Леонид Иванов Леонид Иванов: «Нам, обманутым вкладчикам, необходимо защищать свои права сообща. Следует направить коллективный запрос от лица союза пострадавших клиентов ТФБ Эльвире Набиуллиной» Фото: сhelny-biz

ТУДА НЕЛЬЗЯ, СЮДА НЕЛЬЗЯ

Прошло более года с момента краха Татфондбанка, и за это время агентство по страхованию вкладов накопило больше вопросов к своей деятельности, чем выплат пострадавшим вкладчикам, по которым АСВ ограничилось за год лишь 15% от вкладов, и это первый вопрос к агентству как конкурсному управляющему. Второй вопрос: как не оказаться в ловушке законодательства о банкротстве, на котором АСВ строит процессы по оспариванию сделок, и не потерять еще больше денег? Органы власти и госкорпорации, на мой взгляд, занимаются формализмом, игнорируя послание Владимира Путина Федеральному Собранию, в котором президент подчеркивал важность сокращения барьеров для бизнеса и создания комфортных условий для жизни людей. Формализм в работе конкурсного управляющего ТФБ порой доходит до абсурда. В качестве примеров я располагаю многими свидетельствами коллег по несчастью, которые доказывают, что несообразности в работе АСВ — это утвердившаяся система. Однако, не имея согласия на обнародование чужих историй взаимоотношений с агентством, изложу лишь собственную в общих чертах.

6 декабря 2016 года я занял деньги у собственной компании «Аудитор НК». И мой личный счет, и счет заимодавца обслуживались ТФБ. В результате известных событий, окончившихся отзывом лицензии банка, счета были заморожены. АСВ сумму займа за мной не признало и в реестр требований кредиторов не включило. Мотив — заем якобы был незаконен, хотя никаких ссылок на соответствующие законы агентство не предложило. Кроме того, конкурсный управляющий указывал, что банк 6 декабря уже пребывал в неплатежеспособном состоянии, а сама операция перечисления носила чисто технический характер.

Отмечу сразу, что, во-первых, платежи в этот период проходили. Во-вторых, претензии АСВ по поводу дробления вклада, которое можно было бы усмотреть в переводе денег от юрлица его физическому собственнику, несостоятельны. Мало того, что максимальную компенсацию, предусмотренную законом, как физлицо я уже получил, и спорная сумма лишь увеличила бы долг ТФБ передо мной. Нужно понимать и то, что принцип дробления вклада, за который так цепляется конкурсный управляющий, предполагает владение инсайдерской информацией о состоянии банка. После операции с займом и я, и моя организация продолжали проводить платежи через счета в ТФБ. Стали бы мы это делать, зная, что банк дышит на ладан? Это доказывает, что речь шла не о дроблении вклада, а об элементарной хозяйственной операции — подобными я пользовался и прежде.

Тем не менее я лишился заемных средств, оставшихся в банке, и при этом остался должен организации, так как платеж-то ТФБ провел. В таких обстоятельствах я начал долгую переписку с АСВ, и вот что из нее получилось.

В декабре 2017 года я получил очередную отписку за подписью директора департамента сопровождения ликвидационных процедур АСВ Василия Кудякова. Автор сообщал, что право требования спорной суммы принадлежит не мне, как гражданину-заемщику, а организации, у которой я занял деньги. Господин Кудяков рекомендовал подать заявление о включении требований в реестр от лица моего кредитора. Поняв, что справедливости от АСВ не добиться, а тяжбы затянутся на долгие месяцы, я прекратил бессмысленную переписку и решил следовать рекомендации.

«Аудитор НК» обратился к конкурсному управляющему с заявлением о восстановлении спорной суммы на счете и с соответствующим требованием кредитора. Каков же был моральный шок, когда тот же самый господин Кудяков подписал отказ в восстановлении суммы, заявив, что сделать это возможно только на основании... моего заявления как физлица-заемщика! Два документа за подписью одного и того же лица, в которых даются прямо противоположные друг другу указания, — как это понимать? Иного объяснения, чем манкирование агентством возложенными на него функциями, на ум не приходит.

... «Прошло более года с момента краха Татфондбанка, и за это время агентство по страхованию вкладов накопило больше вопросов к своей деятельности, чем выплат пострадавшим вкладчикам» Фото: «БИЗНЕС Online»

ТРАТЫ АСВ НА СУДЫ С КЛИЕНТАМИ ЗА КВАРТАЛ ВЫРОСЛИ ВТРОЕ

Фактически АСВ сегодня вынуждает кредиторов обращаться в суд, нарушая их права. В чьих же интересах работает конкурсный управляющий?

Ситуация с займом не единственная в моей личной практике. Есть и факт оспаривания перевода из ТФБ в Сбербанк от ноября 2016 года — таких исков в суде уже сотни. Не буду вдаваться в подробности судебных тяжб, скажу лишь, что АСВ неоднократно меняло суть своих ходатайств, давая понять, что их юристы сами не знают, чего требовать. Дошло до того, что с меня взыскивали проценты за использование собственных денег. АСВ штампует иски под копирку по формальным основаниям, абсолютно не учитывая, что граждане не обязаны знать, что творится во внутрибанковской кухне и какие внутренние картотеки формирует банк. Юристы АСВ приходят в суд неподготовленными, а документы, вопреки законодательству, вручают оппонентам непосредственно в зале. Бумаги эти противоречивы и неполны.

К примеру, АСВ предлагает в суде таблицу, из которой следует, что с 29 ноября 2016 года у ТФБ не было средств на исполнение платежных поручений. Никаких выписок по счетам или хотя бы реестра с расшифровкой цифр к этой таблице не прилагается, а ведь все мы помним, что после 29 ноября банк еще как минимум полмесяца исполнял платежные поручения. Верить конкурсному управляющему на слово? Хорошо, допустим, что банк был неплатежеспособен уже в конце ноября. В таком случае где же была временная администрация в течение полумесяца до 15 декабря — до введения ее в ТФБ? Где все это время был регулятор — Центробанк РФ в лице Национального банка РТ? Представитель Нацбанка постоянно находился в ТФБ, а банк, между прочим, в 2016 году проходил проверку ЦБ. Если у банка появилась картотека неоплаченных документов, почему регулятор молчал об этом, почему не объявил все дальнейшие операции спорными и не запретил в тот же день проводить операции по счетам и вкладам?

Хочу поделиться любопытными цифрами аппетитов и приоритетов АСВ. Согласно смете за четвертый квартал 2017 года, конкурсный управляющий потратил на судебные издержки и юридические услуги 70 млн рублей, на бухгалтерские, информационные и связанные с ними услуги — 50,4 млн, на содержание аппарата — 79,8 млн рублей. В смете за первый квартал текущего года соответствующие статьи расходов скорректированы: 206,3 млн, 30,7 млн и 26,7 млн рублей соответственно. Средства вкладчиков, вместо того чтобы пойти на выплаты, расходуются на армию юристов для борьбы с пострадавшими клиентами. После единоразовой выплаты в размере около 15% от требований кредиторов первой очереди АСВ не заявляло даже о планах продолжить расчеты с вкладчиками. На фоне «освоения» средств на текущие расходы управляющего складывается впечатление, что планов таких нет и не будет.

Нет информации и о столь дорогостоящей исковой работе АСВ. СМИ писали о крупных сделках ТФБ от ноября 2016 года, в которых участвовали крупные холдинговые компании. Предъявлены ли иски о возврате денег им? Или «под раздачу» попадают только клиенты, у которых нет необходимых связей и армии юристов для защиты от госкорпорации?

«ГОНОРАРЫ УСПЕХА» ДЛЯ ЮРИСТОВ ГОСКОМПАНИИ

Наверное, всем это известно, однако напомню, что, согласно закону «О страховании вкладов физлиц в банках РФ», ни региональные, ни федеральные органы власти не имеют права вмешиваться в деятельность АСВ. Агентство не подконтрольно никому, и это позволяет конкурсному управляющему безнаказанно творить все что угодно.

К примеру, предлагая пострадавшим клиентами ТФБ юридические услуги, АСВ включает в договоры весьма характерные пункты о так называемом гонораре успеха — он достигает 10% от суммы иска. Высший Арбитражный суд РФ в свое время подчеркивал, что оплата услуг юристов не может зависеть от исхода дела, однако АСВ это не касается — на практике подобные пункты в договорах имеют широкое распространение. Вспоминается притча о семье адвокатов, когда юрист в третьем поколении похвастался перед отцом выигранным делом, которое старшие родственники тянули годами. «Дед с этого дела кормился, я кормился. Мы надеялись, что и ты прокормишься...» — отвечал опытный юрист.

Считаю, что нам, обманутым вкладчикам, необходимо защищать свои права сообща. Нам следует направить коллективный запрос от лица союза пострадавших клиентов ТФБ Эльвире Набиуллиной, но не как председателю Центробанка, поскольку ЦБ не имеет власти над агентством, а как председателю совета директоров АСВ. В запрос предлагаю включить несколько требований.

Во-первых, необходимо проверить составленные АСВ сметы текущих расходов Татфондбанка за 2017—2018 годы, а также обоснованность фактических расходов в этот период и их соответствие сметам.

Во-вторых, АСВ должен обосновать штатное расписание и затраты на содержание штата в рамках банкротства ТФБ. По данным клиентов, представители агентства расположились во всех региональных отделениях банка, что представляется экономически нецелесообразным.

Далее — юридическая оценка нужна договорам, заключаемым АСВ с правовыми организациями, особенно в части условий о «гонорарах успеха».

Разумеется, агентство должно довести до клиентов информацию о графике и размерах предстоящих выплат кредиторам ТФБ.

Необходимо проверить пропорциональность фактического распределения средств между кредиторами первой очереди, учитывая выплаты самому АСВ, а также установить, были ли факты выплат кредиторам последующих очередей.

В тщательной проверке нуждаются данные, представляемые АСВ в судах, когда рассматриваются иски о признании сделок ТФБ недействительными. Достоверны ли они, полны ли, достаточны ли для выводов о том, с какой именно даты появилась картотека неоплаченных платежных документов ТФБ?

Пора запросить в АСВ и довести до общественности информацию о сделках по выводу из ТФБ сумм свыше 100 млн рублей в период с 15 ноября по 15 декабря 2016 года. Кому и на каком основании выдавались денежные средства? Предъявлены ли по этим сделкам иски о признании их недействительными?

Возможно, чтобы рассчитывать на результат, имеет смысл направить аналогичный запрос и в прокуратуру, и в другие органы. Ответы на поставленные выше вопросы позволят понять, что же на самом деле происходит сегодня в Татфондбанке, эффективны ли действия конкурсного управляющего и соответствуют ли они российскому законодательству.

Леонид Иванов