Лжеистория легла в основу русской философии

ПРОШЛУЮ ФИЛОСОФИЮ ЗАМЕНИЛ ПОШЛЫЙ МАТЕРНЫЙ ПАТРИОТИЗМ

Старую песню мне сердце поет,
Старые сны предо мной воскресают,
Где-то далёко цветы расцветают,
Голос волшебный звучит и зовет.

Чудная сказка жива предо мной,
В сказку ту снова я верю невольно...
Сердцу так сладко, и сердцу так больно.
На душу веет нездешней весной.

Владимир Соловьев

Умственный настрой, который существует в российском обществе нельзя назвать русским или либеральным, или марксистским, или еще каким-то иным. Он лоскутный. Нет направлений, нет трендов. Либералы ушли в тень и обосновались как эксперты разных банков, они без шума через финансовую систему отвоевывают свои позиции, коммунисты пристроились в «оппозицию» на кормление, спектакль Жириновского поднадоел, демократия стала управляемой, а экономика — неуправляемой. На почве идейного кризиса произрастает жгучий патриотизм, как предвестник разных конфликтов. Общественное сознание в стране таково, что для оценки трендов не нужны никакие социологические исследования, достаточно послушать депутатов Государственной Думы — они указывают на нижнюю планку состояния российских умов. Ниже только уличная перебранка. Началась погоня за дешевыми (в прямом и переносном смысле) рейтингами.

«Сегодня Герцен не узнал бы ту интеллигенцию, которая, по словам Достоевского, решала проклятые вопросы»

При сравнении наследия русской мысли с нынешней интеллектуальной скудостью поражает глубина провала. Как могла российская интеллигенция скатиться до пошлой меркантильности? Куда делись властители дум? Герцен, вспоминая своих друзей-идеалистов, писал: «Что же коснулось этих людей, чье дыхание пересоздало их? Ни мысли, ни заботы о своем общественном положении, о своей личной выгоде, об обеспечении; вся жизнь, все усилия устремлены к общему без всяких личных выгод; одни забывают свое богатство, другие свою бедность — идут, не останавливаясь, к разрешению теоретических вопросов. Интерес истины, интерес жизни, интерес науки, искусства, humanitas поглощает все... Где, в каком углу современного Запада найдете вы такие группы отшельников мысли, схимников науки, фанатиков убеждений, у которых седеют волосы, а стремления вечно юны. Это и есть русская интеллигенция».

Как все перевернулось: ни тебе морали, ни жажды преображения мира. Сегодня Герцен не узнал бы ту интеллигенцию, которая, по словам Достоевского, решала проклятые вопросы. Нет продолжения русского экзистенциализма, начатого Достоевским, Бердяевым и Шестовым, нет символизма и богоискательства, столь высоко чтимые Вл. Соловьевым, отсутствует продолжение марксизма Ленина и евразийства кн. Трубецкого, даже исчезли последователи анархизма Бакунина и кн. Кропоткина. Современные труды о русской идеи примечательны только дорогой обложкой, правда, кое-кто из авторов пытается выдернуть из работ русских мыслителей нужные цитаты, но только для того, чтобы подогнать их под свои (зачастую купленные у бедных профессоров) опусы. Рефреном звучит знаменитая фраза Тютчева: «Умом Россию не понять и т.д.». При этом забывают другие строки поэта:

Ты долго ль будешь за туманом
Скрываться, Русская звезда.
Или оптическим обманом
Ты облачишься навсегда?
Ужель навстречу жадным взорам.
К тебе стремящимся в ночи.
Пустым и ложным метеором
Твои рассыплются лучи?
Все гуще мрак, все пуще горе.
Все неминуемей беда.

Тютчев предвидел грядущие катастрофы России, эти строки и сегодня звучат тревожно пророчески.

Возникает вопрос: почему при наличии такого богатства русской мысли конца ХIХ — начале ХХ вв., цари руководствовались бесовскими идеями Распутина? Почему при замечательных традициях либерализма, все правые партии оказались недееспособными, они не знали, что делать с властью, которая свалилась им в руки в Феврале 1917 года? Почему при всей мощи русской социалистической мысли, она свелась к террору Савинкова, а затем продолжилась в паранойе Сталина? И почему сегодня вся прошлая философия не просто забыта и стерта из памяти, ее заменил пошлый матерный патриотизм?

«УМЫШЛЕННАЯ» «ИСТОРИЯ» КАРАМЗИНА

«Не знать истории — значит всегда быть ребенком»

Марк Туллий Цицерон

Возможно, человеку по жизни не нужна никакая философия? В повести Достоевского «Записки из подполья» герой (точнее антигерой) настаивает: «Но все-таки я крепко убежден, что не только очень много сознания, но даже и всякое сознание болезнь. Я стою на том». При этом он убежден, что именно болезненное сознание философствует и делает человека таким, каков он есть: «Я не только злым, но даже и ничем не сумел сделаться: ни злым, ни добрым, ни подлецом, ни честным, ни героем, ни насекомым». Герой из подполья имел «сугубое несчастье обитать в Петербурге, самом отвлеченном и умышленном городе на всем земном шаре. (Города бывают умышленные и неумышленные)». Петербург на самом деле был «умышленным», ибо возник там, где люди никогда не жили, на финских болотах, построен не для жизни, а назло «надменному соседу». В «умышленной» столице была задумана новая история России вопреки ее реальным корням с тем, чтобы угодить Европе, забыть «татарщину», надеть немецкий костюм, говорить на французском языке, и ввести шведскую систему государственного управления. Петр I унижался перед Европой как мог, принял титул императора на европейский манер, устроил гонения не только на православие, но также на всё русское, архитектуру Петербурга заказал итальянцам, чтобы город не был похож на азиатскую Москву — ничего не помогало. Даже его победа над экзальтированным шведским королем не прибавила авторитета, а пленение его турками в ходе Прутского похода навсегда уронило русского царя в глазах Европы.

«Петр I унижался перед Европой как мог, принял титул императора на европейский манер, устроил гонения не только на православие, но также на все русское»

Во времена властвования потомков Петра I влияние прибалтийских немцев на государственное управление не убавилось. Бирон, Остерманн и генерал Мюнних направляли внутренние и внешние дела России по своему усмотрению. Немецкие специалисты, работавшие в Российской Академии наук (Готлиб Зигфрид Байер, Герард Фридрих Миллер, Штрубе-де-Пирмонт и Август Людвиг Шлёцер) заложили основы российской истории. Они приготовили материал для Карамзина, который в своей «умышленной» «Истории» не только доказывает «необходимость самовластья и прелести кнута» (Пушкин), но при этом игнорирует многочисленные народы, которые оказываются лишь объектом колонизации. Он заложил в основу официальной историографии не реальную евразийскую, а европеизированную историю. Ложная история породила ложную философию. Поэтому вся российская общественная мысль стала «умышленной», она зашла в тупик — в возвышенный, декадентский, порой гениальный по своим открытиям, но без видимых результатов.

Национальная философия зарождается только как осмысление собственного бытия, выраженного в истории. Ее нельзя просто перенести с древнегреческой или немецкой почвы на российскую. Конечно, греческая философия задает общий тон всему миру, никто не может игнорировать Платона, Аристотеля, как впрочем, и Канта, Гегеля, но национальная философия возникает только на родной почве и исходной позицией является история, как основа мировосприятия. Если история оказалась ложной, то и вся последующая мысль становится «умышленной». Один из лучших русских умов Петр Чаадаев писал: «Дело в том, что мы еще никогда не рассматривали нашу историю с философской точки зрения. Ни одно из великих событий нашего национального существования не было должным образом характеризовано, ни один из великих переломов нашей истории не был добросовестно оценен; отсюда все эти странные фантазии, все эти ретроспективные утопии, все эти мечты о невозможном будущем, которые волнуют теперь наши патриотические умы». Чаадаев и последующие мыслители приложили много усилий для осмысления русской истории, но они опирались на официозную, онемеченную версию. Если бы «История» Карамзина была правдивой, то в ней политики нашли бы понимание природы страны, ее преимущества и недостатки, тогда русская мысль пошла бы не столь противоречивым, мифологизированным путем и сегодня не оказалась бы в тупике.

УМСТВЕННЫЕ СИЛЫ РОССИИ БЫЛИ РАСТРАЧЕНЫ НАПРАСНО

«Истина рождается как ересь и умирает как заблуждение»

Георг Гегель

Впрочем, немцы привнесли научные методы в историю, они исходили из своих европейских взглядов, просто потому, что у них других и не было — для них Европа была верхом цивилизации. Справедливости ради надо сказать, что так оно и было. Сюжет с «Историей» Карамзина интересен не с точки зрения теории заговора, а с позиции последствий «умышленной» истории. Эта тема, по сути, ставит вопрос о предназначении ученого. Какова мера ответственности историка за последствия своих сочинений? Ведь несут же люди ответственность за пропаганду радикальных взглядов, их по крайне мере публично осуждают. С историками такого не происходит. Они сочиняют мифы о стране и за это их расхваливают, потому что всем нравится возвышенный обман.

Сама возможность вольной трактовки исторических сюжетов заложена в характере гуманитарных дисциплин, не знающих строгие формулы, как точные науки. Историков подводит традиция бытописания, чем занимались писатели, имеющие право на творческую фантазию. Однако времена изменились, и исторические сюжеты становятся не только брендами, но и оправданием политических акций. Если народ начинает претендовать на какую-то территорию, опираясь на ложную историю, такое поведение вовсе не выглядит безобидным. Историческая полуправда порождает мифы о лжеподвигах, лжепобедах и лжегероях, которым устанавливают памятники, открывают музеи, как это сделали в Тульской области в честь победы русских на Куликовом поле, где в принципе не было никаких сражений. Чему же поставили памятник? Лженауке? Лжепатриотизму?

Когда грань между ложью и правдой размывается, вслед за этим выстраивается отвлеченная от жизненных интересов философия. Лжеистория легла в основу русской философии, которая с одной стороны, обслуживала власть, с другой — жила мечтами, утопиями о Царстве Божьем, Граде Китеже. Изощренный ум русских мыслителей оказался не востребован практикой, он принимался за разработку многочисленных, нередко блестящих, но далеких от жизни идей. При этом реальные политики, напротив, отличались скудостью мысли, не способной на большее, нежели провозглашение примитивной формулы: «Православие. Держава. Народность». Умственные силы России были растрачены напрасно.

«Если бы «История» Карамзина была правдивой, то в ней политики нашли бы понимание природы страны, ее преимущества и недостатки, тогда русская мысль пошла бы не столь противоречивым, мифологизированным путем и сегодня не оказалась бы в тупике»

«Миром правят идеи, пришедшие неслышными шагами»

Фридрих Ницше

Все люди являются философами, хотя некоторые в большей степени, чем другие. Такое происходит уже по одному тому, что каждый интересуется своим происхождением, историей своего народа, деревни, города, республики, страны. В каждом человеке живет свое собственное мировосприятие, объясняющее смысл жизни. Это мировосприятие может существовать не в виде теории, а наподобие мифа, своего круга представлений и ценностей, жизненных приоритетов. Миф рождается в том микрокосме, через который человек проходит в детстве. Благодаря этому первичному воспитанию, он оказывается стойким перед лицом всеобщего оболванивания телевидением и СМИ. Благодаря обыденному сознанию человек может ориентироваться в реальном мире, который описывается идеологами в ложном свете, а здравый смысл помогает человеку жить в согласии с другими. «Космополитическое будущее, обещаемое философией, не более, чем химера, — пишет Чаадаев. — Сначала надо заняться выработкой домашней нравственности народов, отличной от их политической морали; им надо сначала научиться знать и оценивать самих себя, как и отдельным личностям; они должны знать свои пороки и свои добродетели; они должны научиться раскаиваться в ошибках и преступлениях, ими совершенных, исправлять совершенное ими зло, упорствовать в добре, по пути которого они идут. В этом заключается, по нашему мнению, первое условие настоящей способности совершенствования для народов, как и для отдельных личностей; как те, так и другие для выполнения своего назначения в мире должны опереться на пройденную часть своей жизни и найти свое будущее в своем прошлом».

Обыденное сознание и здравый смысл не сводятся к личному интересу, как трактует циничное сознание. Сведение философии к столкновению интересов уводит человека от поиска истины в сферу материальной выгоды, наполняет душу цинизмом, разрушающим общественные устои. Преследуя свои интересы, мы теряем желание спорить и учиться. Зачем?

Несмотря на убогость российского сознания, нет сомнения, что однажды общественная мысль России восстановится. Но для ее возрождения, нужно вернуть подлинную историю, а для этого отказаться от устоявшихся стереотипов, представить историю страны не как пышную череду побед русского оружия, а как судьбу всех народов, проживающих на ее территории. На такой героизм сегодня никто не готов. Время еще не пришло.

z=z=z

Поезд плачется. В дали родные
Телеграфная тянется сеть.
Пролетают поля росяные.
Пролетаю в поля: умереть.

Пролетаю: так пусто, так голо...
Пролетают — вон там и вон здесь,
Пролетают — за селами села,
Пролетает — за весями весь;

И кабак, и погост, и ребенок,
Засыпающий там у грудей;
Там — убогие стаи избенок,
Там — убогие стаи людей.

Мать-Россия! Тебе мои песни,
О немая, суровая мать!
Здесь и глуше мне дай и безвестней
Непутевую жизнь отрыдать.

Поезд плачется. Дали родные.
Телеграфная тянется сеть —
Там — в пространства твои ледяные —
С буреломом осенним гудеть.

Андрей Белый. Из окна вагона. 1908

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции