Талгат Абдуллин: «Арендное жилье — один из мощных инструментов экономического развития в стране в целом»

«НАДО НАЙТИ «ЗОЛОТОЕ» РЕШЕНИЕ, ДЛЯ КОГО СТРОИТЬ АРЕНДНОЕ ЖИЛЬЕ»

— Талгат Мидхатович, год назад на такой же интернет-конференции вы говорили, что нужно заканчивать с социальной ипотекой и потихоньку людей перекидывать на арендное жилье. Но в марте на пресс-конференции уже сравнивали аренду с «картошкой, которую на Руси ели из-под палки». Стратегия изменилась?

— Почему? Я и сейчас так считаю. Сегодня в республике точно есть дефицит рабочей силы. И не только специалисты нужны, но и те, кто на электротранспорте работает, дворники...

С точки зрения инвестиций фонд в понятном режиме работает, мы знаем, как финансировать расходы на строительство, договариваться с подрядчиками. А вот в распределительной части меня по-прежнему не все устраивает.

Арендное жилье ведь можно рассматривать по-разному. Кто-то думает, что это нечто такое удобное под рукой — если кто просит квартиру, можно сказать: дай и отстань от меня. Я же считаю, что арендное жилье — один из мощных инструментов экономического развития в стране в целом. Этот инструмент должен за собой вести решения, которые повлияют на систему расселения, на размещение производительных сил. Это вопрос привлечения умов и рабочей силы извне. Это один из способов очень быстро передавать ментальность республики приезжим людям. То, что помогает им становиться понятными для нас людьми, у которых не возникают какие-то проблемы, связанные с конфликтами или непонятными течениями — религиозными, национальными, имущественными.

Словом, надо найти «золотое» решение, для кого нужно строить арендное жилье.

— А что конкретно сделано? Сколько уже построили арендного жилья и кому раздали?

— Мы в этом году в каждом городе, микрорайоне как минимум по одному дому построили. Часть строится, часть ввели. В Казани четыре дома сдали, это порядка 350 квартир. С мебелью, с управляющими компаниями. 22 квартиры отдали КФУ для привлеченных ими специалистов, которые подписали обязательство, что создадут лаборатории, привлекут туда специалистов, молодых ученых, сформируют постоянно действующую группу людей, которая занималась бы научными исследованиями, сохранят это дело и разовьют на уровне НИИ.

Остальные квартиры пошли по разным проблемам. К примеру, сейчас строим на улице Мавлютова международную школу. Встала проблема: надо отселить людей, которые там жили, чтобы здание общежития превратить в школу. На это ушла 81 квартира, если не ошибаюсь.

— Люди спрашивают: прошу рассказать подробно про арендное жилье в Челнах. Планируется ли последующий выкуп снимаемого жилья? Если да, то через сколько лет и какие условия будут при выкупе? Будет ли сегодняшняя плата за аренду идти в счет цены квартиры? (Миляуша)

— В Челнах построили 180-квартиный дом для айтишников, сейчас там уже живут люди. Там арендное жилье стоит 7 тысяч рублей, в Казани — 9 тысяч плюс коммунальные услуги. В этом году закладываем еще один дом на 160 квартир. Что касается выкупа квартиры, то я к этому подхожу так: тот человек, который живет в Челнах, в арендное жилье попадать не должен. Только приезжие. Потому что стоит вопрос, какую задачу мы решаем...

— Арендное жилье должно решать миграционную задачу?

— Да, вот это и есть вопрос. Местные пусть трудятся, зарабатывают, в социальную ипотеку встают, снимают, строят.

— В Казани еще заложили арендное жилье?

— Нет, арендное пока больше не строим. Надо будет — построим. Повторю, сначала надо решить вопрос: для кого и что это даст. Я считаю, что у нас очень хороший случай как раз сегодня. Подход есть, может, кто-то подскажет простое решение, при котором докажет, что этот способ позволяет значительно укрепить экономическую базу.

— То есть экономически для фонда строить арендное жилье — это невыгодно?

— При таких условиях жизни трудно говорить, что это невыгодно. Это условия жизни. И не о фонде стоит вопрос. Сдали мы квартиру по 9 тысяч рублей на 3 - 5 лет, взяли назад, продали, получили деньги обратно. Проблем нет здесь. Не в деньгах вопрос! Вопрос состоит в том, чего ради все это делать. Мы можем заниматься, рапортовать и ничего при этом не получать, а вроде бы деньги есть...

— Кто должен точку-то поставить в этом вопросе? Я так понимаю, не все вас поддерживают...

— Не все поддерживают. Я не хочу давить, предлагать. Я в данном случае хочу, чтобы это было решение, которое можно было бы принять и делать. И приятно было бы. Зачем навязывать, когда можно получить готовый способ? Это же легче.

— А если не такое решение примут, а поперек вашей души?

— Значит, не созрело. Значит, созреть должно. Яблоки должны созреть, иначе кислыми будут.

«ЦЕНЫ НА РЫНКЕ ЖИЛЬЯ ЗАВЫШЕНЫ, ОНИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ 35 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ ЗА КВАДРАТНЫЙ МЕТР»

— Сколько стоит квадратный метр соципотечного жилья?

— В «Салават Купере» и у РКБ — 33 тысячи рублей, на Газовой будет дороже — 40 - 45 тысяч. В прошлом году было 29 тысяч рублей, рост произошел из-за наших дополнительных затрат на коммуникации. Чем шире «ножницы» стоимости между соципотекой и рынком, тем хуже становится для этой отрасли в целом. А рыночная стоимость сегодня — 60 тысяч рублей.

— И вы считаете, что это правильно — искусственно держать такие «ножницы»?

— Во-первых, мы уже изменили порядок — можно только один раз получить квартиру по соципотеке...

— В чем смысл соципотеки, когда коммерческого жилья масса?

— Доходы населения не позволяют отказаться от соципотеки. За последние 10 лет доходы у многих людей стали еще меньше.

— По количеству автомобилей во дворах этого не скажешь! Вы считаете, это справедливо, когда для одних людей — рыночные цены, для других — некая халява?

— Всегда так было. Помочь более бедному — это пошло от религии.

— Так почему бы не дать ему арендное жилье?.. А на свое пусть зарабатывает!

— Но социальная ипотека и арендное жилье — это то же самое, это вопрос доступности! Для того чтобы попасть сегодня в социопотеку, надо пройти целое «чистилище»! Вы хотите, чтобы увеличилась стоимость рабочего места? Это невозможно.

— Почему? Может быть, вместо того чтобы вкладывать в ГЖФ, предприятия, например ТАИФ и «Татнефть», лучше повысят зарплату, и тогда люди сами смогут купить жилье по рыночной стоимости?

— Нельзя революцию делать в одном месте. Чтобы заставить работодателя поднять заработную плату, нужны совсем другие профсоюзы. Кроме того, в ТАИФ и «Татнефть» приходят молодые специалисты, которые еще ничего не умеют делать, поэтому и высокой зарплаты нет.

— Еще раз — им можно давать арендное жилье.

— Можно, но пока нет инструмента... Вообще, я считаю, в Татарстане уже лет пять вопрос жилья не является острой злободневной проблемой, поэтому можно в какой-то мере это направление заменить другими. Сегодня мы решаем проблему жилья для детей-сирот, следующей темой станут, к примеру, трудозанятость, рабочие места. Это тоже требует огромных денег, системного подхода, анализа экономики и наших возможностей. Имидж Татарстана в мире сильно возрос благодаря ряду проведенных у нас международных мероприятий, теперь нам надо оправдать ожидания.

— И все-таки когда произойдет трансформация деятельности ГЖФ?

— Во-первых, это никогда не зависит от одного человека, во-вторых, ситуация должна созреть. Она цветет, но еще не созрела...

— То есть будете продолжать продавать жилье в два раза дешевле, чем на рынке?

— А я считаю, что это на рынке цены завышены, а не у нас занижены.

— Но частным застройщикам надо землю купить, а ГЖФ она достается бесплатно.

— Разве от того, что нам земля передается бесплатно, доход в бюджет стал меньше?! В текущем полугодии в бюджет поступило на 23 миллиарда рублей больше, чем ожидалось. Каким образом земля помешала этому? У нас годовой объем — 28 миллиардов рублей, 16 миллиардов мы уже профинансировали, и налоги пошли в бюджет. Мы же не в убыток себе строим, а даже прибыль имеем.

— Хорошо. Тогда сколько, на ваш взгляд, должно стоить жилье на рынке в Казани?

— 35 тысяч рублей за «квадрат».

— В кризис до этого уровня цена упадет?

— Почему именно в кризис? Она в нормальной жизни должна быть такой! Если правильно выстроена экономика, обеспечена трудозанятость и гарантированность доходов, так и будет.

— Для этого целая революция должна произойти...

— Просто когда доллар с 30 рублей вырос до 60, квартира становится копилкой для сбережения денег. Вы посмотрите вечером, когда все люди дома, сколько темных окон. Это «кошельки».

— Сколько инвестиционных квартир на рынке, как думаете?

— Наверное, процентов 30 есть. И плюс к этому — серая аренда. Есть простой способ борьбы с этим — поднять налог на недвижимость, чтобы стало невыгодно много ее иметь. Но это коснется всех, многих людей просто выгонит на улицу, поскольку они не смогут платить.

«МЫ ДЕНЬГИ НАПРАСНО НЕ ТРАТИМ, ОНИ У НАС НЕ ПРОПАДАЮТ»

— Интернет пестрит жалобами участников программы соципотеки на то, что в ГЖФ обещали допустить их к розыгрышу квартир при внесении достаточной суммы на личный счет в ГЖФ. Однако на деле оказалось, что в розыгрыше в этом году участвуют только те, у кого в этом году истекает установленный законом трехгодичный срок ожидания. Кто виноват в дезинформации? (Евгений)

— У нас есть официальный сайт, и только там можно брать информацию. На нашем сайте точно написано, что в этом году выберут квартиры те, кто имеет категорию 4.1.5, то есть бюджетники, у которых трехгодичный срок ожидания наступает в 2015 году. Если после того, как категория 4.1.5 выберет квартиры, жилье еще останется, тогда смогут выбрать люди из категории 4.1.6, у которых трехгодичный срок ожидания наступит в 2016 году. Это касается только бюджетников, потому что работники предприятий обеспечиваются жильем по жесткой квоте.

— А когда баллы имеют вес? И сумма на личном счете в ГЖФ имеет при этом значение?

— Среди категории 4.1.5 выиграет желаемую квартиру тот, у кого больше баллов, если на данную квартиру претендует несколько очередников. Один балл — это одна тысяча рублей за один день, то есть одной суммы недостаточно, здесь важны время и деньги. К примеру, если вы храните тысячу рублей 100 дней, то у вас 100 баллов. Если вы 100 тысяч рублей храните один день, то у вас тоже 100 баллов.

— А сколько всего денег очередников у вас сегодня хранится? И под сколько процентов?

— Никаких процентов нет. Если мы в год тратим на строительство жилья 28 миллиардов рублей, те суммы, которые у нас хранятся, — это несущественно.

— Но иметь 2 - 3 миллиарда рублей без процентов — это, наверное, приятно?

— Для меня чужие деньги — это ответственность. Лучше на свои работать.

— На следующий год программа соципотеки на сколько рублей потянет?

— Будет около 32 миллиардов рублей.

— За счет чего идет рост?

— За счет эффективного менеджмента (смеется). Мы деньги напрасно не тратим, и они у нас не пропадают. У нас наращиваются обороты.

IMG_6277.jpg
«У банка появился акционер с чистым капиталом в 137 миллиардов рублей! Акционер, который может встать и спросить: кто тут что-то плохое про банк сказал?..»

КОРОЛЕВСКАЯ СВАДЬБА С «АК БАРСОМ»

— Какой совокупный капитал ГЖФ?

— Чистый капитал фонда сегодня составляет 137 миллиардов рублей.

— И от избытка денег вы решили купить долю в «АК БАРС» Банке?

— Мы это делаем для того, чтобы пространство сделать более свободным. Я это называю свадьбой королей: королевские особы замуж выходили и женились на соседях, чтобы точно знать, что войны не будет. Финансовый, кредитный механизм банка плюс наши инвестиционные возможности могут дать синергетический эффект.

— Или все проще: в лихую годину вас попросили подпереть банк?

— Не знаю, лихая година или наоборот. Просто надо мобилизоваться для решения ряда проектов. Президент республики у нас активный, он хочет успеть многое сделать, пока есть возможности и время позволяет.

— Фонд и банк сольются?

— Нет, пока все останется как есть. Единственный вопрос — мы становимся аффилированными лицами, поэтому банк теперь не может кредитовать нас на бóльшую сумму, чем позволяет его капитал.

— Большой выгоды для фонда от этой сделки не видно...

— Выгода есть! Во-первых, мы вынуждены держать на счетах эти 2 - 3 миллиарда рублей средств населения, во-вторых, я всегда должен иметь некую «подушку» порядка 5 - 9 миллиардов рублей. Ежедневно такая сумма должна быть у нас на счете. Эта «подушка» является сдерживающим, тормозящим фактором.

Если бы у меня была другая «подушка», я эти 5 - 8 миллиардов запустил бы в оборот. А если возникнут проблемы кризиса, когда потребуется деньги заплатить, я не ломал бы голову, где мне их взять, и банк без проволочки мне бы их дал.

— А для банка что-то изменится?

— У банка появился акционер с чистым капиталом в 137 миллиардов рублей! Акционер, который может встать и спросить: кто тут что-то плохое про банк сказал?.. (Смеется.)

«ЗА 20 ЛЕТ ГЖФ ПОСТРОИЛ ГОРОД»

— Капитал ГЖФ — 137 миллиардов рублей, в год вы вкладываете в строительство жилья и инфраструктуры 28 миллиардов. Какой макроэкономический эффект для экономики Татарстана от деятельности фонда?

— Из 28 миллиардов рублей, инвестированных в строительство, примерно 30 процентов поступает в бюджет в виде налогов. Кроме того, у нас занято порядка 180 тысяч человек — на стройке, в промышленности, на транспорте. И не забывайте, что за 20 лет своей работы фонд построил жилья для такого количества людей, как население такого города, как Набережные Челны. И самое главное — это так называемое мастерство, которое было наработано инженерами, строителями. Все это оказалось не в упадке, а развивалось. Потеря мастерства — это самая большая печаль из всего, что можно потерять!

— Предприятия в фонд продолжают платить?

— Платят и еще просят, чтобы мы взяли больше! ТАИФ, КВЗ хотят получать жилья больше. Сейчас в фонд платят 1,2 тысячи предприятий.

— Кто основные плательщики?

— Первая десятка предприятий закрывает процентов 70.

— Кстати, о КВЗ есть вопрос: «Мы встали на очередь по соципотеке от предприятия ОАО «КВЗ» в сентябре 2010 года. Нам сказали, что ждать не более 3 - 4 лет, а срок нашего ожидания доходит уже к 5 годам. Сколько нам еще ждать получения жилья?» (Алексей)

— Предприятия сами ведут очередь, а в фонде они больше трех лет не ждут. Каждое предприятие имеет свой лимит, допустим, 15 квартир, вот мы их и отдаем. Они свои 15 очередников передают нам, и тогда начинается трехлетний период ожидания. Судя по этому вопросу, я понял, что очереди на предприятиях длинные. Поэтому они и готовы платить в фонд больше.

— А вы готовы взять у них больше денег или у вас тоже есть некий лимит?

— Деньги — важная составляющая, но не единственная. Еще должны быть земля, коммуникации. Надо договариваться с городом. Возможно, там захотят получить часть квартир для бюджетников. В любом случае надо дружить и договариваться.

«Я НЕ СЛЫШУ, ЧТОБЫ СТРОИТЕЛИ ПЛАКАЛИ»

— Кризис, девальвация рубля повлияли на расценки стройматериалов? Как вообще чувствует себя стройка?

— Повышение цен в рамках инфляции есть. Импортной составляющей в наших домах практически нет, но требования к качеству высокие.

— Строители плачут, что у них все подорожало: и металл, и арматура. Это не так?

— Честно говоря, я не слышу, чтобы строители плакали... Удорожание есть, но у нас и жилье подорожало. Если раньше монтажные работы одного квадратного метра стоили 26,5 тысячи рублей, то с апреля мы им платим 28,5 тысячи.

— Рассматривается ли вопрос об участии ГЖФ в решении проблемы дольщиков некогда могучей компании «Фон»? (Ильгизар)

— Фирма «Фон» попала в сложное финансовое положение в связи с тем, что начала строить в микрорайоне «Яшьлек» в Набережных Челнах, вложила большое количество денег, но никак не может канализовать. И в результате застопорились все платежи, поскольку люди заселиться не могут. В свое время они положили коллектор на глубину 9 - 11 метров, а он просто смялся под давлением. На это дело они потратили около 100 миллионов рублей, а сегодня стоит вопрос, как построить новый коллектор. Проект будет стоить миллионов 40.

Может быть, проблема связана с тем, что застройщик ушел в строительство подземных коммуникаций, а нормальной схемы возврата инвестиций с коммуникаций не создал. В результате получается, что он тратит деньги на строительство коммуникаций, несет бремя по их содержанию, все это ложится на стоимость квадратного метра жилья, а отдачи нет. Вот почему жилье и стоит 60 тысяч рублей за квадратный метр. И что самое обидное — средства от населения получает поставщик услуги, а расходы несут «Фон» и его дольщики.

Мы понимаем, что они оказались в непростой ситуации, и находим способы взаимодействия для того, чтобы развязать этот «узел». Например, я могу выкупить у него часть недостроенных квартир, заплачу за них авансом. Он на эти деньги достроит коллектор, и движение пойдет.

Но я не хотел бы каждый раз завязывать или развязывать шнурки у тех, кто из-за них спотыкается и доставляет неприятности окружающим. И надо решить вопрос с эксплуатацией сетей со всеми заинтересованными сторонами: властями, поставщиками коммунальных услуг и т. д.

«МЫ С КАМИЛЕМ ИСХАКОВЫМ И ДРУЖИЛИ, И ССОРИЛИСЬ...»

— О какой ошибке в своей деятельности вам пришлось долго сожалеть и исправлять это? (Ильгизар)

— Что стал в фонде работать!.. (Смеется.) Нет, конечно, это не роковая ошибка, но я никогда не думал, что меня так ласково привлекут и такой хомут наденут, что я снять его не могу до сих пор. А хомут еще и с гвоздями. Но в то же время это здорово, что нам удалось объединить разные слои населения — бизнес, муниципалов, само население, государственные власти — и направить в одно русло, на благо человека. Если бы Минтимер Шарипович не поставил во главу угла человеческие ценности, которые неоспоримы, то, наверное, мы сегодня и жили бы по-другому, ходили бы и мучились, обвиняя друг друга в своих проблемах...

— Говорят, программа ликвидации ветхого жилья рождалась в кабинете бывшего первого вице-премьера Равиля Муратова, это так?

— Правильно говорят. Когда я еще работал в «АК БАРС» Банке, Равиль Фатыхович позвонил мне и попросил приехать, сказав, что есть поручение президента завтра положить ему на стол программу ликвидации ветхого жилья. Я приехал часов в пять вечера, у него уже были начальник правового управления Раиса Абдулловна Сахиева, заместитель главы администрации Казани Ленар Сайделович Валеев, директор ЦЭСИ Алевтина Николаевна Кудрявцева, еще кто-то. И перед нами — чистый лист.

Откуда брать деньги на программу? На одной квартплате ветхость не победишь. И я предложил в источники финансирования записать нефть — 15 рублей с тонны. И все согласились, подготовили небольшой указ. И все — я ушел. А потом это дело стало меня догонять...

Минтимер Шарипович говорит мне: фонд есть, а денег-то нет. И «АК БАРС» Банк первым дал фонду кредит. И тут же поставил на контроль, как расходуются инвестиционные деньги. В казанском исполкоме думали, что я ничего не понимаю, а я знал все схемы и процессы. Они побежали жаловаться президенту: Абдуллин деньги вроде дал, а сам не дает... Мы с Камилем Исхаковым и дружили, и ссорились...

А вот когда программу ипотеки начинали, роль Равиля Муратова была, наверное, решающей. Практически речь шла о социальной ипотеке. Мы перевернули саму экономическую модель, которая расписывалась как ипотечное кредитование. В то время в ипотеке видели цепочку, дернув за которую можно поднять всю экономику. Особенно за нее ратовал мэр Москвы Юрий Лужков.

А я увидел, что ипотека — это черная машина, которая при тех процентах позволяла банкам снимать доходы и перераспределять их, куда им нравится. Вообще, во всем мире стройка всегда была отмывочной машиной. Кто взял подряд, тот списывает деньги! В дело уходило только 30 - 40 процентов, остальное — на «культовые» мероприятия.

Я сказал, что так дело не пойдет. Мы будем работать, а банки деньги делить?! Все проценты должны оставаться в фонде! Банки подняли серьезный скандал. Они-то думали, что клиенты пойдут к ним за кредитами, банки начнут получать большие проценты, а фонд будет строить дешевое жилье... Как ни странно, Марат Хуснуллин, в то время министр строительства, тоже был против моего предложения, но по другим соображениям: при такой схеме работы роль министерства уходила от денег подальше. Ему оставалось только писать правильные правила. Вот в тот момент Равиль Фатыхович поддержал меня, и мы запустили эту машину. Это было 10 лет назад.

Был еще один вопрос. Минтимер Шарипович не хотел оставаться председателем попечительского совета фонда в программе социальной ипотеки. Но я пришел к нему и попросил все-таки его возглавить, потому что так будет лучше для дела. Тогда Минтимер Шарипович звонит Равилю Муратову и говорит: Талгат просит меня остаться председателем попечительского совета и уже почти убедил в этом, но меньше чем на 50 процентов. А ты как на это смотришь? Муратов, конечно, сказал, что было бы здорово, если бы он возглавил. Президент ответил ему: ты меня убедил больше чем на 50 процентов, я согласен.

«ПАДАЯ ВНИЗ, МЫ НАХОДИМ ПЛЮС, ПОТОМУ ЧТО ПРИВЫКАЕМ»

— Кризис ощущаете? Что происходит с экономикой России?

— Кризис ощущаю с точки зрения того, что люди начали тратить деньги, которые лежат на дне кошелька. Когда берут из него, считают, сколько осталось. Это чувствуется по тому, что покупают, сколько платят, как рассчитываются, какие чувства испытывают, когда отдают деньги, и как радуются, когда получают деньги.

— Ваш прогноз, когда экономика достигнет дна?

— Дна не достигнет, всегда будет в чем-то кризис.

— А когда экономика пойдет в плюс?

— В плюс уже идет. Падая вниз, мы находим плюс, потому что привыкаем. Мы сейчас находим способы своего развития. Вот, например, сегодня у нас сельское хозяйство подтягивается.

— Вы это серьезно говорите?

— Конечно. Производительность, спрос, сбыт, культура и качество производства. В сельском хозяйстве, наверное, таких темпов не было никогда.

— Благодаря импортозамещению?

— Благодаря тому, что перестали есть чужое. А когда таможня, наконец, прикрыла доступ импортных продуктов реально, будет еще лучше. Начнем работать. Самое главное, надо работать, тогда будет лучше.

— А есть кому работать?

— А почему нет? Раньше торговал, а теперь вернется в сельское хозяйство и будет работать. Технологию знает.

— То есть вы одобряете и ответные санкции, и уничтожение контрабанды?

— Эта таблетка горькая, но полезная. Они там, на Западе, вовремя с этими санкциями подоспели... (Смеется.)

— А промышленность как себя чувствует в этой ситуации?

— Первой волной запуска всегда было сельское хозяйство, а промышленность — это второй источник рывка. Так было, например, в Южной Корее в 1956 году, когда она стала независимой. У них были свои деньги — воны — и ничего больше. Первый президент дал кредиты вонами, а вернуть надо было долларами. И люди на лодках-джонках плавали чуть ли не до Японии и Китая, хотя там валюты особо не было. И первая валюта, которой вернули кредиты, осталась в обращении. Первое, что он купил на валюту, — это семена. А крестьянам семена дал в кредит.

На второй год президент продал им орудия труда, на третий год он купил оборудование для производства орудий труда. И по-прежнему кредиты давал в вонах, назад требуя валюту. Сельское хозяйство заставило развиваться промышленность, потом металлургия потребовалась, электричество. Хотя ни одной тонны запасов нефти там нет, они сегодня крупнейшие в мире переработчики нефти. У них нет ни одного килограмма металла, но они являются крупнейшим в мире производителем стали, завозя руду из Новой Зеландии. Корея производить стала больше, чем Россия.

Конечно, американцы им помогали — там все компании были 50 на 50. И за счет своих 50 процентов американцы принесли свои технологии. Потом Корея стала покупать оборудование, чтобы работать по этим технологиям. Они очень быстро прошли путь становления.

Сегодня наши компании, увидев импортные трактора, вынуждают российских производителей делать такие же. Требования повышаются, появляется спрос.

— И через девальвацию рубля закрыли западные рынки...

— Да, и заставляют все необходимое делать самим. Нет своей хорошей стали? Делайте! Все рождает спрос.

— У вас оптимистический взгляд на будущее экономики страны?

— Я не говорю, что организм здоровый, но состояние стабильное, идет процесс улучшения. Самое главное — стали по-другому относиться к обучению, люди поняли, что образование — это не «корочка», а то, что в голове.

«ЕСЛИ НЕ УМЕЕШЬ УПРАВЛЯТЬ МАЛЕНЬКИМИ СУММАМИ, ЗАЧЕМ ТЕБЕ БОЛЬШИЕ?»

— Как оцениваете доступность капитала для бизнеса?

— Деньги — это настолько условная вещь! Капитал должен быть в голове. Деньги — это объект управления. Если ты не умеешь управлять маленькими суммами, зачем тебе большие? Большие деньги — это уже работа, а не удовольствие.

— Но кредиты-то подорожали!

— Согласен, подорожали.

— Экономика сегодня задыхается без денег или нет?

— Нет, она перестраивается — деньги уходят туда, где эффективнее. Когда был доступ к международным финансам, у нас была утечка капитала сотнями миллиардов. Теперь надо это остановить. А куда деньги девать? Они пойдут туда, где более эффективно. Если эффективно сельское хозяйство, в него инвестируют. И село начало развиваться.

Есть вопросы развития производительных сил, а есть вопросы развития рынков. Всегда думали, что если мы будем производить, то только хорошее. Ничего подобного! Надо беречь свои рынки и уметь их делить. Невозможно закрыть свой рынок для других, это неразумно. Он должен быть открыт, но ровно настолько, чтобы извлечь выгоду из того, что ты эту часть рынка кому-то отдал. Товарооборот между странами должен быть. Если сосед технологически более оснащенный, можно на какое-то время дать ему часть рынка, чтобы он зашел со средствами производства, показал, как это делается.

Планирование экономики без прямой жесткой директивы — это целое искусство! А директива никогда пользы не приносила, пока не созреет изнутри...

— Вас не смущает такая девальвация рубля — курс доллара до 70?

— Нет, не смущает. Я думаю, это делается и для защиты рынка, и для выравнивания структуры цен. Честно говоря, мне непонятна наша структура цен. Почему наша цена на газ и нефть должна соответствовать мировым? Совершенно неправильно, потому что объемы солнечной энергии, которую получаем мы и, допустим, США или Мексика, совершенно разные. Если мы недополучаем солнца, то мы должны это восполнять хотя бы за счет ресурсов. И стать эффективными по сравнению с ними, чтобы конкурировать на равных. Конечно, резко уходить, хлопнув дверью, — это неправильно. Лучше остаться и всех переубедить.

— Россия пошла в объятия с Китаем. Это правильно, как считаете?

— По идее, с Китаем можно договориться. У них есть свои проблемы, у нас — свои преимущества. Вот их надо объединить. Полярность мира должна быть, не может всеми руководить один жандарм.

«МИННИХАНОВ? ОН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО КАК РАБ НА ГАЛЕРАХ...»

— В чем феномен президента Татарстана, можете сказать?

— Огромная работоспособность. Он действительно как раб на галерах...

— Шаймиев разве меньше работал?

— Время и цели разные. Минтимеру Шариповичу пришлось собирать по кускам разные мнения, сажать всех за стол, чтобы начать говорить и определять, кто мы такие. И возвращать к общечеловеческим ценностям. Он тогда говорил мне, что у него есть планы, которые будут реализовываться 15, 20, даже, может быть, 30 лет. Это многоступенчатое развитие.

И вот пришло время, когда политические вопросы решены, инвестиционная база сформирована, люди стали жить лучше, стали доверять власти. Надо создавать рабочие места. И провели 1000-летие Казани... А потом пошли «Алабуга», ТАИФ, ТАНЕКО... Мы сделали колоссальные шаги!

Мне очень нравится, что в Татарстане сегодня большой упор делается на образование, чтобы стать конкурентоспособными. Большой позитивный сдвиг произошел и в здравоохранении.

— То есть Рустам Минниханов — это тот человек, который в нужное время оказался на нужном месте?

— В Татарстане всегда были и есть сильные лидеры: Табеев, Усманов, Мусин, Шаймиев, Минниханов. Я имел честь с ними взаимодействовать. Это глыбы! И во многих высоких кабинетах Москвы всегда были выходцы из Татарстана.

— Наших в Москве много было, а преференции республика чувствовала?

— Думаю, те темпы, которые задал Табеев, являются самыми главными для Татарстана. Он принял республику, когда у нее не было ничего! Не было ни нефтехимии Нижнекамска, ни «Казаньоргсинтеза», ни КАМАЗа. Были только авиастроительный, моторостроительный заводы и ТАСМА.

Я всегда говорю: если хотите знать, что будет в будущем, посмотрите в прошлое. Если прошлое энергичное, то и будущее будет таким же. В Татарстане идет созидание. А в целом в России ощущается консолидация.

Окончание следует.