Генерал Шебаршин помогал установить правду о Мусе Джалиле

ДЖАЛИЛЬ, ДЕ ГОЛЛЬ, ПАУЭРС, АБЕЛЬ

Николай Горшков

В 1989 году в мои руки попали тезисы доклада к 70-летию советской разведки. Среди прочего в них упоминалось, что знаменитые "Моабитские тетради" Мусы Джалиля заполучил резидент советской разведки в Риме Николай Горшков. Зная, что "Моабитские тетради" были получены после войны от бельгийского антифашиста Андре Тиммерманса, я предположил, что речь идет о неизвестных рукописях поэта-героя.

Через некоторое время в Москве я встретился с бывшим разведчиком, полковником в отставке Николаем Горшковым – выпускником Казанского авиационного института и его первым комсоргом. Кстати, выяснилось, что он учился в одной группе с будущим директором казанского авиазавода Николаем Максимовым и будущим Героем Советского Союза, испытателем этого же завода Николаем Аржановым. Удивительные истории услышал я от этого замечательного человека, бывшего разведчиком в Италии, Швейцарии и Германии. Например, он рассказал о том, как в 1943 году встречался с генералом Шарлем де Голлем; как в 1948-м заполучил техническую документацию на американский самолет В-29, которая впоследствии была использована при разработке советского стратегического бомбардировщика Ту-4; как участвовал в разработке операции по обмену американского пилота Фрэнсиса Пауэрса на советского разведчика Рудольфа Абеля. Выяснилось также, что среди его подчиненных был и мой коллега, подполковник Михаил Хохлачев, который в то время уже служил в КГБ ТАССР.

Рассказал Николай Михайлович и о рукописях Джалиля. Когда Италия была освобождена от немцев, он работал под дипломатическим прикрытием при посольстве СССР в Риме. Однажды к нему обратился незнакомец, который принес записи некоего Джалиля. По слова Горшкова, о поэте он тогда ничего не знал, но заинтересовался, «поскольку он находился в тюрьме, где содержались политические заключенные, то, значит, много насолил немцам». Полученные тетрадки Горшков направил в центр и впоследствии всегда думал, что это и есть те самые "Моабитские тетради".

ИЗ АРХИВОВ РИМСКОЙ РЕЗИДЕНТУРЫ

После этой встречи в первое главное управление КГБ СССР был направлен запрос с просьбой документально подтвердить факт получения Горшковым записей Джалиля. 5 июня 1991 года за подписью начальника первого главного управления КГБ генерал-лейтенанта Леонида Шебаршина был получен ответ, в котором среди прочего сообщалось:

«В архивном деле переписки с Римской резидентурой за 1946 год в числе многих других материалов 04.01.46 г. в Центр были направлены, как указано в тексте сопроводительного письма, 9 записных книжек, принадлежавших: Мусе Джалилю, Абдулле Алишеву, Фуаду Булатову, Гарифу Шабаеву, Сайфулле Малюкову, Абдулле Баталову и Ахмеду Симаеву.

В указанном документе также сообщается, что книжки принес в посольство некий Казим Миршан, 1921 г.р. Ур. Гор. Кульджи – Синьцзян, который заявил, что все эти лица находились в плену у немцев и 07.11.44 года были расстреляны в Дрездене. Перед арестом они якобы просили Миршана взять все записи и передать их на Родину. Вследствие того, что мы не можем прочесть их содержание и не смогли установить, что за люди их авторы, просим передать эти книжки в отдел по эмиграции (перечисленные лица, в том числе Миршан, по нашим учетам проверены, сведений на них не имеется)».

Этот документ стал своего рода сенсацией. Стало известно, что наши соотечественники перед смертью стремились сообщить правду о себе. Через некоторое время исследователь жизни и творчества Джалиля писатель Рафаэль Мустафин, с которым я поделился этой информацией, встретился с известным турецким филологом, татарином по национальности Миршаном. Он подтвердил, что действительно передавал тетради представителю советского посольства в Риме.

В ДОРОЖНОМ КЮВЕТЕ, С АВТОМАТОМ

А что же стало с записями? Из разведки документы были переданы в главное управление контрразведки «Смерш». Нами были сделаны запросы в архив «Смерша», однако книжки в нем не обнаружились. Не исключено, что они находятся в других архивах, и возможно, наступит день, когда их найдут исследователи.

Во время разговора со мной Горшков заметил, что татары могут гордиться своими соотечественниками - выдающимися разведчиками, которых можно сравнить с Рихардом Зорге. Тогда он не назвал их по соображениям секретности. Сейчас их имена известны. Это резидент советской разведки в Вашингтоне Искак Ахмеров, нелегалы в Японии - супруги Шамиль Хамзин и Ирина Алимова. Кстати, Ахмеров в 1920 году избирался депутатом Казанского городского совета, а Хамзин был в числе первых пионеров города. Интересно, что его супруга, Ирина Каримовна, татарка по национальности, играла главную роль в первом туркменском фильме «Умбар».

Прощаясь со мной, Горшков попросил передать привет Хохлачеву, с которым работал в Германии в 60-е годы. Улыбнувшись, он вспомнил, как дал Хохлачеву указание убрать хирургическим путем наколку «Миша» с кисти руки. Встретившись с коллегой и пожимая ему руку, я поинтересовался: «Михаил Семенович, а где ваша наколка - «Миша»?» Нужно было видеть в тот момент выражение его лица. «А ты откуда знаешь?!» – с удивлением спросил он. «Вам привет от Горшкова», – ответил я. «О! Это мой учитель!» - воскликнул Хохлачев. Но все мои попытки разговорить Михаила Семеновича ни к чему не привели. «Я работал на канале связи и ничего рассказывать не буду», - отрезал он. Единственное, о чем он рассказал, как лежал с автоматом в дорожном кювете во время обмена Абеля на Паурса.

Как это ни печально, но известие о смерти Шебаршина - повод вспомнить о и о его заслугах, и о работе таких разведчиков, как Ахмеров, Хамзин, Алимова, Хохлачев, и о вкладе органов безопасности в восстановление правды о подвиге Мусы Джалиля и его соратников по антифашистской борьбе.