Усилия Турции по урегулированию российско-украинского конфликта продолжатся, поскольку это прекрасный способ заработать очки на глобальной арене, уверен доцент кафедры истории стран Ближнего и Среднего Востока Института стран Азии и Африки МГУ Павел Шлыков. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал о том, в чем секрет успеха Реджепа Тайипа Эрдогана, надо ли опасаться его планов по строительству Великого Турана, грозят ли турецкой оппозиции репрессии и помирится ли Анкара с Ереваном.
Павел Шлыков: «Эрдоган представлял российско-турецкие отношения как историю успеха, и достижения, которые были получены за время его пребывания его во главе Турции, фактически стали частью его предвыборной кампании»
«Ставки для Эрдогана были очень высоки»
— Павел Вячеславович, в минувшее воскресенье Реджеп Тайип Эрдоган вновь одержал победу на выборах президента Турции — несмотря на все негативные обстоятельства, включая экономический кризис, страшное землетрясение и проблемы со здоровьем. В чем секрет его успеха?
— Ставки для Эрдогана были очень высоки, и поэтому он задействовал все ресурсы. А возможностей у действующего президента, безусловно, было больше, чем у его основного конкурента Кемаля Кылычдароглу. Речь идет и о контроле над самыми влиятельными средствами массовой информации, и о ресурсе, которым обладает правительство. Предвыборные обещания Эрдогана выполнялись сразу после их объявления. Например, повышение зарплат государственным служащим, налоговые льготы, прямая поддержка малообеспеченных семей.
Шлыков Павел Вячеславович — кандидат исторических наук, доцент Института стран Азии и Африки МГУ, член европейской ассоциации арабистов и исламоведов, ассоциации международных исследований, международной ассоциации политической науки, член британской ассоциации славяноведческих и восточноевропейских исследований.
Специалист в области социальной и политической истории Турецкой Республики и поздней Османской империи. Сфера научных интересов охватывает проблемы трансформации исламских институтов в странах Ближнего и Среднего Востока, историю российско-турецких отношений, вопросы модернизации и развития гражданского общества.
Автор монографий «Вакфы в Турции: трансформация традиционного института», «Динамика российско-турецких отношений в условиях нарастания глобальной нестабильности (в соавторстве с Н.Ю. Ульченко), «Исламские джамааты в истории, политике и социальной динамике стран Востока» (в соавторстве с И.Г. Саетовым и Е.В. Колдуновой) и 180 других публикаций в научных изданиях на русском, английском и турецком языках.
Все было сделано для того, чтобы максимально расширить круг потенциальных избирателей. Шла таргетированная работа на местах. Эрдоган очень жестко мобилизовал мэров, глав муниципалитетов, входящих в его Партию справедливости и развития, которые избирались на соответствующие посты. Напряжение всех ресурсов — партийных, государственных, финансовых, медийных — и дало в результате такой эффект.
«Все было сделано для того, чтобы максимально расширить круг потенциальных избирателей Эрдогана. Шла таргетированная работа на местах»
— Речь в том числе об использовании административного ресурса?
— Эрдоган требовал от своих подчиненных, мэров городов, глав муниципалитетов работать на полную катушку, выполнять все его указания и зарабатывать буквально кровью и потом поддержку простого человека — турка, который пострадал и от ужасного землетрясения, и от тяжелейшего финансово-экономического кризиса, в котором находится Турецкая Республика в последние годы. Вот в чем прежде всего заключается использование административного ресурса, а не в том негативном ключе, который вы, возможно, предположили.
— Я имею в виду высказывания Кылычдароглу, который назвал эти выборы нечестными и самыми несправедливыми за последние годы. А вы допускаете, что команда Эрдогана могла пойти на фальсификации?
— Контроль за выборами в Турции с 1950-х годов осуществляется судебной системой. Все нарушения фиксируются наблюдателями от политических партий, которые находятся на избирательных участках во время голосования и в момент подсчета голосов. Наблюдатели контролируют процесс подсчета голосов на выборах не только на территории Турции, но и в генеральных консульствах, посольствах Турецкой Республики за рубежом.
После объявления результатов у оппозиции есть возможность подавать апелляции и оспаривать результаты голосования. Но свои обвинения оппозиция должна подкреплять доказательствами. Посмотрим, воспользуется ли проигравший кандидат такой процедурой, соберет ли необходимую доказательную базу. Если получится, то на каких-то участках результаты будут пересмотрены, а общие цифры — скорректированы. Но это длительный юридический процесс. Тем не менее такая возможность в Турции есть, несмотря на обоснованные критические оценки конституционной реформы 2017 года.
Оппозиция имеет право и возможность продолжить борьбу. Собственно, Кемаль Кылычдароглу об этом уже заявил, не уточняя, в какой форме она будет продолжена. Но он заверил своих сторонников, а это 20 с лишним миллионов человек, что продолжит борьбу. Для политика это правильная риторика.
«Эрдоган действительно использовал фактор позитивного развития российско-турецких достижений в свою пользу, подчеркивая, что останавливаться на достигнутом он не будет»
«Эрдоган представлял российско-турецкие отношения как историю успеха»
— Во время предвыборной кампании шансы Эрдогана и Кылычдароглу были примерно равны, некоторые социологи даже не исключали победу последнего. Почему он все-таки проиграл? Может быть, дело в том, что Кылычдароглу воспринимался как ставленник Запада?
— Думаю, это не главная причина снижения популярности Кылычдароглу. Явка во втором туре уменьшилась на несколько процентов, а это несколько миллионов, которые могли отдать голоса за того или иного кандидата. Курды, судя по всему, не очень позитивно восприняли последние заявления Кемаля Кылычдароглу и почувствовали себя покинутыми обоими кандидатами. Реджеп Тайип Эрдоган курдскую инициативу свернул еще в 2015 году. Кылычдароглу, который на этих выборах выступал кандидатом от оппозиционной коалиции 6 партий, мог выражать интересы и прокурдской Партии демократии и народов, тем более что она не выдвигала своего кандидата на президентских выборах в 2023-м. Напомню, что на выборах 2014 и 2018 годов кандидат от прокурдских сил — харизматичный Селяхаттин Демирташ — уверенно занимал третье место с поддержкой более 4 миллионов избирателей. Таким образом, в 2023-м, не афишируя, курдские силы фактически поддержали Кылычдароглу как «главного противника Эрдогана». Однако этот ресурс во втором туре Кылычдароглу, по-видимому, не удалось использовать на 100 процентов, что сыграло в минус.
Вообще, можно привести много причин, почему Кылычдароглу не удалось нарастить свой рейтинг до победного результата. Это и антиэмигрантская риторика, и поляризационная позиция, которую он демонстрировал после первого тура. Кого-то она привлекла, кого-то оттолкнула, но число вторых, видимо, оказалось больше. В итоге Кылычдароглу набрал около 48 процентов, а Эрдоган — более 52.
— Некоторые эксперты считают, что Кылычдароглу проиграл в том числе из-за антироссийской риторики, тогда как Эрдоган обещал продолжение сотрудничества с Россией. В западной прессе вообще писали, что на президентских выборах в Турции одержал победу Владимир Путин. А как вы считаете, какое значение на этих выборах имел «российский фактор»?
— Процитированный вами заголовок демонстрирует абсолютное непонимание турецкой политической жизни. Что касается заявлений Кемаля Кылычдароглу, то я бы отметил их непоследовательность. Это свидетельствует о том, что вопросы внешней политики не самая сильная его сторона. Амплитуда колебаний его заявлений об этом ярко свидетельствует. Например, в конце апреля Кылычдароглу через своих эмиссаров представил открытое письмо российскому экспертному сообществу и журналистам, в котором достаточно комплиментарно характеризовал и текущее состояние российско-турецких отношений, и их перспективы. Но потом Кылычдароглу стал делать довольно нервные антироссийские заявления, которые вполне ожидаемо были негативно восприняты в Москве.
А Эрдоган представлял российско-турецкие отношения как историю успеха, и достижения, которые были получены за время его пребывания его во главе Турции, фактически стали частью его предвыборной кампании. Это и строительство первой в стране АЭС «Аккую», и торжественная церемония доставки ядерного топлива, которая прошла аккурат перед выборами, и проект газового хаба, и запущенный несколько лет назад «Турецкий поток». В этом смысле Эрдоган действительно использовал фактор позитивного развития российско-турецких достижений в свою пользу, подчеркивая, что останавливаться на достигнутом он не будет.
— То есть «российский фактор» сыграл свою роль на выборах?
— Конечно. Любой позитивный фактор в условиях, когда идет борьба за голос каждого избирателя, за каждый процент и даже десятую долю процента, имеет значение и играет свою роль. Эрдоган в такой парадигме находится с июня 2015 года, когда на парламентских выборах поддержка его Партии справедливости и развития заметно просела, и с учетом этого старается выстраивать свои избирательные кампании.
«Часть сторонников Огана, возможно, вообще не пошли на выборы. Часть, вероятно, отдали предпочтение Кемалю Кылычдароглу, часть — проголосовали за Эрдогана. Точно сказать, в какой пропорции, я не берусь. Но очевидно, что Эрдогану не достались все проценты Огана»
«Процесс консолидации власти и закручивания гаек фактически завершен»
— А почему разрыв между Эрдоганом и Кылычдароглу во втором туре составил примерно те же 4 процента, что и в первом, несмотря на то что третий кандидат, Синан Оган, набравший 5 процентов голосов, призвал голосовать за действующего президента?
— По горячим следам первого тура я говорил, что Синан Оган, получивший 5 с небольшим процентов голосов (а это без малого 3 миллиона человек), — серьезный ресурс. Но приплюсовать его одному или другому кандидату арифметическими действиями — это утопия. Даже если Синан Оган призовет свой электорат проголосовать за конкретного кандидата, это не значит, что люди автоматически последуют его рекомендациям. Что, собственно, и произошло. Часть сторонников Огана, возможно, вообще не пошли на выборы. Часть, вероятно, отдали предпочтение Кемалю Кылычдароглу, часть — проголосовали за Эрдогана. Точно сказать, в какой пропорции, я не берусь, но очевидно, что Эрдогану не достались все проценты Огана.
Немаловажным здесь был и тот факт, что Оган выдвигался не от своей партии и не самостоятельно. Его выдвигал предвыборный альянс АТА. Но один из важных игроков в рамках этого альянса — лидер Партии победы Умит Оздаг — не поддержал Огана, а публично призвал проголосовать за Кылычдароглу. Это штрихи к портрету ситуации, которая сложилась вокруг кандидата, занявшего третье место в первом туре.
— Некоторые эксперты считают, что Эрдогану могли «накрутить» победу еще в первом туре, но ему это было невыгодно, так как с помощью второго тура и небольшого преимущества он обвел вокруг пальца и оппозицию, и лидеров зарубежных стран — продемонстрировал демократичность выборов и собственную легитимность. В итоге Эрдоган усилил свои позиции на международной арене и предотвращает возможные протесты, несмотря на раскол в обществе. Как бы вы прокомментировали такую версию?
— На мой взгляд, это конспирологическая теория, а я стараюсь оперировать фактами. Да, это красивая версия, но тут сложно что-либо комментировать.
— А как может измениться внутренняя политика Турции? Не станет ли она, как пишут в той же западной прессе, более авторитарной?
— Думаю, процесс консолидации власти и закручивания гаек в Турции фактически завершен еще во второй половине 2010-х годов, в рамках конституционной реформы 2017-го. После выборов 2018 года Эрдоган стал и президентом, и главой правительства, пост премьер-министра по Конституции упразднен. Он во многом определяет климат и в Великом национальном собрании Турции, поскольку он лидер крупнейшей парламентской партии, Партии справедливости и развития. Напомню, до конституционной реформы президент был надпартийной фигурой. И, когда Эрдоган был избран на этот пост в 2014 году, он формально сложил с себя полномочия лидера Партии справедливости и развития. А после конституционной реформы, согласно которой президент может возглавлять и партию, Эрдоган вновь стал лидером Партии справедливости и развития.
У Эрдогана немало и других номенклатурных полномочий. Он во многом определяет состав Высшего совета судей и прокуроров (который ведает кадровой политикой в сфере судов высших инстанций), назначает ректоров университетов. К этому можно добавить те возможности, которые существуют в сфере контроля над медиа. То есть закручивать гайки дальше некуда. Едва ли можно ожидать усиления авторитаризма в турецкой политике, поскольку консолидация власти уже осуществлена.
— А возможны ли какие-то репрессии против оппозиции по итогам выборов, например, за обвинения в коррупции, звучавшие в адрес сторонников Эрдогана?
— Кемаль Кылычдароглу сделал коррупцию важной темой своей предвыборной кампании и высказывал обвинения в адрес крупных бизнесменов, близких Эрдогану. Они подали к Кемалю Кылычдароглу иски в суд. Если он продолжит такую риторику, количество исков будет расти. Борьба продолжится в правовом поле.
Не исключено, что продолжится судебное разбирательство против мэра Стамбула Экрема Имамоглу, обвиняемого в оскорблении представителей Высшей избирательной комиссии. Но такие ситуации достаточно привычны для турецкой политической жизни.
— А сам Кылычдароглу может сесть в тюрьму?
— Если Кылычдароглу нарушит закон, сядет, а если нет, почему он должен сесть в тюрьму? Да, иногда политики в Турции отправляются в места лишения свободы, потом выходят. Например, лидер Партии «Родина», самый известный левый политик страны Догу Перинчек, несколько лет просидел в тюрьме при Эрдогане, его даже приговорили к пожизненному заключению. В 2014 году приговор ему отменили, он вышел и сейчас занимает достаточно провластную позицию. Так что в турецкой политике все возможно.
«Впервые турецкий экспорт в Россию достиг отметки в 10 миллиардов долларов. На этом направлении Анкара тоже будет наращивать успех»
«Новая международная ситуация превращает российский рынок для Турции в Клондайк»
— Эрдоган заявил, что наступает век Турции и она продолжит бороться за то, чтобы быть одной из ключевых держав на международной арене. Как в этой связи Анкара будет выстраивать внешнеполитическую политику?
— То, что заявил Эрдоган, не новость. Он давно повторяет, что Турция — глобальная держава, поскольку у нее есть глобальная внешнеполитическая повестка. Даже несмотря на экономические проблемы и процент (который тратится на оборону), соответствующий показателям средней державы.
Но внешнеполитическая повестка и те задачи, которые Турция на себя берет и реализует в этой сфере, свидетельствуют о том, что она действительно глобальная держава. В таком ключе, судя по всему, Эрдоган и продолжит внешнюю политику, насколько это будет возможно, исходя из имеющихся ресурсов и международно-политической конъюнктуры. Но в целом, мне кажется, обозначившиеся за последние годы тренды во внешней политике Турции будут продолжены.
— Российско-турецкие отношения будут развиваться в предсказуемом поле или возможны сюрпризы?
— Сюрпризов в отношениях России и Турции исключать нельзя. Они бывают приятными и не очень. Конечно, хотелось бы, чтобы баланс приятных и неприятных сюрпризов смещался в сторону первых. Ресурсы для этого, на мой взгляд, существуют. Логика внешней политики Анкары, включая аспекты российско-турецких отношений, мне кажется, сохранится в том ключе, в котором она развивалась в последние полтора-два года. С учетом изменившейся международной конъюнктуры. Но также надо учитывать и более длительный период времени.
Для Турции одна из приоритетных задач — обеспечение стратегической автономии. Отношения с Россией — важный ресурс для реализации данной задачи. Исходя из этого, и развивались отношения между нашими странами в последние годы. Предполагаю, что они будут следовать той же парадигме, наполняясь новым содержанием. Часть наших совместных проектов уже анонсирована. Это и газовый хаб, и сотрудничество в области энергетики. Также важно, что за последние полтора года добавились новые элементы в торгово-экономическом сотрудничестве. Впервые турецкий экспорт в Россию достиг отметки в 10 миллиардов долларов. На этом направлении Анкара тоже будет наращивать успех. Санкционная война против РФ дала Турции возможность выйти на российский рынок более широко. Не по содержанию, а по масштабам повторилась ситуация 1990-х годов, когда челноки завозили в Россию из Турции товары народного потребления.
Новая международная ситуация превращает российский рынок для Турции в Клондайк. Российский спрос на турецкие товары в 1990-е годы привел к серьезному подъему легкой промышленности Турецкой Республики. Сейчас турецкие компании на российском рынке активно расширяют свое представительство в самых разных секторах. В этой сфере, думаю, тоже будут подвижки. Хотелось бы надеяться, позитивные.
— А не станет ли Анкара ограничивать возможности для параллельного импорта в Россию, если это перестанет соответствовать ее интересам?
— Ограничения возможностей для параллельного импорта в РФ через Турцию не исключены, если этот импорт не будет соответствовать интересам Анкары. Неприсоединение Турции к антироссийским санкциям Запада чем объясняется? Тем, что присоединение к этим санкциям не соответствует интересам Турецкой Республики.
«Кстати, выпады в адрес России со стороны Кемаля Кылычдароглу и его обещания присоединиться к антироссийским санкциям в случае победы вызвали озабоченность турецких властей на самом высоком уровне»
«Турция не будет замыкаться на своем регионе»
— То есть можно предположить, что если Турции по каким-то причинам станет невыгодно не поддерживать антироссийские санкции Запада, то она к ним присоединится?
— Внутри Турции насчет антироссийских санкций идет дискуссия. При этом внимательно наблюдают за странами, которые поддержали и инициировали санкции. Глядя на эти государства, прежде всего европейские, Анкара фиксирует объективный процесс деиндустриализации, который происходит в самих этих странах. Такой перспективы в Турции никто не желает. Анкара заинтересована в поступательном развитии своей экономики в разных сферах. Поэтому перспективу присоединения к антироссийским санкциям Турция отсекает.
В этой логике она действует с конца 2000-х годов. Она не поддержала антироссийские санкции ни в 2008-м, после конфликта в Южной Осетии, ни в 2014-м, после присоединения к России Крыма, ни в 2022-м, после начала спецоперации на Украине. Сегодня тезис о неприсоединении к антироссийским санкциям повторяется. Об этом регулярно говорит Ибрагим Калын, пресс-секретарь и один из главных советников Реджепа Тайипа Эрдогана по внешней политике. Есть, конечно, нюансы, но общий тренд сохраняется и находит поддержку и понимание у значительной части турецкого общества.
Кстати, выпады в адрес России со стороны Кемаля Кылычдароглу и его обещания присоединиться к антироссийским санкциям в случае победы вызвали озабоченность турецких властей на самом высоком уровне. Министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу, комментируя эти заявления, особенно о вмешательстве Москвы в турецкие выборы, призвал Кылычдароглу предоставить публичные доказательства этих обвинений. Оппозиция никаких доказательств не предоставила. По-моему, более чем красноречиво. И сама реакция, и позиция турецких властей.
— Тем не менее интересы России и Турции сходятся далеко не по всем позициям, несмотря на диалог, сотрудничество и теплые личные отношения Путина и Эрдогана…
— Есть сферы, где наши интересы сходятся, и есть вопросы, по которым позиции России и Турции не совпадают. Хватает и первого, и второго. У нас не очень совпадают позиции по ряду ближневосточных вопросов, по тому, как трактуется ситуация в Сирии, Ливии. Этот список можно продолжать. В конце концов нам не очень нравятся, мягко скажем, поставки летального оружия, которые осуществляют частные турецкие компании, работающие в сфере военно-промышленного комплекса. Особенно беспокоят поставки на Украину. И российские официальные лица в целом об этом говорят.
— Но Путин все равно называет Эрдогана другом.
— Дело в том, что в современных международных отношениях невозможно получить союзника, который будет как в зеркале отражать собственные шаги и действия, полностью их синхронизируя и демонстрируя какие-то эмоциональные привязанности, что в человеческих отношениях характеризуется понятием «любовь». Международные отношения сегодня — это всегда поиск баланса. Турция и ее руководство в лице Реджепа Тайипа Эрдогана блюдут прежде всего национальные интересы. Он действует, исходя из этой логики соблюдения баланса.
Выстраивая отношения с Турцией, это, безусловно, надо иметь в виду. По действиям российской дипломатии видно: эти моменты учитываются, что, собственно, и обеспечивает поступательное развитие двусторонних отношений между Москвой и Анкарой при всех непростых обстоятельствах.
— При этом Эрдоган, судя по всему, будет по-прежнему стремиться стать ключевым посредником в российско-украинском конфликте?
— Эрдоган считает, что в урегулировании российско-украинского конфликта у Турции есть ресурс для того, чтобы заработать очки на глобальной сцене. И эта позиция имеет под собой реальное обоснование. Как пример — зерновая сделка. Неудачные переговоры в марте 2022 года (встреча С.В. Лаврова и Д.И. Кулебы при участии главы МИД Турции Мевлюта Чавушоглу) в итоге для Анкары завершились с пользой. Более того, по официальной риторике мы видим: Турция позиционирует себя «единственной страной в мире, которая искренне заинтересована в урегулировании конфликта на Украине». Я подчеркиваю, что цитирую Ибрагима Калына, а не высказываю свою точку зрения на этот счет.
Но данная цитата свидетельствует о том, что усилия Турции по урегулированию российско-украинского конфликта продолжатся и в краткосрочной, и в среднесрочной перспективах. Анкара видит в этом новые возможности и ресурсы. В том числе по укреплению собственного имиджа как глобальной державы.
Турция не будет замыкаться на своем регионе. У Анкары обширная внешнеполитическая повестка, и в рамках нее намечены конкретные шаги, которые могут привести к еще бо́льшим достижениям, помимо тех, которыми Турция не без обоснования гордится.
«Для стран Центральной Азии взаимодействие с Турцией — это возможность хеджироваться на вопросах политического и экономического партнерства»
«Есть много моментов, которые вызывают беспокойство у дипломатов и спецслужб»
— А как Анкара будет усиливать свою роль в глобальном смысле?
— Хочу заметить, что в 2023 году в московском издательстве «Проспект» на русском языке вышла книга Реджепа Тайипа Эрдогана «Более справедливый мир возможен. Актуальные предложения по реформе Организации Объединенных Наций». Мне кажется, сам факт публикации этой книги на турецком, английском, а теперь и на русском языках свидетельствует о глобальной повестке Турции.
Инициатива по реформе ООН, по пересмотру состава ее совбеза в рамках знаменитого лозунга «Мир больше пяти» содержит комплекс любопытных предложений. Где-то конкретных, где-то абстрактных, но призывающих призадуматься и переосмыслить роль международных институтов, в первую очередь ООН как структуры, созданной после Второй мировой войны с целью обеспечения безопасности в мире и предотвращения возможных конфликтов. Вообще, дискуссия о возможной реформе ООН открылась по окончании холодной войны с наступлением постбиполярной эпохи. Но сегодня, как это ни удивительно, именно Турция стоит в авангарде этой дискуссии. Анкара имеет конкретные предложения, идеи и продвигает их с такой серьезной настойчивостью, которая получает поддержку разных стран мира среднего уровня. Вот вам глобальная повестка и подтверждение конкретными шагами того, что Турция — мировая держава.
— Как Россия реагирует на эти предложения Турции? Они укладываются в идеи Москвы о построении многополярного мира?
— Мы с интересом рассматриваем и анализируем инициативы, которые исходят от турецкого президента. Они не во всем совпадают с нашим видением реформы ООН, но лозунг о переходе к более справедливому, полицентричному миру, конечно, резонирует с теми идеями, которые Россия высказывала на разных международных площадках.
— Надо ли РФ опасаться планов Эрдогана по поводу строительства Великого Турана?
— По поводу Великого Турана есть много моментов, которые вызывают беспокойство у дипломатов и спецслужб. Россия демонстрирует активность в регионе тюркоязычных стран постсоветского пространства. У нас есть структуры, в рамках которых мы действуем, и достаточно эффективно. Можно вспомнить ситуацию в Казахстане в январе 2022 года и оперативную реакцию Москвы в рамках ОДКБ по обеспечению правопорядка и пресечению провокаций. Это пример того, что для России данный регион крайне важен и Москва готова реагировать на угрозы и проблемы, с которыми сталкиваются государства, входящие в ОДКБ и другие структуры.
Турецкие проекты здесь не синхронизируются с российскими. Тюркоязычные страны — часть глобальной повестки Анкары. Результатом ее практической реализации служит пример Организации тюркоязычных государств — трансформированной Международной организации тюркской культуры. В этом направлении есть разнообразные достижения.
Для стран Центральной Азии взаимодействие с Турцией — возможность хеджироваться на вопросах политического и экономического партнерства. Анкара тоже считает это направление весьма перспективным с экономической точки зрения. Достаточно посмотреть на баланс в торговле между Турцией и странами Центральной Азии, тюркскими республиками. Там турецкий экспорт демонстрирует возрастающую динамику. Со всеми странами, кроме Казахстана, у Анкары положительный торговый баланс, что говорит о многом. Турция — один из важных игроков в центральноазиатском регионе, и это надо учитывать.
— То есть в Центральной Азии Турция конкурирует за влияние и с Россией, и с Китаем?
— Это так. К Центральной Азии проявляет интерес и Пекин, китайские компании открывают там свои отделения. Турки тоже. Где-то более успешно, где-то менее. Таким образом, Турция и Китай соперничают друг с другом, кто-то кого-то переигрывает. Это отражает стратегию и центральноазиатских стран, которые тоже ищут баланс и дополнительные возможности для того, чтобы хеджировать риски и выстоять в стремительно меняющемся международно-политическом контексте.
«Любой позитивный фактор в условиях, когда идет борьба за голос каждого избирателя, за каждый процент и даже десятую долю процента, имеет значение и играет свою роль»
«Процесс примирения Турции с Арменией получит свое логическое продолжение»
— На Южном Кавказе Турция тоже активно распространяет свое влияние не только на Азербайджан, но и на Армению с Грузией…
— Думаю, процесс примирения Турции с Арменией получит свое логическое продолжение. Хотя на нем негативно отразились события последних недель. Имею в виду открытие в Ереване памятника участникам операции «Немезис», которые ликвидировали лидеров младотурок, ответственных за события 1915 года, а также остановку авиасообщения между странами. Но логика примирительного процесса между Турцией и Арменией, основанная на прагматизме и региональной динамике последних лет, думаю, перевесит те эмоции, которые были вызваны последними событиями. И этот процесс продолжится.
По сотрудничеству с Грузией тоже много перспектив, уже немало проектов в последние годы, в том числе в треугольнике Грузия – Азербайджан – Турция. Грузинская внешняя политика сейчас очень интересна. Не берусь прогнозировать конкретные шаги Анкары в этих странах, но в целом все свидетельствует о том, что регион живой, он не стагнирует и Турция будет реагировать на новую динамику на Южном Кавказе, используя накопленный опыт и инструментарий для того, чтобы реализовывать свои интересы и наращивать влияние. Это демонстрирует и логика событий последних лет, особенно 2020-х.
— Все-таки как Турция будет удерживать баланс между интересами своих союзников по НАТО и Россией?
— Турция уже привыкла к политическому балансированию между западными союзниками (США и ЕС), Россией, Китаем, ближневосточными соседями. Анкара предпринимает особые усилия, чтобы застраховаться от любых внешнеполитических рисков, хеджировать их. Турция исторически всегда была склонна лавировать между политическими контрагентами, не принимая полностью сторону ни одного из них. А теперь, в новую эру, к этому добавилось и стремление расширить свои стратегические возможности за счет роста глобального влияния. Но тут важно понимать, что внешняя политика и внешнеэкономические связи для Анкары — фактор внутренней политики. Поэтому внешняя политика будет приспосабливаться к внутриполитическим задачам. Так было и раньше, а с приходом к власти Эрдогана достигло очень впечатляющих масштабов.
Ситуация на Украине и кризис архитектуры европейской безопасности открыли для Турции новые возможности. Раньше для расширения своей стратегической автономии Анкара опиралась на традиционные инструменты, стремилась заполнить лакуны, которые открывались ей на региональном уровне из-за ослабления глобальных игроков, наращивала участие в незападноцентричных институтах, но не отказывалась и от членства в институтах и организациях западных стран. Теперь же в результате пертурбаций последних лет и кризиса на Украине Турция, имея достаточно ограниченные ресурсы, за счет своей позиции непримыкания к Западу и посреднических усилий в украинском кризисе получила новые рычаги влияния на глобальном уровне. Достаточно посмотреть на то, как диверсифицировался интерес Анкары к международным структурам. Если раньше она проявляла интерес сначала к Европейскому экономическому сообществу, потом к ЕС и НАТО, то сейчас и к ШОС, БРИКС. Турция активна и на площадке G20, хеджируется в сфере, которую раньше было трудно даже представить. Я имею в виду сферу безопасности, в рамках которой закупаются, в частности, зенитно-ракетные комплексы С-400.
Это виртуозное балансирование Анкары мы будем наблюдать и в дальнейшем, удивляясь тому, как ей это удается в столь неоднозначной международно-политической атмосфере.
— В какой мере в этом заслуга именно Эрдогана?
— Стремление балансировать для Анкары основано на очень прочном историческом фундаменте. Достаточно взглянуть на период Второй мировой, на годы противостояния во время холодной войны. Но Турция не стоит на месте, она развивается. Совершенствуются и инструменты обеспечения политического баланса, тактика, стратегия, подходы, что мы и наблюдаем уже 20 лет, которые у власти в Турции находится Реджеп Тайип Эрдоган.
— Нынешний президентский срок для Эрдогана, по Конституции, последний. Он, правда, сказал, что будет до гроба с турецким народом. Но все-таки как России выстраивать отношения с Анкарой, учитывая то, что через пять лет Эрдоган уйдет?
— Пять лет по нынешним меркам — это очень большой временной период, учитывая стремительно меняющуюся международно-политическую конъюнктуру и ситуацию даже внутри наших стран. Думаю, что принцип взаимодействия Москвы с текущим политическим руководством Турции вполне оправдан, доказательством чему служат успехи, о которых говорит и наш президент, и подчеркивал Реджеп Тайип Эрдоган в ходе своей предвыборной кампании.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 13
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.