«Восстановлены честные имена 115 предков, которые боролись за нашу национальную независимость»

Мы до сих пор живем советским прошлым, воспринимая тот же Узбекистан сквозь призму фильма «Белое солнце пустыни» Фото: Азат Ахунов

«Тоталитарному режиму не нужны были умные люди»

«Узбекистан реабилитирует басмачей», «Расцвет национализма еще в одной бывшей советской республике», — такими заголовками отреагировали некоторые российские СМИ на недавнее решение Верховного суда Узбекистана, реабилитировавшего 115 человек, репрессированных в 1920–1930 годах, в том числе Ибрагимбека Чакабаева, лидера басмачества на территории современных Узбекистана, Таджикистана и северного Афганистана. В 1931 году он был пленен спецотрядом НКВД, доставлен в Ташкент и расстрелян по приговору суда. И вот теперь реабилитирован.

Позже, отмечая День памяти жертв репрессий на аллее «Шахидлар хотираси» в Ташкенте, президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев заявил: «Почти сто лет спустя справедливость восторжествовала. Восстановлены честные имена 115 наших предков, которые боролись за нашу национальную независимость и не были реабилитированы. А ведь сколько их еще? Необходимо продолжить благородную работу, направленную на восстановление чести и достоинства патриотов».

«Очевидно, что были репрессированы лидеры с большим потенциалом, ученые, литераторы, врачи, учителя. Они были лучшими представителями нашего народа. Тоталитарному режиму оказались не нужны умные люди, которые открыли бы глаза нации, укрепили бы ее самосознание. Они провинились лишь в том, что были великими», — добавил Мирзиеев.

Эти вырванные из контекста слова лидера Узбекистана были истолкованы исключительно как оправдание басмачества, восприняты как своего рода месседж: мол, бывший сосед по советской квартире окончательно «махнул ручкой» Москве. Особо двусмысленно в понимании российских СМИ эти слова прозвучали в те дни, когда в соседнем с Узбекистаном Афганистане к власти пришел «Талибан» (запрещенное в РФ террористическое движение — прим. ред.). Хотя контекст был иной — речь шла в целом о невинно репрессированных в Узбекистане в 1920–1930-е. По сути, было воплощено в жизнь распоряжение главы государства от 8 октября 2020 года «О дополнительных мерах по более глубокому изучению наследия и увековечению памяти жертв репрессий».

Тем не менее обвинения посыпались как из рога изобилия. «Логика узбекской стороны не ясна до слова совсем, — пишет телеграм-канал „Русский Ориенталист“ (орфография и пунктуация авторов публикаций здесь и далее сохранены — прим. ред.). — Помимо того, что реабилитация бандита с переименованием его в борца за национальное возрождение является примером переписывания истории, она так же ничуть не отвечает текущему состоянию российско-узбекских отношений. И, в общем-то, создается очередной нехороший прецедент переосмысливания истории и исторических персоналий».

«Подобное является типичным примером переписывания истории, переосмысления и полного отрицания совместного советского прошлого», «…сама узбекская нация, как и сама республика, вообще появились благодаря лишь политике советской власти в деле национального размежевания Средней Азии в 20-х и 30-х годах», «если бы этого не произошло, то нынешнего народа не было бы и в помине. И сейчас бы узбеки делились, как в старину, на хивинцев, бухарцев, кокандцев, а Шавкат Мирзиеев оставался бы безграмотным и забитым дехканином», — это наиболее характерные комментарии, прозвучавшие в российской прессе.

Все это понятно — мы до сих пор живем советским прошлым, воспринимая тот же Узбекистан сквозь призму фильма «Белое солнце пустыни». А мир изменился. Нет в живых Сухова, нет Петрухи, Саида… Грузинский актер Кахи Кавсадзе, сыгравший последнего главного героя фильма, Черного Абдуллу, скончался в этом году от COVID-19. И это очень символично. Пора ставить точку.

Профессор А. Расулов Фото: Азат Ахунов

30-летие независимости Узбекистана — это не шутки, самостоятельных шагов будет все больше и больше

Да, определенная фронда в решении узбекистанских властей чувствуется. Да, это месседж, но расшифровывается он по-другому. Прошло 30 лет с момента распада СССР, «младший брат» вырос и крепко стоит на ногах. Настала пора вступать во взрослую жизнь. Так надо понимать это решение. 30-летие независимости Узбекистана — это не шутки, самостоятельных шагов будет все больше и больше.

Президент страны Мирзиеев, уделявший последние годы пристальное внимание экономическим реформам, также круто взялся и за идеологию. Вопросы образования, науки и культуры также теперь находятся под его неусыпным контролем. Сделаны и первые шаги в этом направлении — повышены зарплаты педагогическим и научным работникам, один за другим открываются новые вузы, преобразован ряд научно-исследовательских учреждений. Много чего делается для популяризации и продвижения узбекского языка.

Историческая наука Узбекистана также не стоит на месте.  Прошлое теперь оценивается здесь совсем по-другому. Первым делом была переосмыслена роль туркестанских джадидов — реформаторов. Теперь они не «враги народа», а национальные герои, лидеры нации. Их жизнь и творчество подробно изучается, снимаются фильмы о них, в их честь называют улицы. И, наоборот, еще в 1990-е годы в Шахимардане был снесен памятник «революционному» поэту Хамзе Ниязи, известному нам по советскому сериалу «Огненные годы». Переименованы улицы, станции метро и театр, названные его именем. Впрочем, это тенденция, характерна для всей постсоветской Средней Азии. В 2018 году в Таджикистане пытались запретить советские фильмы, «противоречащие идейным установкам современного независимого Таджикистана».  

Само слово «басмач» давно стало табу. Вместо него используют исконное «курбаши» («старший командир»). «В российской историографии оно до сих пор считается басмаческим, — рассказывал ранее в интервью „БИЗНЕС Online“ узбекский профессор Абдулла Расулов. — У нас же теперь начинают использовать формулировку „освободительное движение народов Центральной Азии“. Можно ли назвать басмачом (от тюркского „налетчик“ — прим. ред.) человека, который жил на своей земле, защищал ее? С другой стороны, сказать, что все они были национальными героями, я не могу. Разные люди были как с этой, так и с другой стороны».

В целом в большинстве исторических трудов, изданных в постсоветское время, басмаческое движение однозначно трактуется как национально-освободительное. В них отмечается, что эти отряды издавна существовали на земле Узбекистана. Это были своего рода Робины Гуды, которые защищали бедных дехкан от нападок баев и русской администрации. «Собственно традиция воспринимать „басмачество“ как бандитизм ведет свое начало еще с царских времен. Архетип „злого преступника“, „вора и грабителя“, родившийся в то время, был усилен советской пропагандой. Между тем в самом туркестанском обществе так называемые басмачи всегда воспринимались как народные мстители и заступники, о них слагались легенды и песни», — говорится в одной из таких книг. Сами участники движения идентифицировали себя как борцы за свободу, освободители своей Родины от завоевателей, защитники земли, веры, народа.

Татарский учитель в Коканде Фото предоставлено Азатом Ахуновым

Рашидов писал Чанышеву

В последние годы активно развиваются татарстанско-узбекистанские отношения. В РТ получают высшее образование тысячи юношей и девушек из Узбекистана, успешно реализуется ряд совместных экономических проектов, не прерывается поток делегаций политиков, бизнесменов, представителей науки и культуры как в Казань, так и в обратном направлении. В Ташкенте открываются филиалы татарстанских вузов, активно работает с татарской диаспорой всемирный конгресс татар. В целом Узбекистан воспринимает Татарстан как своего рода хаб, ворота в Россию. И это вполне естественный процесс. Ведь эти связи сложились не сегодня, а много веков назад. Ислам в Поволжье пришел к нам с земель современного Узбекистана вместе с торговцами и ученым людом. Многие видные татарские религиозные деятели получили образование в Бухаре, Самарканде, Коканде. Татарские интеллигенты в конце XIX – начале XX веков сделали очень многое для просвещения народов Узбекистана. И, наоборот, в 1920-е тысячи татар спаслись от голодной смерти только благодаря бескорыстной помощи братского узбекского народа. Это путь с обоюдным движением.

Но были и непростые моменты в истории наших отношений. В Узбекистане до сих пор помнят роль «татарских бригад», участвовавших в установлении советской власти, а также в подавлении басмаческого движения. И эта роль в глазах узбеков была отнюдь не положительной. Сейчас, когда история вновь переосмысливается, фантомные боли прошлого вновь дают о себе знать.

Начало XX века. Русский самовар и Коран. Коллекция кокандского краеведческого музея Фото: Азат Ахунов

«Да, Красная армия использовала татар, — говорит профессор Расулов. — Порой вслепую, пользуясь тем, что татары искренне верили в то, что они вместе с советскими идеалами несут народам Туркестана свободу и прогресс. Хотя были случаи, когда татары принимали участие и на той стороне». «Надо понимать, что те татары, которые пришли к нам, сами по-настоящему верили в идеалы коммунизма, боролись за светлое будущее нашего края. Это был искренний порыв, который, конечно же, можно было бы реализовать и другими путями. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь», — добавляет он.

Но как воспринимать сейчас личность одного из главных, наряду с командармом Михаилом Фрунзе, героев установления советской власти в Туркестане, татарского генерала Якуба Чанышева? Или военного комиссара Первой отдельной Приволжской татарской стрелковой бригады, которая прошла в боях с белогвардейцами и басмачами от Оренбурга до предгорий Тянь-Шаня, будущего классика татарской литературы Шамиля Усманова? Или героя тех лет, татарина, начальника джаркентской милиции, известного под именем Касим-хан. Это он пробрался в ставку атамана Дутова и уничтожил его. Важнейшее для своего времени событие, хотя и неоднозначное с современной точки зрения. Да и многих других? Закрыть эту страницу истории или просто перевернуть?

В советское время в Узбекистане того же Чанышева знали и уважали, а сейчас его имя забыто. Власти Андижана присвоили ему звание почетного гражданина города. Не кто иной, как небезызвестный первый секретарь ЦК КПСС Узбекской ССР Шараф Рашидов, поздравил его с 70-летием в 1962 году. «Трудящиеся Узбекистана высоко ценят огромную работу, которую Вы провели в Туркестане в годы Гражданской войны по борьбе с контрреволюцией, по разгрому басмаческих банд и укреплению советской власти», — писал руководитель Узбекистана в своей телеграмме.

Книги, посвященные роли татар в истории Туркестана Фото: Азат Ахунов

Чанышев сделал многое для становления советской власти в Средней Азии, проявляя личный героизм и мужество. Татарский командир совершенно искренне верил в то, что он и его боевые товарищи выполняют важную миссию — несут свет просвещения и цивилизацию народам Востока. Он прекрасно знал о том, что его предки на протяжении многих лет обучали, воспитывали, культурно развивали казахских, киргизских, узбекских детей по всей территории огромного Туркестана. Он считал себя своего рода культуртрегером, не допускал солдафонства, грубости, никогда не занимался шапкозакидательством. «Они привезли с собой не только винтовки и пулеметы для борьбы с врагами революции. В их боевое снаряжение входили книги и газеты, лекции политработников, красноармейская художественная самодеятельность… Красноармейцы, командиры и политработники быстро усвоили язык местного населения, близкий к татарскому, что облегчило понимание друг друга», — писала газета «Андижанская правда» в 1969 году.

Участники Октябрьского вооруженного восстания. В первом ряду сидят (слева направо) Чанышев, Грасис, Ежов, Соколов,  Мартынов и др. (1927) Фото предоставлено Азатом Ахуновым

История — наука очень политизированная. Те или иные факты и события могут трактоваться диаметрально противоположно в зависимости от сложившейся конъюнктуры. И от этого никуда не денешься. В современном Узбекистане идет переосмысление своего прошлого. И там нет единого мнения. «Могу поспорить с любым желающим, что на территории постсоветского пространства нет народа, который был бы доволен освещением его национальной истории», — пишет в своей книге «Некоторые аспекты изучения Центральной Азии» известный узбекский историк Шухрат Мухамедов.