«Сам я из татарской деревни, жена – из Казани, у нас два сына и две внучки, и мы целенаправленно, дополнительно работаем над тем, чтобы родной язык в семье сохранялся» Фото: Сергей Елагин

«ВНУЧКИ У НАС МГНОВЕННО ПЕРЕХОДЯТ НА РУССКИЙ ЯЗЫК!»

– Ким Мугаллимович, судя по вашей биографии, вы родились и определенное время жили в Башкирии. Что помогло вам сохранить свой родной язык? Об этом спрашивает наш читатель Никулин.

– Татарский язык в Башкортостане в то время чувствовал себя гораздо спокойнее. В тех деревнях, где компактно проживало татарское население, обучали на татарском языке. 

– Для сохранения и развития языка среда для его применения – это важно?

– Это очень важно! Сам я из татарской деревни, жена – из Казани, у нас два сына и две внучки, и мы целенаправленно, дополнительно работаем над тем, чтобы родной язык в семье сохранялся. А без этого у юного поколения за несколько месяцев ничего не останется!

– Семья в сохранении родного языка играет все-таки первостепенную роль?

– Семья, конечно, занимает очень важное место. Вот говорят, что с русским языком проблемы, а как быть другим языкам, когда везде – и в телевизоре, и на улице, на транспорте – везде звучит только русский язык? Мы говорим о государственном языке, но ведь закон не регулирует межличностные отношения. И как быть за пределами работы? Мои сыновья росли в конце 80-90-х годов, и мы в то время особо не ощущали атмосферы утраты языка и давления одноязычия. Наши дети выросли двуязычными без каких-либо усилий с нашей стороны. Но сегодня ситуация совсем другая.

– И какая сегодня ситуация?

– Сегодня невозможно удержать уже то состояние, которое было 20 лет назад. Внучки у нас мгновенно переходят на русский язык! 

– Почему?

– Наверное, информационный поток гораздо больше идет на русском языке – это и телевидение, и телефоны, и среда общения за пределами квартиры. Я конкретно не анализировал ситуацию, но сегодня гораздо сложнее удерживать людей на разговорном татарском.

– Но ведь уже более 20 лет татарский язык является обязательным для изучения в школе! А вы говорите, что ситуация с языком изменилась в худшую сторону именно в это время. Что же нужно для того, чтобы татарский язык сохранить?

– Это ведь не только у нас, проблема родного языка наблюдается по всему миру. У народов бывших союзных республик, которые приобрели государственность в начале 90-х годов, происходит то же самое. Несмотря на то что они уже более 25 лет живут самостоятельно, ситуация с родным языком там не очень простая. Наверное, это общая тенденция глобализации. В то же время сказывается проживание в нашей единой стране и, как результат, влияние русского языка.

Я был первым человеком, которого взяли в правительство республики конкретно заниматься вопросом языков. В 1992 году был принят закон РФ «О языках народов РФ», через два года – программа развития языков, а в 1996 году было решено в аппарате кабинета министров РТ ввести должность ведущего референта отдела культуры и искусства, который курировал бы вопросы языковой политики, реализации закона «О языках» на уровне правительства. Я благодарен бывшему вице-премьеру Ильгизу Калимулловичу Хайруллину, который поверил в меня и принял на эту работу. Он в то время говорил, что не совсем еще представляет, как мы будем заниматься реализацией закона «О языках» и госпрограммы. Закон и программа были, но не было механизма их реализации, не было инфраструктуры, не было конкретных людей, которые занимались бы этими вопросами. Но это было уже начало выстраивания определенной системы языковой политики. Я с первых дней был сторонником государственного подхода к вопросу реализации закона «О языках» и 10 лет занимался этим и сегодня придерживаюсь такой точки зрения, что государство должно брать на себя обязательства в поиске решений этих вопросов.


«ЧТО ТАКОЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЯЗЫК? ЭТО ЯЗЫК ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ»

– Как реализовывался закон «О языках» на практике? Назовите пять основных позиций.

– Это же не на пустом месте было сделано! Был закон СССР «О языках», где были указаны конкретные меры, потом был закон РСФСР «О языках» и постановление о порядке введения закона в действие. Затем было принято решение о разработке концепции государственной программы по сохранению языков народов РСФСР. После этого было решено в трехмесячный срок создать на федеральном уровне Институт языков народов РСФСР, разработать языковые квалификационные требования, создать службы языковых переводов по всей стране. Вот это и есть выстраивание языковой политики государства.

– То есть в современной России в языковой политике все шло последовательно?

– Началось выстраивание этого механизма, были приняты соответствующие документы. Это еще не говорит о том, что этими вопросами конкретно занимались, но понимание путей решения «языкового вопроса» было. Например, в квалификационных требованиях работников сферы услуг – в торговле, здравоохранении, бытовом обслуживании – были указаны определенные параметры по знанию языков. Нормативная база развивалась именно таким образом, это не выдумки Татарстана. В 1993 году во исполнение решения Верховного Совета и постановления правительства РФ в республике начали принимать соответствующие нормативные акты, например, постановление о первоочередных мерах. Если есть закон, его надо выполнять.

Что такое государственный язык? Это язык государственного управления. Хотим мы или не хотим – есть закон! Государство через свои учреждения, через госслужащих общается со своими гражданами. Это и язык документов, решений, распоряжений, указов. В том числе это язык обучения, язык средств массовой информации, всей информационной базы.

– Документооборот должен быть на двух государственных языках – русском и татарском?

– В том числе.

– Что мы имеем на сегодняшний день по этой позиции?

– В 90-е годы мы что-то сумели сделать. При правительстве во главе с премьер-министром был создан комитет по реализации закона «О языках». В его состав входили три комиссии: терминологической, топонимической и языковой службы.  Они занимались координацией вопросов по разработке и изданию различных словарей, работой по наименованию и переименованию географических объектов, оформлением вывесок, этикеток и ярлыков выпускаемой продукции и т. д.

– Все-таки хотелось бы уточнить насчет двуязычного документооборота – почему не удалось этого достичь?

– Документооборот – это самое сложное направление, самый сложный этап реализации закона, потому что в законе нет конкретики в части обязательности двух языков. Там написано: «На одном из государственных языков». Подобные противоречия в законодательстве о языках имеются.

– Но ведь не запрещается ведение документов на двух языках?

– Не запрещается. Но я считаю, что надо начинать с более легких и менее затратных направлений. В свое время я не смог найти примеров ведения документов на двух языках в других странах.

– В чем сложность реализации этого положения?

– Например, как вести документы на двух языках: они должны быть в двух экземплярах – отдельно на русском и татарском языках – или эти тексты должны быть на одном листе? И кто должен заниматься этими вопросами? Я не говорю, что это невозможно реализовать, но к этому надо идти пошагово. На мой взгляд, делопроизводство и судопроизводство чисто технически сложнее выполнить, потому что потребуются дополнительные специалисты – переводчики и филологи.

– То есть все упирается в кадры и деньги?

– Еще должен быть выработан механизм документооборота по стране – от сельских поселений, муниципалитетов до федеральных органов власти. Этот вопрос должен решаться последовательно, постепенно. И какие-то подготовительные шаги предприняты, например, уже много лет законодательные акты, принимаемые Государственным Советом РТ, и нормативно-правовые документы правительства РТ находят свое отражение на обоих государственных языках республики. Печатаются они в газетах «Ватаным Татарстан» и «Республика Татарстан». Кроме этого, на татарский язык переводятся также тексты законов федерального значения. Другое дело, что все эти документы постоянно дорабатываются и дополняются, что усложняет их своевременный перевод. Определенная часть переписки организаций также ведется на двух языках.

– По поводу названий улиц и разных вывесок на двух языках тоже было много разговоров, а проблема остается. Разве это сложно сделать?

– Со второй половины 90-х годов были приняты и постановление, и примерное положение для районов и городов по использованию географических названий на двух языках. Нами был подготовлен и законопроект, и решение о создании межведомственной комиссии при министерстве культуры. То есть работа постепенно шла, были попытки создания определенной инфраструктуры, выработки механизма реализации.

«С одной стороны, мы хотим, чтобы все было правильно переведено и оформлено. С другой стороны, в республике нет специальных структурных подразделений по языковой политике»Фото: «БИЗНЕС Online»

«РЕАЛИЗАЦИЯ ЗАКОНА «О ЯЗЫКАХ НАРОДОВ РФ» ОСТАЛАСЬ БЕЗ ВНИМАНИЯ»

– Но чего все-таки не хватило?

– Наверное, не хватило понимания. В целом по России реализация закона «О языках народов РФ» осталась без внимания, федеральная программа по языкам до сих пор не разработана. Я был сторонником того, чтобы в аппарате правительства РТ создали отдел по развитию языков. Отдел, который создан в 1999 году, был единственным специализированным структурным подразделением в России.

– Что можно считать заслугой этого отдела?

– Отдел курировал и координировал реализацию закона «О языках». Все министры, все главы администраций, руководители различных структур, ректоры вузов отчитывались о выполнении законодательства о языках. Мы как представители аппарата правительства РТ работали напрямую со всеми министерствами и ведомствами. Такая планомерная и последовательная деятельность, на мой взгляд, дала для республики достаточно ценный опыт и положительный результат. 

– Что все-таки тормозило процесс перевода вывесок на два языка?

– Когда мы пытались разработать конкретное положение по данному направлению, проект документа мы не смогли согласовать, поскольку он вошел в противоречие с существующей нормативной базой – законом «О коммерческой деятельности» и т. д. Но 30 сентября 2017 года вышло постановление правительства РТ об идентичности текстов вывесок на татарском и русском языках («Об обеспечении соответствия текстов вывесок с наименованиями исполнительных органов государственной власти РТ, подведомственных им учреждений, государственных унитарных предприятий РТ правилам орфографии и пунктуации, идентичности текстов вывесок на татарском и русском языках» – прим. ред.). То есть мы, потеряв столько времени, все-таки вышли на нужный путь в данном вопросе. Данным постановлением экспертиза вывесок поручена нашему институту. Сегодня мы практически ежедневно получаем письма со всей республики. Уже более 200 обращений пришло, а в каждом письме – по нескольку десятков текстов вывесок...

– Правительство РТ поручило ИЯЛИ АН РТ проверить идентичность текстов вывесок на государственных языках. Должна ли данным вопросом заниматься академия? Как организована работа по проверке текстов? (Евгений Гришин)

– С одной стороны, мы хотим, чтобы все было правильно переведено и оформлено. С другой стороны, в республике нет специальных структурных подразделений по языковой политике. На первый взгляд, такого рода прикладная работа не характерна для Академии наук. Но с другой стороны, и в этом вопросе необходим научный подход и экспертная работа. Зачастую простой перевод оборачивается поиском ответов на вопросы научно-теоретического характера, так как долгое время мы не развивали двуязычие – нет традиций, готовых клише и решений. Полученный опыт в дальнейшем анализируется, обобщается и формируется в качестве методических рекомендаций. Здесь для нас есть и пища для размышлений. 

– Как организована работа – только по письмам?

– Сегодня уже выработан определенный механизм. В системе «Народный контроль» в течение последних пяти лет мы являемся модераторами в категории «Ошибки в названиях и надписях», и все письма подобного плана поступают нам. Мы проверяем идентичность надписи на двух языках, но если замечаем ошибки в русской части, то предупреждаем об этом. Также уже несколько лет работаем с министерством культуры РТ по части памятных и мемориальных досок. Министерство обязывает делать надписи на двух языках и без нашей экспертной оценки надпись не принимает.

На сайте АН РТ мы открыли специальный раздел по этому вопросу, подготовили методические рекомендации, основанные на нашем опыте. Думаю, экспертизой надписей наш институт в будущем в таком масштабе заниматься не будет, мы сегодня постараемся поставить эту работу на определенные рельсы, а потом будем совершенствовать наши методические рекомендации для специалистов муниципалитетов. Нам хотелось бы, чтобы в городах и районах была сформирована соответствующая группа специалистов, а мы с ними готовы работать и через семинары, и через дистанционное обучение.

Но поскольку нет механизма постоянного контроля на местах, то ошибки могут прокрасться и после нашей экспертизы текста – во время изготовления этих вывесок. Вот, например, со СМИ работает «Татмедиа», по всем другим направлениям есть министерства и комитеты, а по вопросу языка такой структуры нет. Целесообразно выстроить механизм реализации языковой политики, создав для этого определенные структуры, ведь здесь много вопросов и кроме внешней атрибутики. 

«Лично я не вижу никакого ущемления, если руководителей высокого ранга, которых в республике порядка 20 - 30 человек, обязать знать оба государственных языка»Фото: «БИЗНЕС Online»

«ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА – ЭТО ДАЛЕКО НЕ ТОЛЬКО ОБРАЗОВАНИЕ»

– В кабинете министров РТ сохранился отдел по языковой политике, в котором вы работали?

– Отдел сохранился, но сегодня координация в вопросах реализации государственной программы по языкам, как я понимаю, перешла в министерство образования и науки РТ. Но я считаю это решение неверным, потому что языковая политика – это далеко не только образование. У работников министерства и своих вопросов предостаточно, а «языковая проблема» ох как сложна и многогранна! Мы в свое время пытались идти дальше – предлагали создать некий комитет по языковому строительству, который регулярно и на профессиональном уровне занимался бы и координацией, и надзором в этом вопросе. Но такая структура не была создана.

– Почему не создали?

– Наверное, посчитали, что и так достаточно. Но в конце 90-х — начале нулевых к нам приезжали практически со всех регионов России и интересовались механизмом выстраивания языковой политики. Мы пытались выстроить какой-то общий механизм, эти попытки поддерживались, были и госпрограмма, финансирование. Татарстан в этом вопросе был лидером, мы работали с издательствами и средствами массовой информации. Но по истечении определенного времени в Российской Федерации вопрос языков отошел на второй план, другие национальные республики не потянули, потому что этот вопрос очень серьезный, требующий наличия достаточно большого и исторического, и кадрового, и финансового потенциала.  

– Почему не ввели языковые квалификационные требования?

– Наверное, посчитали, что это преждевременно. Лично я не вижу никакого ущемления, если руководителей высокого ранга, которых в республике порядка 20 - 30 человек, обязать знать оба государственных языка. Ведь эти люди представляют не только направление своей деятельности, но и эту территорию – Татарстан – в других регионах России и за рубежом. Человек должен продвигать хороший имидж этой земли, поэтому должен знать и ее историю, и культуру, и язык. Кроме того, руководители встречаются с населением, а если министр не может общаться на родном для человека языке, трудно поведать ему свою боль.


– А когда наступит для этого время?

– В проектах всех документов служащие были разделены на категории, двуязычие должно было вводиться как бы поэтапно. Конечно, были разные мнения, например, говорили, что нельзя требовать знания двух государственных языков, пока обучение не прошли. 

– Так это же верно! Как требовать, если сначала людям не дать возможность изучить язык?!

– В организациях и на предприятиях организовывали курсы татарского языка. Но что касается нормативных документов, то даже не могу сказать, в каких кабинетах они застревали.

– Наверное, здравый смысл восторжествовал? Отбирать кадры по знанию двух государственных языков – это сузить возможности поиска квалифицированных специалистов.

– Это как сказать! Например, в торговле: не так уж сложно добиться, чтобы все продавцы знали несколько ходовых слов и выражений на татарском языке. Есть же средние профессиональные учебные заведения. Можно было бы организовать курсы по республиканской программе. 

– На мой взгляд, правильно сделали, что притормозили эти языковые требования: сначала надо дать возможность изучать язык с детского сада, в школах, а уж потом требования предъявлять.

– А я так не считаю! Были же люди, которые уже знали татарский язык, и надо было постепенно вводить эти условия в организациях и на предприятиях. Кто-то должен был сказать, чтобы не оставляли этот вопрос без внимания. Я не говорю, что надо было какие-то резкие движения делать, но раз у нас два государственных языка, то государство должно было последовательно, планомерно искать пути решения этих вопросов. Останавливаться – это неправильно!

– Если одной из задач института является «участие в создании и совершенствовании школьных и вузовских программ, учебников и пособий», чувствуете ли вы свою ответственность за сложившуюся ситуацию с татарским языком, т. к. одной из причин называют несовершенство методики преподавания татарского языка, учебников? (Лариса)

– Я согласен с тем, что должно постоянно идти совершенствование методики и учебников. Координирует эти вопросы министерство образования и науки, и, возможно, с их стороны были определенные упущения. С другой стороны, нельзя всех учителей татарского языка грести под одну гребенку и говорить, что все они толком ничего не сделали. Есть сотни учителей, которые добросовестно и с хорошими результатами выполняют свою работу.

– Я с вами согласна – очень многое зависит от конкретного преподавателя, и так по всем предметам.

– За 25 лет была проведена большая работа по совершенствованию методики и учебников татарского языка.

«Я ЕЩЕ 20 ЛЕТ НАЗАД БЫЛ СОГЛАСЕН С ТЕМ, ЧТО НАДО ОБУЧАТЬ РАЗГОВОРНОМУ ТАТАРСКОМУ ЯЗЫКУ»

– Кому было поручено разработать методику преподавания татарского языка в школах?

– Все это координируется министерством образования и науки РТ. Это однозначно! Но в СССР был выстроен механизм: при министерстве образования РСФСР работал Институт национальных школ, а здесь функционировал татарский филиал – в здании министерства образования. Татарский филиал работал в контакте с кафедрами татарского языка и литературы Казанского университета и Казанского педагогического института, а также с Институтом повышения квалификации при минобразе. То есть был выстроен четкий, ясный механизм, и все работало по всей стране. После известных событий 90-х годов этих филиалов в национальных республиках не стало, хотя в Москве институт сохранился.

– Разве не ИЯЛИ подхватил эстафетную палочку по разработке методики преподавания татарского языка?

– ИЯЛИ занимается фундаментальной наукой, мы готовим и выпускаем фундаментальные исследования истории и современного состояния татарского языка и литературы. К разработке методики преподавания татарского языка мы никогда не имели прямого отношения. После упразднения филиалов Института национальных школ Москва сама продолжала работать в этом направлении для регионов, но этого было мало. Чуть позже там создали издательство «Просвещение», которое выпускало всю учебно-методическую литературу. У них в составе были специалисты-методисты. В Татарстане в 1992 году было создано издательство «Магариф», и в какой-то части министерство образования начало с ним работать. 

– Издательство издаст учебники и методики, но их надо сначала разработать! Кто разрабатывал-то?

– Министерство образования создавало группы разработчиков, авторов книг, давало им задание. Оно по сей день этим занимается.

– То есть методики разрабатывали не институты, а «группа товарищей»?

– Да, группы отобранных товарищей, педагогов, которые выполняли государственный заказ по заданию министерства образования. В 2010 году издательство «Магариф» было закрыто, и стало еще сложнее. Кроме того, после создания КФУ педагогический университет вошел в его состав, и количество кафедр татарского языка и литературы сократилось. 

– В ИЯЛИ не обращались ни на каком этапе? Например, дать экспертную оценку разработанной методике?

– В последние год-два в связи с сокращением кафедр татарского языка встал вопрос о том, что и наш академический институт должен заниматься этими вопросами. В 2016 году мы создали небольшой отдел по национальному образованию и приступили к этой работе, хотя и раньше некоторые наши специалисты участвовали в подготовке учебников.

– Как поделены функции между ИЯЛИ и министерством образования в этом вопросе? Только экспертом выступаете или сами тоже разрабатываете методики и учебники?

– Мы пока еще не вышли на какие-то конкретные проекты, касающиеся методических пособий или учебников, но уже подключились и к экспертным оценкам, и к координации, и к выработке концептуальных основ этого дела. 

– Министр образования и науки РТ говорит (интернет-конференция состоялась 10 ноября 2017 года – прим. ред.), что разработана новая методика преподавания татарского языка. Когда она начнет внедряться в учебный процесс?

– Разработка методики, координация организационных вопросов идут. В этой части я поддерживаю министра, его стремления правильные, они дадут результат в понимании вопроса и выработке механизма. Не считаю нужным углубляться в вопросы разработки методики, поскольку не являюсь специалистом в этой области. В ИЯЛИ это направление курирует мой заместитель по науке.

– Наши читатели спрашивают: «Почему не разработать современную методику преподавания в школах не грамматики, а разговорного татарского языка?»

– Я был с этим согласен еще 20 лет назад! Это вопрос не новый, не сегодня возникший. И раньше в Татарстане создавались методики, основанные на коммуникационном принципе. Новая методика и учебники «Сәлам!» составлены в этом направлении.

Нажмите, чтобы увеличить

– Методика обучения умеющих говорить на татарском языке и всех остальных должна быть разная?

– Изначально были разными и методики, и учебники. Постановлением правительства РТ от 1993 года было принято решение о выпуске аж трех разных букварей татарского языка. То есть уже на первых порах понимание этого момента было, но, наверное, выработка методик и совершенствование шла медленнее, чем требовалось. В первые годы преподавания татарского языка как государственного преподаватель немецкого языка Казанского ветеринарного института Игорь Львович Литвинов, хорошо владеющий татарским языком, разработал школьный учебник татарского языка, где в приоритете был именно разговорный язык. И сегодня можно найти немало учителей, которые придерживались методики Игоря Львовича. В сообществе специалистов языка довольно бурно обсуждались все эти вещи.

– Вы высказывали свое мнение относительно того, что надо обучать в школах разговорному языку?

– Я не только высказывал, но и искал пути влияния на тогдашнего министра образования через вице-премьера РТ Ильгиза Калимулловича Хайруллина.

– И не удалось убедить его?

– Что-то, наверное, удалось. Какое-то время параллельно издавались разные учебники татарского языка, они использовались в школах. Какие-то учебники разрабатывались на основе учебника Литвинова. Работа шла, не останавливаясь, поэтому нельзя огульно критиковать все и вся.


«НЕ СО ВСЕМИ АРГУМЕНТАМИ И ПРЕДЛОЖЕНИЯМИ ДРОБИЖЕВОЙ Я МОГУ СОГЛАСИТЬСЯ»

– Руководитель центра исследования межнациональных отношений Института социологии РАН Леокадия Михайловна Дробижева на нашей интернет-конференции сказала: «Сделайте татарский язык привлекательным, тогда проблем с его изучением не будет». А как сделать татарский язык привлекательным для тех, кто его не знает?

– Не со всеми аргументами и предложениями Дробижевой я могу согласиться. Например, с тем, что она решение этого вопроса пускает на самотек – мол, со временем люди поймут, что язык нужен, захотят его изучать. И я не совсем понимаю эту терминологию: что значит сделать язык «привлекательным»? Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, что из себя представляет эта «привлекательность». Это где-то и на психологическом уровне, и на эмоциональном.

С научной точки зрения, привлекательность – это способность объекта или субъекта привлечь к себе внимание. Для этого надо обладать какими-то особыми качествами, свойствами. Чем же может привлечь внимание язык? Наверное, уровнем своего развития и богатства. На сегодня татарский язык является одним из наиболее развитых и универсальных языков мира, с богатой историей и традицией. А когда говорят, что татарский язык надо сделать привлекательным, то тем самым они отрицают факт его привлекательности. С этим я согласиться не могу. Я использовал бы другую терминологию, например, можно говорить об интересе к языку, о востребованности языка, о мотивации.

– Думаю, говоря о привлекательности языка, Леокадия Михайловна и имела это в виду – его полезность, востребованность в жизни.

– Татарский язык достаточно привлекательный – и богатый, и универсальный. Мало таких языков, используя которые можно понять и другие тюркские языки. Как утверждают специалисты, на тюркских языках сегодня в мире разговаривают более 180 миллионов человек.

– Но ведь не все об этом знают! Может, надо объяснять, насколько знание татарского языка полезно? 

– Тогда речь идет об интересе к языку, его популяризации.

– Кто этим должен заниматься? Государственные средства массовой информации?

– Время от времени появляются интересные передачи и на ТНВ, и где-то еще, касающиеся языковой ситуации. Когда была принята последняя программа по развитию языков, количество передач этого направления увеличилось. Но это только одно направление, а востребованность татарского языка может осуществляться и через профессиональную деятельность. Какими-то методами надо прививать понимание того, что человек для работы на определенных должностях, в определенных сферах деятельности должен знать оба государственных языка. Другой блок вопросов связан с системой образования, с популяризацией языка через СМИ, через игры в детских садах. Но, к сожалению, мы сначала активно беремся за дело, а потом интерес к нему затухает. Ведь все эти вопросы во второй половине 90-х годов поднимались.

Я считаю, что государство должно регулировать вопросы сосуществования двух государственных языков. И постоянно должны совершенствоваться механизмы регулирования. Сколько уже лет мы говорим о технических средствах обеспечения двуязычия?! В республике тысячи залов заседаний, а разве они обеспечены переводом? Поэтому начинаем с приветствия на татарском языке, а потом вынужденно переходим на русский... И много таких примеров, где можно постепенно решать вопрос, не затрагивая какие-то личностные моменты.

Я уже говорил о комитете по реализации закона о языках, который раньше существовал. В городах и районах при администрациях также функционировали общественные комитеты и комиссии, которые прорабатывали языковые вопросы на своем уровне.

КТО ДОЛЖЕН КУРИРОВАТЬ ВОПРОСЫ ЯЗЫКОВОЙ ПОЛИТИКИ?

– Считаете, надо вернуть эту структуру?

– А как же не вернуть?! Через электронную сеть мы критикуем друг друга, говорим об этом, а они могли бы стать площадкой для обмена мнением, во всех муниципалитетах работали бы комиссии по реализации закона о языках – пожалуйста, общайся, выноси все больные вопросы на обсуждение с участием представителей органов исполнительной власти!

– Но это должна быть государственная структура, вы считаете?

– Самое минимальное – эти структуры должны быть при администрациях в муниципалитетах. Если кто-то придумает более эффективную форму, я с удовольствием приму.

– А на уровне республики, может быть, ваш институт наделить такими функциями, чтобы не плодить дополнительные госструктуры?

– Наш институт может быть наделен функциями эксперта в каких-то отдельных вопросах. Не более того! Потому что ИЯЛИ не орган исполнительной власти, а научное учреждение. А структура может быть и на общественных началах, например, каким был совет по реализации закона о языках, но подконтрольная органам государственной власти. Тогда уже будет другой эффект.

– Может, все проще: министр образования и науки, который к тому же еще и вице-премьер, просто не справляется со своими обязанностями? Вы же сказали, что именно это министерство стало координирующим центром по языковой политике.

– Справляется не справляется – так ставить вопрос неправильно, потому что вопросы языковой политики не ограничиваются системой образования.

– Но он же вице-премьер, то есть ему даны большие полномочия!

– Я согласен в той части, что у него есть полномочия. Но рядом с ним должны быть специалисты, которые профессионально занимаются вопросами языковой политики. 

– Мог же он создать в министерстве небольшой аппарат для реализации еще одной функции – по языковой политике?

– Я абсолютно согласен с вами! Это хорошее предложение, я благодарен вам за него. Это один из вариантов на данном этапе – хотя бы каким-то образом активизировать это направление. 

Нажмите, чтобы увеличить

«ОЧЕРЕДЕЙ ИЗ ЖЕЛАЮЩИХ РАБОТАТЬ В АКАДЕМИЧЕСКОМ ИНСТИТУТЕ Я НЕ ВИЖУ...»

– Каким образом осуществляется деятельность ИЯЛИ: какой у вас штат, какой годовой бюджет вам определен, в каких конкурсах на госзаказ участвуете, как и перед кем отчитываетесь, как определяется эффективность выполненного госзаказа? (Нуруллин К. М.)

– ИЯЛИ – это старейший исследовательский институт академического направления. В свое время наш институт дал жизнь Институту энциклопедии, который был создан на базе отдела энциклопедии, а в 1996 году – Институту истории, который объединил пять наших отделов. С тех пор базовый институт имеет название Институт языка, литературы и искусства. То есть институт остается многопрофильным – это филологическая наука в широком плане и искусствоведение. Всего у нас около 75 штатных единиц научных сотрудников, годовой бюджет – порядка 40 миллионов рублей. Подобные институты в том или ином формате существуют практически во всех национальных республиках России.

Надо сказать, что из сложного периода 90-х годов, когда были и финансовые проблемы, наша республика вышла с большим багажом, с развитием – и количественным, и качественным – в сфере науки. Благодаря пониманию и мудрости наших руководителей мы преобразовали имеющиеся и создали новые институты, чтобы каждое направление работало самостоятельно.

– Есть ли преемственность в научных кадрах, идет ли в науку молодежь?

– Смену поколений мы практически прошли. Когда я возглавил институт в 2006 году, был самым молодым доктором наук, а мне было 47 лет. В то время институт подошел к тому рубежу, когда практически все заведующие отделами были в возрасте порядка 70 лет. Я понял, что через три-четыре года я как руководитель института подойду к сложному этапу его развития... Была проделана большая работа, и сегодня средний возраст докторов наук – 62 года, кандидатов наук − 43, а среди заведующих отделами и в руководстве института я оказался практически самым старшим. У нас есть даже 30-летние заведующие отделами.

Обновление кадров у нас произошло, но вопросов еще много, потому что недостаточно квалифицированных кадров среднего возраста. У нас в республике для реализации проектов больших преград я не вижу, но вот кадровые вопросы всегда для меня были сложными, потому что наши сотрудники должны обладать очень хорошими знаниями в области современного татарского языка, его истории, в том числе уметь работать со  старотатарскими письменными текстами на арабской графике, а также в определенной степени владеть другими тюркскими, восточными и западноевропейскими языками. И плюс к тому – академическая наука требует большой самоотдачи. Отбор кадров очень жесткий. И очередей из желающих работать в академическом институте я не вижу...  

Нажмите, чтобы увеличить

– Хотелось бы прочувствовать отдачу от работы института...

– В ИЯЛИ три языковых отдела, в каждом из которых работают по 6 - 7 сотрудников, это не так много. Отдел лексикографии занимается разработкой словарей, отдел общей лингвистики – изучением исторического литературного языка с его 1000-летней историей, сегодняшним состоянием лингвистики. Отдел лексикологии и диалектологии ведет работу в рамках научного направления «Сравнительно-историческое исследование татарского языка и его диалектов». Отдел литературоведения готовит 8-томник истории татарской литературы. Отдел текстологии готовит многотомники по истории литературы, например, к 130-летию со дня рождения Габдуллы Тукая вышел 6-томник академического издания, где собраны все его творения. Сегодня идет работа над созданием 15-томного собрания сочинений Галимджана Ибрагимова. Отдел народного творчества продолжает работу над созданием 25-томника татарского фольклора. В советское время вышло 12 томов, и сегодня мы готовим еще 13. Параллельно на русском языке впервые издаем в 15 томах татарское народное творчество. Есть отдел театра и музыки, отдел изобразительного и декоративно-прикладного искусства, а также центр письменного и музыкального наследия с богатейшим архивным фондом, где хранятся более 50 тысяч единиц архивных материалов: более 7 тысяч рукописных, около 3 тысяч старопечатных книг, записи экспедиционных материалов, исторические документы, более 200 фондов деятелей культуры и искусства.

– Вы более 10 лет работаете директором института. Назовите 10 проектов, являющихся достоянием гуманитарной науки. (Фатих)

– Научные фундаментальные труды, крупные проекты порой готовятся десятилетиями. Есть проекты, которые были начаты еще до того, как я возглавил ИЯЛИ, но ряд проектов был начат при мне. Например, год назад мы завершили первую персональную 900-страничную энциклопедию Тукая на татарском языке. Издали собрание сочинений Гаяза Исхаки в 15 томах, за которое специалисты получили государственную премию РТ по науке и технике. Трудность в работе заключалась в том, что после 1918 года Исхаки жил за пределами нашей страны и все его наследие сохранилось там.

Новое направление в работе института – это история татарского литературного языка в трех томах. Впервые готовим академическую лексикологию в четырех томах. Готовим также 8-томное издание истории татарской литературы, работа идет над пятым томом. В советское время история татарской литературы издавалась, но современное издание – это другой уровень и иная идеология. Каждый том – по 600 страниц. Этим изданием интересуются во многих тюркских странах. Как я уже сказал, работаем и над изданием многотомника по народному творчеству. Также идет обновление толкового словаря, который был издан в конце 70-х – начале 80-х годов в трех томах. Мы сегодня готовим 6 томов, каждый из которых по 800 - 900 страниц. Скоро выходит третий том.


«СОЗДАЕМ МНОГОФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ ПОЛИЛИНГВАЛЬНЫЙ ЭЛЕКТРОННЫЙ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЙ ФОНД»

– На вашем сайте я читал о научных проектах, но не нашел их в электронном виде. Сегодня многие пользуются электронными словарями, хорошо было бы если бы и ваши труды были доступны в электронном виде. (Фатих)

– Все, что сегодня нами делается, особенно по «языковому вопросу», разрабатывается в двух вариантах – в бумажном и электронном. В республике разработана и утверждена дорожная карта по подготовке словарей в рамках реализации закона о языках, и наш институт является основным исполнителем этой работы, получая на это дополнительное финансирование. Мы создаем многофункциональный полилингвальный электронный лексикографический фонд. Параллельно ведем работу по оцифровке тех словарей, которые были изданы до сегодняшнего дня. 

– Что-то уже можно увидеть в электронном виде?

– На днях мы открываем специальную электронную площадку в Академии наук РТ, презентацию планируем провести в первой декаде декабря. На этот сайт будет выкладываться все, что касается языковых проектов, в том числе все словари.       

– Еще какие-то новые проекты есть в работе института?

– Хотелось бы еще отметить проект «Духовное наследие: поиски и открытия», три выпуска которого уже вышли – посвященные Габдулле Тукаю, Фатиху Амирхану, Галимджану Ибрагимову. Сегодня к изданию готовятся четвертый и пятый тома. Эти архивные материалы в основном печатаются впервые или же возвращают читателю ценные материалы дореволюционной периодики.

– Труды института где можно найти? В библиотеках?

– Да, по возможности мы снабжаем библиотеки. В продаже их практически нет, а электронный вариант мы выкладываем на сайте института.  

– Сегодня – время технологий, а терминов на татарском языке не хватает. В этом направлении работа ведется?

– В дорожную карту по лексикографии мы заложили создание словарей неологизмов и специальной терминологии. Будет два варианта – на бумажном носителе и в электронном виде. Бумажный вариант будет дополняться примерно раз в пять лет, а электронный – ежегодно. К 2020 году будет завершена работа по всем тем направлениям, которые предусмотрены государственной программой по языкам. 

– Многие современные термины имеют иностранное происхождение. Наверное, не все можно перевести на татарский язык? Вообще, есть смысл в переводе?

– Конечно, вопрос правильный. Есть международная терминология, которая применяется и в русском языке, и в татарском. Термины или адаптируются татарскому правописанию, или остаются в первоначальном виде. В каждом конкретном случае принимается отдельное решение. Ведь еще многое зависит от того, приживется или нет термин на татарском языке, поэтому сразу в словарь мы не включаем.

Сегодня огромная работа ведется по созданию электронного корпуса татарского языка для лексикографов: берем все СМИ на татарском языке, все изданные книги, и специальная программа создает фонд новых терминов. На основе этой базы специалисты нажатием одной кнопки могут узнать применение определенного слова. Это важно для составления словарей. В 2007 году мы издали двухтомник татарско-русского словаря, а сегодня готовим двухтомный русско-татарский словарь. К концу 2017 года, думаю, будет готов электронный вариант, а к концу 2018-го – бумажный.

– «БИЗНЕС Online» читаете?

– Обязательно! В основном очень заинтересованно читаю вашу газету. Постепенно отвыкаю от телевизора, в том числе благодаря и «БИЗНЕС Online».

– Ким Мугаллимович, спасибо за содержательный разговор. Успехов вам!