«Казань – моя родина»: она поет Кармен в Большом театре, работала с Хворостовским и «всегда красотка»

Юлия Мазурова: «Мне посчастливилось поработать с выдающимися режиссерами, дирижерами, артистами, и накопленным опытом хочется поделиться с молодыми талантами» Фото: Алексей Белкин

«Все главные партии у меня впереди»

— Юлия, в Большом театре стартует новый сезон, но мы с вами встречаемся и беседуем возле Московской консерватории. У вас здесь тоже какие-то творческие дела?

— В консерватории — нет, но у меня был мастер-класс в театре имени Булгакова для молодых артистов, которые примут участие в интересной премьере. Пока не могу открыть название, но это будет драматическая постановка, посвященная оперным артистам. Осуществит ее талантливый режиссер и художественный руководитель театра Сергей Алдонин. Первые показы пройдут в театре Булгакова, но, надеюсь, потом этот спектакль будет жить и на других российских сценах. От работы с ребятами я получила большое удовольствие. В России очень много богатых, красивых голосов, и важно, чтобы они имели правильную огранку.

В молодежной программе Большого театра у меня был большой опыт работы с коучами из России, Италии и Франции, в том числе с руководителем проекта Дмитрием Юрьевичем Вдовиным, профессором Академии хорового искусства Светланой Григорьевной Нестеренко, с великими оперными легендами Еленой Васильевной Образцовой и Евгением Евгеньевичем Нестеренко. Мне посчастливилось поработать с выдающимися режиссерами, дирижерами, артистами, и накопленным опытом хочется поделиться с молодыми талантами. Вокальной технике за мастер-класс не научишь, для этого у ребят есть педагоги. А вот что касается образа, музыкальной фразировки, интерпретации — такие вещи могу аккуратно подсказать. Это очень ответственно, но интересно и помогает мне развиваться как артисту. Обучая других людей, я начинаю иначе мыслить работу над своими партиями.

— Чего ждете от нового сезона в ставшем для вас родным Большом театре?

— В первую очередь премьеру оперы Чайковского «Снегурочка», где мне предстоит спеть партию Леля. Первые показы пройдут в феврале, поставит спектакль драматический режиссер Алексей Дубровский с участием актеров из Малого театра. Мы уже познакомились на прослушивании. Помимо вокала, в спектакле будут разговорные монологи. Это любопытный опыт. Я уже начала смотреть партию Леля: нужно продумать образ, сделать яркую интерпретацию, не похожую ни на кого. К тому же опера редко исполняется, и я хочу вынести из нее все самое интересное. Постараюсь сделать свой образ многогранным, оттолкнувшись от музыки Чайковского.

— Ваш старт в Большом был весьма успешным. Вы дебютировали в главной партии оперы Равеля «Дитя и волшебство», вскоре получили «примадонскую» партию Кармен, закрепились в штате. Однако далеко не все роли в вашем репертуаре главные. Это удел любой солистки с тембром меццо-сопрано или вам еще не дали возможность раскрыть весь свой потенциал?

— И то и другое. С одной стороны, у нас репертуарный театр. Я не всегда могу выбирать роли, и, конечно, в сравнении с сопрано у меццо меньше титульных партий. Но они есть. В июле у нас была премьера оперы Берлиоза «Беатриче и Бенедикт», где мне посчастливилось петь Беатриче. Кармен тоже один из моих любимых образов. С другой стороны, все главные партии у меня впереди. В Большом театре хотела бы петь Любашу в «Царской невесте», но это дело будущего. Любаша требует яркой подачи, и в то же время нельзя форсировать голос. Сейчас мой голос больше подходит для европейского репертуара, и на русскую драматическую оперу пока переходить не хочу. Там нужно петь всем своим нутром. Я готова к этому, но голос еще должен созреть. Сейчас мои мысли заняты текущим репертуаром и «Снегурочкой».

Возможно, я спою Любашу на одном из фестивалей в следующем году. Пока не буду говорить где, но предложение есть и попробовать хочется. Любаша — молодая девушка, и звук должен быть соответственный — полный, но очень собранный, с разной динамикой, оттенками. И очень важно передать голосом драму героини. Если я возьмусь за «Царскую невесту», то займусь именно этим. Мне хочется создать свой образ Любаши, не похожий ни на кого.

«На репетициях мне удается поработать с великими балетными народными артистами — Юрием Викторовичем Папко, Геннадием Петровичем Яниным» Фото: Дамир Юсупов

«Она мне говорит: «Юля, ты всегда должна быть красоткой!»

— Правда ли, что уже в школьные годы в Казани вы писали и пели авторские песни, а классы фортепиано брали с самого раннего возраста?

— Да, песни я начала сочинять лет в 10, а музыкой занимаюсь с 3,5 года. Я с детства мечтала стать музыкантом, хотя параллельно занималась балетом и даже была на консультациях в Казанском хореографическом училище. У меня была возможность туда поступить, но я уже тогда знала, что хочу заниматься музыкой. Балет я по-прежнему люблю: с удовольствием смотрю спектакли Большого театра и гостевых коллективов, общаюсь с ребятами из нашей труппы. На репетициях мне удается поработать с великими балетными народными артистами — Юрием Викторовичем Папко, Геннадием Петровичем Яниным. Мои педагоги-наставники помогают создавать пластические и драматические образы героев. Для меня такой опыт — настоящее счастье.

Писать стихи к песням меня научили в гуманитарном классе (мой педагог по литературе — Головко Екатерина Васильевна), а музыку — педагог детской музыкальной школы № 4 Екатерина Евгеньевна Никифорова. Я влюбилась в наши уроки, записалась к ней на композицию и начала сочинять мелодии за фортепиано. Все мои песни шли из души, поэтому я чувствовала, что и петь должна их сама.

— Все ли сразу получалось в вокале?

— Не всегда, но я много работала. Мне повезло с педагогом — Рушанией Гильмулаевной Ягуфаровой. У нее было много лауреатов, которые сейчас поют на московских сценах и пишут свои песни. Рушания Гильмулаевна очень бережно относилась к моему голосу, зная, что я буду академической солисткой. Она развивала во мне вкус, культуру звукоизвлечения, выразительность исполнения. Большое внимание уделяла образу: объясняла, как нужно выглядеть на сцене и в жизни, как правильно нести себя. До сих пор, когда мы с ней общаемся, она мне говорит: «Юля, ты всегда должна быть красоткой!»

— Расскажите об обучении в Казанском музыкальном колледже, который вы с отличием окончили в 2008 году. Выходят ли молодые вокалисты оттуда специалистами или нет? И какую роль в вашей жизни сыграла заслуженный педагог училища Эста Грунина?

— Именно в музыкальном училище я получила крепкую профессиональную базу. Для певца очень важно, чтобы ему правильно поставили голос — только тогда в нем будет слышна природа, мощь, сила. После необходимо правильно направить голос солиста, скорректировать работу мышц, подобрать подходящий репертуар. Все в это в Казани мне сделали на совесть.

Эста Зиновьевна тонко почувствовала мою природу, аккуратно повела, помогала осваивать абсолютно разную по стилю и технике музыку и, главное, поверила в меня. После ее уроков мне было легко учиться дальше. Она пробудила во мне огонек настоящего фанатизма. Я приходила за час до урока, входила в образ, настраивала свой «аппарат» (голос), разминалась, чтобы тело было гибким и пластичным. Например, когда мы с сокурсником репетировали дуэт из оперы, я представляла, что выхожу на целый спектакль. Эста Зиновьевна меня в этом поддерживала, и до сих пор каждый ее совет мне очень дорог.

Также студенткой училища мне посчастливилось петь в концертах министерства культуры Татарстана. Мы выступали перед Минтимером Шаймиевым, Рустамом Миннихановым, председателем КНР Ху Цзиньтао (представляете, какое событие и радость для молодого певца?). Это были мои первые шаги на большую сцену, я пела под рояль и с камерным оркестром La primavera под управлением Рустема Абязова. До сих помню эти концерты и очень благодарна за них.

— В Казани вас действительно очень любили. Почему же после училища вы уехали поступать в Санкт-Петербургскую консерваторию? Не видели для себя перспектив в родном городе?

— Я прослушалась в первый набор молодежной программы Большого театра. Мне сказали, что все данные есть, но в проект нужны уже готовые артисты и для зачисления мне надо окрепнуть. Один из членов жюри посоветовал прослушаться в Московской консерватории или в Санкт-Петербурге. Я, как послушная ученица, съездила в Москву, но внутри всегда знала, что хочу учиться в Северной столице. Это была моя детская мечта, потому что Петербург — город с богатейшей культурой и историей. Он идеально подходит для формирования артиста, который должен быть хорошо образован, много видеть и знать.

В Санкт-Петербурге я успешно прослушалась у Ирины Петровны Богачевой, она была заведующей кафедрой в консерватории и моим любимым меццо-сопрано. В Москве тоже все прошло хорошо, но сердцем я почувствовала, что мне нужно в Петербург к профессору Владимиру Борисовичу Ванееву, которого я впервые услышала на Шаляпинском фестивале в партии Скарпиа (герой «Тоски» Джакомо Пуччини — прим. ред.). На четвертом курсе я завоевала III премию на конкурсе Вишневской и поступила в молодежную программу ГАБТа, а оттуда — перешла в основную труппу театра. Это было самое большое счастье в моей жизни.

«Именно в музыкальном училище я получила крепкую профессиональную базу. Для певца очень важно, чтобы ему правильно поставили голос — только тогда в нем будет слышна природа, мощь, сила» Фото: Дамир Юсупов

«Коллеги из Татарстана для меня словно близкие люди»

— Коллеги рассказывали, как в 2016-м в Казань на гала-концерт Шаляпинского фестиваля позвали участников молодежной программы Большого театра. Ваша коллега Кристина Мхитарян, которая сегодня поет на лучших мировых сценах, общалась тогда с «БИЗНЕС Online» и удивлялась, что вас не зовут выступать в оперный театр родного города. Как думаете почему? И как тогда вы к этому относились?

— Я всегда хотела петь в театре имени Джалиля, ведь Казань — это моя родина, а театр оперы и балета я знаю и люблю с раннего детства. Пока что мне удалось посотрудничать только с Марко Боэми — маэстро, который часто приезжает на Шаляпинский фестиваль. В мае мы с ним выступили на гала-концерте фестиваля Ростроповича в Оренбурге. Это чудесный, эмоциональный и очень музыкальный дирижер. А с театром, надеюсь, у меня все впереди. Я жду своего часа. В Казани хотела бы спеть Кармен, в «Севильском цирюльнике» или «Царской невесте». Один раз меня приглашали спеть на гала-концерте, но из-за работы в Большом театре меня не отпустили.

— Вообще, удивительная история. Рузиль Гатин 4 раза неудачно прослушивался в театре Джалиля, а теперь регулярно поет в ГАБТе как приглашенный солист. Альбину Латипову в Казани не взяли в «Волшебную флейту» даже на маленькую роль, теперь она одна из главных молодых звездочек Большого. Екатерина Воронцова пела в столице РТ «моржовые» партии, а в Большом заработала «Золотую маску» за «Ариоданта» — такой репертуар в Казани сегодня представить невозможно. Наконец, Аиду Гарифуллину вообще у нас забраковали, а теперь она приезжает петь в Большой как международная звезда. Это все из серии, что нет пророка в своем Отечестве?

— Честно, не знаю, как это работает. Я верю, что у каждого артиста своя судьба и не стоит жалеть о том, чего не случилось. Если одна дверь закрыта, нужно входить в ту, которая открывается. Несколько раз прослушиваться в театр мечты можно, но если не берут — это знак того, что надо двигаться дальше. В России много оперных театров и порой открываются весьма интересные перспективы (смеется). Главное — не отчаиваться, работать и понимать, что все к лучшему. То, что не убивает, делает нас сильнее.

«Голоса, которые признает мир, но не Казань»: топ-20 оперных певцов из Татарстана

Я ни о чем не жалею и всегда открыта к предложениям из Казани. Коллеги из Татарстана для меня словно близкие люди. Родной край очень объединяет, а это важно в работе на сцене. Если с партнером есть на сцене «химия», спектакль становится живым. Рузиль, Катя и, конечно, Аида — великолепные артисты. С Альбиной Латиповой мы были однокурсницами в училище и вместе пели в Казани на министерских концертах. У нас хорошо «сливались» голоса, и нас сразу поставили в дуэт, часть публики воспринимала Юлю и Альбину исключительно вместе (улыбается). Мы до сих пор дружим вне сцены и театра.

«Я верю, что у каждого артиста своя судьба и не стоит жалеть о том, чего не случилось. Если одна дверь закрыта, нужно входить в ту, которая открывается» Фото: Дамир Юсупов

— А может, мы зря требуем от казанской оперы, чтобы здесь пели свои? Это же не спорт, где болельщики хотят, чтобы в их футбольной команде было больше собственных воспитанников. Опера все же очень космополитичное искусство, которое не замечает границ государств и уж тем более регионов одной страны.

— Да, оперное искусство требует прежде всего яркого, умного певца-артиста с харизмой внутренней, талантом, большой работоспособностью, который по типажу соответствует постановке. В первую очередь нужна правда и объективность. В целом сейчас на международной сцене придерживаются такой политики, отбирают именно хорошие голоса, и у меня нет сомнений, что где-то закралась несправедливость. Хотя, повторюсь, сама я всегда хотела петь в театре имени Джалиля.

— С еще одной музыкальной гордостью Татарстана, Альбиной Шагимуратовой, вы пели недавно в «Зарядье» 9-ю симфонию Бетховена и создали гармоничный ансамбль.

— С Альбиной мы знакомы с молодежной программы. Она тоже занималась у Дмитрия Юрьевича Вдовина, эта ниточка нас очень связывает. Потом в Большом мы вместе пели в постановке оперы Россини «Путешествие в Реймс», на репетициях много общались на профессиональные темы. С тех пор сохранили теплые человеческие отношения. Альбина для меня эталон отношения к профессии, серьезного подхода к работе.

«Обнимитесь, миллионы!»: к чему призывали оперные дивы из Татарстана в парке «Зарядье»?

В Девятой симфонии Бетховена мы действительно стремились к дуэту, я старалась слушать музыкальную линию Альбины и чувствовала между нами творческую «химию». Мне очень нравится, как она поет, и по-человечески она мне импонирует. Когда есть симпатия к партнеру, все получается: отдаешь друг другу, музыке и публике все лучшее, что можешь.

«Поняла, что не переживу вечер, если не увижу этот спектакль снова»

— Работа в Большом театре — это еще и возможность поработать с интересными режиссерами. Кто из них вам запомнился больше всего? Вы в свое время вводились на партию Ольги в знаменитый спектакль Дмитрия Чернякова «Евгений Онегин», который объехал весь мир, но и имеет многочисленных недоброжелателей. За время работы вы поняли, в чем состоит феномен Чернякова, почему он стал одним из главных оперных режиссеров планеты?

— Дмитрий Феликсович — один из моих любимых режиссеров. Он настолько детально и вдумчиво работает с партитурой, оправдывает в действии каждую музыкальную интонацию. В моем представлении идеальный режиссер должен на сцене раскрывать музыку. Черняков делает это потрясающе, в его спектаклях есть магия. Также Дмитрий Феликсович умеет раскрывать оперных артистов. В «Евгении Онегине» у нас была очень подробная работа. Он психологически объяснял мне каждую фразу: зачем Ольга ухаживает за гостями и собирает «лайки», почему грешит самолюбованием и отталкивает Ленского. Мы создали юную девушку, которая ловит внимание, хочет всем понравиться и купается во всеобщей любви. Трактовка героини необычна, но, как оказалось, точно попадает в музыку Чайковского. Это очень поднимает градус спектакля.

«Онегина» Чернякова я смотрела еще участницей молодежной программы и не думала, что когда-нибудь буду там петь. Помню, пришла первый раз и осталась в восторге. На следующий день пришла опять: поняла, что не переживу вечер, если не увижу этот спектакль снова. Ну и, конечно, важна сама личность режиссера. Дмитрий Феликсович очень интересный, добрый и располагающий человек, с ним комфортно работать. Он отдается своему делу на 200 процентов, и это передается артистам.

— Кого еще из режиссеров, работавших в Большом, выделите?

— Мне понравилось работать с голландцем Флорисом Виссером, 9 лет назад он ставил в Большом Cosi fan tutte Моцарта. Это были незабываемые два месяца — апрель и май. Флорис приехал в театр уже с готовой интерпретацией. У него вся опера — это танец, и каждое движение было продумано заранее. Я не помню, какой тогда была весна, потому что мы все время работали в театре. Виссер был очень строгим: если кто-то поворачивал голову не на 90 градусов (как следует по режиссуре), а на 95, он тут же все останавливал и делал замечание. На репетицию нужно было приходить полностью готовым, заранее продумывать все мизансцены. Но и к себе Флорис относился так же требовательно: работал в театре с утра до ночи. В итоге получился чудесный спектакль. У нас были красивые костюмы, а главное — на таком сложном материале Виссер сумел раскрыть гениальную оперу и молодых оперных артистов.

— За последний год Большой театр покинули несколько ключевых фигур, в частности музыкальный руководитель Туган Сохиев, руководивший коллективом 8 лет. Изменилось ли развитие театра с его уходом и как сейчас выстраивается репертуарная и художественная политика Большого?

— Репертуар продолжает расширяться, в театре рождаются новые премьеры. Мы по-прежнему стараемся охватить все слои зрителей — от профессионалов до тех, кто пришел на оперу первый раз. Конечно, не хватает Тугана Таймуразовича, очень скучаю по работе с ним, по его харизме, вниманию к деталям. Но у нас появились такие замечательные дирижеры, как Артем Абашев (выпускник Казанской консерватории), Константин Чудовский, выступающий с ГАСО РТ. Работа с ними наполняет и совершенствует.

Афиша ГАБТа, на мой взгляд, выглядит гармонично. Популярные оперы уживаются вместе с прекрасными, интересными, малоизвестными опусами. Отдельно скажу о «Беатриче и Бенедикте». Эта опера в мире ставится очень редко, и как же здорово, что она есть в Большом — ведь музыка гениальна и незаслуженно редко исполняется. Берлиоз написал ее очень открыто, не приукрасив сладостными мелодиями, дабы произвести впечатление на зрителя. Ценность этой партитуры в ее правде.

Думаю, наш репертуар правильно сбалансирован, и к этому стоит стремиться всем передовым театрам страны. В целом российские труппы сейчас грамотно обогащают свою афишу, много знаковых проектов рождается за пределами Москвы и Петербурга. В октябре в Самаре пройдет премьера оперы Слонимского «Мастер и Маргарита». Об этом мне сказала Раиса Николаевна Слонимская, супруга Сергея Михайловича. Это потрясающая опера уже исполнялась несколько раз в России и Европе. Первый раз ее исполнили в 1989 году в Москве силами антрепризы «Форум» под руководством Михаила Юровского с участием Татьяны Моногаровой, Вячеслава Почапского и Станислава Сулейманова. В том же году «Мастера и Маргариту» с большим успехом показали в Ленинграде. В 1992 году силами Дрезденского фестиваля была осуществлена первая сценическая версия оперы под руководством Михаила Юровского, а в 2012-м уже Владимир Юровский исполнил первый акт «Мастера и Маргариты» в Михайловском театре. Теперь мы услышим эту оперу в Самаре, и я очень этому рада. До Слонимского никто не писал оперу по великому роману Булгакова. Сергей Михайлович написал гениальную музыку, и она должна жить.

«Казань очень красивый и гостеприимный город, туда всегда приятно возвращаться»

— Сейчас в Татарстане развивается национальная опера. Интересные ее образцы пишет композитор Эльмир Низамов, недавно по инициативе Александра Сладковского и ГАСО РТ состоялась мировая премьера оперы Миляуши Хайруллиной «Кави – Сарвар». Следите ли вы за такими экспериментами и хотели бы в них поучаствовать?

— В целом я люблю новую музыку: мне уже посчастливилось спеть «Идиота» Мечислава Вайнберга в Москве, достаточно много сочинений Слонимского в Санкт-Петербурге. И, если поступит предложение поучаствовать в современной татарской опере, не откажусь: для меня это будет интересный опыт. С Низамовым мы вместе учились в Казанской консерватории, это действительно талантливый молодой композитор. Музыка Эльмира очень открытая, «цветущая», мелодичная, я с удовольствием ее слушаю.

— Со Сладковским и его оркестром вы сотрудничаете в концертных программах. Как оцениваете нынешний уровень ГАСО РТ?

— Я в восторге от работы с Александром Витальевичем: когда он за пультом, музыка живет и дышит — в ней слышны все нюансы, малейшие переливы динамики. Это очень здорово и интересно. Первый раз мы работали со Сладковским на юбилейном концерте молодежной программы Большого театра на исторической сцене. А второй концерт был в Казани, оркестр звучал бесподобно. Мне нравится, что у Александра Витальевича всегда есть своя яркая интерпретация партитуры. Выступать с ним одно удовольствие, потому что на сцене есть дуэт — певец и дирижер с оркестром. Мы будто даем друг другу творческий импульс, и публика это чувствует.

— Часто ли сейчас вы бываете в Казани? И насколько следите за тем, что происходит в музыкальной жизни Татарстана?

— Минувший сезон был насыщенным, поэтому в Казани последний раз была в ноябре — выступала в консерватории с Павлом Янковским и оркестром Центра современной музыки Софии Губайдулиной. Это был юбилей коллектива, мы пели арии из русских и итальянских опер, меня тронуло, насколько тепло нас приняла публика. Конечно, хочется чаще бывать в родных краях. Казань очень красивый и гостеприимный город, туда всегда приятно возвращаться. Там прошло мое детство и до сих пор живет частичка меня.

«Для меня встреча с Хворостовским — настоящий подарок судьбы»

— Вы часто участвовали в гастролях Большого театра за рубежом, в частности, были с труппой в Финляндии, Омане и так далее. Однако, кажется, сами не делаете ставку на зарубежную карьеру?

— У меня были зарубежные контракты. В прошлом году пела Маддалену в посмертной постановке «Риголетто» Франко Дзеффирелли в Royal Opera House of Oman, это была совместная постановка с Аrena di Verona. На международном фестивале в Савонлинне пела Полину в «Пиковой даме». В 2020 году у меня должен был быть Федор в «Борисе Годунове» на Зальцбургском фестивале, но из-за пандемии все перенеслось, а потом отменилось. Также из-за ковида отменилось участие в «Пиковой даме» в Парижской опере.

Сейчас же я счастлива петь и отдавать свой голос своему народу, своей стране. Я очень люблю Большой театр, мне комфортно готовиться к выходу на сцену с любимыми концертмейстерами и репетиторами. У нас ко всему профессиональный подход, для меня это главный критерий. Но к зарубежным предложениям я открыта, все зависит от репертуара, и всегда интересно поработать в международной команде. В Омане я выступала вместе с известным итальянским баритоном Амброджо Маэстри. У таких коллег с радостью учишься и перенимаешь их опыт.

— Еще о коллегах. В 2015 году, только поступив в труппу Большого, вы принимали участие в сольном концерте Дмитрия Хворостовского, баритона, который тоже создавал уникальные образы. Каким вы запомнили Дмитрия Александровича?

— Это сложно выразить словами. Мне посчастливилось участвовать в двух его концертах. Первый (тот самый) был в концертном зале имени Чайковского 27 декабря, второй — летом 2016 года в Большом театре. Дмитрий Александрович — мой духовный учитель и кумир с детства. Еще студенткой я смотрела все его концерты и старалась максимально подражать его подаче, манере пения, харизме. На концертах удалось познакомиться и немного пообщаться с ним. Это удивительная, уникальная личность. Дмитрий Александрович очень профессиональный, мужественный, сильный… У него прекрасное чувство юмора, чувство собственного достоинства. Я запомнила, как он не выходил, а буквально вылетал на сцену и своей энергией накрывал зрителя.

Когда стоишь на сцене рядом с Дмитрием Александровичем, певцом, артистом и личностью такого масштаба, свершается чудо, начинаешь петь лучше, чем ты можешь. Так что для меня встреча с Хворостовским — настоящий подарок судьбы. Я до сих пор слушаю его записи, восхищаюсь тем, как он поет «Демона» Рубинштейна, «Алеко» Рахманинова и многое другое. Это мой любимый баритон и исполнитель.

— Вы прекрасно выглядите. Нынешняя тенденция, согласно которой солист оперы должен соответствовать своему образу, дает вам преимущество?

— Да, я считаю важным всегда выглядеть хорошо, стремиться к красоте и гармонии — внутренней и внешней. Это уважение к себе и окружающему миру. Меня этому учили педагоги, и в молодежной программе Дмитрий Юрьевич Вдовин, и другие наставники с первых дней говорили нам, что артист должен следить за собой, заниматься в спортзале, быть ухоженным, одеваться соответственно обстановке. Наш коуч из Метрополитен-оперы Даяна Зола уделяла большое внимание тому, в какой одежде мы приходим на занятия. Она прививала нам элегантность, стиль, манеры, вкус. Это был большой урок на всю жизнь. Ведь опера требует определенной внешней «огранки».

Если человек хорошо выглядит, он чувствует себя соответствующе — отсюда и пластика, и интонация, и настроение, и атмосфера. Мы работаем с высоким искусством и должны ему соответствовать.

— Значит, вы не позволяете себе ничего лишнего, не балуетесь вкусненьким?

— Конечно, балуюсь (смеется).