«Открыли торговые центры, неизвестно, что будет. Люди улетели на отдых, но прилетят — и что они привезут?» — опасаются врачи крупнейшего COVID-госпиталя в Татарстане — 7-й горбольницы Казани. Еще совсем недавно в медучреждение привозили по 90 больных с ковидной пневмонией в день, а все койки были заняты. Сейчас эпидемия отступила, но надолго ли? Корреспондент «БИЗНЕС Online» провела смену в красной зоне, чтобы выслушать рассказы врачей и пациентов.
Уже четвертый месяц около 70 врачей, 260 медсестер и 40 санитарок ударно, как было принято говорить в советской прессе, работают с коронавирусными больными, сменяя друг друга через каждые четыре часа
«Самый первый, у кого мы увидели 90 процентов поражения легких, через три недели ушел домой»
Восемь утра. В холле одного из «коронавирусных» корпусов 7-й городской больницы «построение». В «чистой зоне», там, где можно находиться без специальных средств защиты, врачи, медсестры и санитары готовятся к новой смене. Эпидемиолог внимательно проверяет, правильно ли медработники надевают противочумные костюмы. «Что-то ты не до конца застегнула!» — наставляет врач девушку у входа в «красную зону». В это время в ординаторской проходит ежедневная планерка. Замглавврача по медицинской части, начальник госпиталя и завреанимации с докторами проводят разбор полетов: кто умер, кто идет на поправку, кого можно выписывать. И в тот же момент в кабинете старших медсестер проводится другая планерка — там и хвалят, и ругают, но чаще всего можно услышать слова признательности за большой труд. И самое важное — в этом кабинете все сотрудники проходят утренний фильтр: измеряется температура, выдается респиратор на смену.
«Если бы не эти меры, сколько бы мы проработали, 5–7 дней? И было бы как в других странах, когда никого не принимали», — говорит начальник госпиталя Илья Савельев
Уже четвертый месяц около 70 врачей, 260 медсестер и 40 санитарок ударно, как было принято говорить в советской прессе, работают с коронавирусными больными, сменяя друг друга через каждые четыре часа. Для пациентов был полностью переоборудован 2-й терминал ГКБ №7 — два корпуса в четыре и пять этажей. «Меры по самоизоляции, СМС-пропуска, справки — все дало время подготовить систему здравоохранения. Это мобилизация — подготовить коллектив, площади, оборудование, медикаменты. Если бы не данные меры, сколько бы мы проработали, 5–7 дней? И было бы как в других странах, когда никого не принимали», — говорит начальник госпиталя Илья Савельев.
Перед тем как работать с COVID-больными, весь медперсонал прошел 36-часовые онлайн-курсы. Материалы различались по профилю: у реаниматологов — одни, у терапевтов — другие. В конце необходимо было выполнить тест. Прошел — дают сертификат, можешь заступать на дежурство. Не сдал — придется проходить курс заново.
Первого пациента здесь приняли 2 апреля, через несколько дней после того, как Татарстан, как и вся страна, вошел в режим самоизоляции. Того больного хорошо запомнили: молодой мужчина, 35 лет, первый в Татарстане с подтвержденным COVID-19, которому потребовалась искусственная вентиляция легких. «Самый первый, у кого мы увидели 90 процентов поражения легких. Он благополучно был экстубирован (прекращение ИВЛ — прим. ред.) и чуть больше чем через три недели ушел самостоятельно домой», — вспоминает Савельев. Первая победа здорово подбодрила персонал.
Врачи прикипают душой к своим пациентам, узнают их истории жизни, радуются их победам, пускай и недолго — общение вне больницы, замечают медики, обычно не продолжается. Кроме самого первого спасенного сотрудники горбольницы запомнили и самого тяжелого (в прямом смысле слова) пациента — 180 килограммов. «Привезли молодого человека. Когда его увидели, подумали: надо насторожиться, — рассказывает начальник госпиталя. — Он огромный богатырь! Забрали на всякий случай в реанимацию под наблюдение. В легкой форме перенес, все выполнял, слушался врачей, и потихоньку мы его перевели в палату, когда уже никаких опасений не было. И он через два дня пошел домой».
«Люди улетели на отдых, но прилетят — и что они привезут?» — беспокоится заведующая эпидемиологическим отделением COVID-госпиталя Наталья Шайхразиева
«клиника» та же самая: что COVID-плюс, что COVID-минус»
Пациентов сейчас гораздо меньше, чем месяц назад, уверяют медики. Самым загруженным месяцем называют июнь, хотя как раз в это время Роспотребнадзор рапортовал о положительной динамике. По словам наших собеседников, тогда в день в госпиталь поступали до 90 человек, сейчас — 30–35. Для сравнения: официальная статистика Роспотребнадзора вот уже несколько недель выдает такое же число заболевших в день, правда, на всю республику, включая случаи, не потребовавшие госпитализации.
Откуда такой драматический разрыв между официальной статистикой Роспотребнадзора и той картиной, которую видят врачи в палатах? Это тема отдельной статьи, но одно из объяснений нам дала заведующая эпидемиологическим отделением COVID-госпиталя Наталья Шайхразиева. «В самом начале болезни, когда человек чихает, кашляет, он действительно вирус выделяет, поэтому мы берем мазки зева и носа. Там живут эти вирусные частицы — мазочки хорошо показывают. А если есть пневмония, вирус уходит глубоко в легкие. Конечно, он не долетит, и зев, и нос ничего не покажут. Очень много случаев, когда при пневмонии ПЦР-диагностика не показывает, что это COVID-19. Просто ставится диагноз „пневмония“ — COVID-19 или COVID-пневмония, не подтвержденные лабораторно. А „клиника“ та же самая: что COVID-плюс, что COVID-минус», — объяснила эпидемиолог.
Впрочем, в 7-й ГКБ есть и положительная статистика: ежедневно выписываются в среднем 50 человек, то есть общее число больных COVID-19 уменьшается. Еще в начале июля в COVID-госпитале был аншлаг — все 440 коек были заняты. На момент нашего визита лечились 293 человека — и такая планка держится несколько дней. Облегчение врачи связывают с эффективностью противоэпидемических мер. «Но открыли торговые центры, неизвестно, что будет. Люди улетели на отдых, но прилетят — и что они привезут?» — беспокоится Шайхразиева.
В госпитале 13 аппаратов ИВЛ, во всей клинике — 70–80. Предполагается, что больница в случае обострения ситуации сможет обойтись внутренними ресурсами
В госпитале 13 аппаратов ИВЛ, во всей клинике — 70–80. Предполагается, что больница в случае обострения ситуации сможет обойтись внутренними ресурсами, но даже в пиковый июнь максимум было одновременно задействовано 11 аппаратов, сейчас — всего один. Коек в реанимации 28 с возможностью увеличения до 56. Заполнено из них всего 16.
О смертях врачи упоминают неохотно. Известно, что были случаи, но об обстоятельствах, именах и даже количестве летальных исходов нам не рассказывают. Да и в целом по республике публикация данных о смертности задерживается. «Настолько себя плохо чувствуешь, когда уходит пациент… Никуда не денешься. Тут броню тяжело ведь отрастить. А иначе в медицину не надо идти, если ты будешь черствый, жесткий и тебя не будет трогать чужая беда», — Шайхразиева, кажется, говорит не только за себя, но и за всех медработников.
Наталья Шайхразиева берет анализ на COVID-19 у сотрудников
«Портрета больного ковидной пневмонией нет»
На том, чтобы открыть COVID-госпиталь именно на базе 7-й горбольницы, настоял министр здравоохранения РТ Марат Садыков, который раньше был в данном учреждении главврачом. Очень важно, что здесь можно оказать многопрофильную помощь, ведь очень часто у «коронавирусников» обостряются и другие болезни. «COVID-19 — страшное заболевание, такой хитрый враг. Когда у человека есть хронические заболевания, они все выявляются абсолютно», — замечает Шайхразиева.
Еще один такой крупный госпиталь — на базе Республиканской клинической больницы. В чем различия? В РКБ в основном госпитализируют тех, кто старше 65 лет, а в 7-й больнице лежат те, кто младше. Различны и профили: в РКБ увозят людей с болезнями хирургического толка, в 7-ю — инфарктников и инсультников. В 16-й горбольнице, которая сейчас также работает в формате COVID-госпиталя, принимают людей с гематологией — если, помимо пневмонии, есть сопутствующие проблемы с кровью.
Для комфортной работы здесь есть все: комнаты отдыха, буфет с бесплатным кофейным автоматом, трехразовое питание
«Портрета больного ковидной пневмонией нет. У нас лежат от генерального директора до уборщицы. Ни социальный статус, ни сопутствующие заболевания не влияют. Когда в семье близкий контакт, тогда заражаются», — рассказала врач-эпидемиолог 7-й ГКБ Лилия Мухамедзянова.
В эту больницу госпитализируют также по географическому принципу: тех, кто живет в Казани и в Центральном округе Татарстана — Зеленодольском, Буинском и вплоть до Дрожжановского района. И в другую сторону — Арский, Атнинский муниципалитеты. Чаще всего пациентов направляют в госпиталь из районных больниц либо из казанской инфекционной больницы.
Работая в «красной зоне», медики ежедневно рискуют жизнью, поэтому знаменитые «путинские» надбавки воспринимаются как должное
СКОЛЬКО ПОЛУЧАЮТ ВРАЧИ?
Работая в «красной зоне», медики ежедневно рискуют жизнью, поэтому знаменитые «путинские» надбавки воспринимаются как должное. С ними зарплата у доктора — более 200 тыс. рублей в месяц, медсестра получает 120–150 тыс., санитары — 70–90 тысяч. Формула для врачей, например, такая: основная зарплата (здесь учитываются должность, стаж) — 70–80 тыс. рублей, также федеральные выплаты в размере 80 тыс. рублей, плюс региональные (выплачиваются по постановлению правительства №415) — 80% от основной зарплаты. Это еще где-то 56–64 тыс. рублей. Итого гарантом они получают от 206 тыс. до 224 тыс. рублей в месяц. В эту сумму не вошли часы работы — они у всех рассчитываются индивидуально. Кроме того, делятся врачи, в апреле дополнительно премировали в размере 80 тыс. рублей сотрудников, которые трудились с первых дней открытия COVID-госпиталя — до введения надбавок.
«Никто не хочет уходить. Работать, работать и еще раз работать», — уверена Шайхразиева. Режим работы — сутки через двое. Бывает, что и без выходных. Для комфортной работы здесь есть все: комнаты отдыха, буфет с бесплатным кофейным автоматом, трехразовое питание.
Самое главное, что ты должен сделать перед походом в «красную зону», — хорошо натереть защитные очки жидким мылом или пеной для бритья
КАК ВЫЖИТЬ В ПРОТИВОЧУМНОМ КОСТЮМЕ и КУДА ПРЯТАТЬ ТЕЛЕФОН
Самое главное, что ты должен сделать перед походом в «красную зону», — хорошо натереть защитные очки жидким мылом или пеной для бритья. Не натрешь — запотеют. Плохо натрешь — тоже запотеют. Этой процедуре сотрудники госпиталя уделяют особое внимание. Мы натирали очки больше 5 минут. Также нужно убедиться, что защитный респиратор, в котором ты пойдешь в «красную зону», достаточно прилегает к лицу. Плохо прижмешь — и снова потеют линзы. «Тяжело попасть иглой в вену, когда очки запотели», — говорит Шайхразиева. Обязательно нужно снять кольца и часы. «На них живет много бактерий», — поясняют врачи.
У стойки регистрации сидят люди в таких же «скафандрах», на доске объявлений — благодарности за их работу
Проблемы с дефицитом СИЗов, которые были по всей стране в начале пандемии, к счастью, преодолены. На выбор нашему корреспонденту предлагают два защитных костюма — одноразовый и многоразовый. Преимущества второго налицо — комбинезон из полиэстера лучше «дышит», в нем не так жарко, он переживает 100 стирок, в отличие от одноразового трехслойного нетканого костюма, в котором задыхаешься уже через пять минут. Но врачи вспоминают, как в 38-градусную жару, что стояла в Казани пару недель, их не спасал даже новый тканевый комбинезон. Многоразовыми костюмами оснащены, правда, пока далеко не все «ковидные» госпитали. В ГКБ №7 привезли тысячу штук — пока этого хватает.
Молодежь (бóльшая часть медсестер и медбратьев — студенты) приспособилась к новым условиям — она упаковывает телефоны в бейджи из мягкого пластика
Мы надеваем зеленый многоразовый комбинезон, поверх него — темно-синие бахилы, тоже из тканого материала. Затем одноразовая шапочка. Сверху капюшон от комбинезона, медицинская маска с клапаном и очки. На комбинезон наклеивают пластырь с именем либо вешают бейдж — так сотрудники различают друг друга. С собой в «красную зону» все берут смартфоны. Молодежь (бóльшая часть медсестер и медбратьев — студенты) приспособилась к новым условиям — она упаковывает телефоны в бейджи из мягкого пластика. В холле, который используют для переодевания, лежит контейнер, набитый такими бейджами с личными подписями. «Удобно!» — говорят санитары.
В таком обмундировании мы заходим в лифт, который ведет в «красную зону». Попали на третий этаж — в «мирное» время здесь располагалось кардиологическое отделение. Выше еще два этажа — тоже для COVID-пациентов. Вокруг тишина, у стойки регистрации сидят люди в таких же «скафандрах», на доске объявлений — благодарности за их работу.
В «мирное» время здесь располагалось кардиологическое отделение. Выше еще два этажа — тоже для COVID-пациентов
«СТРАШНО, ЧТО ЗДОРОВЫЙ МУЖИК, А ЗДЕСЬ ЛЕЖУ»
Перед входом в реанимацию мы обстоятельно расспрашиваем заведующего отделением Виталия Григорьева, какие оттуда новости. «Идет спад, пациентов тяжелых становится меньше. Смертность у нас единичная, остальных всех спасли», — бодро заметил врач. Чаще всего, по его словам, в реанимацию попадают пациенты с нарушением витальных функций (функций жизнеобеспечения организма), которые требуют непрерывного мониторинга. Тяжелее болезнь переносят люди с соматическими патологиями, ожирением, сердечники и астматики.
Виталий Григорьев: «Идет спад, пациентов тяжелых становится меньше»
Затем мы проходим в большую комнату с приглушенным дневным светом. Сейчас здесь действительно заняты не все койки. К каждой прикреплена информация о пациенте — его ФИО, день рождения, день госпитализации и диагноз. У всех — COVID-19. Из 7 пациентов одна 64-летняя женщина под ИВЛ, установлена трахеостома (трубка в трахее). Значит, она долгое время была на аппарате, который работает через рот. Об этом напоминают и следы зеленки вокруг губ — от завязок, на которые крепят интубационную трубку, остаются натертости.
Один мужчина лежит в прон-позиции (в переводе с медицинского языка — «на животе») — так легче дышать
Трахеостому ставят, чтобы не было осложнений от трубки в гортани. Цвет кожи у женщины бледный, в таком состоянии она лежит более месяца. Сейчас пациентка в сознании, иногда приоткрывает глаза. Говорить не может из-за той самой трубки. Ее состояние врачи оценивают как тяжелое.
Рядом женщина 39 лет, кстати, медсестра COVID-госпиталя. «Не хочу, чтобы меня снимали. Очень тяжело…» — еле переводя дыхание, говорила она, не открывая глаз. Все пациенты лежали раздетые. «Так положено для проведения реанимационных мероприятий», — заметила Шайхразиева.
Рядом женщина 39 лет, кстати, медсестра COVID-госпиталя. «Не хочу, чтобы меня снимали. Очень тяжело…» — еле переводя дыхание, говорила она, не открывая глаз
Один мужчина лежит в прон-позиции (в переводе с медицинского языка — «на животе») — так легче дышать. Ему 48 лет. В нос вставлены канюли — небольшие трубки для подачи кислорода. «Первой заболела жена, потом я, — делая усилие, говорит он. — Из Буинска перевели сюда. 6 дней находился в реанимации под постоянным наблюдением. Врачи, конечно, молодцы. Большое спасибо им! Болезнь, мне кажется, протекает у каждого по-разному. У меня даже слов нет, какая сволочь это (коронавирус — прим. ред.) придумала? Тяжело дышать…»
Нас прервали. Пациенту нельзя долго общаться — во время разговора на наших глазах снижался уровень сатурации (насыщения крови кислородом). «На этом фоне уровень кислорода может так упасть, что подобное даст гипоксические судороги, больной потеряет сознание и надо будет переводить на ИВЛ», — объяснил Савельев.
Исламгали Мустафин: «Было, конечно, очень плохо, но я понимал одно — температура держалась, потому что организм борется. Болел я 12 дней. Нормально все, выживем»
Напротив лежит бодрый 73-летний мужчина. Он попал в реанимацию с инфарктом в сопровождении с ковидной пневмонией. «Май, июнь сидел, никуда не выезжал. 6-го числа (июля — прим. ред.) приехал в Зеленодольск, там у меня налоговые дела имелись. 7-го числа были боли в груди без температуры, а 10-го началась температура 37,3. Потом 15-го температура доходила до 38,8. Я принимал антибиотики, назначенные врачом. Проводили исследование легких, обнаружили патологию. Доктор назначила прием на 23-е число. Я не дождался, очень плохо себя чувствовал: кашель, температура, поэтому сделал платную томографию, там обнаружили поражение легких по 30 процентов — левое и правое. После этого вызвали на основе данных томографии скорую помощь. Последняя увезла в больницу, там меня обследовали. 24-го мне сказали, что я переболел коронавирусом. А у меня обнаружили патологию сердца, которая случилась до заболевания COVID-19… — поделился Исламгали Мустафин. — Коронавирус вовремя нужно лечить — постельный режим, принимать антибиотики, изоляция. Страшно, что здоровый мужик, а лежу здесь. Я раньше спортом занимался — боксом. Было, конечно, очень плохо, но я понимал одно — температура держалась, потому что организм борется. Болел я 12 дней. Нормально все, выживем».
Лечат больных, кроме всего прочего, антибиотиком «Азитромицин», противовирусными — «Рибавирин», «Калетра», «Виферон», антикоагулянтами, гормональным препаратом «Дексаметазон».
В обычных палатах светло, да и у людей (не в пример тем, кто в реанимации) очень позитивный настрой. Заходим к беременным — улыбаются. «За ребенка очень страшно», — рассказывает Айгуль Шакирова
«Все инфекции — это риск для плода»
В обычных палатах светло, да и у людей (не в пример тем, кто в реанимации) очень позитивный настрой. Заходим к беременным — улыбаются. Всего их здесь 8, в самый тяжелый период за раз было до 16. Все, кто в палате, прошли через легкую форму коронавируса. «Горло немного болело, буквально через два дня поднялась высокая температура. Я позвонила в скорую, мне назначили анализы на COVID-19. Результат отрицательный. Но мне было плохо — и меня увезли в инфекционку. Из нее пришел уже положительный результат теста. И сюда направили. Самое страшное было, когда высокая температура не спадала. За ребенка очень страшно. Сейчас уже более-менее нормально, температуры нет второй день», — рассказывает Айгуль Шакирова.
У соседки по палате Шакировой,Александры Анненковой (справа), были похожие симптомы: кашель, высокая температура 38 градусов, она не чувствовала запахов и вкусов
У ее соседки по палате Александры Анненковой были похожие симптомы: кашель, высокая температура 38 градусов, она не чувствовала запахов и вкусов. Вызвала врача на дом, сделала тест на COVID-19 — результат оказался положительным. Ее госпитализировали сразу в 7-ю больницу. «Положили, чтобы наблюдать за ребенком. Есть опасность, что кровь сворачивается из-за коронавируса, поэтому нам здесь делают уколы, разжижающие кровь», — рассказывает девушка. Сейчас у нее два отрицательных результата теста, ее выписывают домой. Как заразилась этой инфекцией, до сих пор не знает. «Ходила в маске, перчатках, мы серьезно относились к этому, все соблюдали. Я из дома выходила только в магазин. После меня начал болеть муж в легкой форме. У него только обоняния нет и слабость была. Кашля даже не имелось, — замечает она и добавляет, что лучше переболеть коронавирусом сейчас, чтобы иммунитет был в дальнейшем. — Самое главное, говорят, что последствий для беременности нет. Так что легко прошло — обычное вирусное заболевание».
«Все инфекции — это риск для плода», — говорит гинеколог Гаяне Акопян. Беременных, по ее словам, лечат по-особенному. Им многое нельзя, соответственно, все препараты в основном запрещены. «Лечим симптоматически, потому что это вирусная инфекция, у которой нет доказанного лечения. При необходимости антибактериальная терапия, жаропонижающие препараты. Все индивидуально, — добавила Акопян. — Случаев было много».
В мужской палате познакомились с Ильсуром Фаезовым. Он работает в охране. Там, по его словам, и заразился
«К ОТЦУ В РЕАНИМАЦИЮ НЕ ПУСКАЮТ…»
В мужской палате познакомились с Ильсуром Фаезовым. Он работает в охране. Там, по его словам, и заразился. Когда впервые почувствовал себя плохо, его освободили от работы, Ильсур поехал домой к отцу в село Дубъязы. Самочувствие ухудшалось, он не мог вставать, помогать по хозяйству, была сильная слабость, температура. Вызвали скорую помощь. Медики приезжали трижды, делали уколы. Вроде помогало, но плохое самочувствие возвращалось. «Когда кашлял, живот болел. Слабость имелась, думал, что сейчас умру, меня не станет уже! Наполовину живой, наполовину мертвый был. Думал, я на ноги встану или нет», — вспоминает он. Ильсур считает, что такие симптомы — последствия производственной травмы и операции, он падал с крыши трамвая.
Потом стало плохо 84-летнему отцу. Его госпитализировали в реанимацию РКБ, а Ильсур попал сначала в инфекционку. Его рвало, он не мог ходить в туалет. Мужчину перевели в 7-ю больницу. «Коронавирус — это страшно. Не дай бог, отец умрет… Нет, не умрет! Все нормально будет! — говорит Фаезов. — К нему в реанимацию не пускают…»
Смена подходит к концу. На лицах медиков — следы от защитной шапочки, очков и маски, но впереди — еще одна процедура. Эпидемиологи собирают анализы у сотрудников
«Вирус любит панику»
Смена подходит к концу. На лицах медиков — следы от защитной шапочки, очков и маски, но впереди — еще одна процедура. Эпидемиологи собирают анализы у сотрудников. За день в COVID-госпитале в пик эпидемии брали до 200 мазков, сейчас — 70. Их исследование проводится в лаборатории в том же здании, только на втором этаже. За все время (с 1 мая 2020 года) протестировано более 35 тыс. мазков.
Шайхразиева задорным голосом просит всех спеть. «Поем-поем-поем! Верхние ноты бери!» — говорит она, объясняя, что так горло растянется и ей будет удобнее взять анализ. На одного человека тратится 10 секунд: одной палочкой берется мазок со слизистой зева, другой — из каждой ноздри. После теста начинает першить горло, но совсем недолго.
За день в COVID-госпитале в пик эпидемии брали до 200 мазков, сейчас — 70. Их исследование проводится в лаборатории в том же здании, только на втором этаже
«Может, не надо? Я кофе пил!» — шутил терапевт Александр Пегов. Но его коллега неумолима. «По стандартам, конечно, на голодный желудок все это делается. Но если коронавирус есть, то тест все равно покажет», — объяснила эпидемиолог. Пегов, как и все остальные, выглядел довольно свежо. «Я счастлив, потому что домой иду», — смеется он. «А потом в отпуск», — добавляет заведующая эпидемиологическим отделением COVID-госпиталя. Сейчас нагрузка меньше, говорят врачи, поэтому с июля сотрудников впервые стали отпускать отдохнуть — правда, как правило, не больше чем на неделю.
«Вирус любит панику. Даже врачи, которые боятся, обязательно заболеют. Нужно здоровое противостояние, адекватное поведение. Если ведут себя как истерички, обязательно заболеют, но и бесшабашности тоже не должно быть», — заключила Шайхразиева.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 374
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.