У Андропова кличка была в КГБ Ювелир

Бывший второй секретарь грузинского ЦК, гуриец Михаил Георгадзе, стал секретарем Президиума Верховного Совета СССР. До этого грузин занимал соответствующий пост лишь однажды Фото: Добросовестное использование, ru.wikipedia.org

«Напуганная Москва согласилась с условиями грузинских кланов, и они закрепили за собой право получать важные посты в Москве и регионах»

В марте 1956 года в Тбилиси подняли бунт против десталинизации, на самом деле — против подрыва влияния грузинских элит. Волнения были жестоко подавлены, в результате погибли около 150 человек, но протесты достигли главной цели. Напуганная Москва согласилась с условиями грузинских кланов, и они закрепили за собой право получать важные посты в Москве и регионах. При этом центру удалось отстоять для русского Павла Кованова роль второго секретаря ЦК КП Грузии, но бывший второй секретарь грузинского ЦК, гуриец Михаил Георгадзе, стал секретарем президиума Верховного Совета СССР. До этого грузин занимал соответствующий пост лишь однажды. В 1922–1935 годах на этой должности работал Авель Енукидзе, которого позднее низложили из-за клановых разборок в среде московских грузин, окружавших Иосифа Сталина. Затем секретариат ЦИК/ВЦИК/ВС более 20 лет не возглавляли кавказцы. Соответствующую должность занимал Иван Акулов (1935–1937), далее Александр Горкин (1938–1953, 1956–1957) и Николай Пегов (1953–1956). Но в феврале 1957-го грузины вернули себе влиятельное место, притом на целых 32 года. После смерти Георгадзе в ноябре 1982 года пост заняла креатура Эдуарда Шеварднадзе — Тенгиз Ментешашвили. В результате грузинские кланы на протяжении более 30 лет имели доступ к служебной, в том числе и секретной, документации ВС СССР и знали все, что творится в депутатском корпусе страны. При этом через структуры ПВС проходили в том числе указы об амнистиях и награждении высшими наградами СССР — важнейший элемент в деле влияния на республиканские элиты.

«Грузинские кланы в конце 1950-х добились и других привилегий для себя: 1) неприкосновенность от центра получали в Грузии местные „цеховики“ (подпольные махинаторы), на которых во многом держалась грузинская экономика, 2) менее, чем другие, должны были прессоваться центром и грузинские воры в законе — вторые по численности после „славян“», — отмечает Федор Раззаков. За армянских «цеховиков» и третьих по численности воров в законе в то время отвечал «Спюрк». Борьба кавказских кланов за место под солнцем подвигла и другие национальные кланы к ответным действиям.

Никита Хрущев хоть и возглавил Бюро, но преимущественно опирался на украинцев — как восточных, так и западных Фото: Общественное достояние, commons.wikimedia.org

В конце 1930-х началась зачистка номенклатуры

После «сионистского заговора» в 1951 году, «дела врачей» 1952 года и появления на свет в том же году «Натива» (структуры израильской разведки «Моссад», работавшей с советскими евреями) Сталин инициировал создание новой «Русской партии» взамен прежней ленинградской. Последнюю следовало «зачистить», поскольку еще в 1948 году она потеряла своего лидера Андрея Жданова, которому так доверял Сталин. Центром новой «Русской партии» должна была стать Москва, а куратором стал бывший коминтерновец Михаил Суслов (начальник управления пропаганды ЦК), которого осенью 1952-го Сталин ввел в президиум ЦК с целью повысить его статус. Вскоре в еврейский праздник Пурим Сталина убрали, а Суслов был выведен из президиума, сохранив нити «Красной паутины» в своих руках. Поэтому в 1955-м он снова вошел в президиум ЦК и «продавил» решение о создании бюро ЦК КПСС по РСФСР, чтобы сосредоточить там русские кадры. Никита Хрущев хоть и возглавил бюро, но преимущественно опирался на украинцев — как восточных (из них чуть позже на свет родится «днепропетровская» группировка Леонида Брежнева), так и западных (в 1955-м была специально проведена широкая амнистия среди бандеровцев).

«Слабое место „Русской партии“ заключалось в том, что она была большой и менее сплоченной, чем „мелкие“ вроде грузинской („Отдел“), армянской („Спюрк“) или еврейской („Шабат“). Последняя особенно активизировалась после смерти Сталина и установления дипотношений с Израилем (июль 1953 года)», — отмечает Раззаков. Считалось, что «опекуном» еврейской партии был член Политбюро (1930–1957) Лазарь Каганович. Однако на деле он был лишь «выставочной» фигурой. Настоящим координатором среди еврейских элитных жен, важного элемента в клановых раскладах, считали Полину Жемчужину (жену Вячеслава Молотова). Но в конце 1930-х началась «зачистка» номенклатуры — в 1935–1936 годах в Отделе руководящих парторганов ЦК (Николай Ежов) провели перепись кадров и создали карточки-досье на 2,5 млн человек. Курировал эту работу заместитель Ежова и кадровик ЦК в 1927–1955 годах Борис Ревский.

Людей разбили на категории: партийные, кандидаты, носители важной информации и т. д. «Чистили» ряды партии руками Ежова, поставленного уже во главе НКВД, исходя из категорий. Особое внимание уделяли евреям, поскольку их было много в большинстве структур. Только региональные НКВД насчитывали 1 776 евреев (7,4%), они участвовали в тайных операциях и обладали важной информацией, которую необходимо было спрятать или передать новым носителям. Позднее влиятельные евреи из числа оставшихся в живых объединились в негласную партию «Шабат». Ее курировали Соломон Лозовский и Отто Куусинен. Первый по линии Профинтерна, второй — Коминтерна. До Куусинена евреев в Коминтерне курировал Осип Пятницкий (Таршис), заведовавший ОМС — Отделом международной связи (разведкой). Первую большую перепись всех коминтерновцев провел финн Мауно Хеймо. Их обоих расстреляли в 1937–1938 годах. Позднее, в 1952-м, расстреляли и Лозовского, а Куусинена не тронули, поскольку он имел выходы через скандинавских евреев на британских и взял под свою опеку молодого Юрия Андропова, поскольку знал его деда — финляндского еврея Карла Флекенштейна, владевшего магазином «Ювелирные вещи» в Москве (Большая Лубянка, 26).

Юрий Андропов с камнями дел никогда не имел, хотя в КГБ у него будет кличка Ювелир

Еще до революции Флекенштейн и его жена Евдокия помогали финским социал-демократам материально. В 1915-м Карл умер, но «золотая лавка» осталась за Евдокией и вошла в сеть ювелирок, которые работали на ВЧК/ГПУ (благо офис чекистов располагался по соседству), а также на разведку Коминтерна (ОМС) (офис на Манежной). Затем Евдокия с семьей, в которой жил Гриша-Юра Флекенштейн-Андропов, переехала на площадь Борьбы, 9/1. Это был еврейский район у Марьиной рощи, где в 1926-м появилась первая синагога, ставшая центром еврейской жизни в Москве. Что касается лавки, то она осталась в ведении чекистов. Через такие лавки в годы НЭПа проводились различные акции, в том числе и операция ГПУ и ОМС «Грань» по вывозу из России золота через Скандинавию в Англию. Курировали эту операцию Куусинен и Михаил Бородин (Грузенберг) от Коминтерна и агент английской разведки «МИ-6» Артур Рэнсом (агент S76) (1884–1967), лично знавший Владимира Ленина и Льва Троцкого. «Так большевики расплачивались за дореволюционные займы от шведов и англичан (в Стокгольме и Лондоне проводились их съезды)», — полагает Раззаков.

В 1920-е «золотая лавка» Флекенштейнов продолжала работать на чекистов. Ее куратором был заместитель Феликса Дзержинского Генрих Ягода, в ту пору «главный завхоз» и финансист — начуправделами Особого отдела. Евреи долго будут заведовать финансами ЧК: например, финотдел ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД в 1922–1946 годах будет возглавлять Лазарь Берензон, переживший все чистки. У Ягоды отец и дядя были золотых дел мастерами, поэтому ювелирка ему самому была близка. В отличие от него, Андропов с камнями дел никогда не имел, хотя в КГБ у него будет кличка Ювелир, которую ему дадут «глубинники», многое знавшие о его «скелетах». Дореволюционные дела и связи его деда в течение 20 лет смотрелись как благо, но в конце 1930-х упоминать о них стало уже крайне опасно, и многие носители соответствующей информации были уничтожены. Андропову же надо было создавать «правильную» биографию.

В 1932 году в возрасте 18 лет Андропов попал в Рыбинск, на родину Ягоды, где поступил в речной техникум. Там в 1936 году его сняли с воинского учета якобы по болезни, а еще через год перевели в Ярославль на руководящую комсомольскую работу. Первым секретарем местного обкома ЦК ВКП(б) был Антон Вайнштейн, пост главы НКВД с 1936 года занимал Андрей Ершов (Лурье), его замом был Соломон Бак. Стоит отметить, что Лурье служил в Особом отделе ВЧК сексотом, в котором Ягода в тот момент был главным завхозом, поэтому они хорошо друг друга знали.

В начале 1940-го Куусинен, собираясь стать главой ПВС Карело-Финской ССР, вызвал к себе Андропова (справа) и тот стал главой уже всей карело-финской комсомолии Фото: © РИА «Новости»

В Карелии на Андропова впервые обратили внимание «глубинники»

В 1928-м Ягода, уже ставший вторым человеком в ОГПУ, фактически его главой вместо больного Вячеслава Менжинского, перевел Лурье в Москву с Кавказа и назначил в ЭКУ, а в 1930-м сделал его помощником начальника важнейшего Оперотдела ОГПУ. «Лурье даже внешне старался походить на Ягоду, отпустив такие же усики, как и он. Под его опеку и попали в Ярославле Андропов и его первая жена Нина Енгалычева (ее устроили в архив НКВД)», — уточняет Раззаков.

В марте 1938-го расстреляли Ягоду, а в декабре арестовали и Лурье (расстрел — в январе 1940-го). Тогда в рядах разбухшей «еврейской партии» шла массовая чистка — из нее убирали знающих много «стариков», а «молодежь» двигали наверх. Среди прочих продвигали и Андропова, которого в декабре 1938-го назначили главой всей ярославской комсомолии. Причем его предшественник на этом посту (1937–1938) Потап Попков уличил Андропова в сокрытии некоторых фактов биографии — о происхождение деда-ювелира, матери и т. д. По линии ЦК ВЛКСМ провели три проверки биографии Андропова, и подтвердились выводы Попкова. Несмотря на это, в итоге победил Андропов, в чем ему помог Отто Куусинен, знавший его деда и имевший большие виды на внука Ювелира. Действовал он через Михаила Шамберга — тот сначала был инструктором в Управлении кадров ЦК (1936–1939), которое возглавлял его тесть Георгий Маленков (1936–1946), а потом (в 1939-м) стал замом у своего влиятельного тестя.

Вскоре случилась новая напасть. В начале 1940-го инструктор Ярославского обкома Анатолий Суров обвинил внука Ювелира в связях с врагами народа. Тогда Куусинен, собираясь стать главой ПВС Карело-Финской ССР, вызвал к себе Андропова, и тот стал главой уже всей карело-финской комсомолии. А потом тот станет и вторым секретарем местного ЦК партии (1947–1951). «В июне 1951-го Куусинен переведет его в Москву инструктором ЦК. Тогда в МГБ СССР разоблачили „сионистский заговор“ (июль) и почти всех евреев убрали с больших должностей. Но в ЦК ВКП(б) евреев никто не трогал. И некоторые из них, как и Андропов, потом достигнут больших высот», — пишет Раззаков.

В Карелии на Андропова впервые обратили внимание «глубинники». В сентябре 1950-го главой местного МГБ стал Николай Гусев (чекист с 1938 года), почти четыре года (1947–1950) работавший под началом Евгения Питовранова во 2-м Главупре (контрразведка). Немного позже куратором Андропова от «глубинников» станет хороший знакомый Куусинена — спец по Скандинавии Елисей Синицын (чекист с 1937 года) — бывший резидент НКГБ в Хельсинки (1939–1941) и Стокгольме (1943–1944). Андропов познакомился с ним, когда в мае 1953-го попал на работу в МИД по протекции Куусинена и при поддержке Полины Жемчужиной (супруги Молотова), а затем оказался в скандинавском отделе и готовился отбыть в Данию. Но его отправили в Венгрию, где в верхах шла борьба между евреями и венграми. ВПТ возглавляли евреи Матьяш Ракоши, Эрне Гере, премьером был Андраш Хегедюш, а им противостояла группа венгров во главе с Имре Надь (бывший премьер).

Андропов сначала был советником посла (1953), а затем, когда схватка Ракоши и Надем обострилась, его назначили послом (1954) вместо русского Евгения Киселева. Среди тех, кто работал с Андроповым, был и Елисей Синицын — заместитель старшего советника КГБ по разведке (1953–1956). Однако победили в этой борьбе (ноябрь 1956 года) венгры: их ставленник Янош Кадар станет главой ВСРП и Совмина, а Ракоши, Гере и Хегедюш сбегут в СССР. Потому срочно отзовут из Венгрии (март 1957 года) и еврея Андропова. Послом СССР снова станет русский — Евгений Громов. ВНР покинут 20 тыс. евреев.

Вместе с Андроповым в 1953 году в МИД был переведен и Леонид Ильичев — завотдела печати. Осенью 1952 года Сталин убрал его из главредов «Правды» и собирался «почистить», но не успел. По итогу Ильичева после расстрела Берии стали опекать «глубинники», пристроив в МИД, и в 1958-м его заставили впервые выступить против Суслова. Тот ведал идеологией и стремился рассредоточить своих людей в Москве и регионах. В 1956-м он отправил в Грузию вторым секретарем ЦК своего кадра — Павла Кованова, который в 1953–1956 годах был заместителем заведующего отдела пропаганды ЦК КПСС. Главой же отдела (1955–1956) был еще один сусловский кадр — Федор Константинов.

«Когда в 1956-м отдел разбили на два подразделения (по РСФСР и союзным республикам), Суслов во главе первого поставил В. Московского, а во главе второго — Федора Константинова. Так он держал под своим контролем всю идеологию в России и республиках», — развивает тему Раззаков, добавляя, что на это претендовали и «глубинники» (4-й Главупр — идеология — в 1957–1960 годах возглавлял Евгений Питовранов). В 1958-м с помощью Хрущева они сместили Константинова и назначили Ильичева. Суслову пришлось отступить, а Константинова он пристроил главредом в журнал «Коммунист».

Андропова же в 1957 году вернули из Венгрии и сделали завотделом соцстран ЦК КПСС, поскольку евреи играли ведущую роль не только в КП Венгрии, но и в КП Чехословакии и Польши. Именно польский еврей Виктор Граевский первым раздобыл секретный доклад Хрущева «О культе личности Сталина» (1956) и отнес его в посольство Израиля в Москве, где документ попал в руки «Моссада». Доклад переправили в Вену, где его обладателем стал глава израильской контрразведки Амос Манор. Он привез его в Израиль и передал премьер-министру Давиду Бен-Гуриону, который изрек: «Если написанное правда, то через 30 лет СССР не будет». Через Израиль доклад попал на Запад, где сразу был растиражирован.

Андропов возглавил отдел в апреле 1957-го, а в июне главой 11-го отдела (соцстраны) ПГУ КГБ СССР стал все тот же Синицын — куратор Андропова по финско-венгерской линии (а теперь и по польской). В дальнейшем Синицын будет главой КГБ в Польше (1962–1968), «главным кадровиком» ПГУ (1969–1970), а затем — главой КГБ в Чехословакии (1970–1981), где с 1958-го (в Праге) выходил журнал «Проблемы мира и социализма» — оплот «ревизионизма». Также курировал журнал «Международный отдел ЦК», при этом его глава Борис Пономарев к еврейским кадрам отношения не имел.

Все будущие творцы горбачевской перестройки от «Шабата» начнут свой «разбег» в 1950-х и почти все пройдут через руки Куусинена и Андропова. «Шабат» тогда взялся за возвращение позиций, утраченных при Сталине, но возврата к ситуации 1920–1930-х годов быть не могло. «Ситуацией в верхах прочно рулили славяне — русские, украинцы, белорусы. Даже „выставочного“ еврея Лазаря Кагановича отправили в ссылку в 1957 году, как и Полину Жемчужину вместе с Вячеславом Молотовым», — резюмирует Раззаков. По этой причине «Шабатом» была выбрана иная стратегия — проникновение не на руководящие должности, а на околоруководящие по принципу «голова принимает решения, но вертит ею шея». Началась долгоиграющая операция «Перспектива» — планомерный захват «Шабатом» околоруководящих высот с помощью «мозговых танков».

Телеграм-канал «Незыгарь»