Рушан Сахбиев: «Устойчивый банк эсэмэсками не свалить, это однозначно!»

Рушан Сахбиев: «Мы стали лучшим региональным отделением Сбербанка в стране — это я считаю главным итогом 2016 года для коллектива «Банка Татарстан»

«ТАТАРСТАН ЗАДЕРЖАЛСЯ СО СТАРЫМ ИМИДЖЕМ БАНКИРА»

— Рушан Флюрович, по Татарстану прокатилась волна банкротств банков. Как это сказалось на показателях и планах работы «Банка Татарстан»?

— В 2016 году данные события никак не повлияли, но, наверное, они дадут неплохие результаты в 2017-м.

— Как вообще оцениваете это потрясение в банковском секторе республики?

— Безусловно, мы не можем просто стоять в стороне от этих процессов и никаким образом на себе их не чувствовать, поэтому, во-первых, мы сделали все для того, чтобы организовать выплату всем пострадавшим в режиме, что называется, «здесь и сейчас». Нам это удалось, хотя мы получили, особенно в конце декабря, огромную пиковую нагрузку. Декабрь и так для любого банка достаточно напряженный, а тут еще и обслуживали по 30–35 тысяч человек в день, но справились с этим без каких-либо эксцессов.

— Ваши коллеги считают, что какие-то люди Сбербанка могут стоять за атаками на другие банки, клиентам которых рассылали сообщения: «Приходите к нам, такой-то банк рушится...» Это беспочвенные слухи?

— Естественно, беспочвенные. На мой взгляд, достаточно некорректно считать, что причина твоих проблем только в том, что кто-то против тебя распускает информационные атаки. Я внимательно читаю вашу газету и знаю, что вы сами проводили расследование о факторах влияния. Кроме того, еще с первой волны кризиса в 2008 году каждый сотрудник банка знает о том, что не имеет права комментировать действия, связанные с финансовым положением любого другого банка, кроме своего.

Мы очень корректно себя вели в этот период: я не выходил ни с какими интервью, мы осознано не давали рекламу, понимая, что тот, кто наш клиент, в любом случае к нам придет. Рассказывать, какой ты хороший и замечательный, на фоне того, что происходит в банковском секторе, было бы некорректно и неправильно. И это была наша осознанная политика.

— Почему все-таки эта гроздь банковская рухнула: потому, что поле экономическое скукоживается, или потому, что они давно имели внутренние проблемы? Или это спровоцировано внешними силами?

— Я думаю, в порядке убывания. Совершенно точно, что никакого подталкивания не было. Финансово-устойчивый банк эсэмэсками не свалить — это однозначно. Скорее это накопившиеся факторы: высокий уровень закредитованности собственных предприятий, неверная оценка рисков, проектов и так далее. Это проблемы не одного кризисного 2016 года, как мне кажется, а накопленные в течение последних как минимум 7 лет.

— Как психологически банкиры сегодня чувствуют себя? Вчера к кому-то стояли в очередь, а сегодня они сидят в тюрьме...

— Когда я только возглавил отделение в Татарстане, для меня было удивительно, каким был имидж банкира в республике. А я всегда говорил, что банкир — это не пухлый мужичок с пачкой денег в кармане, а человек, который умеет профессионально управлять рисками и своими эмоциями, он принимает верное решение в отношении акционеров и своих клиентов. Ты работаешь на бизнес, на клиентов и не сидишь в большом красивом кабинете, не ждешь, когда к тебе придут, а сам ездишь к клиентам. Наверное, Татарстан задержался со старым имиджем банкира... Я неоднократно раньше говорил, что мы готовим слишком много банкиров, а потребность в них будет снижаться.

— Банковская система РТ способна абсорбировать 5 тысяч банковских служащих рухнувших банков?

— Я считаю, нет. Такого количества и не нужно. Хотя, естественно, банки будут нуждаться в высококлассных специалистах продаж, со знанием клиентской базы. Мне кажется, задача как раз в том, чтобы направить людей на развитие собственного дела и таким образом поддержать их. У нас очень слабо развит предпринимательский сектор.

— А в «Банке Татарстан» текучка кадров есть?

— На сегодняшний день у нас 142 вакансии, уровень текучести по прошлому году составил примерно 10 процентов. Это нормальный показатель, естественный процесс: кто-то уходит, кто-то приходит.

«Сегодня доходность по вкладам Сбербанка представляется достаточно неплохой и интересной»

«ОЧЕНЬ МНОГИЕ КЛИЕНТЫ ОТКРЫВАЛИ СЧЕТА В КАЧЕСТВЕ РЕЗЕРВНОГО»

— Первый квартал 2017 года что у вас показал?

— В первом квартале на текущих счетах происходит рост привлеченных средств и физических, и юридических лиц. Мы нарастили привлечение средств физлиц примерно на 30 миллиардов рублей. Но, наверное, важнее другой показатель: в нашем банке остались 70 процентов денег вкладчиков Татфондбанка и 50 процентов денег вкладчиков ИнтехБанка. Это мы говорим о депозитах физических лиц.

Профиль клиентов Татфондбанка похож на профиль клиентов именно Сбербанка: это люди, как правило, достаточно осторожные, пожилого возраста. То есть было ощущение, что они в каком-то смысле вернулись. В ИнтехБанке более профессиональные вкладчики, назовем так. А в Спурт Банке еще более профессиональные, они раскладывают депозиты по разным банкам и управляют ими. Некоторые из них умудрились по третьему разу получить субсидирование.

— Но Татфондбанк, в отличие от Сбербанка, отличался высокими ставками по депозитам.

— Это законы рынка: если твоя доля на рынке вкладов по России составляет почти 50 процентов, то ты так называемый маркетмейкер, то есть, какую бы ты ставку ни установил, остальные дадут выше, иначе произойдет некий перекос.

— Иначе у других банков шансов просто не будет.

— Да. Вопрос в том, насколько ставки банка по вкладам адекватны или неадекватны. На мой взгляд, сегодня доходность по вкладам Сбербанка представляется достаточно неплохой и интересной. Понятно, что какие-то банки могут давать ставки и выше, но в данном случае, еще раз повторю, это рынок. Но у нас уровень инфляции снижается. Объявлено, что она может вообще снизиться до 4 процентов.

— До 3!

— Наверное, впервые такой показатель, когда доходы по вкладам превышают прогноз по инфляции. В любом случае, если вы хотите зарабатывать, депозиты — это, наверное, один из инструментов, гарантированный и спокойный источник вложений. Помимо этого, существуют и другие виды вложений: в акции, в облигации федерального займа, государственное вложение в недвижимость и т. д. Все зависит от того, насколько человек хочет этим профессионально заниматься.

— Сколько «юриков» пришло к вам с декабря прошлого года?

— С начала декабря по текущий момент (16 мая — прим. ред.) мы открыли порядка 6 тысяч счетов. Но в конце первого квартала ощущается некий спад по одной простой причине: очень многие клиенты открывали счета в качестве резервного. Наши задачи: первая — это постараться, чтобы они максимально попробовали поработать с нашим банком, в том числе через дистанционное обслуживание, вторая — превратить их в наших полноценных клиентов.

— 6 тысяч — это много? Сколько за прошлый год открыли счетов?

— В среднем мы открывали в год порядка 2,5 тысячи счетов.

— За год 2,5 тысячи, а тут за квартал 6 тысяч!

— Совершенно верно. У многих предприятий малого и среднего бизнеса был один работающий счет. Когда известные события случились, многие клиенты начали открывать резервные, дополнительные счета.

— А кто в основном пришел к вам — МСБ?

— Исключительно малый и средний бизнес. Крупный и крупнейший бизнес и до этого всегда имел счета в Сбербанке.

— В какие еще банки, кроме Сбера, пошли пострадавшие клиенты?

— В ВТБ, «АК БАРС» Банк, Газпромбанк, Россельхозбанк. Думаю, крупнейшие федеральные и региональные банки получили приток новых расчетных счетов. Но Сбербанк получил его максимально. Нельзя сравнивать Сбербанк и, например, Россельхозбанк по количеству точек обслуживания в Татарстане.

«МЫ СТАЛИ ЛУЧШИМ РЕГИОНАЛЬНЫМ ОТДЕЛЕНИЕМ СБЕРБАНКА АБСОЛЮТНО ПО ВСЕМ ПОКАЗАТЕЛЯМ»

— С какими итогами отделение Сбербанка в РТ завершило 2016 год? Какова динамика по основным показателям?

— Мы стали лучшим региональным отделением Сбербанка в стране — это я считаю главным итогом 2016 года для коллектива «Банка Татарстан». Причем не в какой-то отдельной номинации, а абсолютно по всем показателям, которых порядка 50. Это очень высокая оценка. Конкурс среди головных отделений до 2016 года не проводился, хотя внутренние рейтинги существовали, мы всегда были там в первой десятке, двадцатке. В прошлом году конкурс был утвержден официально, мы получили удостоверение и почетный кубок как лучшее региональное отделение.

И второе, что особенно приятно коллективу Волго-Вятского банка, — территориальный банк также стал лучшим территориальным банком в стране. «Банк Татарстан» стал лучшим среди 86 головных отделений, а Волго-Вятский банк лучшим среди 14 территориальных банков. В этом смысле нам немножко тяжелее — чем ты крупнее, тем сложнее показывать темпы прироста. А в первой десятке конкурса не так много крупных головных отделений.

— А кто второе и третье места занял?

— Ивановская область и Великий Новгород. Конечно, мы не можем тягаться по абсолютным цифрам ни с Москвой, ни с Петербургом, поэтому методика рейтинга учитывает все факторы: прирост абсолютного показателя, рост доли на рынке, изменение различных удельных весов и т. д. Достаточно сложная методика подсчета. Невозможно выдать один кредит, условно говоря, ТАИФу и занять первое место в этом конкурсе. Также в нем учитываются и снижение административно-хозяйственных расходов, издержек, темпы роста комиссионных доходов. Это результат достаточно напряженной, колоссальной работы не только 2016 года, но и закономерное достижение этой точки по результатам работы коллектива банка предыдущих лет.

В 2017 году реорганизуются два территориальных банка и в состав Волго-Вятского банка входят дополнительно две территории от Западно-Уральского банка — это Республика Удмуртия и Пермский край. То есть Волго-Вятский банк теперь по территории — от Пермского края до Владимирской области, 9 субъектов Федерации. Это говорит о высоком уровне доверия к менеджерам Волго-Вятского банка и к его территориальным головным подразделениям.

Прибыль была рекордной в прошлом году и составила 13,6 миллиарда рублей. Но я бы хотел отметить, как это важно с точки зрения республики: мы стали одним из крупнейших налогоплательщиков, среди юридических лиц занимаем 7-е место, впереди нас в том числе два предприятия группы «ТАИФ», два предприятия группы «Татнефть», а также «Татспиртпром». Сумма уплаченных налогов в консолидированный бюджет РТ составила 2,7 миллиарда рублей. Это первое место среди всех финансовых организаций республики.

— А за 2015 год какая прибыль была?

— Около 10,5 миллиарда рублей. Мы растем планомерно, это не скачок из-за того, что мы какие-то резервы высвободили и в два раза прибыль увеличили. И на текущий год мы прогнозируем прибыль с ростом примерно 10 процентов — порядка 14,5 миллиарда рублей.

У нас неплохие показатели рентабельности активов, рентабельности капитала. Мы в этом смысле среди всех банков выглядим достаточно неплохо не только по российским меркам, но и по международным. Как ни странно, самую высокую рентабельность капитала и активов всегда показывают банки, находящиеся на развивающихся рынках, к которым относится и Россия. В Европе и Америке такую рентабельность достичь тяжелее, и мы прекрасно понимаем, что планка будет снижаться и каким образом банки будут продолжать зарабатывать доходы при условии снижения процентных ставок и сужения процентной маржи — это рост комиссионных доходов. Собственно, то, что является основой доходов крупнейших банков.

К слову, Сбербанк по итогам прошлого года стал 24-м банковским брендом в мире и 9-м в Европе. Стоимость банковского бренда «Сбербанк» превышает 9,5 миллиарда долларов — это самый дорогой бренд в России, и при том, наверное, особенно важно, что это не сырьевой сектор, это сфера услуг, и конкуренция, наверное, наивысшая в этой области.

— Давайте вернемся к Татарстану. Какая доля Сбербанка на республиканском банковском рынке?

— По депозитам физических лиц наша доля составляет 42 процента, юридических лиц — в среднем около 20 процентов, доля в кредитовании физических лиц — 37 процентов, юридических лиц — около 20 процентов.

— По депозитам какая динамика?

— В Татарстане в начале 90-х годов доля была 60 процентов, а с развитием банковского сектора мы получили очень мощный отток, и самая низкая доля у нас была в конце 2010-го, в 2011 году она составляла 30,5–30,7 процента. После этого она у нас неуклонно росла, но достаточно низкими темпами — примерно 1 процент в год. Но известные события привели к тому, что наша доля увеличилась до 42 процентов. Это данные на 1 марта 2017 года. За первый квартал текущего года доля увеличилась на 6 процентов. Наша задача — эту долю стабилизировать и продолжать ее наращивать. Надо сказать, что эта доля одна из самых низких среди всех подразделений Сбербанка. По другим территориям доля Сбербанка составляет и 50, и 60, и 70 процентов.

— В регионах Сбербанк конкурирует прежде всего с федералами?

— Да практически во всех регионах второй банк по размерам привлеченных вкладов — это ВТБ24. А в Татарстане на втором месте по объему привлеченных вкладов находится «АК БАРС» Банк.

«ВСЕ БАНКИ БУДУТ ИЗБАВЛЯТЬСЯ ОТ ОФИСНОЙ НЕДВИЖИМОСТИ»

— Почему сокращаете свои допофисы в Казани? Сбербанк решил стать «страшно далеким от народа»? «Народный» Сбербанк перестал думать о пожилых людях, вам только прибыль подавай? (Борис Игнатьевич)

— С начала года в Татарстане было закрыто четыре и открыто два новых офиса, в июне готовится к открытию третий офис. Мы перемещали туда, где удобнее: закрыли четыре офиса площадью по 50 квадратных метров и открыли один на 200 «квадратов». В течение следующих пяти лет все банки будут избавляться от офисной недвижимости, и это тенденция.

— За три года сколько вы закрыли отделений по республике?

— Практически не закрывали, 12 филиалов из 523 у нас мигрировали: что-то открывалось, что-то закрывалось. Глобально у нас нет задачи закрывать отделения. У нас есть другая задача: мы активно продаем нашу офисную недвижимость, которая находится на балансе банка, и берем ее в аренду. За прошлый год из имеющихся 140 тысяч квадратных метров нами было реализовано около 30 тысяч. Я могу сказать так: продается все. Вопрос цены. Я готов продать свой центральный офис на Бутлерова и взять его в аренду в дальнейшем. Это политика Сбербанка, направленная на уменьшение количества офисных площадей. Еще раз повторю: это не связано с сокращением количества филиалов. Это освобождение от нахождения на балансах офисных помещений. Если ты планируешь свою стратегию на горизонте пяти лет, то ты должен приступать к реализации этой стратегии не через пять лет. Мы понимаем, что, продавая офис и даже арендуя его потом, мы освобождаемся от дальнейшей необходимости продавать помещение. А договор аренды может быть в любой момент расторгнут, если возникает необходимость переезда в другое место.

— Арендовать — это выгоднее?

— Это же математика, экономическая модель считается: сколько ты платишь арендную ставку, сколько ты получил дохода от продажи этого офиса. Я продаю этот офис за 12 миллионов рублей и сразу их получаю. А главное, что через пять лет цена упадет в два-три раза, потому что всем банкам одновременно не нужен будет этот офис.

— С улиц Зеленодольска стали исчезать банкоматы Сбербанка. Почему? (Дмитрий)

— Речь идет о нагрузке: если мы видим, что нагрузка снижается, мы перемещаем банкомат. Или если арендодатель существенно повышает цену, то я найду другое место и переведу банкомат туда. Единственное глобальное изменение, которое происходит в банке, — мы меняем существующие банкоматы на так называемые банкоматы с ресайклингом: те деньги, которые вы вносите, попадают опять же в кассеты, которые могут вам в дальнейшем выдаваться. Это существенно сокращает расходы банка на инкассацию и доставку денежной наличности.

Мое личное мнение: банкоматы должны быть в качестве удобства для клиента — сервисных функций, платежей, но по большому счету их количество также будет сокращаться, наверное, даже более ускоренными темпами, чем филиальная сеть, потому что все больше людей расплачиваются безналичным путем.

— Вы не боитесь конкуренции со стороны Почта Банка, который откроет свое «окно» в каждом почтовом отделении?

— Я считаю, что это очень здорово, что появился Почта Банк, я не вижу для себя никакой угрозы. Конкуренция — это всегда здорово. Если Сбербанк останется один на рынке — это будет страшное дело! Мы заинтересованы в таких конкурентах, как «Тинькофф», Альфа-Банк, ВТБ, «АК БАРС» Банк, Банк Казани. Мы не заинтересованы в конкурентах, которые зарабатывают, отмывая деньги, являются псевдобанками. А здоровая конкуренция — это всегда хорошо.

— Боитесь без конкуренции заснуть?

— Боимся. А что в этом плохого? Конкуренция движет вперед. Общество развивается только тогда, когда внутри него есть конкуренция: индивидуумов, организаций, предприятий, идей и т. д. Есть очень хорошее выражение: «В Кремниевой долине сейчас сидят ребята, которые хотят съесть наш ланч». Это сказал один из крупнейших американских банкиров. То есть если такие банки, как Ситибанк, JPMorgan, понимают, что эти парни в джинсах и футболках — это те люди, которые хотят съесть их ланч, то это о чем-то говорит. И они съедят, если не изменятся Ситибанк, JPMorgan и Сбербанк. Сегодня твоя 175-летняя история не значит ничего! Вы знаете, что 80 процентов крупнейших мировых IT-компаний 15 лет назад не существовало: Amazon, Google, Uber... Это иная реальность.

— То есть темп изменений настолько высок, что никому ничего не гарантировано, даже Сбербанку...

— И именно поэтому главное — это то, что корпоративная культура в банке направлена на поиск изменений, новых ниш и постоянного развития. Это является неотъемлемой частью нашей корпоративной культуры и тем, чему мы стремимся научить наших людей.

«Преимущество банка — это данные о его клиентах и то, каким образом банк может эти данные трансформировать, превратить в персональные продукты, в персональные предложения для своих клиентов, причем не только банковские. Это и есть конкуренция»

«ПОБЕДИТ ТОТ, КТО СОЗДАСТ НОВУЮ ЭКОСИСТЕМУ»

— Итак, IT-технологии приходят на смену...

— Да, и банковский бизнес одним из первых будет очень резко сокращаться, будет уходить именно в цифровую область, в область искусственного интеллекта, машинного обучения. Еще в 2012 году в «Банке Татарстан» 60 процентов численности штата составляла его бухгалтерская и учетная служба, а сегодня ее нет. Нет необходимости содержать на территории каждого отделения отдельный штат бухгалтеров, когда на первом этапе с этим успешно справлялась централизованная бухгалтерия, на втором — специальные программы.

Второе направление — банковская аналитика. Как раньше происходило: сидят люди, анализируют таблицы. А сегодня есть способ обработки больших данных, неструктурированных данных, и это дает гораздо более точную управленческую отчетность. Сегодня вся отчетность автоматизирована, и она сразу же обрабатывается в единой информационной системе, в едином центре обработки данных.

— Сколько человек сократили за последние пять лет?

— До меня численность «Банка Татарстан» составляла почти 7 тысяч человек, сегодня — чуть больше 4. И это не предел, она будет сокращаться, но не потому, что банк не любит своих сотрудников, а потому, что новые технологии приходят. Наша задача в работе с нашими сотрудниками — научить их, как быть востребованными на рынке: научить новым навыкам, квалификациям и компетенциям.

— Ваш прогноз: как банк трансформируется и в течение какого времени?

— Мы понимаем, что любой бизнес должен строиться на трех китах, и эта система в Сбербанке принята. Так называемая тримодальная система. Есть так называемый «Run» — это то, на чем мы зарабатываем сейчас деньги, принимая вклады, выдавая кредиты, обслуживая юридических и физических лиц, — традиционно сложившаяся модель. Есть надстройка под названием «Change» — это наши действия, направленные на разработку и вывод на рынок новых продуктов, трансформацию уже существующих продуктов, то есть это те изменения, которые в ближайшем будущем должны приносить банку доход. Например, «Карта жителя республики» — это классическая Change, мы видим, что это новое направление, куда будет развиваться рынок, — интеграция финансовых услуг с государственными.

Есть третья надстройка — так называемый «Disrupt» — это разрушение действующей модели. Как ни странно, Сбербанк сам разрабатывает модели, которые будут разрушать свой собственный бизнес. Если эти модели не создашь ты, то за тебя их создаст кто-то другой. Это и традиционный маркетплейс, и экосистема — все то, что относится, возможно, не к традиционной банковской сфере, но будет однозначно востребовано будущим поколением на горизонте 5–8 лет. Люди этого поколения — активные пользователи. Они будут нуждаться не только в том, чтобы переводить деньги, но и в финансовой консультации, и в покупке авиабилетов, и в покупке билетов на стадионы и концерты, и в услугах здравоохранения, и т. д. И тот, кто создаст этот маркетплейс, эту экосистему, победит.

— То есть банк — это место, где управляют деньгами.

— Место, где ты управляешь своим образом жизни, всем.

— Через деньги?

— Точка входа может быть любая. Преимущество банка — данные о его клиентах и то, каким образом банк может эти данные трансформировать, превратить в персональные продукты, в персональные предложения для своих клиентов, причем не только банковские. Это и есть конкуренция. И надо научиться обрабатывать эти данные. Есть такое выражение, что данные — новая нефть, на которой все будут зарабатывать. Выражаясь этим же языком, мы все пока умеем из этой нефти максимум битум производить. А задача — глубину переработки довести до 98 процентов. Банковский бизнес все больше трансформируется в область неких чат-ботов, замену кол-центров на искусственный интеллект, который отрабатывает клиентские истории, предлагает какие-то операции на основании именно искусственного интеллекта.

— Есть прогноз, когда последнее отделение у вас закроется?

— Я думаю, они останутся. Есть в мире несколько моделей, например, в Дании, Швеции уже сейчас 98 процентов всех операций происходит в электронном виде. Дания планирует с 2019 года запретить хождение наличных денег. Но есть иные модели, например, Испания, Италия, в которых традиционные банки.

— А прогнозы по России?

— Думаю, что мы где-то посередине. Понятно, что очень сильно отстаем, но темпы роста — 15 процентов в год.

— Кто для Сбербанка разрабатывает IT-технологии?

— Есть подразделение «Сбербанк Технологии», которое располагается в Иннополисе. Пока там работают около 500 человек, но центр планирует существенно увеличивать численность.

— Как на Сбербанк повлияла недавняя кибератака?

— Никак не повлияла. На сайт Сбербанка идет несколько тысяч атак в течение часа, они происходят в режиме реального времени. Это как микробы вокруг нас: вы сидите, а вас атакуют тысячи микробов. Вопрос в том, насколько сильны ваш иммунитет и ваша защита.

— И не факт, что не найдутся суперталантливые хакеры, которые заблокируют Сбер или любую другую систему... И всё — у человека нет ни денег, ничего!..

— Случай не работает, потому что всегда все данные копируются многократно. Системы защиты все больше и больше совершенствуются. Мне кажется, гораздо более серьезная и глобальная угроза — это вопрос не наличных денег, а новые альтернативные технологии денег. Так называемые биткоины, блокчейны и т. д. Это вот то, что происходит сейчас. Мало кто понимает, какие угрозы это может нести. На горизонте 8 лет мы увидим колоссальное развитие именно этих технологий.

Окончание следует.