– Есть так называемые хоккейные гимназии, но туда зачисляют с 16 лет, обучение проходит до 21 года. Профессиональную подготовку детям до 15 в Швеции могут давать только хоккейные клубы.

– В российском хоккее виден дефицит защитников, шведы же, наоборот, играют на ведущих ролях в НХЛ. В чем ваш секрет?

– Нет секрета. Все зависит от качества работы с молодыми игроками. Задача тренера – дать парню делать то, что он хочет, помочь развить свои индивидуальные навыки. Мы не зацикливаемся на позициях, у Швеции много хороших и форвардов, и вратарей.

Потенциал российского хоккея именно в качестве работы, а не в количестве, а еще в упоре на индивидуальное развитие спортсменов, в возможности перенимать международный опыт, а не упираться в старые традиции. Безусловно, имеющуюся базу нужно сохранить, но в приоритете должна быть личность, а не коллективный результат команды. Мы в Швеции провели очень много изменений в этой сфере за последние 10 - 15 лет, без них мы бы были на одном уровне.

– Что заставило шведский хоккей пойти на эти изменения?

– Мы обратили внимание на то, что наши молодежные и юниорские сборные 4 - 5 лет подряд оставались без медалей. Чтобы разобраться, собрали в Стокгольме около 300 тренеров со всей страны и провели серию больших конференций. Там мы определились с кругом людей, которые будут заниматься созданием новой стратегии развития хоккея – к счастью, я туда попал. Пер Мортс, который тогда был главным тренером сборной Швеции, настоял на том, чтобы мы играли в атакующий хоккей с давлением на соперника. Это был один из больших шагов, которые мы сделали по итогам конференции. Потом была создана целая программа подготовки, а федерация начала издавать учебники и пособия для тренеров, семинары стали регулярными.

– Вы как-то сказали, что счет 9:8 для вас лучше, чем 1:0, потому что так веселее. Поэтому Швеция выбрала атакующий стиль?

– Это одна из причин, да. Такой стиль лучше развивает молодых игроков, причем на всех позициях. Нападающие играют сильнее, это значит, что и защитникам под давлением всегда нужно быть лучше из-за недостатка времени и так далее. То же самое касается вратарей. Атакующий хоккей не значит, что упор идет только на нападающих, все должны уметь играть агрессивно. Но главное изменение все же было в том, что мы намного больше внимания стали уделять индивидуальному развитию хоккеистов.

«МОЙ СЫН БЫЛ БЫ ОДНИМ ИЗ ЛУЧШИХ В КХЛ»

– У вас 5 детей и 9 внуков. Кто из них в хоккее?

– Старший сын, Тим, – тренер, какое-то время он работал с молодыми игроками в Академии «Линчепинга», которую я возглавлял, потом стал тренировать на взрослом уровне. Сейчас он главный тренер команды второго шведского дивизиона, три года назад он работал помощником тренера в первой шведской лиге и главным тренером в сборной Исландии. Но я все еще думаю, что его специальность – команды 16 - 17 лет. А второй сын, Тед, – с этого сезона капитан родного «Регле», в прошлом году он стал чемпионом Швеции с ХВ71. Третий сын, Чарли, бросил хоккей в 17 – ему просто не понравилось.

– Тедом вроде бы интересовался «Нефтехимик» этим летом.

– Я не знаю, кто именно, но ему предлагали контракт в КХЛ с условием, что до июля он ничего ни с кем не подпишет, – ждали новостей из НХЛ. Но Тед получил предложение от команды из нашего родного города, перед которым нельзя было устоять. Может быть, через пару лет он все-таки окажется в КХЛ. Я был на хоккее в Казани и могу сказать, что Тед был бы одним из лучших игроков вашей лиги.

– Чем он так хорош?

– Про него можно сразу сказать, что это спортсмен. Он всем занимается – играет во все подряд, жонглирует, стоит на голове, катается на уницикле. С самого детства было так, но он всегда был низкого роста, долго взрослел, и поэтому не попадал в поле зрения команд. Одним из последних в наборе он попал в хоккейную гимназию, там ему было очень сложно, но в 18 лет он начал расти. И вдруг оказалось, что у него отличная подготовка, большой талант, огромное желание играть, он ни разу не говорил, что устал от хоккея. Его первый вызов в какую-либо команду – это вызов в молодежную сборную Швеции.

– Ого.

– Вот поэтому я считаю, что запоздавшим мальчикам тоже нужно давать время, а мы даже в Швеции отбираем детей слишком рано.

– А что его отличает на льду?

– Здесь я увидел много рабочих хоккеистов и вполне хороших, но Тед – плеймейкер, он создает моменты, и это его главное отличие. Антон Ландер не совсем типичный швед, кстати, он тоже скорее рабочий форвард, очень сильный, но другой по стилю. В общем, ладно, я весь день могу говорить про своих сыновей.

«ДЛЯ ДЕТЕЙ СПОРТСМЕНОВ ПАПА – ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ»

– Тед говорил, что вы растили детей как хоккеистов.

– А как еще? Я тренер, большую часть времени провожу на катке, у меня трое сыновей, конечно, я купил всем коньки, привел их на лед. Так все делают – если детям нравится, это замечательно, нет так нет. Но мы и дома всегда обсуждали хоккей, я даже с женой говорю про игры. Наверное, у моих детей отложилось в голове, что хоккей – лучший вид спорта на свете.

И это же норма – посмотрите на нынешнюю НХЛ, сколько там сыновей известных в прошлом игроков? Или на сборную Дании на прошлогоднем чемпионате мира – 14 игроков команды были сыновьями тех, кто играл в сборной 20 лет назад под моим руководством. Когда ты растешь сыном спортсмена, папа для тебя – кумир, герой, на которого ты хочешь быть похожим.

– Почему вы уехали из Швеции и приняли предложение сборной Дании в 96-м?

– А я не уезжал, я живу на юге Швеции, поэтому каждые выходные была возможность возвращаться к семье.

– Вы ездили через тот самый мост, соединяющий Швецию и Данию?

– Тогда его еще не было, были паромы, но все равно расстояние небольшое. Офис у меня был в Копенгагене, в течение недели я ездил по стране, смотрел на команды, а потом возвращался домой.

– Было удобно?

– Вполне, но у меня было условие, что мне дают свободу действий в рамках договора. С тех пор я только так строю работу с клубами, академиями и командами – вы можете говорить мне, что нужно делать, но не то, как это нужно делать. Детали – это моя работа, я в этом разбираюсь.

«РАБОТА В ПОЛИЦИИ ПОМОГЛА МНЕ В ХОККЕЕ»

– По первому образованию вы полицейский. Как так вышло?

– Когда я начинал играть, хоккеем невозможно было заработать на жизнь, нужна была реальная работа. И для меня лучшим вариантом была полиция, потому что я мог совмещать с хоккеем. 40 часов в неделю я был на службе, а в свободное время был на льду. Совсем малая часть игроков могла зарабатывать только хоккеем. И, поверьте, работа полицейского в Швеции сильно отличается от того, что делают в России.

– Юридическое образование связано с полицией?

– У меня какого только образования нет, честно говоря. Это все было 30 лет назад. Я ушел из полиции, потому что федерация хоккея Швеции предложила мне место в университете, чтобы стать одним из ведущих тренеров страны. Тогда мне был 31 год, федерация набирала курс из молодых специалистов, чтобы учить их новым методикам.

– Это ведь очень юный возраст для тренеров.

– Да нет, ты становишься тренером почти сразу, как заканчиваешь карьеру игрока. Я играл до 29, потом был на скамейке, после двух лет работы получил приглашение от федерации.

– Почему пригласили именно вас?

– Во-первых, я подавал заявку, был большой конкурс, потому что за три года можно было получить лучшее образование в стране. Из 150 заявок выбрали 6 человек, которые прошли на курс. 

– Все эти дипломы помогли вам в хоккее?

– О да, очень сильно. Но основа моих знаний в опыте – я очень много лет тренировал разные команды: футбольные, хоккейные, мужские, женские. У меня вторая категория тренера по теннису. И очень много знаний я получил в полиции, потому что там тоже был инструктором по самообороне, спасению утопающих, стрельбе, физической подготовке. В общем, база была заложена давно, и я считаю, что это все потом отразилось в хоккейной карьере, потому что там нас учили и психологическому аспекту тренерской работы, лидерству. А еще в Швеции всеобщая воинская обязанность, я год отслужил в армии и многому научился там.

– В России говорят: «Погонишься за двумя зайцами, ни одного не поймаешь».

– Это верно, но я всегда бежал за одним, а уже потом за другим. Это все проходило поэтапно, но цель была одна – стать лучше в хоккее. Да, с возрастом я понял, что не смог полностью проявить себя как игрок, потому что отвлекался на образование и работу, но я стал отцом 18 лет, не работать было нельзя – были обязанности в семье.

– А когда вы поняли, что будете тренером?

– В 25 лет мои тренеры Тед Сейдер и Барри Смит, которые потом работали в НХЛ, сказали мне: «Джим, когда завершишь карьеру, становись тренером». Я часто был капитаном или помощником капитана, и моим мнением часто интересовались в тренерской.

«ДЕВУШКИ НЕ БОЯТСЯ ПЕРЕСПРАШИВАТЬ УСТАНОВКУ»

– Вы работали на Украине. Можете сравнить Академию «Донбасса», с той, что есть в Казани?

– Оу, разница большая. Казанская система работы с детьми уже считается одной из лучших, а в Донецке приходилось начинать практически с нуля. У нас была команда только 14-летних ребят – никаких U-13, U-12 и так далее. Мы увидели первые результаты, когда игрокам исполнилось 16, и в этот момент началась война, все оказалось разрушено. Я стараюсь поддерживать контакт с людьми из «Донбасса», хотя из-за войны это трудно делать, да и обсуждать особо нечего. Слышал, что они собираются возобновить работу академии, но уже в определенных экономических рамках. Мне жаль, что все так получилось.

– Почему вы ушли из профессионального хоккея и сконцентрировались на детях?

– Не все зависит от моих личных предпочтений – так сложились обстоятельства. Если сейчас какой-нибудь клуб выйдет на меня с предложением, то я откажусь из-за контракта с академией. А в тот момент, когда я был без контракта, интереса от клубов не было. Конечно, если появится что-то конкретное, я подумаю. Возможно, я мог бы быть помощником у тренера, которого я уважаю, как у меня было в Австрии, но главным тренером становиться не хочется. В свои 60 лет я не совсем готов к сменам часовых поясов, ночным переездам на автобусе и постоянному просмотру видеоаналитики. Я не такой старый, но возраст дает о себе знать – мне уже не 40.

– Вы как-то сказали, что тренировать девушек легче, чем парней. Почему?

– Наверное, мою фразу не совсем правильно поняли. С ними легче сотрудничать, потому что они принимают то, что ты им говоришь. При этом они открыты и всегда готовы задать вопрос, если вдруг не поняли установку. Они могут спросить, для чего мы делаем это упражнение, что оно дает, почему нужно повернуть налево, а не направо. Парни никогда в жизни так не сделают – им показываешь упражнение, все говорят «Окей» и начинают бегать куда попало. И приходится останавливать занятие, снова всех собирать, заново объяснять. Девушки очень стараются сделать все правильно, они выясняют условия, и потом приступают. Мне это нравится.

«В ПОЛИТИКЕ Я ПОСЛЕДНИЙ ГОД»

– Ходит байка, что вы как-то заплатили за стекло автомобиля, которое разбил ваш игрок на парковке у арены.

– Не игрок, фанаты. У нас была довольно дикая группа поддержки, которой не понравилось, что мы проиграли выездной матч. По пути к автобусу для болельщиков кто-то разбил стекло в машине, которая просто стояла рядом. До нас быстро донесли информацию, и я как главный тренер пошел к фанатам в автобус, сказал им, что-то вроде: «Не будьте идиотами и заплатите за стекло». А они просто сидели молча и злились, тогда я сказал: «Хорошо, ребята, я заплачу сам. Но завтра после обеда деньги должны быть на моем рабочем столе». Деньги вернули и даже немного добавили, я все отдал местной детской команде.

– Недавно вы начали политическую карьеру. Почему?

– Не могу себя назвать политиком в классическом понимании этого слова. Для меня это отличная возможность использовать свои знания во благо общества и следующих поколений. Но я сразу же сказал, что не смогу стать настоящим политиком – я не умею заключать сделки, делать что-то за спиной. Я привык говорить правду в лицо и никогда не стану голосовать так, как мне сказали. Хочешь мой голос – убеди аргументами, а не просто приказывай.

– В Швеции тоже заставляют голосовать за нужных кандидатов?

– Конечно. Когда ты член партии, ты должен поддерживать общую точку зрения. На первом этапе предложение проходит голосование внутри партии, например, вас 15 человек. 8 голосуют за, 7 – против. Выходит, что вся партия выбирает вариант за, и дальше на уровне города, области, страны все должны голосовать за. А как же те 7 человек? Почему их мнение не учитывается? И вот это мы называем демократией. Не надо приказывать голосовать за – надо объяснить, почему я должен выбрать такой вариант. Вообще, я думаю, что в этом году закончу карьеру в политике.

– Вам не кажется, что вас просто используют как популярную личность?

– Меня не могут использовать, потому что я представляю собственную партию, которую создал вместе с одним товарищем. Название очень простое: «Партия Энгельхольма». Мы решаем локальные проблемы и держимся в стороне ото всех политических движений – мы не либералы, не коммунисты, не социалисты. Мы не выходим на федеральный уровень, не раздумываем над глобальными задачами, а просто решаем проблемы школ, улиц, мостов. Чтобы добиться обновления транспортной развязки, не нужно знать философию коммунизма, верно?

– У партии есть успехи?

– Я считаю, что у нас большое влияние в вопросах школьного образования, физических нагрузок на детей, питания и так далее.

«ТЕРЯТЬ ИГРОКОВ ОБИДНО, НО МЫ ИМ ЖЕЛАЕМ УДАЧИ»

– В Швеции стараются удержать лучших молодых игроков?

– Нет. Мы говорим: «Удачи, всегда будем рады принять тебя обратно. То есть даем понять, что поддерживаем решение игрока. Все осознают, что в такой ситуации есть не только хоккейный, но и финансовый фактор, поездка в НХЛ – огромный жизненный опыт. Но в то же время я убежден, что с точки зрения развития игровых навыков лучшее решение для молодого парня – остаться в Швеции. Уезжать нужно готовым, а не просто пробовать пробиться.

– Но ведь клубы тратят много денег на воспитание игрока, а он потом просто уезжает. Не обидно?

– Конечно, обидно, но это только одна сторона. Вместе с этим мы пытаемся сделать так, чтобы клубы, тренеры, родители гордились воспитанниками, которые пытаются стать лучше, подняться на новый уровень, который в родной команде уже недоступен. Мы стараемся всячески показать, что поддерживаем парня, а если вдруг не получится, обязательно примем его назад, чтобы он смог приносить пользу на уровне нашего клуба.

– А для шведских родителей дорого растить ребенка-хоккеиста?

– Достаточно дорого. Если мы говорим о вратаре, то придется потратить целое состояние только на форму. Но обычно клубы стараются помогать родителям вратарей и брать какие-то расходы на себя. Во всех остальных случаях надо платить самому, на экипировку уходит 400 - 500 евро. А вообще в год приходится тратить от 2 до 4 тысяч.

«НЕ НУЖНО ОТМЕНЯТЬ РЕЗУЛЬТАТЫ В ДЕТСКИХ ТУРНИРАХ, НУЖНО ОБУЧАТЬ ТРЕНЕРОВ»

– Какой вы тренер? Что вы даете командам?

– Я хочу тренировать по-умному: в правильном соотношении количества и качества. Хочу строить атакующую игру, но не без защиты. Хочу видеть позитивную атмосферу, в которой все были бы объединены одной целью – победой.

– Какие у вас советы к детским тренерам?

– Детям должно быть весело и интересно – это самое главное, нужны улыбки и позитив. А в методике важно качество, а не количество.

– Как вы относитесь к тому, что в детских соревнованиях отменяют результаты матчей?

– Если честно, мне это кажется глупостью. В Швеции тоже так делают, но в чем смысл? Детям важно понимать, что такое победа и успех, им надо уметь проигрывать – все это жизненный опыт. Результат важен, просто нужно правильно относиться к неудачам. Или мы рассчитываем, что дети на льду настолько глупые, что не умеют считать? В 7 лет дети понимают, что выигрывает тот, кто забил больше.

– Но ведь это правило скорее для тренеров, которые из-за погони за результатом часто играют двумя сильнейшими звеньями, меняют вратарей после первой пропущенной шайбы и так далее.

– Конечно, и это происходит из-за не очень умных тренеров – по-другому не назовешь. Однажды я работал в тренировочном лагере ИИХФ для тренеров со всего мира, и больше всех за результатом даже с детскими командами гнались россияне.

Вот было две команды на турнире из 12-летних игроков. В каждой по три звена. Первое – канадцы, русские, шведы, американцы, второе – игроки из Беларуси, Дании. Третье – игроки из Австралии, Южной Кореи и Новой Зеландии. Было правило: первые играют с первыми, вторые со вторыми, третьи с третьими, потому что это честно, потому что так играют все на равных. Но при счете 0:2 российский тренер выпустил первое звено канадцев против третьего звена корейцев. Естественно, лидеры забивают, игра ломается, российский тренер побеждает. Все радуются.

После матча мы спрашиваем: «Чему вы радуетесь?» Отвечают: «Мы хотели выиграть». «Это понятно, но как же правила?» «Да, мы в курсе, но мы хотели выиграть». «Молодцы! Вы играли, поставив 12-летних канадцев и русских против 12-летних австралийцев». И это продолжилось ведь даже после предупреждения. Вот это что такое?

– Тогда, может быть, для Швеции это глупое правило, но для России вполне актуальное?

– Дело не в этом, счет нужно учитывать, победы важны, но обязательно нужно заниматься образованием тренеров, учить их, что развитие – это не только победы. Развитие должно быть индивидуальным, личность должна быть выше результата, он придет сам собой.

– А в Швеции такое случается?

– Да, бывает, и мы постоянно следим за игровым временем детей. В Швеции и Финляндии у детей на игровых свитерах есть полоски своего звена, и красные должны играть против красных, синие – против синих и так далее. При этом нужно постоянно заниматься образованием тренеров, сотрудничать с ними, приглашать на семинары, обсуждать и убеждать в том, что правильно, а не просто отдавать приказы.