Айрат Фаррахов: «Помните, когда все покупали коптеры, одежду, обувь?.. Госдума эти вопросы задавала»

Экс-министр здравоохранения Татарстана Айрат Фаррахов, который представляет Татарстан в Госдуме уже второй созыв Фото: Андрей Титов

«Наши врачи, мобилизованные из МКДЦ и РКБ, сейчас в Старобельске»

— Айрат Закиевич, вы в Госдуме уже второй созыв. Чем нынешний состав отличается от предыдущего — по активности, готовности работать, качеству и количеству принимаемых законов?

— Во-первых, чем отличаются VII и VIII созывы? Депутатов всегда 450, наших, от Татарстана, — 15, это понятно, всегда мы выбирали эту квоту. Дума VIII созыва существенно помолодела. Это официальные данные. В Думе VIII созыва количество депутатов с научными степенями стало меньше, так же как и так называемых заслуженных людей…

— Космонавтов, чемпионов?

— Да. И стало больше, скажем так, практиков. Ну и, наверное, очень важное отличие — появилась новая партия «Новые люди». Всем известна Сардана Авксентьева.

— Она реальная или псевдо?

— Она реальная. Она имеет своего избирателя. Я думаю, что у них перспективы есть. Молодые ребята, 35–40 лет, интересно с ними. У них есть свое видение.

— Вы были в Луганске?

— Я все лето туда ездил практически постоянно и сейчас периодически.

— И в Лисичанске были?

— Да. И в Старобельске. Кстати, наши врачи, мобилизованные из МКДЦ и РКБ, сейчас в Старобельске, правда, по разным госпиталям начали ездить, но я добился того, чтобы они в медицинское учреждение все попали. Знаете, люди там очень тяжелые вопросы задают: где вы были с 2014 года?

— А сейчас как там обстановка?

— Луганск — это абсолютно такой идеальный город, спокойный, там нет разрушений. Даже не такое количество людей в военной форме. Это уже достаточно далеко от линии и фронта. Конечно, Старобельск, а дальше Лисичанск — там ситуация тяжелая с гуманитарной точки зрения в первую очередь. Но мы постоянно в контакте работаем. Мой коллега, депутат Государственной Думы, предводитель ростовского казачьего войска, постоянно находится в Луганске, и мы всегда на связи. Он старается скоординировать работу власти как представитель от людей, поэтому он всегда там. Очень многие депутаты постоянно ездят.

— Вам поручение дано ездить или что? Какую задачу решаете?

— Никто ничего не поручает, это наше решение. Например, летом просто мы ушли в отпуск, я поехал туда в очередной раз. Я оттуда привез пятерых депутатов Луганского народного собрания сюда. Почему? Потому что им важно было понимать, как работает законодательство, причем не на федеральном уровне, а на уровне субъекта. И они как раз хотели копировать именно положение Татарстана. То есть быть республикой, с Конституцией, дополнительными полномочиями; узнать, как формируется бюджет, налоговая политика, федеральные налоги, региональные. Для них это все было ново. У них даже, например, по здравоохранению нет системы обязательного страхования. Когда я с врачами встречался, они были не самого лучшего мнения о нашей системе обязательного медицинского страхования и тут же мне стали говорить: слушайте, а не будет хуже, если мы сделаем эту систему ОМС?

Я первый раз побывал в Краснодоне, это рядом с Луганском, 15–20 минут езды. Потрясающий там музей на месте гибели молодогвардейцев. Мы же все это читали и писали сочинения в свое время. Луганская область очень экономически мощный регион, но вместе с тем там, конечно, очень и очень много надо еще сделать.

«На пике мобилизации я лично получал в день около 50 обращений от граждан» Фото: «БИЗНЕС Online»

«На пике мобилизации получал в день около 50 обращений от граждан»

— «Насколько депутаты Госдумы осведомлены о происходящем в ходе  СВО?» (Алсу)

— На пике мобилизации я лично получал в день около 50 обращений от граждан. Я даже в своем телеграм-канале сделал форму для обращения — имя, фамилия, место проживания и тема вопроса, чтобы я прикладывал к своим депутатским запросам, например, в адрес Шойгу. А это депутатский запрос, и он обязан ответить в течение трех недель.

У нас есть вся объективная информация, мы в Госдуме постоянно поднимаем эти вопросы. У нас имеется прямой контакт как с комитетом по обороне, в котором депутаты, кадровые военные в прошлом, отвечают за законодательную работу и напрямую работают с министерством обороны. Статс-секретарь министерства обороны, когда необходимо, приходит в Госдуму. Помните, были ситуации, связанные с мобилизацией, — мобилизованные, имеющие троих несовершеннолетних детей, и так далее? Мы просто его приглашали в Государственную Думу и задавали вопросы. Есть, конечно, вещи, которые носят стратегический характер. Я считаю, нет необходимости доводить это до всех.

Но основную ситуацию мы знаем. Мы знаем финансовое состояние, какие жалобы поступают. И наша задача, с одной стороны, ориентируясь на эти вопросы, — вносить законодательные инициативы, чтобы помогать, принимать решения в пользу семей мобилизованных. Помните, когда все покупали коптеры, одежду, обувь? Я думаю, что и вы тоже в стороне не остались. Ориентировать на то, как в конце концов используются деньги, которые федеральным бюджетом выделены, почему возникают такие вопросы. Ориентировать соответствующие структуры, прокуратуру на проверки. Мы очень-очень мощно работали и продолжаем работать, и количество этих вопросов существенно снизилось. Очень сильно мы работали, буквально персонально, когда не было выплат. Это было связано не с отсутствием денег, а с человеческим фактором: неправильно карточки завели, где-то ошиблись. Не было даже необходимого количества простых финансовых работников в войсковых частях.

— Вся страна одевала мобилизованных, это разве нормально?

— На самом высоком уровне Генеральная прокуратура получила поручение проверить все эти вопросы, потому что на самом деле есть понятие «стратегический запас», и очень открыто Государственная Дума все эти вопросы задавала.

«Посмотрите, сейчас идет решение по танкам, завтра примут решение по ракетам чуть-чуть большей дальности, а это явная эскалация с той стороны» Фото: Axel Heimken/dpa/globallookpress.com

«Минус 2,1 процента ВВП, когда говорили, что минус 50–60 процентов будет»

— О перспективах хотелось бы узнать поконкретнее. Какое мнение у депутатов, ваши ощущения? Или шапкозакидательские настроения наверху, или все идет по плану? Дайте картинку.

— Абсолютно у всех понимание, что мир подошел к мощнейшему после Второй мировой войны кризису. Никогда еще не было открытого перехода «красных линий», по крайней мере Соединенными Штатами Америки. Посмотрите, сейчас идет решение по танкам, завтра примут решение по ракетам чуть-чуть большей дальности, а это явная эскалация с той стороны. Мы видим, например, что Трамп говорит, что он мог бы такое остановить, это очевидно.

С точки зрения экономики. Безусловно, в условиях таких санкций… Вспомним, что говорили все европейские лидеры, мировые эксперты: разбомбить нашу экономику, и вот удивление для всех — устойчивость российской экономики. Минус 2,1 процента ВВП за прошлый год, когда говорили, что минус 50–60 процентов будет. Больше того, консолидированные бюджеты субъектов все в плюсе по итогам прошлого года, и они еще пока по инерции продолжают быть в плюсе. Инфляция приходит в более-менее нормальное состояние.

Бюджет у нас устойчивый, финансовая система не рухнула, тоже устойчивая, проверенная. Логистика после шока апрельских санкций восстанавливается. Многие отрасли стали лучше работать, рынки сбыта нашли, переориентация на Восток постепенно идет, логистика заработала. Катастрофического дефицита товаров, который предполагали — не будет телефонов, товаров, все отключится, все перестанет работать, — ну нет такого. Уход больших брендов постепенно замещается. Провала не будет, экономика показала свою устойчивость.

Мы обязательно победим, я абсолютно в этом уверен, и победим быстрее, если все-таки западные лидеры станут, может быть, более ответственны. Это неверно, когда жизнь без правил становится правилом.

Как я сказал, в Думе абсолютное единение, вне независимости от партийной принадлежности. Но, когда у нас обсуждаются законы, особенно связанные с мобилизацией, всегда очень жестко. Здесь очень непримиримо. Нет такого, чтобы проходило без обсуждения. Все законопроекты, связанные с правами людей, проходят серьезное обсуждение. Но вместе с тем достигается консенсус. Если не получается все обсудить, слушания дополнительные объявляются, запрашивается дополнительная информация. Вот такого печатного станка — нет, такого нет.

— «Вы заявили, что „никакой отсрочки от мобилизации у депутатов Госдумы РФ быть не должно“. А вы можете поехать на фронт в качестве хирурга? Там они очень нужны». (Эльвира)

— Ну вот, например, у нас, в ГД, человек 10 постоянно в зоне СВО, они не сложили полномочия депутатов, но постоянно там.

— Добровольно?

— Да, добровольно, зачислены в войска. Что касается отсрочки. Депутат — человек избранный. Ты избираешься, и у тебя неприкосновенность… Я против, надо ее убрать.

Моя военно-учетная специальность — врач-хирург, я санинструктор, в армии служил, и если я там был бы больше полезен, то вопросов нет.

— Почему из элиты почти никто на фронт не идет?

— Идут. Моего коллегу Дмитрия Хубезова, председателя комитета по охране здоровья Госдумы, попросили вернуться из зоны СВО, поскольку в Думе очень много надо принимать законов, в том числе по страховой медицине. Но его сын остался там. Сын окончил мединститут два или три года назад, только еще становится хирургом, он служит как раз в Лисичанске. Может быть, пробел в том, что о таком не говорят и это вызывает недоверие у людей. Наверное, и противоположных случаев много. Их всегда больше на слуху. Мне кажется, патриотизм и такое единение, оно не нарисованное, оно объективное.

Лисичанск сегодня Фото: «БИЗНЕС Online»

«Сейчас у нас стратегический успех, нам очень важно его закрепить»

— Вы были в Лисичанске, Луганске, наверняка с военными общались. Что там происходит?

— В целом у нас сейчас идет стратегический успех, стратегическая инициатива на фронтах, и это очень сильно беспокоит Запад, поэтому они предпринимают шаги по танкам, ракетам. У них есть свои интересы в этом. Но сейчас у нас стратегический успех, нам очень важно его закрепить.

— Из минобороны к вам не приходят, не рассказывают, что происходит реально?

— Если только мы запрашиваем. Мы понимаем, что есть темы и вопросы, которые нельзя озвучивать. Когда у отдельных депутатов возникали предложения вызвать военных, особенно после Херсона, то общее мнение было, что нельзя стратегические вещи открывать, поскольку Государственная Дума продолжает работать в открытом режиме.

— Но вы можете закрытое заседание сделать.

—Тоже проводим, например, по вопросам мобилизации мы действительно проводили закрытый разбор полетов серьезный, очень непросто было военным. Министерство обороны все приняло, и именно сейчас Госдума с сенаторами создала специальную группу, которая все вопросы принимает и каждый день их отрабатывает в министерстве обороны. Ежедневно отрабатывает, будь то плен или когда не могут найти родственника, не могут найти ДНК. Выясняем, помогаем. Реально возможности помогать у депутатов большие. Я не говорю уже о том, что гуманитарные грузы, помощь — очень большое дело.

— Вторая волна мобилизации будет?

— Ни разу такой вопрос в Думе не обсуждался. При всем при этом мне сказал председатель комитета Госдумы по обороне Андрей Картаполов, бывший замминистра обороны, что 20 законов в пакете комитета лежат, которые надо рассматривать Думой, именно в части мобилизации. В основном это льготы, у кого трое-четверо детей, дети-инвалиды, опекунство и так далее. Вот в части законодательного регулирования этого вопроса он стоит, потому что у нас с советских времен закон не менялся.

«Я очень часто выступаю, задаю вопросы, и под 100, наверное, внесенных законопроектов, самое главное — принятых» Фото предоставлено Айратом Фарраховым

«Этимология слова «депутат» — «посланный», временно посланный»

— «Вы негласно курируете группу татарстанских депутатов в Госдуме. Как оценивается эффективность работы каждого? Какими мерами „стимулируете“ отстающих?» (Валеев И.) 

— Этимология слова «депутат» — «посланный». То есть ты временно посланный. На федеральный уровень поступает 70 процентов налоговых сборов. И поэтому республика должна участвовать во многих проектах. Нужны садики, школы и так далее. Поэтому президент сделал специальные рабочие группы. Каждый депутат является председателем рабочей группы. И вот эта группа должна оценить все наказы, жалобы людей, потребности. И должна выстроить работу так, чтобы в программу войти, чтобы федеральный центр дал деньги. А лобби — это коридор возможностей: где-то встреча с президентом, где-то говоришь: «Я этот вопрос не задам, но вы решите нам этот вопрос». И он очень активно работает. А учитывается ли общественное мнение? Оно наше ключевое, без этого невозможно!

Да, я координирую эту работу. Помогаю новым депутатам с какими-то механизмами, инструментами.

— «По итогам 2019 и 2022 годов вы входите в топ-50 самых активных депутатов в Государственной Думе. За какие заслуги?» (Гузель)

— Два показателя — это количество выступлений на пленарных заседаниях и число внесенных тобой законопроектов. Вот эти два ключевых показателя и определяют попадание в топ-50. Я очень часто выступаю, задаю вопросы, и под 100, наверное, внесенных законопроектов, самое главное — принятых.

«Мы стали излечивать те болезни, которые были неизлечимыми. Например, рак крови у детей — сегодня практически все излечивается. В Татарстане сейчас есть почти все технологии, даже не надо ехать в Москву» Фото: Зухра Гейбадуллина / пресс-служба ДРКБ

«Здравоохранение недофинансировано во всем мире»

— Как вы считаете, здравоохранение недофинансировано в нашей стране?

— Здравоохранение недофинансировано во всем мире. Всегда был такой критерий — не меньше 6 процентов от ВВП должно направляться на здравоохранение. В США — это больше 10 процентов, но там другая, коммерческая, страховая система здравоохранения. И врачи очень много зарабатывают, и граждане очень много тратят, а страховая система покрывает эти расходы.

У нас в России всегда было 3,3 процента. После ковида мы вышли на уровень примерно 4,3 процента от ВВП. Я думаю, что даже сложно посчитать в целом эту картину. Ведь в чем вопрос? Биотехнологии — наиболее развивающееся направление, и эти исследования сегодня крайне дорогие. Появление любого нового лекарственного препарата стоит колоссальных денег, и, когда он доказывает свою эффективность, в стоимость этого препарата, технологий закладываются все расходы на его изготовление. И мы стали излечивать те болезни, которые были неизлечимыми. Например, рак крови у детей — сегодня практически все излечивается. В Татарстане сейчас есть почти все технологии, даже не надо ехать в Москву. Пересадка костного мозга, то, что мы 15 лет назад даже не могли представить. Но каждая новая технология стоит огромных денег, и весь вопрос именно в достаточности ресурсов. Поэтому перед любой страной, самой богатой и развитой, всегда стоит вопрос: как обеспечить баланс того, что мы должны были гарантировать гражданам, и того, сколько можем финансировать?

«Еще одна позиция, и я сам горжусь ей, — я был автором закона о возрождении производственных аптек. Три года добивался этого закона, и он принят» Фото: «БИЗНЕС Online»

«С 2010-х годов создали серьезный задел, поддержали наше фармпроизводство»

— Мы имеем будущее в фармацевтике?

— На самом деле лекарства, медицинские изделия, все, что связано с медицинским оборудованием, сегодня не относятся к категории санкционных продуктов.

— Пока не относится…

— Я уверен в том, что это сохранится. Приплюсовать ко всем негативным событиям еще и эмбарго на поставки лекарств, технологий, медицинского оборудования — ну, мне кажется, это уже просто какое-то преступление перед будущими поколениями. Вряд ли сегодняшние западные руководители на это решатся.

— Но соломку-то подстелить надо!

— Если мы говорим о том, что сегодня имеем, то из всех компаний международной фармы, производителей медизделий ни одна компания не ушла, за исключением одной, и то это как «Макдоналдс»: продали с возможностью последующего выкупа, оставив все лекарства и поставки. Поэтому я не вижу никаких проблем и в целом полагаю, что здесь, у нас, все должно быть нормально. Кроме этого, мы все-таки примерно с 2010-х годов создали такой серьезный задел, очень сильно поддержали наше фармпроизводство. Последнее — это не только чисто наше. Практически все заводы, их 130 было построено, огромные заводы, и акционеры, в том числе иностранцы, — никто никуда не выходит. У нас очень привлекательный динамично развивающийся рынок.

Еще одна позиция, я сам горжусь ей, — я был автором закона о возрождении производственных аптек. Три года добивался этого закона, и он принят.

— Это микстуры, которые в аптеках делали раньше?

— В советское время аптекарь, провизор был человеком, который не просто с кассовым аппаратом лекарства продает. Персонализированная медицина — это индивидуальное изготовление. В Татарстане было почти 60 производственных аптек, их законом запретили в 2010 году.

Мой закон о возрождении производственных аптек. Мы этого добивались очень тяжело. Но мне было приятно, что министр здравоохранения РФ Михаил Мурашко, когда был отчет правительства в Думе, несколько раз похвалил именно за то, что все-таки мы добились принятия закона. В самом начале он тоже был против этого закона, считая, что начнут в производственных аптеках что-то не так смешивать. Но, как оказалось, мировой тренд сегодня — это персональная терапия, персональное лечение, персональное изготовление лекарственных препаратов, витаминов.

— Уже появились такие аптеки?

— Я создал рабочую группу в Госдуме, в нее вошли «топы» минздрава и минпрома, все поддерживают. Нужно написать нормативные акты, которые будут регулировать процесс и гарантировать качество. И надо объединить тех, кто еще остался. Я считаю, что закрытие производственных аптек в 2010 году было ошибкой. Слава богу, в Татарстане примерно пять таких аптек сохранилось.

— А где эти аптеки находятся?

— Все они остались при ГУП «Таттехмедфарм». Они и подсказали нам этот закон, пока еще существует отрасль, остались фармацевты. Ведь мы забыли о фармацевтах. В Америке 30 тысяч производственных аптек, а в России осталось 400 лицензий. И вот мы планируем сейчас такое возродить, но при этом не хотим гнать из-под палки, нужно, чтобы это было качество. Ну и врачи должны привыкнуть выписывать рецепты в такие аптеки.

— Это государственные должны быть аптеки или необязательно?

— Необязательно. Это могут быть и частные предприятия.

— Уже можно открывать такие аптеки?

— Да, закон уже разрешает открывать, даже на базе работающей аптеки. Наша задача сейчас сделать всю «нормативку» и дальше уже вносить изменения. Дело в том, что у всего, что изготовлено в аптеке, срок годности — два дня. Так сегодня по нормативным актам. Но можно и больше на самом деле. Никто просто этим не занимался. И вот нам предстоит огромный пласт работы с документами, юристами.

«Сегодня я отвечаю за все внебюджетные фонды, их бюджеты в Государственной Думе» Фото: duma.gov.ru

«Страховые взносы в России чуть-чуть ниже среднего, чем во всем мире»

— Вы занимаетесь здравоохранением. Почему в комитете по финансам и бюджету? Или финансовый вопрос все-таки важнее?

— Когда я уходил из министерства финансов РФ в Госдуму, у нас был разговор с Антоном Германовичем Силуановым. Он сам меня попросил активным быть именно в бюджете, поэтому я последние годы, не уходя из здравоохранения, занимался источниками финансового обеспечения здравоохранения, социальной работы, науки, спорта, образования, экономикой здравоохранения, вообще экономикой и финансами. Поэтому немножко с другой стороны на это все смотрел. Сегодня я отвечаю за все внебюджетные фонды, их бюджеты в Государственной Думе. Это законы о бюджетах фондов. Вот объединение двух фондов произошло. Это тоже важный пласт работы.

— То есть социальный налог во многом и от вас зависит?

— Зависит от всех депутатов, от общественного мнения, совершенно верно.

— Но вот все предприниматели, бизнес говорят, что ну очень большой этот социальный налог, он давит на бизнес. А вы как считаете, его увеличивать или снижать надо?

— Вы знаете, как гражданин я считаю, что налоги всегда большие. С другой стороны, понимаю, что, если не будет налогов, мы должны сокращать какие-то гарантии людей, сокращать пенсии. Наша система солидарная. Это здравоохранение, пенсионная система, социальное обеспечение, даже выплаты больничных. Солидарная система — деньги тратятся ровно из того фонда, в которые поступают как страховые. Солидарность связана с тем, что сегодня я плачу и в этом не нуждаюсь, но завтра будут платить другие и мне выплачивать из этих денег.

«Сам по себе переход на страховую медицину сделал огромнейший шаг с точки зрения повышения эффективности экономики самой системы» Фото предоставлено Айратом Фарраховым

«Механизм ОМС работает неэффективно»

— Почему за столько лет не получилось сделать прозрачную и понятную страховую медицину в России?

— На самом деле механизм работает неэффективно. Я думаю, что где-то после 2009–2010 годов наступил определенный ступор, с точки зрения совершенствования страховой системы. Действительно, при наличии страховой системы, третьего человека, страховщика, который между врачом и пациентом должен защищать интересы пациента в первую очередь, система не заработала. Причин тому очень много. У страховщиков одно мнение, у государства — другое. Например, все оппозиционные партии в Госдуме категорически стоят на позиции, чтобы отменить вообще страховую медицину, сделать ее бюджетной.

— Но они ничего не решают, эти оппозиционные партии.

— На самом деле это просто политический лозунг. Когда появилась страховая медицина, я работал в республиканской клинической больнице в Татарстане. Это заставило считать каждую копейку в больнице. Были пациенты, которые по 60 дней лежали, тратились бюджетные деньги, было огромное количество участковых больниц, а кто-то ждал очереди или лежал в коридоре. На пересадку сердца, операцию на нем — то, что снижает смертность, — денег не хватало.

Сам по себе переход на страховую медицину сделал огромнейший шаг с точки зрения повышения эффективности экономики самой системы. В отрасли стали считать деньги. Но в какой-то период перестали дальше двигаться по пути совершенствования законодательства.

— Частные клиники жалуются, что им не дают или мало дают квот по ОМС. Как вы прокомментируете эту ситуацию?

— В целом государственная политика поддерживает предпринимательство в медицине, и это правильно. Но бизнесмены должны понимать, что в нашей отрасли, именно здравоохранении, должен быть высочайший уровень социальной ответственности. Например, в части офтальмологии. Есть просто неотложка, куда привозят выпивших людей, с гнойником на глазу, тяжелых, с которыми надо заниматься, лечить, ухаживать. А есть операции, например катаракта, которая стоит огромных денег, потому что оборудование дорогое. Человек пришел, ты за 15 минут качественно сделал операцию и за это получил большие деньги. И вот предприниматель приходит к министру, в фонд обязательного медицинского страхования и говорит: дайте мне денег на 100 катаракт. Конечно, министр, по крайней мере, я так говорил: возьмите всю неотложку, пожалуйста. Где пьяные, где гнойники, где все остальное. Здесь бизнес справится. Проявите социальную ответственность. Наверное, мы дойдем до той стадии, когда будем понимать, что мы должны вот в таком тандеме развиваться.

— В Думе есть осознание, что нужно что-то делать по совершенствованию ОМС?

— Именно в этом вопросе нужен еще и общественный консенсус, за то, чтобы закон довести. Это понимает и президент, и все. Вот, например, коммунисты категорически всегда стоят на том, чтобы отменить страхование. А бюджет — это сметное финансирование, и потом они будут задавать вопросы, почему денег не хватает, давайте поднимем налоги…

«В России делают 500 тысяч абортов в год. Было время, когда 1,7 миллиона было» Фото: Matteo Nardone/Keystone Press Agency / www.globallookpress.com

«По абортам в России законодательство либеральнее, чем в самой высокоразвитой стране»

— «Многие молодые люди делают татуировки. Как вы относитесь к этому явлению как врач, депутат, родитель?» (Рузиля Мусагитовна, пенсионерка)

— Есть несколько позиций, по которым в России законодательство либеральнее, чем в самой высокоразвитой стране. Например, в РФ самое либеральное в мире законодательство по абортам. В России делают 500 тысяч абортов в год. Было время, когда 1,7 миллиона было. Есть три показания к абортам. Первое — медицинское, тяжелая болезнь. Насчет этого никто не спорит. Врачи приняли решение, согласовали. Второе — социальные показания. Например, четверо детей, погиб муж, какая-то трагедия. Это социальные показания, такое тоже есть. Медицинские, социальные из этих 500 тысяч составляют примерно 15 процентов, а все остальное так и называется — по желанию женщины. Если 15-летняя девочка до 12 недель беременности не желает иметь ребенка, она не должна согласовывать с родителями, а женщина — с мужем. Она говорит медицинским работникам: я не хочу иметь ребенка, и они за счет средств ОМС делают ей прерывание беременности. Я вижу в этом вопросы.

То же самое с татуировками. В Дании года четыре назад запретили татуировку, по-моему, до 16 лет вообще. Во всем Евросоюзе вступил в силу запрет на использование цветных пигментов, начали очень жестко лицензировать все тату-салоны. Мне кажется, нам тоже надо менять ситуацию. Во-первых, если человек захотел нанести татуировку, он должен знать, что все-таки вред до конца не изучен и это может быть очень вредно. Второе — мне кажется, можно было бы запретить все-таки татуировки до совершеннолетия. Или хотя бы с согласия родителей. И тату-салоны надо лицензировать, поскольку процедура связана с инвазией определенной. Ну и третье — может быть, как-то со стороны конфессий воздействовать. Вот, например, у евреев и мусульман категорически запрещено — как ты родился, должен так и умереть. Мне кажется, отсутствие регулирования, полная либеральность — это неправильно в данном вопросе.

— А кальян и электронные сигареты насколько вредны? Как врач вы изучали эти две темы?

— Изучал. Я курил в свое время, было время, когда большинство хирургов курили. Нервная работа. Слава богу, все-таки избавился от этого. Знаете, в любом случае курение традиционное категорически катастрофический вариант. Это у любого человека минус 10 лет жизни точно, вот просто сразу же минус 10 лет жизни! Чтобы это, по крайней мере, как-то повлияло на такую привычку.

Электронная система доставки никотина. Я ее рассматриваю как очень хорошее решение для тех, кто хочет постепенно бросить курить. Потому что основной вред — это горячая смола, которая проходит через легкие и вызывает рак легкого. Электронная система доставки никотина существенно снижает этот вред, потому это можно назвать промежуточным шагом борьбы с зависимостью. Но надо понимать, что есть обратная сторона. Те, кто никогда не курил, особенно дети, могут к этому привыкнуть, один раз попробовав, поскольку это модно. То есть оно может стать другой моделью вхождения в курильщики и появления зависимости.

— А прямой вред есть?

— Конечно же, все-таки это никотин, но не в такой дозе и не в таком горячем состоянии, как было. Это все равно плохо, и я был бы категорически против, чтобы они были доступны для детей, подрастающего поколения.

И что касается  кальяна — я категорически против. Меня поражает, когда вижу в Казани: багажники открывают — там кальян, и вся компания по кругу курит. Это прямой путь заражения друг друга легочными болезнями, начиная с туберкулеза. Это абсолютно негигиенично, не создает никакого имиджа, лучше в это время побегать. Здесь надо культуру переделывать.

— Ну понятно, что одну и ту же трубку по кругу пускать — это совсем уж вредно. А само по себе, если индивидуально, все равно ведь тоже вредно?

— Ну, конечно, вредно. В легкие поступает вместо воздуха какой-то глицерин с никотином и еще черт знает что. Это же все завозные штуки. Что там в них намешано?

«Первая группа инвалидности — это человек, который практически не может за собой ухаживать, нуждается в постоянном присутствии постороннего. Вот государство эту выплату дает не как пенсию, а как заработную плату на то, чтобы кто-то присматривал за больным» Фото:  Creativ Studio Heinemann / imageBROKER.com / www.globallookpress.com

«Врач — это человек, который должен успокоить любого пациента»

— «Почему мамам детей-диабетиков нельзя работать официально, они же могут работать и на дому, платить налоги? У моей снохи первый ребенок диабетик I группы, маме платят пенсию, у нее был туристический бизнес, и в ПФ ей пригрозили, что если она будет работать, то ее лишат пенсии. Пенсия маленькая, работать сноха может, не выходя из дома, она не одна такая. Сколько уже об этом пишут и говорят, но ничего не меняется. Может, вы поднимите этот вопрос в ГД РФ?» (Лилиана)

 — Это касается инвалидов I группы, не только диабетиков, но и других. Государство устанавливает специальную выплату по уходу за этими детьми. Она может необязательно родителей касаться, но и постороннего человека, который приходит ухаживать за этим ребенком. И государство единственное условие поставило: если у вас есть другой доход, то мы вам не будем платить. В принципе, можно работать, заниматься своим бизнесом, при этом отдавая выплату постороннему человеку. Так в законе написано. Но выплата небольшая. Каждый раз стоит вопрос этот.

Первая группа инвалидности — это человек, который практически не может за собой ухаживать, нуждается в постоянном присутствии постороннего. Вот государство эту выплату дает не как пенсию, а как заработную плату на то, чтобы кто-то присматривал за больным. И это правильно.

Но мы постоянно поднимаем вопрос: давайте все-таки повысим выплату. Потому что уход за посторонним человеком требует значительно бо́льших усилий. Поэтому тема есть. Но закон суров, однако это закон.

— «Плотность застройки, отсутствие социальной и транспортной инфраструктуры — школ, детских садов, поликлиник, проблемы с парками и скверами, уличным освещением, асфальтом… Эти и другие вопросы жители „Солнечного города“ обсуждали в Госсовете Татарстана. Особенно волнует жителей последний островок земли около дома 10 на улице Баки Урманче. В непосредственной близости собираются строить четыре „свечки“, что полностью перекроет доступ солнечного света половине дома и создаст нехватку парковочных мест». (Сергей)

— Знаете, я взял бы этот вопрос в работу. Вопрос конкретный — «Солнечный город». Все-таки есть генплан. Если люди дают разрешение, они несут ответственность за свои заключения.

— «В мае будет два года, как перенес инсульт. Наконец получил направление на бесплатный санаторий, но, когда пришел вставать в очередь в органы соцподдержки, ахнул, услышав, что путевку придется ждать в течение пяти лет. Помогите ускорить путевку, а то боюсь, что не доживу». (Ильгиз Мустафин, пенсионер)

— Это один из самых тяжелых и нерешенных вопросов — именно по фонду социального страхования. Там пятилетняя очередь на путевки, практически невозможно получить. Давайте я подключусь и что-нибудь сам сделаю, хорошо?

— «Почему вместо парков государство допускает застройку? Как остановить этот процесс? В частности, вместо детского парка „Кырлай“ в Казани сейчас ведется подготовка территории под постройку Соборной мечети. Но, по опросам, населению нужнее парки! Помогите сохранить парк, от этого напрямую зависит здоровье и рождаемость нации!» (Владимир, Марат)

— Я выскажу свою позицию как горожанина, гражданина. Я, конечно, тоже хотел бы, чтобы была Соборная мечеть. Считаю, что огромное количество людей мечтают об этом. И, наверное, всегда очень важно находить консенсус в таком вопросе. Мне кажется, надо обратить внимание на обращения граждан и постараться найти консенсус. Ну, например, найти место рядом, где можно было бы сделать парк, поскольку жители привыкли. Насколько я понял, там уже принято сегодня решение. Там же камень заложили под Соборную мечеть. Но очень важно найти возможность, чтобы противоречий не было. Хотя они всегда останутся. Всегда люди будут кто-то за парки, кто-то за Соборную мечеть.

Я бы, может быть, обратился в город: давайте подумаем, посмотрим, что можно сделать.

— После ковида стало понятно, что все наши врачи в большинстве своем работают по протоколам минздрава, и возникает вопрос: когда наших врачей заменит искусственный интеллект? Условно, ты приходишь, сдаешь все анализы, закачиваешь в искусственный интеллект, и он выдает рекомендации по лечению.

— Сегодня говорится даже о том, что искусственный интеллект в написании законов справился бы даже лучше, чем депутаты Государственной Думы. Если в искусственный интеллект загрузить задачу и в целом ситуацию, риски и так далее, он это сделает лучше, чем любой человек.

То же самое с точки зрения медицинской. Но очень важно во многих случаях успокоить больного, это главная задача врача. Искусственный интеллект с таким не справится. Я думаю, что перспектива — в симбиозе. Безусловно, нужны инструменты, чтобы врач принимал более взвешенные, правильные решения и меньше ошибался. Но полностью заменить врача, так же как и депутата, нельзя. Вот в чем счастье у человека? Это спокойствие и мир, правильно? Вот, наверное, самое главное. Врач — человек, который должен успокоить любого пациента.

Ну а ковид — это было такое шоковое время, когда каждую неделю кардинально менялась структура лечения, исходя из того, как это влияет на смертность. Люди совершенно необъяснимым образом уходили в «реанимацию», а там мы ничего не могли сделать, понимаете? И нам приходилось постоянно искать новые методы лечения, препараты. В ковиде самыми успешными оказались врачи-ревматологи. Они лечили ревматические болезни моноклональными антителами. И, как ни странно, эти моноклональные антитела как раз и снизили смертность. Удивительно!

«Для меня «БИЗНЕС Online» — это источник профессиональной информации. Источник информации, которой можно доверять. И я это очень ценю» Фото: «БИЗНЕС Online»

«БИЗНЕС Online» — это источник информации, которой можно доверять»

— Удается ли читать «БИЗНЕС Online»?

— Не бывает дня, чтобы я не открыл вашу газету. Поскольку я очень много экономикой, финансами занимаюсь, просто мне нравится то, что вы пишете. Вы даете очень хорошие обзорные материалы, профессиональные. Какого труда стоит сделать, например, рейтинги. Это же ужас, сколько надо всего собрать! Мне нравится профессионализм ваш. Поэтому я очень часто смотрю. Если уж какая-то ключевая новость происходит, она у вас через минуту появляется в онлайн-новостях, и вот эта оперативность мне очень сильно нравится.

Поэтому для меня «БИЗНЕС Online» — это источник профессиональной информации. Источник информации, которой можно доверять. И я это очень ценю. Я очень-очень рад, что условия сложились именно так, что в конкурентной среде у вас такой профессиональный коллектив. Мы все понимаем профессионализм каждый в своей сфере. Не всегда просто собрать, удержать, бороться, доказывать — молодцы! Вот я это ценю очень сильно. Самое главное — абсолютно все знают, что у вас есть своя позиция и для вас это табу.

— Где нам еще улучшить?

— Вы очень профессиональные люди с точки зрения новостей, и все это ценят. Но, учитывая ваш талант, ваши знания… Смотрите, вот я автор закона об исламских финансах. Мы давно говорим об исламских финансах, что это нам даст, а продвигать идею, рассказать некому. Нужны образовательные циклы, курсы. Эта информация важна, но надо сейчас просто доступно донести.

—  Айрат Закиевич, спасибо за вашу открытость, за полезный разговор. Успехов вам и всем нашим депутатам!