По традиции края оркестровой ямы по всему периметру заполонили живые и искусственные цветы, которые по своему внешнему виду напоминают похоронные По традиции края оркестровой ямы по всему периметру заполонили живые и искусственные цветы, которые по своему внешнему виду напоминали похоронные

Похоронные цветы и мастер-класс от Нуриева

Странности оформления поджидали публику еще до начала гала-концерта. По традиции края оркестровой ямы по всему периметру заполонили живые и искусственные цветы. Решение руководства театра им. Джалиля, в очередной раз вызывающее вопросы. Во-первых, так внешне пышное закрытие форума больше напоминает похороны (хотя духовная смерть и перерождение, кажется, пошли бы фестивалю только на пользу). Во-вторых, пестрые горшочки заслоняют стопы солистов. Не зря в антракте продвинутые зрительницы без стеснения убрали два кашпо на пол.

Благо в этот раз обошлось без пафосных речей ведущего — гала из 18 композиций и так был длинноватым (за 15 минут до конца в зале уже слышались реплики вроде «да, скоро закончится»). Тем более что лучший номер концерта публика увидела в начале вечера, когда под фортепианный концерт Рустема Яхина на цифровом экране танцевал сам Рудольф Нуриев. «Неистовый Руди» «вышел на сцену» в балете «Юноша и смерть» и под страстные пассажи пианиста Даниила Казакова показал, как нужно очеловечивать стерильные классические па. В его руках танец впервые на форуме стал самой жизнью, а предсмертные пируэты и прыжки (в спектакле герой Пети кончает с собой) напомнили, что балет — мобильный организм, а не музей, каким он чаще всего предстает в репертуарных постановках ТАГТОиБ.

В набор знакомых экспонатов превращается и фестивальный гала — многие номера казанцы уже видели на спектаклях форума или на прошлогоднем концерте фестиваля современного танца #StagePlatforma (хотя худрук #StagePlatforma и премьер театра им. Джалиля Олег Ивенко, наверное, должен быть где-то в глубине души рад, что гала-концерт Нуриев-феста превращается в приложение к его форуму). Например, «Лирическое новоселье» Алессандро Каггеджи, где молодожены в изящном неоклассическом дуэте обустраивают семейное гнездышко. Или танцевально-пантомимная фреска Александра Могилева «Представь, Саша», где автор впадает в детство под легендарную песню Джона Леннона Imaginе. Или свадебное па-де-де из «Дон Кихота», о котором расскажем чуть позже.

Аманда Гомес и Михаил Тимаев

Стандартный набор от балетных звезд

За парой исключений программа концерта включала стандартный сет известных, далеко не новых, произвольно следующих миниатюр и держалась в основном на мастерстве солистов. Порадовал неоромантический «Призрачный бал» Дмитрия Брянцева, где этуали МАМТа объяснялись под лирико-патетический ноктюрн Шопена. Воздушная Наталья Сомова парила над сценой, как настоящая сильфида, а Иван Михалев грамотно демонстрировал ее публике в поддержках. Интересно смотрелся партерный первобытный дуэт «Минотавр и нимфа» от артистов театра им. Якобсона. Фактурный Денис Климов изобразил безжалостного хищника, хрупкая Нурия Картамысова — беззащитную жертву. Впечатлили уже классические «Слезы» Могилева – Орбисона от того же Ивенко. В них премьер ТАГТОиБ конкурировал с Нуриевым не только в мощных прыжках и вращениях, но и по части витальной энергетики, заполняя собой всю сцену.

Однако там, где артисты не подходили физически или ментально, действие проседало. Солистке Большого театра Дарье Хохловой очень не хватило раскованности и «сексапила». Из-за этого эротичное танго из балета «Золотой век» смотрелось вяло и невыразительно, несмотря на старания пластичного Артемия Белякова и оркестра под управлением Нуржана Байбусинова. То же можно сказать о гастролерах из МАМТа Эрике Микиртичевой и Денисе Дмитриеве, слишком рафинированных для «Серенады» Мауро Бигонцетти. Казанской бразильянке Аманде Гомес при всем таланте и технической оснащенности не хватает физических данных, а от того и царственного жеста для «Вешних вод» Рахманинова – Мессерера. Поэтому их с Михаилом Тимаевым гимн жизни превратился в рядовую мелодраматическую сцену.

Все так же разочаровывает кордебалет театра им. Джалиля. Девушки, сопровождавшие поэтичный дуэт Маны Кувабары и Каггеджи из балета «Фестиваль цветов в Дженцано», безнадежно лишены легкости и грации. А мужчины, участвующие в Панадеросе из «Раймонды», — испанской страсти.

Балет Каггеджи

Наследник Баланчина

Самым ожидаемым событием вечера был показ «Сюиты Рахманинова», приуроченный к 150-летию композитора. 15-минутное гран-па Каггеджи стало единственной премьерой минувшего форума и напомнило о высоких образцах балетной неоклассики, которых до сих пор нет в афише ТАГТОиБ (удивительно, что на официальном сайте театра даже не анонсировали новый балет). А зря: английский итальянец из казанской труппы — достойный наследник Джорджа Баланчина и Алексея Ратманского, выстраивающий действие спектаклей на увлекательном интеллектуальном диалоге музыки и танца.

Бессюжетная «Сюита Рахманинова» — разговор пианиста-виртуоза Евгения Михайлова и артистов балета театра им. Джалиля, с рельефными соло и гармоничными ансамблями, музыкально-пластическими имитациями, грамотным чередованием «синхрона» и «асинхрона». Лаконичный и сдержанный — танцовщики одеты в черно-белое, подобно клавишам рояля, а на груди солистки вышит скрипичный ключ. Строгий узор клавиатуры-задника вторит графичному рисунку танца, вдохновленного хитросплетениями мотивов прелюдии соль минор и других рахманиновских миниатюр. А танцевальную неоклассику прорезают яркие характерные комбинации a la rus, например когда артисты эффектно кладут руки-кулачки на пояс.

Какая связь между античными памятниками на фоне и классическим балетом, непонятно Какая связь между античными памятниками на фоне и классическим балетом, непонятно

Пляски у Колизея

Однако радость от ничем не обремененных музыки и танца продолжалась недолго. Ее нарушила вторая часть вечера, где взявшийся за режиссуру Владимир Яковлев (в мирной жизни — худрук балетной труппы театра им. Джалиля) и художник по видеопроекции Дмитрий Шамов со всей пышностью и нелогичностью представили казанцам классическое наследие хореографии XIX–XX веков. Очевидно, мысли о нетленной классике заставили их повесить огромный задник с изображением Колизея, римских скульптур и руин. Но какая связь между античными памятниками и классическим балетом, непонятно. Поэтому почти все, что было после антракта и вальса из хачатуряновского «Маскарада», сыгранного оркестром уже под управлением армянского маэстро Карена Дургаряна, выглядело большим курьезом.

Диссонанс возник уже во время образцово исполненного Классического па Обера: блестящая пачка Кристины Андреевой и коллет Семена Чудина противоречили стилистике пейзажа задника Диссонанс возник уже во время образцово исполненного Классического па Обера: блестящая пачка Кристины Андреевой и коллет Семена Чудина противоречили стилистике пейзажа задника

Диссонанс возник уже во время образцово исполненного Классического па Обера: блестящая пачка Кристины Андреевой и коллет Семена Чудина противоречили стилистике пейзажа задника. Слегка он ослаб во время «итальянского» па-де-труа Россини – Якобсона — струящаяся тюника Аллы Бочаровой и вышивка на костюмах Кирилла Вычужанина и Дмитрия Соболева в тон картинке сглаживали контраст. Однако в трех финальных номерах постановщики напрочь забыли о стилистических, эстетических канонах и в целом о здравом смысле.

Сначала возле античного Колизея лихо отплясывали армяне (сцену из балета «Гаянэ» артисты ТАГТОиБ посвятили 120-летию со дня рождения Арама Хачатуряна). Лучшей из них была Айша казанской этуали Гомес, объединившей томную лирику с искрометной страстью. Однако насладиться изящными линиями и виртуозной работой ног солистки не удалось — художник по костюмам закрыл ноги танцовщицы широкими шароварами и юбкой.

Лучшей из них была Айша казанской этуали Гомес, объединившей томную лирику с искрометной страстью. Однако насладиться изящными линиями и виртуозной работой ног солистки не удалось — художник по костюмам закрыл ноги танцовщицы широкими шароварами и юбкой

Любопытно, но, согласно всезнающему сайту госзакупок, разработку костюмов к «Гаянэ» для гала Нуриевского фестиваля поручили 22-летней Элизе Багаутдиновой (гонорар — почти 60 тыс. рублей — прим. ред.), дочери замдиректора театра Эдуарда Багаутдинова и директора балетной труппы Дианы Багаутдиновой. В отличие от фиаско с женским костюмом мужские майки с жилетами, брюки и сапоги от молодой художницы отторжения не вызывали, но и не стали откровением.

Армян сменили воинственные баски из балета «Пламя Парижа», а римский пейзаж оброс французскими флагами, которыми статисты бойко размахивали возле Колизея. Глядя на это, было искренне жаль Екатерину Первушину и Игоря Цвирко. Прима «Кремлевского балета» и солист ГАБТа достойно справились со сложными прыжками и многооборотными вращениями, но потонули в безвкусной картинке и овациях, которыми их наградила беспечно-благодарная публика.

Кульминацией вечера и абсурда стало уже упомянутое па де де из «Дон Кихота». В нем у многострадального итальянского амфитеатра испанца Базиля танцевал казах Бахтияр Адамжан Кульминацией вечера и абсурда стало уже упомянутое па-де-де из «Дон Кихота». В нем у многострадального итальянского амфитеатра испанца Базиля танцевал казах Бахтияр Адамжан

Кульминацией вечера и абсурда стало уже упомянутое па-де-де из «Дон Кихота». В нем у многострадального итальянского амфитеатра испанца Базиля танцевал казах Бахтияр Адамжан. Почему его пригласили на эту роль — загадка. Наверное, чтобы подчеркнуть международный статус фестиваля. Но упитанный солист «Астана-Оперы» далек от образцового Базиля не только телосложением, но и технически: он терял равновесие на приземлениях с прыжков и не фиксировал позы. Ситуацию спасла его партнерша из Венгерского балета Татьяна Мельник, обладающая хорошим апломбом и вращением.

Но неприятный осадок от второй части гала остался все равно, а режиссера вечера Яковлева остается только «поздравить» с безоговорочной победой над хорошим вкусом.