Василий Лихачев: «Мой недостаток был в том, что я до конца считал себя частью команды Шаймиева»

«МОГ ЛИ БЫТЬ ДРУГОЙ ВАРИАНТ ДОГОВОРА С МОСКВОЙ?»

- Верно ли, что договор о разграничении полномочий и предметов ведения между РФ и РТ в феврале 1994 года вами был, в конце концов, подписан лично, как председателем комиссии, причем, без окончательного согласования с президентом Шаймиевым? И если да, то не является ли дальнейший ваш уход с политического небосклона Татарстана вынужденным актом, следствием несправедливой опалы, проявленной по отношению к вам со стороны президента? (Р.Фатхутдинов).

- Нет, я просто парафировал документ. Естественно, окончательное решение принимал Минтимер Шарипович. Была еще одна попытка, когда у него в кабинете, где собрались Фарид Хайруллович Мухаметшин, Мухаммат Галлямович Сабиров и я, Мухаметшин словами Рафаэля Хакимова задал мне вопрос – мог ли быть другой вариант договора? Я говорю – варианты могут быть какие угодно! Но дело в том, что во время согласования позиции уровень взаимопонимания должен быть таким, чтобы документ вышел. В то время Шаймиев уже просто не мог отступать! Лимит доверия общественных организаций, существующих здесь политических партий просто исчезал, истончался на глазах. И если бы мы решили провести еще один тур переговоров, нас бы не поняли.

Тем более, в то время Татарстан практически не участвовал в референдуме по принятию новой Конституции РФ. И там тоже была своя «закавыка». Некоторые силы подталкивали Минтимера Шариповича к тому, чтобы он в жесткой форме заявил: "Татарстанцы, вы не должны участвовать в референдуме, мы эту конституцию не признаем". Я сказал тогда Шаймиеву: "Минтимер Шарипович, это будет неправильно! Есть международные нормы, есть пакт о правах человека, есть политические права граждан. Граждане Татарстана – граждане Российской Федерации. Вы же не можете своей волей запретить реализацию международно-признанных прав, в том числе на активное избирательное право!". Спрашивает: "Что ты предлагаешь?". Я отвечаю: "Вы должны сказать примерно так: "Кто хочет, тот идет на референдум, кто не хочет – не идет". Это вписывается в волевое поведение каждого человека. Шаймиев поразмышлял и решил, что так правильнее.

…А когда Фарид Хайруллович сказал, что мы могли бы «усилить» договор, быть вровень с союзной республикой, я ответил, что в этом случае этот документ мы бы просто не получили. Тем более, самое главное этого документа, с моей точки зрения, содержится в преамбуле, где признается приоритет Конституции Татарстана, Конституции Российской Федерации и Договора, который выступает неким связующим звеном. Вот эта триада, с моей точки зрения, уникальна, она играет свою роль и сегодня.

Я знаю, что некоторые критики говорят, что «Лихачев увел в сторону этот процесс». Еще раз говорю – при иных условиях не было бы этого документа, не было бы высокого политического статуса Шаймиева как строителя новой федерации, новых государственных отношений. А без решения этих вопросов мы не смогли бы двинуться в экономику социального характера, с «человеческим лицом». И, естественно, без этого договора Татарстан не получил бы ни уважения, ни авторитета, которыми мы пользуемся и сегодня.

Из политики вытекает экономическое развитие. Но экономика Татарстана, особенно советского периода, давала нам право и возможности говорить о новых формулах взаимоотношений.

Татарстан в 90-е годы больше сконцентрировался на своих проблемах, выстраивая свою модель. А я сегодня думаю, что нам надо было больше находить союзников в отношениях с федеральным центром. Наша формула – «Больше самостоятельности – больше ответственности». По нашему примеру порядка 48 субъектов России подписали договоры, но они были выхолощены, были просто формальным вариантом. Федеративный договор (пусть на меня не обижается мой друг Рамазан Гаджимурадович Абдулатипов) не сыграл той роли, на которую рассчитывали.

«ЕЛЬЦИН СКАЗАЛ ШАЙМИЕВУ: «А ТЫ ОТВЕЧАЕШЬ ЗА ВСЁ!»

- Зачем вы разрабатывали противоречащий Конституции РФ договор «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти Республики Татарстан», который был подписан 15 февраля 1994 года? Или вы тогда не усматривали никаких противоречий между договором и Конституцией и полагали, что все в рамках закона? (Руслан).

- Я не нарушал Конституцию Российской Федерации! Потому что в Конституции РФ в первых строках 4 или 5 статьи написано, что договор о разграничении полномочий составляет основу Российской Федерации. Поэтому мы действовали в рамках правого конституционного поля.

В 90-е годы, когда начинались переговоры, мы в меньшей степени думали о какой-то политической составляющей, а готовили экономику. Я считаю, что мы тогда сделали очень важное движение, когда юридический статус Татарстана мы сделали адекватным его экономическому, научному, культурному потенциалу.

Я думаю, если бы было что-то жестко националистическое, Борис Николаевич Ельцин вообще не пошел бы ни на какие контакты. И не было бы у него никакой дружбы с Минтимером Шариповичем. И не было бы глубокого взаимопонимания между ними, которое особенно проявилось, когда Ельцин сказал Шаймиеву: «А ты отвечаешь за всё!»

Последнюю точку мы поставили в конце января 1994 года в Белом доме, ночью, пошли с Юрием Федоровичем Яровым (экс-зампредседателя правительства РФ, – ред.) с этим согласованным документом к Виктору Степановичу Черномырдину (экс-премьер-министру РФ, – ред.). Мы пришли к нему в 1.40 ночи. На нас смотрит предельно уставший человек с серым лицом, а перед ним - метровые горы документов, которые он до утра должен прочитать… Я говорю – здесь работы на полгода, если просмотреть каждую бумагу! Он поднял голову и спросил: "Всё? Василий, у тебя претензии есть к России?". Отвечаю: "Нет". Тогда идите, не мешайте работать…. Я вас поздравляю".

«Я почувствовал, что кто-то мне завидовал – почему Бабай этого русского Лихачева выдвигает на передний план?»

- А насколько в начале 90-х годов была вероятность того, что Татарстан пойдет по тому пути, по которому потом пошла Чечня?

- Я думаю, что вооруженного конфликта с Москвой здесь не было бы при любых обстоятельствах. Вот сейчас я понимаю, что у страха действительно глаза велики. Убрали с территории Татарстана оружие, в том числе и легкое, дали команду воинским формированиям в Ульяновской области, в других соседних регионах…

- То есть танки на границе нашей республики стояли?

- Я бы сказал так – готовность была высокой, потому что у Москвы не было опыта разрешения таких ситуаций. Помните первые выступления на площади Свободы во время перестройки? Я тогда работал еще в татарском обкоме партии, и была установка – идти на площадь. Чтобы перестраховаться, дали команду внутренним войскам, милиции… Кого там только не было! Посчитаешь по головам, и думаешь, что процентов 60 – это «свои»…

А вообще я считаю, что надо быть очень-очень объективным. Не прав Рашид Ахметов, который написал, что я сыграл чуть ли не главную роль в заговоре глав, когда уходил из Татарстана. Ну, какой заговор в 1998 году?!

«У НАС С ШАЙМИЕВЫМ ИНОГДА БЫЛИ РАЗНОПЛАНОВЫЕ ПОДХОДЫ»

- Но путч действительно был! Когда Шаймиев предлагает на должность премьера одного, а Рафгат Алтынбаев говорит, что не может снять свою кандидатуру…

- Как вы думаете, можно ли говорить слово «путч» применительно к условиям атмосферы правления Шаймиева?

- Именно поэтому и можно говорить! Потому что часть его назначенцев, тайно сговорившись, выдвинула свою кандидатуру на пост премьера. Путч в этом. Конечно, это была не демократическая процедура, а борьба кланов.

- Но я считаю, что Рашиду Ахметову просто надо было эту ситуацию интерпретировать объективно, как любому журналисту. А то я уже нахожусь в Брюсселе, а до меня доходят слухи, что я, якобы, выделил 300 тысяч долларов на публикацию статей против Шаймиева. Во-первых, у меня таких денег нет. Во-вторых, если бы даже и были, я бы им нашел другое применение…

Да, у нас с Минтимером Шариповичем иногда были разноплановые подходы. Но это совершенно нормально! Была одна ситуация, которая подтолкнула меня к мысли, что, наверное, надо возвращаться к работе по специальности, когда во время одного из заседаний Совета Федерации в коридоре он начал мне говорить – почему ты не сделал так, чтобы судебная система у Татарстана была своя, почему ФСБ и МВД не наши? Я отвечаю – как вы себе это представляете, когда уже есть договор, есть Конституция, мы входим в общую систему страны?! Я же тоже не могу все сделать – я же не волшебник… Думаю, влияние каких-то кругов он испытывал.

Я очень толерантный человек, но когда я вел эти очень тяжелые переговоры перед подписанием договора, я уже почувствовал, что кто-то мне завидовал – почему Бабай этого русского Лихачева выдвигает на передний план? Может быть, у меня было только одно преимущество – я впервые в политологической государоведческой науке использовал нормы и принципы международного права, против которых никто ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге ничего сказать не мог.

Я Сергею Шахраю (экс-министр РФ по делам национальностей и региональной политики, – ред.) задавал вопрос: "Вот посмотри пакт о правах человека 1966 года - там записано право народа на самоопределение? Записано! И Татарстан ничего не делает за пределами этой международно-признанной нормы. Мы же не говорим о самоопределении татарской нации - мы говорим о многонациональном народе Республики Татарстан". И когда я рассказывал об этих подходах в конгрессе местных и региональных органов власти ПАСЕ, в европарламенте - все европейцы прекрасно понимали.

…Что касается Чечни: договор о разграничении полномочий под номером один должен был быть с Чеченской Республикой. Я все время проводил в Москве и знаю, что это так. Но тогда Борису Николаевичу Ельцину чего-то не хватило, то ли определенные фамилии так называемого силового блока заставили… Эти неуважительные заявления Павла Грачева (экс-министр обороны РФ, – ред.) о том, что «за неделю наведем там конституционный порядок»… Борис Николаевич хотел войти в историю миротворцем, но...

«ПО ИДЕЕ, ДВА ПРЕЗИДЕНТА ДОЛЖНЫ БЫЛИ БЫ СЕСТЬ РЯДОМ…»

- Может быть, ответ на этот вопрос дал Александр Лебедь, когда он договорился о перемирии, а Борис Березовский сказал ему: «Такой бизнес порушили!..»?

- Думаю, там сыграли свою роль разные факторы. Я получил точную информацию о том, что в 20-х числах января подписание договора между Москвой и Грозным не получается… Мы должны были подписывать договор 13 февраля 1994 года. Вдруг мне звонит Сергей Александрович Филатов (экс-руководитель администрации президента РФ, – ред.) и говорит, что в этот день подписать договор не получится – Борис Николаевич заболел. Кстати сказать, одна из заслуг Филатова, который возглавлял конституционную комиссию, в том, что он меня поддержал на одном из заседаний, когда я встал и сказал: "Если вы не включаете статью о разграничении полномочий, я не смогу вернуться в республику - объявлю забастовку, голодовку – что угодно!". И тогда эту статью приняли, она вошла в договор.

…И Филатов говорит мне: "Поверь, нет никакого политического навета - Борис Николаевич действительно заболел, не может даже говорить". Я отвечаю: "Дайте мне веский аргумент – я должен звонить Шаймиеву". Он подумал и ответил: "Скажи, что еще отменена встреча с премьер-министром Великобритании Джоном Мэйджором". И подписание перенесли на два дня. И когда 15 февраля мы пришли в Кремль, Борис Николаевич идет нам навстречу и говорит: «Только что встречался с англичанином, хорошо поговорили… Минтимер Шарипович, но ведь у нас с вами совсем другие отношения? Давайте начнем эту процедуру».

И был такой момент: стол стоял буквой Т, во главе которого - только одно кресло. С одной стороны стола – наша делегация, с другой – представители российских органов власти. Борис Николаевич садится во главе стола, а Минтимер Шарипович – в очень сложных движениях… По идее, два президента должны были бы сесть рядом… И Шаймиев в этой ситуации показал свою политическую волю и ум – сел сбоку. И даже вопроса не задал по этому поводу. Потому что в истории бывают такие моменты, когда одно слово может повернуть ситуацию на 180 градусов. И результата нет! Вся энергия уйдет в «свисток кондуктора».

«Без этого политического шага Татарстану было бы трудно подниматься до сегодняшнего уровня. Сохранили и взаимопонимание, и уважение с федеральным центром...»

…Сели, подписали договор. Смотрю - люди из татарстанской делегации продвигаются все вперед и вперед, меня оттеснили к самой стене. Думаю, это судьба… Всё написал собственными руками, дал международно-правовую экспертизу. Когда в последнюю ночь перед подписанием договора мы сели с Сергеем Шахраем визировать документ, он сказал, что придраться не к чему.

…После подписания договора вынесли шампанское, Борис Николаевич доволен – он ведь тоже вошел в историю как реформатор. Ведь потом последовало еще более 20-ти разных соглашений. Очень большую работу провел еще Мухаммат Галлямович Сабиров (экс-премьер-министр РТ, – ред.) – по экономическому блоку, по транспорту, логистике, по школам и прочее. Другие наши коллеги, например, министр финансов Дмитрий Нагуманович Нагуманов.

Думаю, без этого политического шага Татарстану было бы трудно подниматься до сегодняшнего уровня. Сохранили и взаимопонимание, и уважение с федеральным центром. Наина Иосифовна Ельцина говорила, что Борис Николаевич с глубочайшим уважением относился к Шаймиеву. Даже если Минтимер Шарипович говорил что-то неприятное, Ельцин слушал. Так же и Путин.

По моим наблюдениям, с этой точки зрения сегодня Путин уже другой. По психологии восприятия позиций другой и Медведев. А руководители такого уровня должны быть готовы к любой позиции.

«ЛЮБАЯ ВЛАСТЬ ХОЧЕТ УСТОЙЧИВОСТИ. И ПУТИН ЕЕ ДОБИЛСЯ»

- Приведение Конституции и законов РТ в соответствие с Конституцией и законами РФ - это шаг назад или естественный ход истории, развития государства? (Максим Осипов).

- Это совершенно логично. Я это называю мимикрией российского государства – любая власть хочет устойчивости. И Путин этой устойчивости добился. Но одну вещь надо подчеркнуть: сегодня по многим признакам мы опять идем к децентрализации. Регионы получают новые полномочия, наконец, что-то положительное сделано в отношении органов местного самоуправления.

- Еще не сделано…

- Согласен, только делается, но Россия такая страна, где сначала нужно вложить в голову на уровне менталитета, что можно жить по-другому... И сейчас, я уверен, опыт Татарстана будет задействован. Приведу пример. Помощник генерального секретаря ОБСЕ Стефан Василов говорил мне, что договор России и Татарстана лежал в папке документов, когда шли переговоры между Косово и Сербией. Очень близко подходили к тому, чтобы дать Косово статус, который получил Татарстан, и было бы нормальное государство. Но оказалось, что нашлись политические силы, которые не заинтересованы в стабильности на Балканах.

- То есть модель нашего договора действующая?

- Модель действующая. По крайней мере, она заставляет думать. Более того, сейчас готовится кодекс поведения европейских регионов, и концептуально татарстанские идеи, опыт и практика там присутствуют. Почему? С одной стороны, мы опирались на международный правовой массив, с другой – мы опирались на объективные тенденции. Рыночная экономика, социально-ориентированная экономика все равно предполагает такой фактор, как свобода выбора, свобода действий. Если такой свободы нет, то абсолютно ни одну социальную программу не поднять.

Поэтому мне кажется, что если совет по федеративным отношениям при президенте РФ в ближайшее время будет создан, если в декабре этого года появится новая концепция национальной политики Российской Федерации, то Татарстан ждет некий политический ренессанс. Нам придется, и, может быть, эту работу уже надо делать сегодня – заниматься мониторингом с 1994 года, чтобы посмотреть, что удалось, какие пробелы и проблемы существуют. Предстоит очень интересная работа.

«Хочу, чтобы была ясность: я – беспартийный. Это дает большой плюс – открываются разные кабинеты»

«ТАКОЕ ОЩУЩЕНИЕ, ЧТО ПЕРЕД ЛИХАЧЕВЫМ СТАВЯТ СТЕНУ…»

- Нет ли у вас обиды на Татарстан? Когда вы уехали из Татарстана, вы часто вспоминали Татарстан, 90-е годы? Хотели вернуться? (Марсель).

- На подобные вопросы есть риторические ответы… Как не вспоминать Татарстан, когда здесь остались дети и внуки, вся инфраструктура, друзья, научные школы?! Если бы у меня не было глубокого чувства уважения к Татарстану, я бы не пошел в депутаты Госдумы от республики. Когда мне предложили, я прикинул: для Ингушетии мне что-то удалось сделать – привлечь инвестиции, поднять имидж, устроить презентацию республики, помогал президенту Мурату Зязикову. Но я же татарстанец!

В психологическом плане обиды у меня нет. У меня обида в другом. Поймите меня, мой потенциал, опыт, связи, выходы на людей, которые правят европейскими процессами, здесь не всегда воспринимались и не воспринимаются до сих пор. Такое ощущение, что перед Лихачевым ставят стену… Хотя когда я работал в Брюсселе, приезжал Рустам Минниханов, и я помогал провести презентацию по технологическим процессам; звонил Минтимер Шарипович, и по его просьбе я узнавал, где можно например купить сахар для республики, когда здесь с этим были проблемы. Несколько раз приезжал Камиль Исхаков, Фарид Мухаметшин. Отношения, контакты – все это было.

- Правда ли, что мудрые политики, чтобы не иметь дышащих в спину, отправляют их на повышение? (Андрей Медведев)

- Я думаю, что и мудрые, и не мудрые политики прибегают к этому приему. Говорю совершенно правдиво: из республики меня никто не выгонял. По крайней мере, в открытую мне никто на дверь не указывал. Наверное, вы помните то заседание, когда Шаймиев вручил мне подарок – картину родной земли? И он мне сказал тогда: «Мы вас направляем как досрочно подготовленного». А Бабай ничего просто так не говорит. Значит, он в голове держал мысль на что-то меня сориентировать.

Кстати, к тому времени я уже отказался от предложения Николая Федорова пойти к нему в ведомство заместителем министра юстиции по международным делам. Были предложения стать советником по международным вопросам у Михаила Горбачева, но потом решили, что мне лучше находиться в Татарстане. Предложения были. Тем более, в советское время я стоял в списке кадрового резерва МИД СССР. Причем, у меня была ориентация не двусторонняя дипломатия, а многосторонняя.

Я в жизни для себя решения принимаю сам. Минтимер Шарипович не знал о моем желании уйти и поработать по специальности. Первый разговор на эту тему у меня состоялся с Борисом Николаевичем в августе 1997 года. Когда он мне в Кремле вручал орден, почему-то спросил: «Василий Николаевич, ну как вам на новом месте?» Я не понял, на каком новом месте, и попросил подойти к нему после церемонии. И я ему сказал, что у меня есть большое желание поработать по специальности на дипломатической работе. Договор есть, его реализация началась, климат в республике хороший…

Через некоторое время первый заместитель министра иностранных дел РФ Игорь Иванов сделал мне предложение стать постоянным представителем России в Европейском сообществе в Брюсселе, предложение подтвердил Евгений Примаков (в тот период - министр иностранных дел РФ, – ред.), и всё закрутилось. Причем, в парадоксальном варианте: перед назначением на должность посла нужно было проходить курсы в дипакадемии, а я, как заместитель председателя Совета Федерации, читаю дипломатам лекции, то есть я сам и читаю, и становлюсь слушателем…

Очень быстро европейцы дали мне агреман. К тому времени, после отъезда Ивана Степановича Силаева (экс-постоянный представитель РФ при европейских сообществах, – ред.) почти пять лет не было представителя России в Европе. А эту должность в свое время предлагали Анатолию Чубайсу, Александру Шохину, Михаилу Фрадкову (он даже уже получил агреман). А в 1997 году надо было начинать процесс реализации соглашения о стратегическом партнерстве, а представителя России нет…

И когда уже все стало ясно, я попросил Евгения Максимовича Примакова позвонить Минтимеру Шариповичу и сообщить, что Лихачева направляют на дипломатическую работу. Знаю, у них состоялся хороший разговор.

И я думаю, что все, что случилось, это в пользу. Сегодня меня просто «распирает» мой опыт. Я написал 11 книг, почти 500 научных и публицистических работ. Но мне хотелось, во-первых, поработать по специальности, во-вторых, сделать что-то практически значимое по международной линии.

«ДАВАЙТЕ СНАЧАЛА ДОЖДЕМСЯ ПРЕДДВЕРИЯ 2015 ГОДА…»

- Будете ли вы избираться новым президентом Республики Татарстан? Если да, то от партии или самостоятельно, учитывая, что вы беспартийный? (Эдуард).

- Хочу, чтобы была ясность: я – беспартийный. Это дает большой плюс – открываются разные кабинеты. Я не похож на безответственного человека, и любой мой комментарий сейчас на эту тему, сказав «да» или «нет», возымеет действие. Хотя такие вопросы мне задают не только здесь, но и в разных московских кабинетах. Но я исхожу из того, что давайте сначала дождемся преддверия 2015 года. Для меня самое главное – реализовать свой опыт в пользу людей, общества, потому что я подхожу к этой миссии совершенно искренне.

Действительно, Татарстан сделал и делает сегодня серьезные шаги, но у Татарстана есть свои проблемы, связанные с государственным долгом, с экологией, с поиском новых технологий по нефтедобыче и нефтепереработке. И многие-многие другие проблемы. Я не хочу сказать, что все эти вопросы образуют критическую массу, которая может республику как бы «взорвать», но, тем не менее, проблемы существуют.

Поэтому, используя площадку Госдумы, я ставлю задачу поработать на Татарстан, как на один из реальных флагманов государственного строительства Российской Федерации. И через Татарстан работать уже на всю Россия.

- Так все-таки амбиции у вас остались?

- Отвечаю еще раз – давайте дождемся преддверия 2015 года. Дело в том, что подобные вопросы задают разные люди, и через эти вопросы я чувствую какой-то дискомфорт этих людей по жизни.

- Если бы вас избрали президентом Республики Татарстан, какую стратегическую цель вы определили бы правительству РТ в первую очередь? (Мирсияпов Зуфар).

- Была бы серия указов. Потому что одним указом здесь ничего не сделаешь. Серия указов под названием «Социальные блага». Туда вошли бы решения о снижении налогов, создании рабочих мест, приоритетность в отношении ветеранов и детей-сирот, которых сегодня очень много.

«Мы с Шаймиевым друг друга не потеряли – можем встретиться и говорить абсолютно на любую тему. Именно он в числе первых поддержал мой выбор по Госдуме»

«МОЙ НЕДОСТАТОК В ТОМ, ЧТО Я ДО КОНЦА СЧИТАЛ СЕБЯ ЧАСТЬЮ КОМАНДЫ ШАЙМИЕВА»

- Но в России и в Татарстане все программы - «социально направленные», с «человеческим лицом»!.. Все социальные блага всегда перечисляются. А как это сделать? Например, какие рабочие места?

- А вот здесь скажу, что предложения Геннадия Зюганова относительно национализации сырьевого сектора совершенно правильные. Они вытекают из положений Конституции РФ о суверенитете народа, о демократии и справедливости. А иначе где мы возьмем недостающие финансовые ресурсы?

- Так можно идти другим путем – через акцизы забирать большую часть добавленной стоимости.

- Думаю, не исключается и этот механизм. В подходе КПРФ к национализации я вижу только один аспект – связанный с несправедливостью. Кому реально принадлежит эта сфера? Можно перечислить буквально несколько фамилий, несколько юридических лиц. И совершенно закрытые схемы получения и распределения доходов. А где справедливость? Нас ведь учили, что все мы – субъекты государственной собственности, а сегодня мы превращаемся в объекты политики. А с ветеранами просто невозможно говорить на эту тему – они сразу «зажигаются», и у них жесткие контраргументы: «Почему мы все отдали государству, за что кровь проливали?»

В программе Зюганова, с которой компартия выходила и на парламентские, и на президентские выборы, есть много разумного. Вот одна деталь: во время выступления Медведева на заседании Госсовета Путин активно записывал только во время выступления Зюганова.

…Подводя итог ответа о возможности идти мне в президенты, добавлю – это очень сложный и ответственный вопрос. А я себя всегда позиционировал ответственным человеком. И на такой проект всегда надо идти командой. Мой недостаток был, наверное, в том, что я до конца, до самого ухода считал себя частью команды Минтимера Шариповича. Сегодня я считаю, что в каких-то моментах надо было быть более критичным, настаивать на своем…

- …И формировать свою команду?

- Надо было или формировать свою команду, или выбирать другую форму поведения.

С другой стороны, мы с Шаймиевым друг друга не потеряли – можем встретиться и говорить абсолютно на любую тему. Именно он в числе первых поддержал мой выбор по Госдуме.

…В мае 2000 года шло формирование правительства РФ, и 16 мая Путин вызвал меня из Брюсселя. Прилетел в Москву, в приемной Путина просидел полтора часа. Никто не знал, зачем он меня вызвал, даже руководитель администрации президента Александр Волошин. С Путиным мы говорили 20 минут, не присев, – он собирал портфель в первый официальный визит в Узбекистан. Он подошел ко мне и сказал: «Вы - молодой человек, вы должны расти…» И предложил мне быть полпредом президента РФ в Сибирском округе. Ну, хоть бы родной Приволжский округ, где есть люди, на которых можно опираться!.. Я все это «прокрутил» в голове и ответил: «Спасибо за доверие, но разрешите мне поработать в Брюсселе еще год для закрепления достигнутого». (К тому времени усилиями миссии в копилку бюджета страны пришло 25 миллиардов долларов. Европейцы ведь работают только с теми, кому доверяют). Путин говорит: «Спасибо за честный ответ, но Вы - в моей лодке». А я и не возражал…

…Я не ухожу от ответа на вопрос, я ставлю его по-другому: я сегодня готов максимально помогать и действующему президенту республики, и другим руководителям. Лихачевы много сделали и в XVIII веке, и в XIX-ом… Думаю, можно еще много позитивного сделать. И для этого не обязательно занимать должность президента.

«Минниханову надо чаще повторять тезис Медведева - «Свобода лучше, чем несвобода». Если он будет жить и работать с этим лозунгом, то для Татарстана это будет замечательно»

«МЕНЯ ВОЛНУЮТ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ТАТАРСТАНА»

- Как вы оцениваете деятельность нового президента РТ Минниханова? (Александр)

- Я считаю, что он очень хороший прагматик, в меру жесткий. Может быть, от него хотелось бы ждать в большей степени какого-то политического позиционирования. В международном плане он, кстати говоря, хорошо проявляется. Вообще, любой высокий пост по Татарстану или от Татарстана открывает дорогу замечательно – сразу реагируют. Минниханов в недавнем опросе по оценке открытости получил три из десяти баллов. Открытость, конечно, требуется…

Естественно, Рустам Нургалиевич сначала опирался на команду Шаймиева. А вот оказывается, что все-таки нужны новые люди. Его большой плюс – что он доверяет молодежи. И, я думаю, что ему надо чаще повторять тезис Медведева - «Свобода лучше, чем несвобода». Расшифровывать я не буду, но если он будет жить и работать с этим лозунгом, то для Татарстана это будет замечательно.

Сила Рустама Нургалиевича в том, что, работая длительное время рядом с Бабаем (М.Ш.Шаймиев, – ред.) на посту председателя правительства, он действительно для этой должности стал «своим» - именно для этой должности, этой компетенции, для этого направления. И я знаю, что он был в глубоких размышлениях, когда возник вопрос о его выдвижении на пост президента Татарстана. Как человек ответственный, он не мог вести себя по-другому. Это же все-таки не мальчишеский выбор – поиграть в футбол или в хоккей… Это же глава одного из крупнейших регионов страны! А сегодня можно сказать – одного из крупнейших евразийских регионов, ведь масштаб Татарстана уже вырос.

- К нам на интернет-конференцию вы приехали со встречи. Можно о ней рассказать?

- Мы привозили в Казань представителей одной из крупнейших корпораций Соединенных Штатов Америки, которая связана с очень влиятельными финансовыми, экономическими и политическими кругами США и Европы. Когда я шел в качестве кандидата в депутаты Госдумы, я говорил, что меня сегодня волнует уже не только политическая сторона, но и экономические перспективы развития Татарстана. И сегодня мы продолжаем разговор на эту тему.

В ближайшее время – в конце мая или в июне – состоится очередной приезд этой американской группы. Я не могу раскрывать все коммерческие детали, но интерес к сотрудничеству был высказан с обеих сторон на встрече с премьер-министром РТ Ильдаром Халиковым, которая состоялась в Казани в конце апреля. Татарстан нуждается не только в прямых инвестициях, но и в хороших технологиях, особенно в преддверии большого цикла строительства к Универсиаде, чемпионату мира по водным видам спорта и по футболу. И мне показалось, что те предложения, которые с моей подачи сформулированы для республики, могут пустить хорошие корни.

«БРЕНД У ВАС УЖЕ ЕСТЬ, ДВИГАЙТЕСЬ ДАЛЬШЕ»

- А Вы читаете «БИЗНЕС Online»? Что пожелаете нам?

- Вашу газету я читаю с тех пор, как принял решение пойти в депутаты Госдумы. У меня ведь объективно-критический взгляд на то, что в республике и в России в целом происходит.

По моему разумению, вы уже перешагнули свое название – БИЗНЕС. Даже если ставить цель информирования, информационной поддержки бизнес-структур. Думаю, сегодня и политики, депутаты, и экономическая среда, да и просто нормальный интеллигентный человек должен читать «БИЗНЕС Online». Потому что вы допускаете не выборку, а свободу. Я вам могу сказать однозначно: чем человек искреннее, тем он привлекательнее.

А вот эта искренность, в том числе и в оценках, она очень дорого стоит.

Такого рода искрометность и честность в подходах вашей газеты с точки зрения подачи информации, конечно, вызывает удовлетворение. Я об этом слышал и во многих московских кабинетах. То есть не в отдельных, а во многих! И вам надо расширять практику привлечения аналитиков. Бренд у вас уже есть, двигайтесь дальше.

- Спасибо за содержательный разговор!

видео: Гульназ Хузиахметова

Часть 1-я: Василий Лихачев: «Иностранные спецслужбы еще активнее будут работать в отношении Татарстана»