«Если пальто изъедено молью, его и за 10 рублей не купят. Будь это даже пальто Мусина»

Яков Геллер: «Моя задача, чтобы каждая копейка от продажи банкротного имущества пошла в конкурсную массу обманутым вкладчикам. Я лично в этом заинтересован» Фото: president.tatarstan.ru

«Я тоже отношу себя к легким «погорельцам»

— Яков Вениаминович, вы недавно говорили, что продаете имущество банкротов себе в убыток. Как идет работа?

— В 2018 году нам на лицензию банкротной площадки дал денег президент (Рустам Минниханов — прим. ред.). Тогда это стоило 13 миллионов рублей. Мы принципиально ни одной копейки ни от агентства по страхованию вкладов, ни от арбитражного управляющего — ни от кого не получали. Все, что мы делаем сейчас, мы делаем за счет своей благотворительности.

— О каких суммах идет речь?

— Я могу говорить только об упущенной выгоде. Это траты в районе 120–130 тысяч рублей в месяц. Мы несем расходы: на электричество, интернет, объявления в газету. Нужно внести данные, следить. Программу поддерживать, аппаратуру контролировать. У меня этим занимаются три человека. Нужно платить им зарплату.

За лицензию банкротной площадки мы платим разработчику 86 тысяч рублей в месяц: за поддержку, за установку обновления и т. д. Это не какая-то на коленке сделанная художественная самодеятельность. Это часть федерального аппаратно-программного комплекса со всеми защитами и безопасностями. А в СРО предусмотрены годовые платежи. Это все затратно…

У нас сотни, если не тысячи зарегистрированных клиентов. Они ждут торгов с интересующими их лотами.

— Что в первую очередь их интересует?

— Выгодно купить — автомобили, акции, долговые обязательства. Больше всего интереса вызывают бэушные авто. Вот, к примеру, некий гражданин Пукин из Алтайского края при стартовой цене в 77 тысяч рублей купил полуприцеп Нyundai за 521 тысячу — это транспорт из конкурсной массы ТФБ. Никогда не думал, что за подержанные автомобили — LADA, Тоyota — будет драться по два десятка человек. По 20–35 покупателей торгуются за какой-то «ВАЗ-2109» или «пятерку» 2005 года, покупают за 90 тысяч.

— В чем причина?

— А кто знает, это же рынок!

Вы можете себе представить, что за право заключения договора аренды одного места в 6 «квадратов» под торговлю мороженым на улице Баумана в прошлом году платили при стартовой цене в 22 тысячи 1,6 миллиона? Или что в моих родных Челнах в промзоне на БСИ одно место под мороженое при начальной стоимости тоже около 20 тысяч уйдет за 570 тысяч рублей? Это невозможно было себе представить. За сезон, а он длится 5–5,5 месяца, они отобьют эти инвестиции. Это рынок. Раньше его не было и место отдавали конкретной тете Маше или тете Зухре.

А рекламные конструкции в Казани? Когда Ирина Дябилкина (куратор наружной рекламы в исполкоме Казани — прим. ред.) вывела их на торги, хотели продать за 150 миллионов рублей, а получили 900 миллионов: почти миллиард. Когда мы в Астрахани это дело внедрили, мне позвонил глава: «Это правда?!» Потому что на торгах начальные цены умножились на 10: с 200 тысяч цена доросла до 2 миллионов. То есть в 10 раз бо́льшая сумма поступит в бюджет Астрахани…

Но если кто-то хочет отдать такую сумму за авто какого-то лохматого года, мы только рады. Это же все идет вкладчикам.

Потихоньку после понижения цены, реализуются слитки золота весом от 20 граммов до килограмма. Я думаю, что и монеты начнут покупать. Есть, конечно, и неликвиды.

«Никто не может купить за копейки, если есть спрос. Но если пальто изъедено молью, прожжено в трех местах, его и за 10 рублей не купят. Будь это хоть пальто самого Мусина, все равно его не приобретут дороже, чем оно стоит» Фото: pixabay.com

— Что было самым дорогим из банкротных активов?

— Акции земельной корпорации «Лидер» стоимостью 2,2 миллиарда рублей. Их еще не купили. На 15 июля назначены повторные торги (10 июля закончится прием заявок). Цена снизилась на 10 процентов — до 1,9 миллиарда. Но этот аукцион, скорее всего, тоже не состоится: все будут ждать, когда будет объявлено публичное предложение и цена совсем упадет. 

— По факту банкротное имущество, несмотря на высокую начальную цену, продают за копейки?         

— Никто не может купить за копейки, если есть спрос. Но если пальто изъедено молью, прожжено в трех местах, его и за 10 рублей не купят. Будь это хоть пальто самого Мусина, все равно его не приобретут дороже, чем оно стоит. 

— Здания и земельные участки хорошо раскупаются?  

— Тоже не все. В зависимости от того, какой участок («драное пальто» или «новое») и как он оценен. Где находится: в интересном месте или не очень. То есть сказать, что все сметают, нельзя.

«Здание ИнтехБанка на улице Марджани, уже выставлялось на аукцион. Не купили. Оно историческое, у него есть обременение. Там же для того, чтобы гвоздь забить, надо согласовывать чуть ли не с ЮНЕСКО» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А что можете сказать про здания головных офисов Татфондбанка на улице Чернышевского, 43/2 и ИнтехБанка на улице Марджани, 24?

— Здание ИнтехБанка на улице Марджани, насколько я помню, уже выставлялось на аукцион. Было публичное предложение. Не купили. Оно историческое, у него есть обременение. Там же для того, чтобы гвоздь забить, надо согласовывать чуть ли не с ЮНЕСКО.    

Как-то, уже давно, бизнесмен из «Опоры России», спрашивал, как снять это обременение. Я ему ответил, что это не мой вопрос.

— А к зданию на Чернышевского интерес был? 

— Со мной связывались несколько серьезных людей от известных российских компаний — можно тебе такой-то позвонит, он представляет таких-то... Говорю: «Можно, почему нельзя?». Я подтверждал, что такой  актив есть: «Дождитесь, когда будут торги». А сейчас никто почему-то не звонит. Полгода точно никто не спрашивал. Не знаю почему. То это был спросовый объект, а то стал сбросовый: подозрительно. Может быть, на рынке распространилась информация, что это здание уже кому-то предназначено или что его не будут продавать.

— А на самом деле будут?

— Оно находится в конкурсной массе. Но когда его выставят, я не знаю. Но везде эту информацию разошлю. У меня, между прочим, 240 тысяч клиентов. И все они утром точно узнают, что здание выставили на продажу и расскажут другим. А еще есть клиенты по линии минобороны. Еще я скажу своим друзьям. В Москве буду говорить губернаторам: «Нет у вас кого-то, кто хочет купить здание? Например, чтобы открыть там представительство?» Может быть, его купит Сбербанк или ВТБ.

Моя задача, чтобы каждая копейка от продажи банкротного имущества пошла в конкурсную массу обманутым вкладчикам. Я лично в этом заинтересован. Я тоже отношу себя к легким «погорельцам». После смерти тещи мы продали ее квартиру за 2 миллиона рублей и положили в ТФБ. Нам вернули какие-то деньги, тысяч 500 еще осталось. Но я знаю людей, у которых там лежало 100 миллионов. 

«У АСВ были другие планы, а тут появились мы, путаемся под ногами» Фото: «БИЗНЕС Online»

«У меня нет теплых отношений с АСВ»

— Как стало известно, АСВ привлекло для продаж банкротного имущества, близкого ТФБ, и Российский аукционный дом (РАД). Как вы к этому относитесь?

— Есть имущество, которое заложили в ТФБ организации-должники банка. Мы считали, что это имущество тоже в конкурсной массе ТФБ. А оказалось, что оно проходит мимо нашей площадки. Мне это неприятно не с точки зрения не получения выгоды — мы ее не получаем, а с точки зрения выполнения задачи президента. Но я не могу позвонить Исаеву: «Что же ты делаешь?!» 

У меня нет теплых отношений с АСВ. Они были вынуждены под давлением просьбы Рустама Нургалиевича уступить. У них были другие планы на это дело, а тут появились мы, путаемся под ногами.

В отношении имущества, выставленного на нашей площадке, мы обеспечим равнодоступность и справедливость. А косвенное имущество, принадлежащее ТФБ не напрямую, через залоги, они разместили на РАДе. Я не буду следить за их торгами, воевать. Не могу: это не мой уровень.

— Помимо банков у того же Мусина была масса компаний и у всех у них есть имущество. 

— Это уже происходит в рамках его банкротства как физического лица. Захотят у нас продавать — ради бога. Захотят на РАДе — тоже хорошая площадка.

Кстати, мне уже не раз советовали сменить название организации. РАД произносится легко, Сбербанк тоже. Агентство по госзаказу РТ сложнее. Но я всегда говорю нет: Республика Татарстан — это бренд…

Все совершенные сделки отражены на сайте. Каждый шаг опубликован, доведен до сведения. Как правило, тот, кто заявляется на эти торги, заключает договор в 99 процентах случаев. Во-первых, случайных людей там не бывает. Во-вторых, вносится существенный задаток, и ни один нормальный человек в трезвом уме и здравой памяти не захочет его терять.  

Есть целый пул тех «физиков» и организаций, которые целенаправленно занимается скупкой банкротного имущества.  

— Это татарстанские компании или из-за пределов республики? 

— Есть и из-за пределов. Человек, который никогда в торгах не участвовал, не придет и не позвонит. А эти 10 раз «мозги вынесут» и еще придут, 100 вопросов зададут и 20 тысяч пояснений затребуют.  

Хотя случаются и исключения. Недавно был аукцион. Департамент конкурентной политики в Зеленограде продавал нежилое помещение площадью порядка 300 метров. Цена в ходе торгов выросла в два раза. Звонит мужчина, который выиграл торги: «Можно как-нибудь это дело „откатить“?» Мы удивились: «Зачем же вы торговались?!» Он в ответ: «А вы знаете, что такое азарт?..»

— Пока будет что продавать, банкротная площадка будет действовать? 

— Да. А дальше я или тот, кто будет сидеть в этом кресле, посмотрим: на рынок, на востребованность, на нагрузку. У нас же много и других проектов. Две федеральные площадки: одна по закупкам, другая — по продажам. 

«Надо знать: а что же мы производим? Мы, покупатели, во многих случаях и не знаем, что есть в Татарстане. Случается, что даже в Сабах два предпринимателя друг про друга узнают во время годового доклада главы. Ну что это за дела?» Фото: «БИЗНЕС Online»

маркетинговый центр рт: «мы соединим то, что мы производим, и то, что мы покупаем»

— Яков Вениаминович, знаю, что вы в очередной раз воплощаете какую-то новацию?

— Президент Татарстана Рустам Нургалиевич Минниханов подписал указ. Вслед за ним вышло реализующее его постановление правительства РТ №377 от 4 мая о создании республиканского маркетингового центра под кураторством минэкономики РТ и на базе ресурсов, которыми располагает агентство госзаказа. Цель проекта — содействие нашим предпринимателям в продвижении продукции, которую они производят, на рынки закупки регулируемых заказчиков.

С одной стороны, есть продукция больших производителей — того же КАМАЗа или ТАИФа, есть продукция малого бизнеса, а еще самозанятых. А с другой стороны, есть покупатели. Это бюджетные организации, организации, в которых государство имеет долю, либо те, для кого государство утверждает тарифы: так называемые тарифообразующие предприятия. Для того, чтобы построить дом, надо где-то купить кирпичи, цемент, бетон, стекло, шифер, трубы и т. д.  

И пятая группа — это коммерческие  предприятия, на которые государство не имеет влияния. Но патриотизм этих предприятий должен их понудить закупать татарстанское. Но для этого надо знать: а что же мы производим? Мы, покупатели, во многих случаях и не знаем, что есть в Татарстане. Случается, что даже в Сабах (а уж небольшой, в общем-то, район) два предпринимателя друг про друга узнают во время годового доклада главы и заключают договор. А два других предпринимателя знакомятся на Дрезденской промышленной ярмарке: «О, ты из Татарстана! Исэнмесез! Хэллэр ничек?..» Ну что это за дела?

Органы власти, конечно, знают. И примерные муниципалитеты знают, кто что выпускает: кто яйца, кто гвозди. Рынок не знает. Мы хотим, чтобы маркетинговый центр был еще и центром информирования рынка о том, что есть наше. Делайте заказы. Мы вам будем искать производителей.  

Стоит задача создать каталог предложений продукции и каталог потребностей в продукции. И тогда мы соединим то, что мы производим, и то, что мы покупаем. Условно говоря, мы покупаем бананы, но их не производим. Будем производить? Можем. Но это дорого и не правильно. А вот мы покупаем гвозди и не производим. Можно производить гвозди? Конечно, можно. Дать целевой грант или субсидировать тарифную ставку. Пусть они купят гвоздильный аппарат, проволоку и делают гвозди. А рынок мы обеспечим. Вот в чем идея.

В этом президентская задумка и идея минэкономики, ЦЭСИ, Алевтины Николаевны Кудрявцевой. Инструменты наши. Идея великолепная. Колхоз мы создали, теперь нужны колхозники.

— Давно призывают: надо покупать свое, татарстанское. Это одна из попыток реализовать эту идею на практике?

— Именно. Более того, когда 22 мая в Иннополисе был ЦИПР и помощник полномочного представителя президента Игоря Комарова узнал про это, то они сейчас готовят создание такого проекта на весь Приволжский округ. Так, как мы хотим объединить производителей Бавлинского района с Актанышским, так и он хочет объединить удмуртов с пермяками.

«Мы сделали в закупочном модуле вкладку «Самозанятые». Выбрали 128 видов работ и услуг, которые могут оказывать самозанятые для регулируемых заказчиков» Фото: pixabay.com

— Это касается только стройматериалов?

— Ну что вы! Когда мы начинали торговать продуктами питания, Марат Готович Ахметов собирал фермеров: «Ребята, в Татарстане нет соленых огурцов!» Прошел год, и у нас этих поставщиков соленых огурцов стало много. Есть более сложные примеры — «Ак Барс Девелопмент». Крупное производственно-строительное объединение, директор которого принял решение о том, что ни один поставщик не может просто так заключить контракт, а только через систему маркетингового центра.

Когда нам понадобятся гвозди, мы объявим заказ. И будете между собой соревноваться. С победителем мы заключим контракт. «Ак Барс Девелопмент» крупное предприятие, которое находится рядом. А сколько предприятий, которые об этом не знают?   

— Какой резон компании «Ак Барс Девелопмент» работать через маркетинговый центр?

— Во-первых, он очень много экономит. Во-вторых, получает мониторинг рынка цен. 64 компании этого холдинга уже сейчас размещают в агрегаторе МЦ свои заказы. Он только за этот месяц сэкономил уже 5,2 миллиона рублей.  Мы хотим, чтобы и другие предприятия осознали эту необходимость.

— Одним нужен товар, а другие хотят его продать. Чтобы они встретились?

— Совершенно верно. А так как тех, кто хочет продать товар, больше, чем тех, кто хочет купить, то продавцы должны между собой посостязаться за условия: я привезу тебе товар в полиэтилене, а я тебе привезу дешевле, а я тебе доставлю прямо в кабинет директора.

— Говорят, что при госзакупках конкуренция идет только по цене.

— Для того, чтобы этого не было, мы ввели предварительно условия. Сюда может попасть только валидный товар. То есть тот товар, который подтвержден сертификатами качества. Иначе говоря, плохое через закупочный модуль не сможет пройти. Когда есть 27 поставщиков соленых огурцов, а один из них попытался поставить гнилые огурцы, мы его просто удалим — и все. И другие будут знать, что не надо гнилые огурцы возить.

— Слышали о новинке и для самозанятых…

— Мы сделали в закупочном модуле вкладку «Самозанятые». Выбрали 128 видов работ и услуг, которые могут оказывать самозанятые для регулируемых заказчиков: декорирование фотозон, пассажирские перевозки, замена покрытий, огнезащитная обработка, монтаж приборов учета, переплет документов. Те самозанятые, к кому вы ходите делать маникюр, прическу, шить платье, делать массаж, — у них еще 10 клиентов и больше им не надо, это не наш рынок. Наш рынок — это те, кто ездит по городу на машинах, а у них написано на заднем стекле «Заправлю картридж», «Вскопаю огород» и т. д.

Приходите к нам в каталог предложений. Регистрируйтесь. Если госслужбы хотят закупить обучение бухгалтерским программам, мы им дадим исполнителей, а вам — клиентов.