«ТФБ не был просто пустышкой. Да, было много старых проблем, но их планировалось решить»

Свидетель Евгений Староверов, по его словам, ставил подписи при получении документов, доставлял входящую, исходящую корреспонденцию в различные учреждения и возил сотрудников «Бытовой электроники»

«ВАМ НЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ДЛЯ МЕНЕДЖЕРА СРЕДНЕГО ЗВЕНА 5 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ СЛИШКОМ МАЛЕНЬКАЯ ЗАРПЛАТА?»

Пятничное заседание по уголовному делу экс-бенефициара Татфондбанка Роберта Мусина началось с допроса водителя ООО «Бытовая электроника» — фирмы, входящей в структуру ГК DOMO. Евгений Староверов развозил документы с 7 марта 2013 года по 31 января 2017 года. Устроился в «Бытовую электронику» через объявление на HeadHunter. Как поясняет Староверов, он подчинялся казначейству организации, работал на своем автомобиле LADA Granta. Его непосредственными руководителями были Ольга Кириллова, после нее — некая Игтисамова.

Староверов, по его словам, ставил подписи при получении документов, доставлял входящую, исходящую корреспонденцию в различные учреждения и возил сотрудников «Бытовой электроники». «Я сопровождал [их] только до кабинета, на этом моя функция заканчивалась. Получал поручения от Кирилловой отвезти человека до Татфондбанка», — вспоминал Староверов. Поручения в основном давали ему работники бухгалтерии. Что за документы возили Староверов и сотрудники «Бытовой электроники» в ТФБ — он не знал.

Вообще показания свидетеля показались гособвинителям крайне скупыми, потому они попросили зачитать протокол его допроса в следкоме. Там Староверов был куда более разговорчив. Оказалось, что в 2014 или в 2015 году водитель пожаловался на низкую зарплату своей начальнице Кирилловой — на тот момент ему платили 20 тыс. рублей в месяц. Кириллова пообещала, что доведет его просьбу до руководства. «Через некоторое время мне сообщили, что я буду оформлен в одной из подконтрольных организаций ООО „Бытовая электроника“», — озвучил прокурор Руслан Губаев. Староверова устроили менеджером в небезызвестное участникам процесса ООО «Урман». Данное юрлицо фигурирует в эпизоде выводом кредитов на 7,1 млрд рублей и залогов на 20 миллиардов.

Староверову объяснили, что эта организация занимается продажей бытовой техники. Староверов не знал ни сотрудников «Урмана», ни где находится офис организации, ни ее собственника. Каждый месяц к основному заработку свидетеля поступала надбавка в 5 тыс. рублей.

— Вам не кажется, что для менеджера среднего звена 5 тысяч рублей слишком маленькая зарплата? — задал вполне логичный вопрос Губаев.

— Кажется. Мне сказали, что это формально, поэтому я согласился, — тихо произнес Староверов.

Примерно в январе 2017 года в отделе казначейства «Бытовой электроники», по словам Староверова, ему сказали, что организация производит сокращение работников, под который попал и он. В тот же момент его уволили и из «Урмана», и больше он там не появлялся.

Айнур Ахметзянов с 2011 по декабрь 2016 года работал в Татфондбанке на должности главного специалиста управления проектного финансирования

«ВЫ НЕ СПРАШИВАЛИ, ЧТО ЗА СЕРЫЙ КАРДИНАЛ ВАМИ РУКОВОДИТ?»

Вторым в этот день допросили финансового аналитика Россельхозбанка Айнура Ахметзянова. В прошлом, с 2011 по декабрь 2016 года, мужчина работал в Татфондбанке на должности главного специалиста управления проектного финансирования, там он занимался анализом проектов по выдаче кредитов. С апреля 2016 года свидетель был учредителем и директором компании, входящей в ГК DOMO. Речь, например, про ООО «ТДК-Актив». «Мне предложили в банке стать директором за доплату, я согласился. Кто предложил — не помню», — сказал на допросе в суде Ахметзянов.

По его словам, «ТДК-Актив» занималась куплей-продажей активов. У фирмы было два учредителя: Ахметзянов и еще одна близкая к Мусину фирма ООО «Ягодинская слобода» с долями в 1% и 99% соответственно. Свидетель заявил, что долю свою купил: «Долю я приобрел, за какую сумму — не помню». Директора и собственника «Ягодинской слободы» он не знал. «Просто предложили за доплату стать директором и приобрести 1 процент», — уточнил Ахметзянов.

— Вас не смущало, что руководителю выплачивали всего 5–10 тысяч рублей? — задал вопрос Губаев.

— Нет, — отрезал свидетель, не развивая тему.

Перед тем, как подписать документы на приобретение компании, Ахметзянов изучил финансовое состояние компании. «Оно было убыточное», — резюмировал свидетель, добавив, что закредитованность на тот момент была на 1,5 млрд рублей. Его это не смущало. По балансу, заявил он, «активы компании равнялись пассивам», также 1,5 млрд рублей. Но на вопрос прокурора, мог ли «ТДК-Актив» погасить кредиты, полученные в ТФБ, свидетель сказал: «Думаю, нет. Оно [предприятие] было убыточным».

— Почему вы согласились стать руководителем предприятия, которое убыточное? Вас не удивлял тот момент, что никто не интересуется, как у предприятия дела? — озвучил Губаев.

— Нет, — односложно ответил мужчина, снова игнорируя первый вопрос. 

Позже Ахметзянова пытались привлечь к субсидиарной ответственности на 1,5 млрд за «ТДК-Актив», но суд он выиграл. 

— Вам известно о том, что другие сотрудники банка возглавляли организации заемщика Татфондбанка? Ну как и вы, аналогично… Вы являлись сотрудником, одновременно заемщиком, — спросил у Ахметзянова представитель АСВ Андрей Соколов.

— Известно, — ответил свидетель, но назвать конкретных имен и организации не смог — якобы не помнит.

Бухгалтерией фирмы, по словам свидетеля, занимался «Учет.Ру», конкретного человека свидетель назвать не смог. Что еще отличало Ахметзянова от других собственников фирм-техничек, это то, что мужчина действительно занимался операционной деятельностью. Ахметзянов продавал земельные участки и недвижимость. Выглядело это так: «Звонили из „Учет.Ру“, просили съездить в Регпалату или нотариат и заключить сделку, допустим, по продаже какого-нибудь земельного участка», — объяснил Ахметзянов. Впрочем, на этом функционал Ахметзянова ограничивался.

— Вы не спрашивали у девушек из «Учет.Ру», что за серый кардинал вами руководит? Они знали, кто ими руководит? — спросил прокурор.

— Я не знаю, не могу за них ответить, — сказал свидетель, не обращая внимания на первый вопрос.

Ленар Гареев работал в ТФБ с августа 2011 до марта 2017 года, последняя должность — главный специалист внутреннего контроля службы внутреннего аудита

«ШЕЛ КРУГОВОРОТ ДЕНЕГ. ВСЕ ДЕЙСТВИЯ ЗАКЛЮЧАЛИСЬ В ТОМ, ЧТОБЫ ОБСЛУЖИВАТЬ КРЕДИТНЫЙ ПОРТФЕЛЬ»

Ленар Гареев работал в ТФБ с августа 2011 до марта 2017 года, последняя должность — главный специалист внутреннего контроля службы внутреннего аудита. Начальником отдела был Павел Журавлев, начальником службы — Сергей Гаврилов, на тот момент супруг зампредправления ТФБ Наили Тагировой. В обязанности Гареева входила проверка дочерних организаций, речь идет о «ТФБ-Актив», «ТФБ-Финанс», «ТФБ-Займъ». Другие коммерческие организации, заемщики проверялись по заданию руководства. Прокурор Губаев озвучил список предприятий, входящих в ГК DOMO, на что Гареев заявил: ни одну из них не проверял. Знакомой организацией для Гареева была ООО «Грит Плюс». «Я был директором этого предприятия», — сказал он. О том, что все вышеперечисленные организации были проблемными заемщиками, Гарееву ничего не было известно. 

Стать директором «Грит Плюс» ему предложил Гаврилов.

— Как это происходило? Вы зашли на HeadHunter?.. — спросил Губаев.

— Ну, какой уж HeadHunter! Я же был сотрудником Татфондбанка, — сказал свидетель, представив все так, будто стать директором «дочки» — обязательное условие работы в ТФБ.

Гареев объяснил, что в какой-то момент уже появилась необходимость занять эту должность. Это было после примерно двух-трех лет его работы в ТФБ — примерно 2013–2014 год. «Гаврилов пригласил к себе в кабинет. Мы понимали, что есть компании, приближенные к Татфондбанку. Где-то нужны были какие-то доверенные люди», — сказал Гареев. Учредителем «Грит Плюс» была еще одна компания, приближенная к Мусину, — ООО «Полюс С».

— Какими вы еще компаниями руководили? — задал вопрос прокурор.

— «Руководил» — не совсем правильное слово… — исправил гособвинителя Гареев.

Учредителем «Грит Плюс», как рассказал свидетель, была компания, приближенная к Мусину, — ООО «Полюс С». Учредителем «Полюс С» была еще одна компания ТФБ — ООО «Ритейл Шуз»

Учредителем «Полюс С» была еще одна компания ТФБ — ООО «Ритейл Шуз». Во всех трех вышеперечисленных предприятиях Гараев числился директором. За добровольное руководство каждой свидетель получал по 5 тыс. рублей надбавки к основной зарплате.

«Прямой какой-то бизнес-деятельности там не было, — сказал Гареев, — На них был кредитный портфель Татфондбанка». Если в компании (речь про «Грит Плюс») и были сотрудники, объяснил свидетель, то тоже только номинальные — до 5 человек. Так можно было сказать и про «Грит Плюс», и про «Полюс С», и про «Ритейл Шуз». Размер кредитных портфелей свидетель назвать не смог: «Какое-то количество миллионов, десятков точно». Свидетель сообщил, что на момент, когда он в одночасье стал директором трех предприятий, на них уже был кредитный портфель. «Все действия заключались в том, чтобы этот кредитный портфель обслуживать. Шел круговорот денег между организациями», — резюмировал он.

Фирмы получали кредиты по классическому сценарию. Звонил кредитный инспектор, говорил о том, что есть необходимость получить заем. Сам с инициативой Гареев никогда не выходил, потому что, по его словам, он «не осуществлял фактической деятельности».

— А кто осуществлял? — спросил Губаев.

— Конкретного такого лица могло и не быть. Коллегиально, возможно, — ответил свидетель. 

— Вы не интересовались, с чего кредитный специалист решила, что вам надо получить кредит? Мне вот никто не звонит и не говорит, что мне срочно нужно получить кредит, — иронизировал прокурор. 

— Потому что я занимал эти [руководящие] должности, поэтому и звонили, — огрызнулся Гареев.

— Какой смысл существования данных предприятий, если они прибыли никакой не черпают, а кредитный портфель растет? Снежный ком такой наворачивается… Для чего это надо? — спрашивал обвинитель.

— Надежда была их погасить, — говорил свидетель.

— Какая может быть надежда, если организация не работает? И там руководитель, который не работает? На что можно надеяться?! Что самородок с неба упадет золотой? — недоумевал прокурор. 

В ответ было молчание. «Кредит можно не только погасить, но и списать. Но [банку] не позволяют нормативы. Возможно, просто ждали того момента, когда состояние банка улучшится и эти кредиты можно будет закрыть», — сказал Гареев. Хорошая экономическая ситуация так и не появилась.

Свидетель оправдывал ТФБ: «Банк-то сам тоже работал, он же не просто был пустышкой, банк реальную деятельность-то тоже вел. Да, было много накопленных старых проблем, но их планировалось решить»

Гособвинитель спросил, известно ли ему, кто был поручителем по кредитам его организаций. Свидетель вспомнил, что точно выступал ПСО «Казань». Об остальных поручителях Гареев сказать ничего не смог, а о поручительстве Госжилфонда узнал только из прессы.

Несмотря на то, что свидетель почти шесть лет проработал в ТФБ, ему не было известно, какое отношение к банку имеет ГК DOMO. «Прямого, наверное, отношения не имеет. Один из заемщиков. Кто был бенефициаром, откуда же мне знать? Это надо смотреть цепочку владений», — пояснил Гареев.

После того, как Гареев перестал осуществлять техническое руководство компаний, их переоформили на еще одну сотрудницу ТФБ — Гузалию Газизуллину. Свидетель знал, что у нее тяжелое финансовое положение (о чем она и сама успела рассказать в суде) и предложил ей занять его место. Сам мужчина планировал уйти из ТФБ. 

Рушана Сарварова работала в Татфондбанке начальником отдела кредитования агропромышленного комплекса до 2017 года

«БАНК НЕ ОТДАСТ КВАРТИРУ В СОБСТВЕННОСТЬ, ПОКА КРЕДИТ ПОГАШЕН НЕ БУДЕТ. А ЗДЕСЬ КАК ПРОИЗОШЛО, ЧТО ОТДАЛИ залог?»

Рушана Сарварова работала в Татфондбанке начальником отдела кредитования агропромышленного комплекса до 2017 года. Под ее руководством ТФБ выдавал кредиты АО «Казаньзернопродукт», «Сельхозпредприятию „Свияга“» и «Дрожжановскому элеватору». Общий портфель кредитных организаций девушка не вспомнила, как и список залогодателей. Прокурор пытался помочь освежить память вопросом: «А был ли клиентом вашего банка Казанский хлебозавод номер 3?»

Сарварова ответила положительно, у хлебозавода были и кредиты, и депозит в ТФБ. Но было ли данное предприятие залогодателем по каким-либо организациям, так и не вспомнила. 

— Залог может быть выведен до погашения кредита? Это выгодно банку? — спросил прокурор.

— Может быть. Это уже рассматривает кредитный комитет. Ситуации могут быть разные. Например, рыночная стоимость превышает стоимость кредита либо залог сельхозтехники не имеет уже той ценности, — ответила Сарварова.

— Простой пример. Взяли в кредит миллиард и крупное предприятие [выступило] поручителем. Миллиард не вернули, выгодно ли залог отпустить? — интересовался гособвинитель.

После паузы свидетельница тихо произнесла, что не может ответить. Тогда Губаев спросил, был ли среди поручителей Зеленодольский завод им. Горького. Свидетель ответила неуверенно: «По-моему, был. Подписывала ли документы о снятии залога — не помню».

Из-за чрезмерной забывчивости прокурор просил огласить показания Сарваровой. Из них следует, что она лично визировала документы о выводе залогов. Бумаги ей предоставляла кредитный инспектор Балтиева. Подпись Сарваровой была второй — после кредитного специалиста. «Инициатива о расторжении договора залога исходит от клиента посредством предоставления в банк соответствующего письма. Перед подготовкой документаций я предварительно подходила к Ионовой или Якушкиной и уведомляла о внесении заявлений на кредитный комитет», — зачитал, как видим, весьма уверенные показания свидетельницы Губаев.

Далее прокурор напомнил свидетелю, что по кредитным договорам «Казаньзернопродукт», «СХП „Свияга“», «Камэнергострой» и «Дрожжановский элеватор» поручителем был завод им. Горького на сумму 1 млрд 670 млн рублей. Девушка тихо, как будто с недоверием, сказала, что помнит эти события в общих чертах. Но какая была целесообразность снятия залога, она ответить не смогла.

— Если клиент обращается в банк с заявлением, кредитный отдел обязан принять заявление и вынести на кредитный комитет, — вторила Сарварова. 

— Ну, приняли его, а есть смысл ли снять? Допустим, когда покупают квартиру, ее дают в залог и банк ни в коем случае не отдаст квартиру в собственность, пока кредит погашен не будет. А здесь как так произошло, что отдали? — заводился Губаев. 

— Было решение кредитного комитета, которое мы обязаны исполнить… — отвечала Сарварова.

Азат Гарифуллин с 2012 по 2017 год занимал в ТФБ пост начальника управления по работе с залоговыми активами

«МОЖЕТ, ХОТЕЛИ ПРОДАТЬ ЗАЛОГ? ДЛЯ ЭТОГО ВЫВЕЛИ»

Последним в пятницу допросили главного специалиста Госжилфонда Азата Гарифуллина, который с 2012 по 2017 год работал в ТФБ начальником управления по работе с залоговыми активами. Он занимался оценкой, переоценкой и мониторингом залогового имущества. Свидетель входил в кредитный комитет банка, по его словам, председателями были Мусин и его зам Тагирова. Председательствовали якобы и другие люди, но их имен он не помнит.

Как и Сарварова, свидетель не вспомнил, был ли Казанский хлебозавод №3 залогодателем перед ТФБ, в частности одной из фирм ГК DOMO — ООО «Галактионова», как и поручителей других компаний Мусина — завода им. Горького, ПСО «Казань», Госжилфонд. Пытался прощупать прокурор и то, знает ли свидетель об обстоятельствах уступки прав требований на 2 млрд 713 тыс. рублей кредитных обязательств DOMO «Московской инжиниринговой группе» и о выдаче кредита ООО «Аида и Д» и «Казанской сельхозтехнике». Гарифуллин ровным счетом не помнил ничего.

Прокурор спросил, допустимо ли снятие залога, если обязательства перед банком еще не выполнены? Свидетель сказал, что это возможно, но в зависимости от ситуации. Тогда Губаев спроектировал для него эту ситуацию: что, если кредитный портфель не менялся, основания погашения не изменились, как и лицо, выступившее поручителем, возможно ли снятие залога? «Что приходит мне на ум… Один из вариантов — это если идет замена обеспечения какая-то. Есть промежуток — его снимают, дают другой залог», — сказал Гарифуллин.

Прокурор настаивал и спрашивал — что, если замены залога не было? «Возможно много вариантов, сейчас не смогу сказать. Один из вариантов я обозначил. Может, они [залогодатели] хотели продать его? Для этого вывели. Его для погашения выводят, чтобы продать, потом погасить долг», — предположил свидетель.

«При принятии залога, если залог носил имущественный характер, мы проводили его оценку. Определяли его рыночную стоимость и ликвидность объекта. Регистрация объекта проводилась другими службами. Как и вывод активов из залога. Нашего заключения при снятии залога не требовалось», — словно оправдываясь, заявил свидетель.

По каким обстоятельствам в действительности расторгли договоры залога, Гарифуллин был не в курсе, хотя его подписи стоят на заключениях кредитного комитета от 28 октября 2016 года о вводе залогов. На документах от 9 декабря 2016 года о выводе стоит уже другая подпись. Но, как предположил допрашиваемый, возможно, он отсутствовал в тот день, поэтому подпись поставил другой человек.

Следующее заседание состоится в пятницу, 7 февраля.