«Попасть к душманам – это в голове не укладывалось: я видел, что они творили с пленными»

Ветеран Афганской войны Марат Шакиров был представлен к званию Героя Советского Союза, но утверждение, пройдя все инстанции, тормознулось на уровне БрежневаФото: Андрей Титов

ДАЛЬШЕ КУШКИ

— Марат Магсумович, вы попали в Афганистан в составе одного из первых вошедших туда соединений. Когда вы впервые почувствовали, что затевается нечто масштабное?

— Был факт, который мог бы заставить задуматься, но я это понял позже. Мой выпуск из Казанского танкового училища был в 1979 году. Конечно, все хотели выведать, кого куда распределят, и я узнал, что должен ехать в Белоруссию, но буквально за месяц до получения погон 98 процентов выпуска решили направить в южные округа. Но никаких слухов не ходило — секретность была на высоком уровне.

Я попал в Кушку, в 373-й Тахта-Базарский мотострелковый полк 24-й танковой дивизии. Она была кадрированного состава: в танковых ротах — только механики-водители и командиры танков. Для доукомплектации набрали «партизан» (запасников — прим. ред.). Дальше все быстро произошло — сели и поехали. Границу перешли в ночь с 27 на 28 декабря. Двигались по бетонке, а это требует опыта: скорость достигает 50 километров в час, что для Т-55 прилично, потому рычагами надо очень плавно работать, иначе машина сразу выскакивает на обочину. Я вместо своего водителя километров 500 вел.

Проехали Герат и на месяц встали лагерем возле развалин древней крепости в районе Адраскана. Бытовые условия были ужасными: танки — и больше ничего. На всю роту — одна 10-местная лагерная палатка. Мы, трое командиров взводов (впрочем, получилось так, что командир роты сразу заболел желтухой и ротой командовал я), спали, сидя в кабине бензозаправщика, еще водитель с нами, а бойцы — кто где.

— Почему не продумали такие вещи?

— Не знаю… Вскоре из Союза приехали срочники, а «партизан» отвезли в Кушку. Полк переместился в Кандагар и занял позицию по периметру аэропорта. Там «жилье» делали из подручных средств — и так еще месяца три, только потом привезли большие палатки.

«В Афганистане цветами нас никто не встречал, но и сопротивления не было, а специфику мы увидели на месте» Фото предоставлено Маратом Шакировым

«ТЫ ЖЕ МУСУЛЬМАНИН!»

— Вам объяснили, зачем вас направляют в Афганистан?

— Да. «Выполняем интернациональный долг». «Если бы не мы, то американцы сделали бы это вместо нас, а мы упредили». «С целью защиты южных рубежей Советского Союза». «Афганистан попросил СССР оказать помощь, а моджахеды пытаются свергнуть законное правительство».

— Специфику страны вам расписали?

— Сказали только, что Афганистан пытались захватить много веков, но никому этого не удалось — очень горделивый народ. Да, цветами нас никто не встречал, но и сопротивления не было, а специфику мы увидели на месте. После пересечения границы колонна остановились. Тут же понабежали пацаны — чумазые, босые. Мы им тушенку, кашу раздавали. Зрелые апельсины висят, гранаты — январь, а такая экзотика.

— Инструктировали, как общаться с местными?

— Замполиты, конечно, должны были рассказать об обычаях и тому подобном, но не было такого. И один раз это чуть не вышло нам боком. При охране аэродрома мы подчинялись командиру батальона десантников. Он говорит: «Мы заметили: как только темнеет, то тут, то там загораются огоньки: явно духи друг другу сигнализируют. Скажи своим, чтобы пульнули туда из ДШК (зенитный пулемет на башне)». Я выполнил приказ. Утром проснулся от визга тормозов — примчался замполит бригады полковник Плиев (родственник того самого героя войны генерала Плиева). Он на меня: «Ты же мусульманин! Разве не знаешь, что сейчас священный месяц Рамадан и они с закатом солнца пищу на огне начинают готовить?!» «Мне об этом никто не говорил», — отвечаю. А мы же советские люди, атеисты… Хорошо, что никого не убили, только котлы раздолбали.

«Могу сказать за своих: мы старались никого не обижать»
Фото предоставлено Маратом Шакировым

ЧТО ЛУЧШЕ — ТТ ИЛИ МАКАРОВ

— Сколько у вас было танков?

— Батальон, 40 танков.

— Почему Т-55? Они же устарели к тому времени…

— Так только они и были в полку — находились на хранении. Словом, отправили то, что было, а Т-62 начали поступать в Афганистан только году в 83-м.

— И как себя показал Т-55?

— Отлично. Очень надежная и ремонтопригодная машина, при подрыве на мине ведет себя достойно, впрочем, это как наедешь. Вооружение никогда не подводило.

— Главная опасность для танка?

— Гранатометы и мины. Тогда как раз появились итальянские пластиковые. Металлоискатель такие не брал, и их можно было установить на определенное количество нажатий: одна машина проехала по ней — ничего, вторая — тоже, а под третьей рванула. Кстати, именно мой экипаж первым сумел заполучить такие мины. Едем, мой водитель Амиров вдруг остановился: «Товарищ лейтенант — мина». И как углядел?! Командир саперной роты Великам Ахмадуллин (кстати, казанец) за пределами лагеря ее вскрыл, чтобы понять, как работает. Внутри что-то типа резиновой соски: надавливаешь — надувается, количество нажатий регулируется — либо с первого нажатия надуется, либо со второго-третьего и так далее, а потом лопается, срабатывает детонатор.

— Личное оружие какое было?

— В танке — один автомат, и каждому в экипаже полагался пистолет: офицерам — макаров, солдатам — ТТ. А поскольку ТТ привезли много, то у меня был и он, и ПМ.

— Какой больше нравился?

— По точности боя ТТ лучше, а по убойной силе — ПМ. На лейтенанта Стручкова набросился алабай (местная овчарка, здоровенная, как медведь): собака зажала его в угол и чуть не растерзала. Володя из ТТ выпустил в нее всю обойму, а ей хоть бы что. Но подоспел другой лейтенант, выстрелом из ПМ — сразу наповал: тупая 9-миллиметровая пуля остановит кого угодно.

«Стреляли нещадно — не понимаю, как в меня не попали: видимо, не судьба была им меня достать» Фото: Андрей Титов

ВОЛЧЬЯ ЯМА ДЛЯ ТАНКА

— Когда и при каких обстоятельствах произошел первый бой?

— 28 апреля 1980 года, в первую годовщину моей свадьбы, почему и запомнил. Бригаде поставили задачу освободить от мятежников город Таринкот, а голодающим жителям привезти продукты.

Ранее утро, солнце начало вставать. Я с пятью танками впереди. Справа — зеленка, которую надо в определенном месте пересечь и выйти на мост. Идущим позади саперам сказал: «Ждите, а я разведаю». Зеленка заканчивается, впереди — открытое пространство и новехонький бетонный мост. Двинул вперед, и тут — ба-бах! — удар, танк провалился в яму. Замаскировали ее душманы искусно, а как выкопали — загадка, ведь сплошные камни! Танк завалился налево, крен — градусов 40, а пушка легла на край. Почему завалился — они там вкопали огромный кол, настоящая волчья яма на мамонта.

В общем, с одной стороны — бетонное основание моста, с другой — каменистая вертикальная стенка. Просто так танк не вытащишь. «Заряжай», — говорю. А так получилось, что пушка как раз смотрела на строение, похожее на крепость. Выстрелили (хотя при таких условиях по всем правилам делать этого нельзя), еще раз — для острастки, дескать, хоть и упал, но воевать могу. Все заволокло дымом, включили вытяжной вентилятор. Приоткрываю люк, осматриваюсь, а на трансмиссии — пламя: видимо, бросили бутылку с зажигательной смесью. Выключаю вентилятор — пламя уходит. Кузнечный горн получился. Что делать? Либо задыхаться, либо сгорать. Выскакиваю, перерезаю ремни прикрепленных к борту канистр с водой и давай заливать трансмиссию. Канистры три вылил, огонь погас. Стреляли нещадно — не понимаю, как в меня не попали: видимо, не судьба была им меня достать. Запрыгиваю в башню, приоткрываю люк, осматриваюсь, докладываю командиру бригады. Он: «Сейчас авиацию вызову, дай целеуказание ракетницами». Указал на крепость, лесополосу, а себя обозначил оранжевым дымом. Штурмовики отработали, улетели.

Но что дальше? Мне без саперов не вылезти, а бригада по-прежнему за зеленкой. Командиру второго танка Сергею Угаренко передаю: «Попробуй проскочить вперед — правой гусеницей наехать на пешеходный уступ, а второй — на мой танк. Он проехал, а следом — остальные три танка. «Становитесь, — говорю, — полукольцом, и открывайте огонь по всему, что движется и не движется. Они постреляли — и душманы, видя такое дело, начали отход, интенсивность огня упала. В итоге бригада выполнила задачу.

За тот бой командир бригады представил меня к званию Героя Советского Союза. Представление прошло все инстанции и тормознулось где-то на уровне Леонида Ильича. Вместо Героя вручили орден Красного Знамени. Примерно через год случайно встретил в аэропорту начальника штаба бригады, и он мне рассказал, в чем причина. На какой-то праздник к Брежневу приехал Бабрак Кармаль (глава Афганистана в 1979–1986 годах — прим. ред.) и пожаловался на то, что наши бойцы бесчинствуют: разъезжают по деревням на БТР, скот забирают, кур режут. Генсеку чуть ли не в это же день дали списки представленных к Герою — и он всех повычеркивал.

— Знаю, что ваши боевые товарищи и татарстанская общественная организация «Союз танкистов», желая восстановить справедливость, написали письмо в министерство обороны. Каким был ответ?

— Что-то типа того, что нет правовых оснований…

— То, о чем Бабрак Кармаль рассказал Брежневу, — правда?

— Могу сказать за своих: мы старались никого не обижать. Хотя все же был подобный случай. Мы пару раз в месяц ездили в рейды. Как-то отправились на три дня, а проездили три недели. Сухой паек кончился. Поначалу выручило то, что бойцы где-то мешок лука нашли — жарили его на свиной тушенке. Но это ж так... Заехали в село, и тот самый Амиров, который пластиковую мину обнаружил, говорит: «Товарищ лейтенант, барашек перед танком бежит. Кушать хочется, давайте возьмем». Остановились, в башню закинули, а когда вечером остановились, приготовили. Еще дикобраза подстрелили и съели: на вкус жестковато, но мясо как мясо.

«Командир бригады представил меня к званию Героя Советского Союза. Представление прошло все инстанции и тормознулось где-то на уровне Леонида Ильича. Вместо Героя вручили орден Красного Знамени» Фото предоставлено Маратом Шакировым

«ПЛЕННЫХ ДУШМАНЫ УБИВАЛИ ЗВЕРСКИ, ОСОБЕННО ЛЮБИЛИ ДЕЛАТЬ «КРАСНЫЙ ТЮЛЬПАН»

— Какой самый запомнившийся эпизод войны?

— Один раз чуть в плен не попал. Ехали мы на БМП из Кандагара в штаб бригады. Внутри — механик-водитель, лейтенант Стручков и прапорщик, а я — за башенкой, на кормовой части. Едем, скорость — километров 60, ну, думаю, даже если стрелять будут, не попадут. А мысль же материальна. Вспышка! Граната попала в плечо прапорщику, оторвала ему голову, Стручкову осколком нос пробороздило, механика посекло, мне один осколок чиркнул по руке. А, говорю же, по бетону надо аккуратненько ехать, но механик-водитель, видимо, дернулся, машину резко развернуло — я упал на дорогу. Вскакиваю, клубы пыли, подбегаю к БМП, ставлю ногу на гусеницу и тут слышу, что включается передача. Машина дернулась и — я только успел отскочить — пошла вперед полным ходом. Остался на дороге.

Залег в канаве на обочине, как назло — луна огромная, все как на ладони. Лежу и пытаюсь найти пистолет. Танкисты носили его не в кобуре, а в специальном кармане куртки, на шнурочке, чтобы он не вывалился, как раз для таких ситуаций. Но кто ж его пристегивал? Лежит и лежит. Когда я с БМП летел, он у меня из кармана выпал… И тут слышу — душманы разговаривают и выходят на дорогу. Подошли почти вплотную. Я сжался. Но они потоптались, поговорили, развернулись и ушли. Как меня не заметили — уму непостижимо.

«Попасть в плен — это в голове не укладывалось» Фото предоставлено Маратом Шакировым

Но что дальше делать? Они ведь могут и вернуться. Решил дожидаться чего-нибудь — помощи, рассвета и прочее. Тут слышу — бетонка гудит: наши едут! Оказалось, БМП доехала до бригады, потом в госпиталь — оставили там Стручкова и погибшего прапорщика, поняли, что меня нет, подняли тревожную группу и поехали искать. Едут — огонь направо и налево. Я нащупал в кармане спички, выполз на дорогу, зажег. Передовая БМП останавливается, вылезает начальник штаба батальона капитан Белан, подбегает: «Маратик, живой!» И давай обниматься. «Подождите, — говорю, — у меня тут где-то пистолет». А он на обочине лежал.

— Возможность плена оговаривалась?

— Попасть в плен — это в голове не укладывалось. Я видел, что душманы творили с пленными. Поехали мы в рейд с десантниками: у них несколько человек ночью не вышли из деревушки, надо было выручать. Нашли их в одном дворе, постреляли душман, взяли несколько человек в плен. Наши были уже мертвые. Противник убивал зверски: отрезал половые органы и засунул в рот, вскрыл животы. Но особенно душманы любили «красный тюльпан»: сдирают с живого кожу и завязывают на голове…

— Знакомые вертолетчики-афганцы говорили, что всегда держали патрон про запас — для себя…

— Вот-вот. А у меня и пистолета не было застрелиться. Вся жизнь моя короткая тогда пробежала перед глазами. Аллах миловал, что пистолет выпал и я его не нашел, иначе обязательно бы начал стрелять, а так пронесло.

«Хотя это дорого для государства, все-таки надо быть везде. США везде, поэтому хозяйничают в мире: богатые, могут себе позволить. Думаю, правильно мы туда вошли, иначе бы американцы уже тогда там точно были» Фото: Андрей Титов

КАЗАНСКИЙ ОТПУСК И РЕВНОСТЬ ЗАМПОЛИТОВ

— Какими были потери?

— При мне в роте никто не умер, а когда я был в отпуске, подбили танк — погибли механик-водитель и заряжающий. Почти в каждом рейде у роты было две-три потери. Самое страшное — ранение в живот. Медики крутятся, капельницу ставят, поддерживают, но если вертолет не прилетит, то всё. А вертушки действовали только до 11:00 и после 16:00, а остальные пять часов не могли летать из-за высокой температуры, там ведь и до 70 градусов доходило. А что такое ранение в живот? Три часа — и, если не прооперировать, человек погибает. При мне так солдатик умер.

— В отпуск в Казань ездили?

— Да. Снял с книжки 2 тысячи (первые четыре месяца в Афганистане нам не платили — все шло на сберкнижку), мы с женой 30 дней отпуска кутили, причем еще осталось — тогда же все дешево было. Под конец говорю: «Давай хоть на трамвае прокатимся, а то все на такси да такси». Помню, как получили деньги, зашли в кинотеатр «Вузовец», в буфете взяли шампанского, мороженого, потом посмотрели кино. Вышли, идем по Баумана, и тут жена ахнула: «А где сумочка?!» Забыла в буфете, а в ней все деньги лежали. Побежали в кинотеатр, уже новый сеанс начался, в буфете люди побывали, но сумочка как висела, так и висит. Во какие времена были.

— Кстати, как вам платили?

— Первые четыре месяца шло две зарплаты — примерно 430 рублей, а потом вместо одной начали выдавать не рубли, а чеки: младшим офицерам — 270, старшим — 350. На них можно было в «Березке» отовариться.

— Сколько вы пробыли в Афганистане?

— Два года без 40 дней, заменщик Сергей Бескровный приехал 14 ноября, в мой день рождения (исполнилось 24 года), а 18 ноября я улетел. И, знаете, в Союзе я столкнулся с такой вещью, как ревность, что ли, со стороны замполитов. Дескать, приехал молодой старший лейтенант, с боевыми наградами, слишком независимый. Была с их стороны нелюбовь к нашему брату.

— Что сегодня думаете о тех событиях?

— Хотя это дорого для государства, все-таки надо быть везде. США везде, поэтому хозяйничают в мире: богатые, могут себе позволить. Думаю, правильно мы туда вошли, иначе бы американцы уже тогда там точно были.