«Я никогда не был источником конфликтов. Принципиальность и конфликтность не одно и то же» «Я никогда не был источником конфликтов. Принципиальность и конфликтность не одно и то же» Фото: «БИЗНЕС Online»

КАК Я ПОПАЛ В ИСТОРИКИ

Все знают, что это невозможно. Но вот приходит невежда, которому это неизвестно, — он-то и делает открытие.

Альберт Эйнштейн

У журналистов есть дежурный вопрос: «Как вы попали в историки?» Действительно, по образованию я радиофизик, преподавал философию и менеджмент. Кандидатскую диссертацию защищал по национальным вопросам. Затем попал в политику и могу уверенно говорить о себе как политологе. С Гарвардом и Стэнфордом у меня были проекты именно политического характера. Но каким образом все же оказался историком?

Мне всегда мечталось посидеть у камина и спокойно почитать исторические фолианты о былом, судьбах людей, взлетах и падениях великих правителей, рождении и упадке империй. Однако в историки попал в совершенно иной обстановке бурных 1990-х годов.

Так случилось, что в Академии наук Татарстана разгорелись нешуточные страсти среди гуманитариев. Газеты были полны взаимных обвинений, начались суды, общественность негодовала. Надо было разруливать ситуацию. Президент Академии наук РТ Мансур Хасанов и Минтимер Шарипович решили создать из существующего Института языка, литературы и истории самостоятельный Институт истории и развести противоборствующие стороны по разным углам. Пригласили меня посоветоваться. Я не только одобрил такое решение, но и порекомендовал очень достойного историка, академика, известного в республике, как по научной, так и политической линии. На что президент РТ ответил: «Ты пойдешь!» Я оторопел: «За что? Да, еще без базового образования?» Ему важно было вначале потушить пожар амбиций, а история стояла на втором плане, иначе говоря, выбор пал на меня как на кризисного менеджера.

Действительно, мне и раньше приходилось заниматься урегулированием конфликтов, искать общий язык в самых сложных ситуациях. А ведь во вновь организуемом институте собрались не просто историки, они одновременно были организаторами партии «Иттифак», движения «Татарский общественный центр», организации «Суверенитет», молодежного движения «Азатлык» и т. д.

Журналисты меня порой выставляют человеком конфликтным. Я никогда не был источником конфликтов. Принципиальность и конфликтность не одно и то же. Принципиальность не исключает компромиссов. К тому же, будучи советником президента РТ, в мои обязанности входило предугадывать потенциальные угрозы и предлагать их решение. Некоторые подводные камни до поры до времени не видны невооруженным взглядом. Лучше заранее заметить противоречия и не дать им разгореться до антагонизма, причем нередко единственным способом оказывается общественное обсуждение проблемы. Но многие осуждали такое поведение: «Мусор из дома выносит. Республику позорит...»

В Институт истории я попал не в тихую гавань, а в клубок конфликтов. Можно об этом жалеть или видеть преимущества, но основная часть жизни там так и прошла.

Докторскую диссертацию я защитил уже как историк. Почему это так важно? В моем случае надо было утвердиться именно как историк. Все годы после окончания университета за мной тянулся шлейф физика. Когда хотели похвалить, то говорили: «Ну конечно, он же у нас физик». Однако... После назначения директором на первом же собрании мой горячий сторонник начал свою речь с заявления: «Хакимов не историк!» Хорошая поддержка, ничего не скажешь.

Существует железное правило: в научном академическом учреждении или университете, если хочешь достичь успеха, ты должен быть прежде всего ученым и только во вторую очередь администратором. Тот, кто это правило отрицает, он или ничего не понимает в менеджменте, или лукавит. Невозможно в науке руководить через посредников, то есть замов, помов, руководителей подразделений. В научном учреждении важна стратегия, ведь солидные исследования не делаются наскоком, а стратегия — функция первого лица. Значит, ты должен понимать всех и вся — от древнейшего периода до сегодняшнего дня. Специалисты живут в своей скорлупе, в этом есть даже свое преимущество — они досконально знают свой предмет, но это непозволительно первому лицу.

Со временем отсутствие базового исторического образования стало даже преимуществом, у меня не было привязанностей к какой-либо школе, учителю, обычаям, которые довлеют над учеными. Я не дорожу традициями историографии, а потому легко ломаю стереотипы. Ряд наших начинаний, приведших к успеху, появился только потому, что я не знал, что в историографии так не делается. Многих это ужасает, но, извините, мне истина дороже.

В научном мире, наверное, в принципе не бывает без конфликтов. Каждый ученый — личность, по крайней мере воображает себя таковым. Самомнения у ученых хватает, а после защиты докторской и получения наград уровень амбиций вырастает в разы. С этим приходится жить. В науке много развелось шабашников, ведь наше время — это эпоха халтурщиков и мздоимцев. Отгородиться и жить своим мирком невозможно. Идеальных сотрудников всегда бывает два-три и обчелся. Приходится работать с теми, кто есть, тем более рынок труда историков, этнологов, исламоведов и т. д. очень скуден.

Казалось бы, моя мечта сбылась, ведь я уже 20 лет как директор Института истории им. Марджани. Но где та «тихая гавань» у потрескивающего камина, о чем я мечтал когда-то? Ощущение такое, будто из политики вовсе и не уходил.

Надеющийся на бога останется ни с чем.

Татарская пословица

«В Институт истории я попал не в тихую гавань, а в клубок конфликтов. Можно об этом жалеть или видеть преимущества, но основная часть жизни там так и прошла» «В Институт истории я попал не в тихую гавань, а в клубок конфликтов. Можно об этом жалеть или видеть преимущества, но основная часть жизни там так и прошла» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ТИХАЯ ГАВАНЬ»

Миром правят идеи, пришедшие неслышными шагами.

Фридрих Ницше

Бесполезно людей уговаривать не ссориться. У каждого свои убеждения, а среди ученых каждый второй воображает себя гением. Он свои убеждения по-своему выстрадал и будет отстаивать до победного конца. Харизматичная фигура может рассчитывать на свои способности объединять людей, но таких руководителей мало.

У меня не было ресурсов для набора новых сотрудников, надо было работать с теми, кто уже был. В таком разношерстном коллективе без своей команды можно было затушить конфликты только одним способом — поставив неподъемную цель.

Конфликты возникают из-за мелочных обид, когда человеку его болото кажется самым лучшим, гораздо теплее, чем у соседа. Но если ему показать океан, то болото оказывается не столь привлекательным. Необъятные просторы завораживают. Такой неподъемной задачей стал проект «История татар с древнейших времен в 7 томах». На этом фоне все остальные темы стали выглядеть мелкими, а все якобы принципиальные споры сразу побледнели.

Одно дело — поставить задачу, другое дело — ее выполнить. Такие проекты не делаются с помощью приказов. Ученых нужно стимулировать, а администрирование не содействует творческому подъему. Причем нас ожидала одна принципиальная трудность. Если историю татар писать объективно (а мы другие варианты не предусматривали), то она неизбежно вступала в противоречие с официальной историей России, а это уже большая политика. С тем, чтобы снять эту проблему, надо было к этой работе подключить ученых Российской академии наук (РАН) и желательно подтянуть иностранных специалистов. Задачка была не из легких, но осуществимых.

Принцип был простой: мы по нужной теме находим лучшего специалиста в мире и заказываем статью. Именно поэтому главным редактором первого тома стал Сергей Кляшторный из Санкт-Петербурга.

Как-то ко мне подходит один сотрудник из Академии наук РТ с претензией:

— И что, вы не могли найти татарина на роль главного редактора?

— Почему же, могли.

В свою очередь, я у него спрашиваю:

— Назови мне лучшего специалиста по древнетюркскому периоду. Но только лучшего в мире.

Собеседник задумался и после паузы ответил:

— Это Кляшторный.

Что и требовалось доказать. Я думаю, таких сомневающихся было много, только один решился высказаться вслух. В ходе работы многие пытались свести работу к этнической истории татар, раздражаясь тем, что мы даем историю русских, хазар, финно-угорских народов. Но история чисто этнической не бывает, мы ведь жили не в резервации. Точно так же русские без татарского периода ничего не смогут понять из своего прошлого.

С тем, чтобы тома не выглядели как сборники очерков, пришлось провести бесчисленное количество конференций и семинаров, на которых вырабатывали общий язык. Так, более 200 ученых из разных научных центров и университетов России, Европы, США и даже Тайваня вместе с татарскими исследователями в течение 15 лет написали фундаментальный труд по истории татар, даже, можно сказать, по значительной части Евразии. В этой работе было не до конфликтов.

Однажды заходит московская журналистка и начинает интересоваться этим семитомником. Под конец, она спрашивает:

— А как к нему отнеслись в научных кругах?

— Пока что критики не было.

— Ну да, вас критиковать уже некому. Вы всех туда включили. Вы, татары, хитрые.

— Есть немножко.

Татарин и в камень гвоздь вобьет.

Татарская пословица

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции