«ВТОЦ 90-х годов — это времена романтизма, люди искренне верили в себя, была поддержка и со стороны властей Татарстана. И он (Рашит Ягафаров, на фото) верил в реальную возможность суверенитета»

ТАК И ГОВОРИЛ, ЧТО НАМ НУЖЕН «ТАТАРСКИЙ СУВЕРЕНИТЕТ»

Отец всегда стремился к знаниям — он из деревни Пермского края Верхней Константиновки приехал в Казань. Какой-то ген в нем проявился, который заставил его приехать сюда. Поступил в университет. Конечно, подобных судеб у татар много, после войны такие возможности у крестьянских детей появились. Отец заложил первый фундамент в семье Ягафаровых, породил эту интеллигенцию, то, что мы хотим передать своим детям. Мы всего лишь второе поколение городских, но наши дети уже совсем другие. Там другие проблемы, те же вопросы языка, но ни в коем случае не потеря татарскости, национального, мы за это боремся. И моя дочь всегда скажет: «Я татарка». Это тот самый дух, который вложил отец.

Он никогда не мог стоять на месте — вспоминаю 1990-е годы, как поднималось татарское самосознание. Национальные лидеры: Рашит Ягафаров, Марат Мулюков, Фаузия Байрамова. Многие тогда встали на защиту суверенитета. Я понимал, чем это все может закончиться, мама начала волноваться очень сильно. Но отец не мог остаться в стороне от происходящих процессов, этим жил, такова была его натура. Я больше скажу: национальное движение, которому он отдавал все силы, — это здорово, но ведь отец был еще очень хорошим поэтом. Я сейчас перечитываю его работы и иногда сожалею, что папа не сформировался в сознании широкого круга людей как настоящий поэт, хотя его ближайший круг хорошо знает об этом. У него есть песни, много фольклорных работ, поездки по экспедициям — почти всю страну объехал, сам снимал на камеру, это была камера «Красногорск» (16 мм). В этой части он тоже оставил большое наследие.

ВТОЦ 90-х годов — это времена романтизма, люди искренне верили в себя, была поддержка и со стороны властей Татарстана. И отец верил в реальную возможность суверенитета, так и говорил всегда, что нам нужен «татарский суверенитет». Наверное, тогда эти романтики не понимали, что ВТОЦ использовали как своего рода щит для властей республики. Когда определенные экономические задачи были решены, всетатарский общественный центр оказался не нужным, от него решили избавиться.

У организации не было денег, образовывались долги, они не могли платить даже за «коммуналку». Я помню эти проблемы, когда отец постоянно искал деньги, чтобы заплатить за свет в здании на Карла Маркса. И, несмотря на свою мягкость, он мог найти общий язык с людьми, обращался к директорам заводов и т. д. Многие говорили, что он мягкотелый, но ведь он обладал умением быть дипломатом. А сейчас я смотрю на современных националов: ребята слишком радикализировались, с такими людьми тяжело разговаривать. И ему довелось работать с Заки Зайнуллиным, Фаритом Закиевым, он был другим. Как-то на приеме первый президент Татарстана Минтимер Шаймиев сказал ему: «А вы мягкий человек, оказывается».

Я всегда переживаю за то, что меня посещает мысль: может быть, он вовремя ушел, ведь сейчас такое время жестокое для романтиков, идеалистов. Его бы искромсали все эти люди, у него бы сердце разорвалось от того, что творится.

«Отец никогда бы не состоялся без супруги Аклимы. Они познакомились с мамой, когда вместе играли в народном театре. Она весь быт взяла на себя, отец денег-то особо не зарабатывал. Все, что касается еды, гостей, ложилось на маму. Он никогда о быте не думал, не переживал»

ФАУЗИЯ-АПА ТОЖЕ ГОВОРИЛА ОТЦУ – ТЫ, МОЛ, СЛИШКОМ МЯГКИЙ

Отца многие знали. Я в 1988 году пришел работать на телевидение, меня взяли ассистентом режиссера, менял пюпитры на погоде. В какой кабинет не заходил, все спрашивали: «Ты сын Рашита Ягафарова?» Недавно с Фаридом Мухаметшиным встречались, сказал: «Как же ты на него похож!» Минтимер Шарипович как-то тоже вспоминал отца, сказал, что тот был теплым, уютным человеком и никогда ничего не просил.

Отец никогда не представлял собой попсовую знаменитость, он был ученым и рядовым воином. Это и внешне проявлялось в том, что он не носил слишком красивые костюмы, не ходил раз в две недели в парикмахерскую, такой тихий, спокойный человек, который любил свою работу, любил свой народ, детей.

И отец никогда бы не состоялся без супруги Аклимы. Они познакомились с мамой, когда вместе играли в народном театре. Она весь быт взяла на себя, отец денег-то особо не зарабатывал. Все, что касается еды, гостей, ложилось на маму. Он никогда о быте не думал, не переживал.

К сожалению, болезнь не позволила ему работать нормально. 75 лет на сегодня — это не возраст. Что его сгубило, так это переживания за свою работу, за ВТОЦ. Он, конечно, во многом из-за второго силы потерял.

«Я сейчас председатель союза кинематографистов РТ. За мной огромная ответственность. За мной люди — если я что-то ляпну, они пострадают. То же самое, наверное, было и у отца»

Знают ли отца, помнят ли? Мулюков, отец и другие были кочегарами, выполняли черную работу. Что касается их работы, то я отношусь к ней просто с огромным уважением. Из ныне живущих очень почитаю Фаузию Байрамову: не было бы ее — кто б еще говорил о важных вещах. Есть такая точка — пик, когда надо говорить правду, а когда мы идем в полуправде, она все снижает на нет. Фаузия-апа тоже говорила отцу — ты, мол, слишком мягкий. Но когда ты работаешь с людьми… Я сейчас председатель союза кинематографистов РТ. За мной огромная ответственность. За мной люди — если я что-то ляпну, они пострадают. То же самое, наверное, было и у отца.

Кстати, если мы сейчас за ВТОЦ не вступимся, все татары могут стать экстремистами. Из-за того, что хотим учить своих детей на родном языке и говорить на нем, снимать фильмы. Следующая остановка будет Ашхабад — вот чего надо бояться. ВТОЦ ничего плохого не делает, он занимается позитивными вещами, защищая «изумруд России», а это татары. Вот их задача. А то, что им навешивают ярлыки, так это работа некоторых органов.

«Ягафаров был проводником бардымского народа в Казани. Кто учиться хотел, поступить куда-то, переезжал и т. д. — многие из них приходили к нам домой»

УЛИЦА В БАРДЕ НАЗВАНА ИМЕНЕМ ОТЦА

Что касается увековечивания памяти, то в  Бардымском районе проходят Ягафаровские чтения. Сейчас там два флага: Рашит Ягафаров и Масгут Имашев. У меня такая мысль есть — помочь фестивалю в Бардымском районе. Он пока, что называется, на коленке, самодеятельный. Нужно и со всемирным конгрессом татар сделать фестиваль в поддержку татарского языка, татарского народа в Барде имени Рашита Ягафарова. Там есть свои недомолвки относительно татарского и башкирского языков, а отец всегда был за татарский! Если конгресс поддержит, то фестиваль будет большым, плюс это очень важно для сохранения татарского языка именно в Пермском крае.

Отца вспоминают на концертах, улица, названная его именем, есть в Барде, а 70-летие Ягафарова отмечали в союзе писателей Татарстана.

Папа был проводником бардымского народа в Казани. Кто учиться хотел, поступить куда-то, переезжал и т. д. — многие из них приходили к нам домой. Я после школы заходил домой — мне некуда было сесть, все время присутствовали гости. Тогда ни телефона не существовало, вообще ничего: они просто у кого-то брали адрес и шли к нам.

Ильдар Ягафаров