«Когда во главе стоят юристы и еще хрен знает кто, самолеты качественными быть не могут»

Виктор Баранец публицист, военный обозреватель газеты «Комсомольская правда»:

— Конечно, меня поразила и вышибла из седла такая массовая смерть, которой можно было избежать. А потом начинаются мысли об истинном состоянии самолета, потому что летчики о нем по-разному отзываются. Ехидные люди, вредители, радующиеся болям России, говорят, что самолет сырой, ни на что не способный. Меня поражает ненависть определенной части нашего народа, злорадство своих же сограждан по поводу смерти наших же соотечественников. У нас сегодня сложилась невероятно странная и страшная ситуация, когда мы любую трагедию или любую радость страшно политизируем. Это страшно, и, мне кажется, даже трагедия в Шереметьево тоже от этой заразы не ушла, — вы посмотрите только на комментарии. С одной стороны, человеческое сочувствие, искренние слова соболезнований, а с другой — радость, что грохнулся самолет. Я всегда обращаю внимание на модель самолета, я много летал, и у меня утвердилось мнение: больше всего доверял «Аэрофлоту» и продолжаю доверять «Аэрофлоту», несмотря на все гадости.

Феофан митрополит Казанский и Татарстанский:

— Что поразило? Сама трагедия в первую очередь, что погибли люди. Погибли люди в мирное время. Это то, что не просто поразило, а затронуло душу каждого человека. С другой стороны, как для человека верующего, это еще один вопрос, чтобы задуматься над тем, насколько хрупка жизнь и сколь многое зависит совершенно не от нас. Не берусь говорить, кто прав, кто виноват, пилот ли, техника ли подвела, люди ли, которые бежали по проходу самолета… Просто часто даже случай… скажем, садимся мы в автомобиль или другое средство передвижения, мы не можем быть уверены, что все в порядке. Техническая проблема — отказали тормоза, дурак какой-нибудь вылетел на встречную полосу, хотя сам ты спокойно вел автомобиль. Просто надо помнить, как внимательно надо относиться к своей жизни, к каждому моменту, к каждому шагу. Как только мы родились, мы уже сразу начинаем умирать. Наше тело стареет. И поэтому вот этот жизненный марафон каждый должен использоваться для перехода в вечность.

Константин Сивков военный и политический аналитик:

— Меня поразило в этой трагедии то, что наши пилоты оказались не способны посадить самолет в условиях отсутствия информационной поддержки и бортовых систем. Попросту говоря, ставка на то, что авиация выполняет полеты только за счет радиоэлектроники, когда экипажи не умеют сами взлетать и садиться или не готовы полноценно действовать в условиях, когда электроника вышла из строя, — самое катастрофичное, что может быть. И это не только у нас, это в принципе вся концепция гражданской авиации. Вот военная авиация у нас летает в любых условиях. Поэтому первое, что надо сказать: наличие двух членов экипажа, которое выгодно с финансовой точки зрения, намного опаснее, чем когда в экипаже находятся три-четыре человека — штурман, бортинженер, которые могут в критических ситуациях помочь принять меры экипажу. Во-вторых, пилоты должны отрабатывать полеты в условиях, когда бортовые информационно-управляющие системы не работают. И отрабатывать самостоятельные посадки самолета. Это самое главное.
Что касается остального, я бы сказал, что самолет Sukhoi Superjet, по сообщениям информационных агентств и т. д., машина очень неоднозначная. И причина очень простая — это не русский самолет. На 80 процентов он иностранный. Поэтому те люди, которые разрабатывали эту машину, в частности генеральный директор той поры Михаил Погосян, который возглавлял проект Sukhoi Superjet, должны быть привлечены к ответственности. Я лично считаю, что здесь есть все основания для генеральной прокуратуры возбудить уголовное дело, чтобы привлечь господина Погосяна и его команду. И еще один момент: строительство наших самолетов, руководство процессом должны обеспечивать профессионалы. Когда во главе стоят юристы, компьютерные специалисты и еще хрен знает кто, естественно, самолеты качественными выпущены быть не могут. Всегда будут какие-то проблемы. Ну а для меня модель самолета, на котором мне предстоит лететь, — вопрос принципиальный. Далеко не на каждом я полечу. Потому что, к сожалению, все не так шоколадно в нашей стране. Точно не полечу на Boeing 737, очень стараюсь их избегать, Airbus — более-менее. Знаете, я считаю, что необходимо начинать воспроизводство наших самолетов, которые были сделаны еще в советское время. Уточню: Ил-96-300, Ту-204 и 214-й, срочно производить МС-21. Реанимировать их — вот что сейчас надо делать. Даже те самолеты, которые на данный момент сняты с полетов, потому что они якобы неэкономичны, надо их использовать. Это очень надежные машины.

Геннадий Гудков экс-депутат Госдумы РФ, полковник запаса ФСБ России:

— Меня поразила решимость людей продолжать эксплуатировать эти самолеты. Просто не в первый раз Sukhoi Superjet попадает в катастрофу, они пользуются дурной репутацией у летчиков, у компаний. По сути дела, это означает, что личные понты, амбиции важнее человеческих жизней для власти. Они вновь себя сами обеляют, хотя мы к этому привыкли, но еще считают, что люди — это расходный материал, поэтому не стоит себя утруждать какими-то заботами об их жизнях. Ну и, конечно, меня покоробило то, что еще не были опубликованы результаты расшифровки самописцев, а уже во всем обвинили пилота. Хотя, как я понимаю, летчики достаточно опытные, с хорошей репутацией. В общем, вот эти две вещи покоробили — по крайней мере меня.
Обращаю ли я внимание на модель самолета, на котором предстоит лететь? Теперь обращаю. Собственно, я никогда не полечу на Sukhoi Superjet. Наверное, это и неплохой самолет, но, видимо, не доведенный до ума, с серьезными конструкторскими недостатками. Понимаю, что есть некоторые регионы, у которых нет выбора, так как эти модели воздушного судна в основном работают в региональных компаниях, региональных филиалах «Аэрофлота», но те, у кого этот выбор есть, должны, на мой взгляд, сделать его более осознанно.

Тимур Ибрагимов имам-хатыйб мечети села Кызыл Байрак, военный летчик (подполковник в отставке):

— Я видел, как самолет совершил грубую посадку — надломил шасси, повредил топливную систему, поэтому и пошло воспламенение. Это грубая ошибка пилота. Выходит, плохая квалификация летчиков. Тем более когда возят пассажиров, это должны быть летчики высшего класса. Я всегда обращаю внимание на марку, но пассажир должен полностью доверять экипажу, точно так же, когда сидишь в машине или в автобусе.

Ольга Лаврова главный редактор и ведущая программы «Перехват» на телеканале «Эфир»:

— Сотрудники, как они смотрели на горящий самолет и смеялись над этим, — это раз. Потом стечение обстоятельств — удар молнии и некомпетентность экипажа, судьба людей, которые в хвосте сидели, они же в основном погибли. Честно говоря, на модель самолета не обращаю внимания. Какой дают рейс, на том и лечу. Трагедия может случиться с любой моделью самолета, в последнее время Boeing что-то очень часто стали появляться в подобных новостях.

Марат Фазлеев директор казанской авиакомпании «Вектор» (аэродром «Вишневка»):

— Меня удивило поведение пилотов — судя по видео, они сделали что-то не так. Самолет был управляемый, а они немножко растерялись. Ситуация была некритическая, у них было время полетать, подумать, сообщить на землю. Судя по переговорам, они не падали, ничего у них не происходило. Можно было успокоиться и принять правильное решение. Мы часто летаем и сталкиваемся с ошибками при посадке. Пилоты их разбирают в начале учебы — в аэроклубах и летных училищах.
А про Sukhoi Superjet мы наслышаны. Там не все гладко, и получился непростой самолет — все комплектующие иностранные, это больше чужой проект, чем наш. Но, предположительно, здесь все-таки сработал человеческий фактор. Сам самолет еще мало налетал, у него все впереди, — и хорошее, и плохое, к сожалению. Как правило, я обращаю внимание на модель самолета, на котором полечу. Больше мне нравятся Airbus — в полете они более устойчивы, меньше раскачиваются.

Айгуль Горнышева директор казанского Театра юного зрителя:

— Я смотрела видео, на котором пассажиры бежали с чемоданами: по надувному трапу быстро скатились 9 человек, а потом пауза. Что в это время происходило, когда каждая секунда на счету? Смотреть на это было жутко. Наверное, это самое ужасное — отсутствие взаимовыручки, понимания того, что от твоих действий и принятых тобой решений зависит не только твоя судьба, но и судьба еще нескольких десятков человек. Я не берусь судить действия пилотов в экстремальной ситуации. Но люди, которые с чемоданами бежали, — что в них было ценного? В разных преданиях есть истории о том, как женщине говорили вынести самое ценное, и она забирала детей и мужа. Но не украшения! Не понимаю, что происходит с людьми. У кого-то границы ответственности распространяются только на себя и на свое имущество. Неужели чувство страха до такой степени затмевает все остальные, что ты бежишь и даже не остановишься помочь тому, кто еле идет, кому плохо?
Я говорила и буду говорить, что культура и искусство нужны, чтобы люди не очерствели, чтобы не потеряли в себе человеческие качества. Именно в экстремальных ситуациях и проявляется то, что человек накопил в себе за многие годы — эмоциональный багаж, чувство эмпатии, сочувствие, понятие ответственности. Надо работать над душой, нельзя переставать быть человеком в любой ситуации. Нам самим предстоят и перелеты, и поездки. Авиакомпания «Победа» приветствует пассажиров голосом Гарика Харламова, но не предлагает пассажирам даже воды. А ведь есть люди, которым надо выпить таблетки! Иногда я руководствуюсь принципом «ближайший рейс» и не думаю, на чем полечу. К тому же на дорогах происходит гораздо больше аварий — значит, нам не садиться за руль? Аллага тапшырдык — на все воля Божья. Скукоживаться, бояться, испытывать страх при перелетах… Аварии ведь случались и с хорошими самолетами, никто не отменял человеческого фактора, погодных условий. Так что я не перестану из-за этого летать.

Искандер Измайлов доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии АН РТ:

— Как и во всякой трагедии, здесь действует комплекс вещей. Главное, что можно увидеть, — это техническую недооснащенность наших аэропортов, наших авиакомпаний. В этом самом самолете очевидно сложились многие конструктивные недочеты. По-моему, в последний раз самолет падал из-за удара молнии в 1963 году, то есть сколько летали самолеты и это не представляло серьезной опасности, а для нас это серьезная опасность. Кроме того, недостатки пилотирования, почему самолет полетел в грозовой туман, понимая, что его может ударить молния. Второй момент человеческий удивил — это стремление переложить ответственность на пассажиров, якобы кто-то там тащил багаж. Я несколько раз смотрел кадры — на них очевидно, что сидящие в первых рядах, в бизнес-классе были с багажом, остальные — с ручной кладью. Очевидно, что любой человек схватил бы какие-то свои вещи, которые были у него под рукой и с ними выбежал бы. На модель самолета я не смотрю, первый раз я полетел в полгода, с тех пор активно летаю, слышу всякие истории, но до сих пор бог миловал. Один раз в Киеве Sukhoi Superjet сломался, и нас не посадили на борт, может, тоже что-то было бы… А так — какой самолет есть, на том и летим.

Мансур Гилязов драматург:

— Меня поразил сам факт, сама трагедия. А смеющиеся люди… Здесь, мне кажется, никого нельзя обвинять. Раз самолеты летают, эти трагедии происходят, по теории вероятности они будут происходить, никуда от этого не денешься. Да, нужно принимать меры, но без этого никак не обойтись. Машины ездят, и рано или поздно, пусть в небольшие, но в ДТП они попадают. Здесь никакой истерии не должно быть, надо хладнокровно в этом разобраться. Отношение к трагедии у всех людей разное: кто-то смеется, кто-то восторгается, может быть, кому-то это безумно интересно, он на этом деньги будет зарабатывать. Я никогда не обращаю внимания на модель самолета, потому что Boeing тоже падают, в том числе новые. Но это очень страшная трагедия, очень сильно бьет по сердцу.