«О бандеровцах политработники рассказывали, что они намного свирепее фашистов!»

Харис Салихжан: «О бандеровцах политработники рассказывали, что они намного свирепее фашистов! Но бояться их не надо, страх смерти подобен: если испугался, то сам погибнешь»Фото: Сергей Елагин

«Сейчас этот метод называют зачисткой, а тогда говорили «проческа»

— Харис хазрат, вы после окончания Великой Отечественной войны участвовали на Украине в борьбе с украинскими националистами, бандеровцами. Как вы попали на этот фронт?

— 13 апреля 1945 года красноармейцами 3-го Украинского фронта была взята Вена. В южной части Австрии  военные действия были завершены, мы радовались, что остались живы, но все равно в душе оставалась тревога, какое-то беспокойство. После взятия Вены нас вернули в город Дебрецен на востоке Венгрии, недалеко от границы с Западной Украиной, к этому времени Германия подписала акт о капитуляции. Мы, солдаты, тогда еще совсем молодые, преимущественно 1927 года рождения, было немного ребят 1925–1926 годов, у нас служили русские, татары, чуваши, удмурты, практически все представители народов Советского Союза. Кстати, часть, где мы служили, отличалась тем, что мы были людьми с образованием, минимум с 8-летним.

Так вот, после возвращения в Дебрецен прошло, наверное, 2–3 недели, и пришел приказ готовиться к отправке. Куда, мы не знали, думали, что, наверное, в Японию отправят. С другой стороны, возникали сомнения, что отправляют так далеко, ведь должны были тогда погрузить в вагоны и отправить на Дальний Восток.

— Вместо этого вы оказались на Западной Украине.

— Да, в  результате пришел приказ, нас погрузили в автомобили, и колонной, где было, наверное, штук 100 машин, отправили батальон по шоссе. В пути командиры сказали, что едем на Западную Украину для борьбы с бандеровцами, но без каких-либо подробностей. Ехали всю ночь, приехали под утро в какой-то лес, все как в сказке: светило солнце, пели птицы. С едой стало полегче, мы стали досыта питаться хлебом: как потом узнали, Австрия в качестве репараций стала нам поставлять продукты питания.

— Была ли проведена какая-то работа со стороны политруков?

— Командиры проводили политинформацию, говорили, что здесь бандиты, которые прячутся в лесу, и наша задача — их задержать или уничтожить. Сейчас этот метод называют зачисткой, а тогда говорили «проческа». Расстояние между солдатами — 10–20 метров, не более 40. Мы вооружены, у нас гранаты, автоматы. Первый раз прошли —  не видели никого, никто нас не заметил. О бандеровцах политработники рассказывали, что они намного свирепее фашистов! Но бояться их не надо, страх смерти подобен: если испугался, то сам погибнешь.

«Командиры проводили политинформацию, говорили, что здесь бандиты, которые прячутся в лесу, и наша задача — их задержать или уничтожить. Сейчас этот метод называют зачисткой, а тогда говорили «проческа»Фото: Сергей Елагин

«Там было написано: «Каждого москаля ждет такая судьба»

— Какие воспоминания остались от тех событий?

— Расскажу один эпизод. Дело было в лесу, о котором я говорил. Мы, ребята-татары, разговариваем между собой: выживем ли, как там родители… Рядом с нами — парни из Апастовского района, из нашей деревни и соседних, например Магсум Шакиров, о нем позже. И вот мы идем цепью и вдруг слышим автоматную очередь — на правом фланге падают несколько человек. По привычке все бегут к упавшим солдатам, вдруг это знакомый, земляк. Наш командир отделения — его фамилию до сих пор помню — Изварин, старший сержант, коммунист, член партии, хотя молодой, 1925 года рождения. Как только солдаты побежали к упавшим, Изварин закричал: «Немедленно остановитесь!» Мы бежим, не слушаемся, а он: «Застрелю, сукины дети!»

Мы остановились, он еще раз предупредил, что тех, кто не выполнит приказ, застрелит. Мы в недоумении, почему командир выводит нас из боя. Бежим за ним (а он, такой статный красавец, как потом узнали, был студентом четвертого курса Харьковского университета), удивляемся, сколько в нас энергии. Пробежали где-то полкилометра…

Вдруг команда: «Остановись, занять круговую оборону!» Оказалось, что наш командир был прозорливым, он изучил тактику бандеровцев: в первом ряду идут солдаты, с правого или левого фланга их убивают. Тех, кто к ним подбегает, бандиты окружают и убивают. Бандеровцы прячутся в блиндажах, которых даже не видно снаружи, после того как солдаты идут к своим упавшим товарищам, вылезают из убежища и безжалостно расстреливают красноармейцев. 

— Говорят, бандеровцы отличались жестокостью по отношению к бойцам Красной Армии.

— Абсолютно безжалостные люди. Никого не брали в плен, у них ведь не было возможности содержать пленных. Благодаря нашему старшему сержанту мы, 40 человек, остались живы. У нас был 503-й отдельный батальон НКВД погранвойск, на следующий день к нам пришел на помощь второй батальон. Мы прочесали лес, искали кочки, под которыми прятались бандеровцы. Смотрим: в одном месте все солдаты встали, где-то в метрах 100 от меня, все туда побежали, и я — тоже. Я хорошо бегал, потому что привычный, ведь в деревни все делаешь бегом, ноги босые, так как нет обуви, даже лаптей не хватало, вот так мы закалились.

Прибежали и увидели просто жуть. К дереву привязали одного нашего солдата, распороли его от головы до промежности, вытащили кишки и развесили их на ветках. Там была какая-то надпись русскими буквами, я разглядел слово «москаль». Что такое «москаль», я тогда не знал даже, тем более по-русски плохо понимал. Был казанец Нургали Ахмадеев, он потом сказал, что там было написано: «Каждого москаля ждет такая судьба». Вот такие бандиты, эти бандеровцы, даже бандитами называть не хочется. Я всю жизнь проработал в МВД, много общался с бандитами, среди них были милосердные люди, с понятием чести. А бандеровцы — это бандиты в квадрате, фашисты в квадрате.

— Приходилось ли вам напрямую общаться с украинскими националистами тогда?

— Напрямую — нет, их тоже наши уничтожали в бою, к тому же в те времена мы не понимали еще политику: что прикажут, то и делали. Местные же жители вроде к нам хорошо относились, молоком угощали, хотя и сами бедно жили…

— Не кричали: «Москали, убирайтесь домой»?

— Нет, что вы, если бы так сказали, то сразу же арестовали бы их.

— Сколько времени вы тогда провели на Западной Украине?

— Мы по месяцу находились на Украине, а потом отправлялись на 2–3 месяца в место дислокации нашей части. И так было с 1945 по 1947 год. Потом выехали из Дебрецена, нашу часть перевели в Болгарию, в город Русе, что на границе с Румынией. Там к нашим солдатам хорошо относились, так же и в Чехословакии.

«Даже в нашем обществе сейчас зачастую неоднозначное отношение к сторонникам Степана Бандеры. Некоторые считают, что он был борцом за свободу своего народа» (на фото Степан Бандера (стоя, третий справа) с членами «Червоной калины») Фото: wikimedia.org, Общественное достояние

«И тогда, и сейчас, когда идет борьба с бандитами на Украине, — все это выполнение предписаний Аллаха»

— Как вы относитесь к тому, что сегодня Степана Бандеру и его последователей на Украине считают героями?

— Люди сейчас о бандеровцах всякое говорят, мол, они боролись за свою свободу… Так нельзя говорить об этих нелюдях. Был у меня друг из соседней деревни, мы вместе учились в 5–6-м классах. Это Магсум Шакиров, о котором я говорил выше. Он был таким рассудительным, очень старательным, не по годам умным. Он не попал в наш батальон, был в соседнем, нашей же бригады. После войны я начал искать его, рылся в архивах. Нашел о нем сведения, что родился в 1927 году в деревне Нуринер Балтасинского района, учился в средней школе села Чутай. Так вот, мы в Станиславове были, а он в Галичине служил, наверное, в километрах 30–40 от нас. Так вот, его бандеровцы поймали, зверски мучили, а затем убили.

— Его, наверное, почитают в вашем родном районе?

— Удивительно, но в родной деревне Нуринер о нем никто не знает. Я председателей колхозов спрашивал, простых людей, но с его историей никто не знаком. Я решил о Магсуме написать в своей книге «Чутай бабай малайлары».

Повторю, даже в нашем обществе сейчас зачастую неоднозначное отношение к сторонникам Степана Бандеры. Некоторые считают, что он был борцом за свободу своего народа. Считают это те, кто не сталкивался с его последователями. Сейчас на Украине пытаются переписать историю, выставляют их героями. Когда я об этом слышу, мне сразу становится неприятно. К сожалению, все мои друзья, с которыми я вместе воевал против бандеровцев, сейчас уже покойные, остался я один.

«Я в каждой своей молитве прошу у Аллаха мира Украине, ведь там тоже люди живут, над которыми в течение 8 лет издевались. Сейчас те, кто борется с фашистами на Украине, и есть настоящие мусульмане, даже если другого вероисповедания, поскольку борются с кафирами, неверными»Фото: Сергей Елагин

— Что вы думаете о происходящем сегодня на Украине, о спецоперации нашей армии?

— Когда речь идет об Украине, у меня особенно разрывается сердце. Слушаю рассказы своего друга  Газыма Хазиева, он из деревни Норма Балтасинского района, 1925 года рождения. Ему пришлось 3 раза участвовать в боях за освобождение Харькова. 3 раза фашисты брали город, а Красная Армия освобождала. Было единство народов страны, боровшихся за Украину, а сейчас там разрушают памятники Жукову, просто кощунство. И тогда, и сейчас, когда идет борьба с бандитами на Украине, — все это выполнение предписаний Аллаха. Сказано ведь в хадисах пророка Мухаммада, что мусульманин — это человек, который идет на помощь ближнему. Вообще. Основу всех религий составляет помощь друг другу.

Мы сегодня наконец-то поднялись против тех сил на Украине, которые в течение 8 лет издевались над нашим народом, решили им помочь. Бандеровцы — страшные бандиты. Война, которая сейчас с ними идет, благородная. Чтобы понять это, не надо академии заканчивать. Мы же не едем в Мексику или Уругвай наводить порядок, а у себя это делаем. США же лезет везде, науськивает Европу на нашу страну.

Я в каждой своей молитве прошу у Аллаха мира Украине, ведь там тоже люди живут, над которыми в течение 8 лет издевались. Сейчас те, кто борется с фашистами на Украине, и есть настоящие мусульмане, даже если другого вероисповедания, поскольку борются с кафирами, неверными.