Сегодня в Вахитовском районном суде Казани продолжился допрос бенефициара Татфондбанка Роберта Мусина Сегодня в Вахитовском районном суде Казани продолжился допрос бенефициара Татфондбанка Роберта Мусина

Как Мусин по «плану, согласованному ЦБ», лично просил о миллиардных залогах

Сегодня в Вахитовском районном суде Казани продолжился допрос бенефициара Татфондбанка Роберта Мусина. На заседании бывшего банкира за два часа успели допросить сразу по трем эпизодам уголовного дела.

Громкое признание из уст бенефициара ТФБ прозвучало во время допроса по эпизоду с выводом залогов. По версии следствия и обвинения, во время проверки Центробанка в 2016 году Мусин показал контролерам, что часть кредитов, выданных фирмам-«прокладкам», была обеспечена ликвидными залогами. В качестве залогодателей выступали крупные и известные на всю республику фирмы — ГЖФ РТ, Зеленодольский завод им. Горького, Казанский хлебозавод №3 и ПСО «Казань». Однако за несколько дней до краха банка, в декабре 2016 года, все залоги были благополучно выведены, а кредиты так и не были возвращены. Стоимость залогового имущества, которое было выведено, следователи оценили в 20 млрд рублей. Представитель ЦБ ранее на допросе прямо называл эти операции «убийственными» для банка. Из сегодняшнего допроса Мусина стало известно, что он лично просил руководителей «именитых» фирм внести залоги, а потом сам же их спасал.

«Это убийственно для банков»: как прошел допрос АСВ по делу Мусина?

Мусин рассказал, с чего началась эта история. По его словам, в 2016 году в ТФБ пришла проверка ЦБ. «Мы работали над планом финансового оздоровления. И для того, чтобы создавать резервы, надо было увеличивать собственный капитал, находить залоги по кредитам, [по] которым ЦБ считал, что нужно создавать дополнительные резервы. Потому я в 2016 году активно включился в эту работу. И я проводил ряд встреч с крупными, скажем так, компаниями», — сказал Мусин. Выступая за трибуной, он изредка подглядывал в «шпаргалки», в которых помимо печатного текста виднелись пометки зеленым маркером.

Кто и по какому принципу вошел в список временных «спасителей банка»? Объяснил сам Роберт Ренатович. Например, с холдинговой компанией «Ак Барс» (в нее входят Зеленодольский завод им. Горького и КХЗ №3) ТФБ сотрудничал уже давно, припомнил Мусин. «Я проводил встречи, мы договаривались. Я объяснял сложное положение банка. [Говорил], что желательно нужно помочь, чтобы у банка было время инвесторов найти, акционеров или [чтобы был возможен] вариант санации банка», — заявил в суде фигурант, при этом не называя фамилий тех, с кем проводил личные встречи. Он вспомнил, что существовало три «инструмента» помощи банку — депозит, поручительство или залог. И да, все договоры заключались только после личных встреч, подчеркнул Мусин, добавив, что это происходило «скорее всего летом» 2016-го.

— И еще в декабре 2016 года между банком и заводом имени Горького был заключен договор залога на депозит на 1 миллиард 670 тысяч… — напомнил адвокат Алексей Клюкин, который первым вел допрос своего подзащитного.

— В декабре 2016-го? — с искренним удивлением дважды переспросил Мусин. До этого он говорил, что проводил встречи весной и летом, а тут — откуда ни возьмись — декабрьское соглашение.

— Да, в декабре. Депозит возмещен в ноябре, а договор заключен в декабре. Он недолго продержался, — сказал Клюкин.

— Ну, значит, в соответствии с договоренностями… — неуверенно бросил банкир.

При этом он подчеркнул, что все эти действия проводились «в рамках исполнения предписания и принятого правлением ТФБ и согласованного с ЦБ плана финансового оздоровления». «Для того чтобы сохранить банк», — заверил Мусин.

По словам Мусина, в 2016 году в ТФБ пришла проверка ЦБ По словам Мусина, в 2016 году в ТФБ пришла проверка ЦБ Фото: «БИЗНЕС Online»

…А потом лично просил эти залоги забрать

Как и почему было решено вывести залоги, или, как выразился адвокат Клюкин, «освободить имущество» фирм-залогодателей?

«Когда мне стало понятно — в октябре – ноябре, — что банк имеет отрицательный капитал, активы в виде кредитов мы сохраняли. А залоги, по которым я проводил встречи и заключал договоренности… Конечно, чтобы не пострадали компании, которые пошли навстречу, я эти вопросы выносил на то, что надо расторгать», — слегка сумбурно объяснил Мусин.

Выводить залоги Роберту Ренатовичу пришлось именно в тот момент, потому что у ТФБ уже тогда имелись проблемы с коррсчетом, объяснил банкир. «Уже приходилось некоторым клиентам говорить, чтобы они отозвали платеж. Потому что денег на коррсчете не было. Все это вместе нагнеталось», — добавил фигурант.

«В 2016 году меня схоронили…»: что Роберт Мусин говорит на суде

Зачем все-таки нужно было выводить залоги? «Мы сохраняем актив банка в виде кредита, а залог выводим. [Возвращаем] залогодателю, да», — объяснил Мусин.

— Что залог остается, что уходит — банку от этого, как говорится, ни холодно ни жарко? — задал вопрос Клюкин. Кажется, он хотел подвести Мусина именно к такому логическому выводу. Вероятно, пытаясь показать суду: ТФБ рухнул по другим причинам, и вывод залогов его «смерть» никак не ускорял. То, что мертво, умереть не может.

— Банк [на тот момент] уже банкрот! — чуть повысил тональность Мусин.

— Я понимаю, но делалось-то это для чего? В чьих интересах? — не унимался Клюкин.

— [В интересах] залогодателей, — не задумавшись ни на секунду, ответил банкир. 

При этом Мусин не смог сказать, оговаривался ли вариант с выводами залогов заранее. «Там обстановка была уже достаточно нервной», — добавил он. Но подчеркнул, что все решения о выводе формально принимались только на кредитных комитетах. Хотя по сути инициатива рассмотреть вопрос о выводе залога исходила от него, признался фигурант. «Я же договаривался [с залогодателями]!» — объяснил он.

— Как все происходило? Вы же не могли просто прийти и сказать: «Надо освободить!» Это же какая-то процедура? — интересовался Клюкин.

— Сначала дается заключение. А перед этим я давал поручение. Это обычная практика. Я давал поручение — приглашал [Розу] Якушкину, [Наилю] Тагирову мог пригласить. Дальше все оформлялось и выносилось на кредитный комитет. И на базе данного решения уже расторгались договоры, — описал процесс Мусин.

Он подтвердил, что имущество выводили для того, чтобы оно вернулось залогодателям и не попало потом в конкурсную массу. Но если бы у банка не наблюдалось признаков банкротства, его можно было бы и не выводить. «Банк бы продолжал свою работу. И дожил бы до новых акционеров. Или до оздоровления, или до санации, — уверенно отчеканил Мусин. — А здесь, когда [ТФБ] уже банкрот, это (вывод залогов — прим. ред.) не влияло».

Адвокат объяснил, что, согласно материалам дела, банк недополучил основной долг по кредитам — более 6 млрд рублей, а также утратил право обратить взыскание на залоговое имущество в 20 млрд рублей. Мусин с такими выводами не согласился. «Это разные вещи, не связанные между собой, — заявил банкир. — Потому что возврат кредита и процентов — это дело должника. А залоги многие были от третьих лиц».

Бенефициар ТФБ при этом отметил, что в обвинении нет ни слова о том, что ряд компаний возвращал кредиты в банк благодаря его действиям. «И я говорил, что нельзя считать сумму невозвращенного кредита и добавлять к нему залог. На мой взгляд, это двойной счет», — заявил Мусин.

Он привел наглядный пример с кредитом ЦБ, залогом по которому выступили средства ПАО «Нижнекамскнефтехим». «Когда по выводу суммы в 4 миллиарда получен кредит, кредит не возвращен, а залог переуступлен. И тут вменяется [ущерб] 3,1 миллиарда — это сумма кредита. Но никак к нему не добавляется залог в 4 миллиарда!» — заявил Мусин. И зачем-то сделал оговорку: «Я просто как пример говорю».

К допросу Мусина подключились гособвиненители. Прокурор Динар Чуркин выяснил, что Мусин не мог приказать кредитному комитету проголосовать именно за вывод залогов К допросу Мусина подключились гособвинители. Прокурор Динар Чуркин выяснил, что Мусин не мог приказать кредитному комитету проголосовать именно за вывод залогов

Выбор между вкладчиками и залогодателями

К допросу Мусина подключились гособвинители. Прокурор Динар Чуркин выяснил, что Мусин не мог приказать кредитному комитету проголосовать именно за вывод залогов. То есть, как следует из пояснений банкира, фактически исход заседания был для него загадкой. Однако свое мнение и пожелание перед заседаниями фигурант, конечно же, высказывал. «[Члены КК] прислушивались. Но сказать, что я их именно заставлял [голосовать за вывод залога], нельзя», — отрезал банкир.

Он также отметил, что заложенного имущества должно было, по идее, хватить для того, чтобы погасить кредиты, по которым эти залоги вводились. Для того они и были нужны: если фирма не может гасить кредит, за нее отвечает залогодатель. И эти залоги нужны были по плану финансового оздоровления банка, чтобы «довести банк хотя бы до санации». «Я вот сейчас вспомнил, что тот же жилфонд (ГЖФ при президенте РТ — прим. ред.) вообще не имел права залог [предоставить], — внезапно заявил Мусин в беседе с прокурором. И добавил, что узнал об этом только из материалов дела. — Исходя из этого тогда, как отнестись к этому? Тогда и не было залога, что ли? Вы юристы, вы лучше скажете».

— Залоги вводились в интересах ТФБ и его вкладчиков, так ведь? — прокурор Руслан Губаев задал «достаточно простой» и, наверное, ключевой вопрос.

— Да, — ответил Мусин.

— А когда залоги выводились, вы действовали в чьих интересах — залогодателей или клиентов банка?

— Этот вопрос уже был задан, — перебил его адвокат Клюкин. — В интересах залогодателей.

— Почему был такой выбор? Почему не в интересах клиентов банка? — не унимался прокурор.

— Тоже задан был вопрос, — снова перебил Клюкин, словно не желая дать право ответить самому Мусину. Но тот не стал молчать.

— ТФБ уже банкротом был! Я же проводил все эти встречи [с компаниями-залогодателями]… — заявил Мусин, давая понять, что был лично обязан «временным спасителями» ТФБ.

— То есть вы заранее договаривались [о возможности вывода залогов]? — уточнил Губаев.

— Ну… Во всяком случае говорил, что все будет нормально. Соответственно… — Мусин прервался на полуслове. Впрочем, такой ответ прокурора Губаева устроил.

«Вы спрашиваете про декабрь 2016, а я это говорю, потому что я до самого конца вел работу! Ночью до 4 утра председатель ЦБ [Эльвира Набиуллина] была на работе, она не уходила, с ней были на связи!» «Вы спрашиваете про декабрь 2016-го, а я это говорю, потому что я до самого конца вел работу! Ночью до 4 утра председатель ЦБ [Эльвира Набиуллина] была на работе, она не уходила, с ней находились на связи!» Фото: «БИЗНЕС Online»

Ночь перед задержанием: «Набиуллина до 4 утра была на работе, с ней находились на связи»

Зато еще один «козырной вопрос» остался на руках у его коллеги Чуркина.

— В октябре, как вы говорите, вам стало понятно, что банк тонет. Но как вы объясните, что 2 декабря 2016 года вы договорились с Зеленодольским заводом имени Горького о предоставлении залога? То есть вы уже понимали, что все — и?.. — задал прокурор вполне логичный вопрос.

— Старался до самого [конца], хотя понимал уже в октябре – ноябре, да, — без доли сожаления, пусть и не совсем логично ответил Мусин.

— То есть, когда вы договаривались о предоставлении залога на 1,6 миллиарда, вы думали, что всего этого не будет? — напирал Чуркин.

Мусин свел свой ответ к следующему: иллюзий никаких не строил, но реально пытался сделать все от него зависящее. «Я вам могу сказать, что еще ночью 2 марта [2017 года] я был в Центральном банке, с руководителем департамента надзора мы проводили расчеты. Задержан был я 3 марта, а ночью до 4 утра [был в ЦБ]», — казалось, что в этот момент Мусин будто читает прокурору нравоучение, с таким нажимом он повторял словосочетание «Центральный банк».

«Да, это 2017 год. Вы спрашиваете про декабрь 2016-го, а я это говорю, потому что до самого конца вел работу! Ночью до 4 утра председатель ЦБ [Эльвира Набиуллина] была на работе, она не уходила, с ней находились на связи! Со мной были инвесторы, департамент, вели расчеты, смотрели варианты…» — описал последнюю ночь на свободе банкир.

— То есть вы не до конца верили, что все-таки будет банкротство и что [банк] можно будет вытащить? — уточнил прокурор.

— Я говорю, банкротство было уже в октябре – ноябре. Но я вел действия, чтобы он хотя бы под санацию [попал]. Но он был банкрот!

— Получается, вы знали, что залог будет в конкурсной массе? Раз вы говорите, что понимали, что банк — банкрот?

— Наверное, я не знаю, как сейчас там, в судах… — явно не желая говорить на эту тему, бросил банкир.

Свою вину по этому эпизоду Мусин не признает: по его мнению, вывод залогов не мог привести к краху банка, потому что фактически он рухнул еще до этого момента.

«Да, правильно, юридические действия, события имели место быть. Но в том, что мои действия послужили [причиной] банкротства банка, я согласиться не могу. Потому что банк был банкротом, по-моему, уже в ноябре. Кредитные активы оставались. Залоги — я уже объяснил: я сам проводил большую работу и договаривался. И поэтому поручения давал [об их выводе] и рассматривал все это [сам]. Фактически, когда расторгались договоры, банк был уже банкротом. Поэтому повлечь что-то за собой это не могло», — заявил Мусин.

Отметим, что и для залогодателей попытка Мусина избавить их от проблем оказывалась не всегда успешной: АСВ как конкурсный управляющий оспорило сделки по выводу активов. Битвы за них шли и идут с переменным успехом.

Также в ходе заседания впервые общественности стала известна логика действий Роберта Ренатовича при получении кредита ЦБ на 3,1 млрд рублей и выводе средств в кипрские офшоры. По этим эпизодам Мусину предъявили обвинение в злоупотреблении полномочиями. Однако сам банкир с этим не согласен. Подробности допроса по данным эпизодам читайте на страницах «БИЗНЕС Online» в среду.