«Аллах бар, проблема юк»: имам батальона «Батыр» о жизни на фронте

Мухаммад Хайрулаев: «10 октября пришло отношение от войсковой части, и я отправился в центр набора на контрактную службу, оформил документы и 13 октября уже подписал контракт» Фото предоставлено Мухаммадом Хайрулаевым

«Каждый говорил, что главная цель — защита Родины»

— Мухаммад хазрат, расскажите немного о себе. Чем вы занимались до подписания контракта? Вы ведь и газету возглавляли, были редактором?

— Я родился 8 июля 1988 года в селе Алмак Казбековского района в Дагестане. Окончил там среднюю школу, поступил в гуманитарный институт в Махачкале, а потом перевелся в Казань и здесь уже окончил Российский исламский институт в 2013-м. С тех пор я нахожусь тут, была магистратура, аспирантура в Казанском федеральном университете. Сейчас, по приезде, защищу, наверное, кандидатскую работу. Я и сейчас над этим работаю, когда свободное время бывает, пишу свою кандидатскую на тему образовательной деятельности.

Какое-то время работал журналистом, вашим коллегой, в духовно-просветительской газете «Ас-Салам». Но после этого, с 2020 года, работал помощником муфтия РТ Камиля хазрата Самигуллина, до того как подписал контракт в качестве имама в наш батальон «Батыр».

— Что заставило подписать контракт?

— Мы много раз ездили с муфтием на наши новые территории, например на открытие мечети в Мариуполе, и в ходе одной из последних поездок увидели, что солдаты нуждаются в духовной поддержке. После возвращения из той командировки к муфтию пришли представители батальона «Батыр» и попросили имама в подразделение.

Они обращались и к нашим православным братьям, чтобы священника выделили им, но также имама просили. Это было летом. Прошло время, мы работали на конференции в Челябинске, а у муфтия очень жесткий график, наполненный событиями, открытиями мечети, мы везде ездили с ним. Одна из поездок была в Дагестан, и я спросил: нашли ли они имама для батальона «Батыр»? Оказалось, что нет, и я вызвался поехать сам. 10 октября пришло отношение от войсковой части, и я отправился в центр набора на контрактную службу, оформил документы и 13 октября уже подписал контракт.

— И сразу отправились в расположение батальона?

— Да, я отправился непосредственно в батальон «Батыр».

— Кто вас встретил, как?

— Встретили очень хорошо. Все командование находится на «передке». Могу сказать, что я разговаривал со многими ребятами о причинах их попадания в батальон, мотивах подписания контракта. В ответ называли разные причины, но говорили, что первой было то, что ребята поехали защищать Родину. Конечно, у кого-то, например, финансовые или какие-то другие вопросы, но каждый говорил, что главная цель — защита Родины. Даже те, которые убывали после ранения, быстрее хотели обратно отправиться на выполнение боевых задач. Поэтому могу только с хорошей стороны описать наших ребят.

«Автомат как женщина: если ухаживать, то будет ласкова»: «батыры» из Татарстана готовятся к бою

— Вы ненадолго вернулись в Казань, в чем причина?

— Я приезжал сопроводить погибшего товарища. Мы похоронили его в Бавлах. Он был очень спокойным, хорошим парнем. На церемонии прощания я зачитал соболезнования от командования батальона. И в тот день от всех его знакомых слышал, что он был очень хорошим человеком. Сейчас я уже убыл обратно в батальон.

— В чем заключается ваша работа в батальоне? Это только духовная деятельность или есть другая специализация?

— В основном моя работа заключается именно в духовной поддержке бойцов. Когда человек попадает в тяжелую ситуацию, ему нужна поддержка, духовность. Ему надо объяснить что, как, почему. Стараешься объяснить всем людям, что без воли Всевышнего ничего не происходит. То, что предписано Всевышним увидеть человеку там, он здесь не увидит. То, что предписано здесь увидеть, человек не увидит там. Все происходит по воле Всевышнего Аллаха.

В ходе того, как провожал бойцов, я им говорил, что, как сказал патриарх Кирилл, Бог един, но каждый верит в Него по-своему. Родина у нас одна. Я озвучил фетву, которую Габдрахман Расулев вынес (советский мусульманский религиозный деятель, шейх суфийского братства Халидийа-Накшбандийа; в мае 1942 года объявил священную войну — джихад (газават) — германскому фашизму, призвав мусульман СССР сражаться в рядах Красной армии, — прим. ред.), что борьба с фашизмом является джихадом для мусульман. Поэтому все зависит от намерения. Если человек искренне, с намерением отправился защищать Родину, то это для него является именно таким путем.

— Вы там проводите пятничные богослужения?

— Я там только месяц пока пробыл. Для джума-намаза мы сейчас готовим место, поскольку там до меня это все не проводилось.

— А пятикратные ежедневные намазы получается проводить?

— Проводим с теми, кто есть, практикующих мусульман мало, большинство находится на «передке».

— Практикующих мусульман мало, но они есть?

— Они есть. У нас есть один боец, который очень хотел научиться намазам. Как он вернется с передовой, то я первым делом научу его читать намаз. Он сам изъявил желание. Сначала его, потом и других будем учить намаз читать. Когда мы сопровождали того парня из Бавлов, меня вызвали в штаб и сказали, мол, это ваш брат-мусульманин, вас отправим. Я ответил, что мы все братья, вне зависимости от вероисповедания, у нас Родина одна.

«Мы много раз ездили с муфтием на наши новые территории, например на открытие мечети в Мариуполе, и в ходе одной из последних поездок увидели, что солдаты нуждаются в духовной поддержке» Фото предоставлено Мухаммадом Хайрулаевым

«Когда рядом нахожусь, солдаты, проявляя уважение, даже не матерятся»

— А с какими вопросами еще обращаются к священнослужителям? Много неверующих людей обращаются либо к имаму, либо к батюшке просто поговорить, психологически разгрузиться? У вас такие есть обращения?

— Однажды я разговаривал с бойцом, который говорил, что не верит в Бога, но, когда ему тяжело, он все равно просит помощи у Него. Есть и такие люди. Верующий человек или неверующий, с какими бы вопросами ни подходили, мы на все отвечаем, и у бойцов есть уважение к нам. Вы сами, наверное, знаете, каков армейский язык. Когда рядом нахожусь, солдаты, проявляя уважение, даже не матерятся. Курящие при нас не курят.

— Есть такое выражение, что в окопах нет атеистов. Это соответствует действительности?

— Конечно, соответствует, я тоже слышал эти слова, что после первого прилета даже атеист становится верующим человеком. Он обращается к первому, кто находится рядом, — батюшке или имаму.

— Как взаимодействуете с православными братьями?

— У нас в батальоне пока православного священника нет.

— Православные к вам обращаются за психологической разгрузкой?

— Бывают такие обращения. Случается, что мы просто общаемся, так как они хотят духовную пищу получить. Бог един, но каждый верит в Него по-своему. Люди чувствуют это и приходят.

«Будем ездить на СВО – в Луганск, Донецк…»: как Мансур Джалялетдин прощался с Аль-Марджани

— Как религия помогает на войне, помимо какой-то психологической поддержки и успокоения?

— Религия помогает воинам, потому что люди знают, что это не просто война. Это не просто человек участвует в каком-то конфликте. С религиозной точки зрения он понимает, что это защита Родины и обязанность каждого человека, каждого гражданина страны. С такой точки зрения у людей не возникает мысли отступить и что-то еще сделать, потому что у них есть сердце, есть вера, что дает очень сильную опору. У кого в сердце вера, тот всегда будет стоять твердо, для него всегда будет священной защита Родины. Пророк Мухаммад (мир ему и благословение Аллаха) сказал: «Любовь к своей Родине есть часть имана (то есть веры)».

— А как с чисто бытовыми мусульманскими вопросами обстоят дела? Например, есть ли возможность совершать омовение перед намазом? Есть ли халяль-питание?

— Для совершение омовения вода есть, с ней у нас проблем нет, тахарат (в исламе обязательное условие для совершения молитвы, которое включает в себя ряд обрядовых действий, выводящих человека из состояния ритуальной нечистоты, — прим. ред.) можно сделать, и с этим проблем нет. А по поводу халяль-питания — это тяжело. За целый месяц нахождения на фронте я практически не ел мясо. Да, есть говядина, курица, мясо, но оно не заколото по канонам ислама. Поэтому, когда муфтию писал об этом, я попросил, чтобы с гуманитарным грузом нам прислали халяльную тушенку. Как приеду, я ее заберу, и вопрос с халяльным мясом будет снят. А так продукты купить, что-то приготовить — с этим проблем нет.

— Жена как восприняла решение уйти на фронт?

— Дома остались жена и трое детей. Супруга полностью меня поддержала. Я, правда, до последнего не говорил, только после подписания контракта ей сказал.

— У нас, татар, бывает, жены не хотят пускать мужчин на фронт.

— На самом деле татары — это героический народ. Они 500 лет, находясь в центре России, после падения Казанского ханства (я это как историк говорю, а не как религиозный деятель) сохраняли свою веру и национальную самобытность. Это величайший героизм. Мы, дагестанцы, находимся на окраине, и нам это сделать было легче. Для нас вы пример. Даже глава Чечни приезжает к Рустаму Минниханову и учится у него работать. Татары — наши старшие братья.

— Дагестан тоже славится героями. Как пример — недавний подвиг Закарии Алиева, который несколько недель в одиночку удерживал позиции.

— Да, альхамдуллилля — хвала Аллаху, мы все братские народы. У нас есть старший брат-герой, который все сохранил, показал, как надо работать.

— Вы сами по национальности аварец. Но мы знаем, что за годы работы в Татарстане неплохо изучили татарский язык.

— Да, я и на курсы татарского языка ходил, татарский понимаю. Потому что это, скажем так, один из очень великих языков. Очень много трудов написали татарские ученые дореволюционного периода на старотатарском языке. Поэтому, как исследователю, мне необходимо его изучать. Я и сейчас его изучаю, у меня есть приложение в телефоне, и, когда бывает свободное время, учу татарский язык и совершенствую его. А так понимаю процентов на 90.

— Вы и менталитет достаточно хорошо изучили, можете с татарскими бойцами говорить на одном языке?

— Я вам так скажу. За 13 лет, что живу в Татарстане, я, наверное, уже стал татарином (смеется). Недавно приезжали знакомые из Дагестана, и молодой парень обращался ко мне на ты. Меня это коробит: ну как так на ты можно обращаться?! А в аварском языке слова «вы» вообще нет, там на ты обращаются. Это татарский менталитет так на меня повлиял. Я только все лучшие стороны татарского народа увидел. Я очень рад, что живу в Татарстане, поэтому поехать в батальон «Батыр», в наш татарстанский, для меня честь.

— Батальон «Батыр», как и другие наши именные батальоны, как и сам Татарстан, очень многонационален. Как настолько дружно живут разные народы? Это же тоже своего рода уникальная история.

— Каждый боец понимает, что на поле боя от другого товарища зависит его жизнь и жизнь других бойцов. Поэтому нет такого, что ты татарин, дагестанец, русский, мордвин или удмурт. Кстати, у нас в батальоне присутствуют и украинцы, и ребята из Донбасса, есть парень из Барнаула, ребята из Якутии, Удмуртии.

«Человек, у которого сердце не зверя, понимает, что все будет проходить по воле Творца. В крайних случаях, в тяжелой ситуации он будет вспоминать о Боге и понимать, что без воли Творца ничего не произойдет» Фото: Елена Афонина/ТАСС

«Три татарстанских батальона — и в них есть Имам, Мулла и Хазрат»

— Расскажите на вашем примере, как священнослужители (имамы, батюшки) интегрируются в боевые подразделения? Ведь вы живете как солдат, все делаете как солдат, в том числе в окопах.

— Я живу с другими бойцами, с другими ребятами. Должность «имам» пока что не сформирована, такой должности нет в батальоне, но функции я выполняю. Тем не менее если надо на дежурстве постоять или где-то еще, то я ни от чего не отказываюсь. Помогаю, не говорю, что я имам. Выполняю приказы, которые дает вышестоящее руководство. А так в целом все относятся с уважением, понимают, кто я. Даже позывной у меня «Имам».

— В именном батальоне «Алга» тоже имам есть, у него позывной «Хазрат».

— Мы недавно встречались с муфтием, там был имам из батальона «Тимер» — у него позывной «Мулла». Вот видите, как получилось: три татарстанских батальона и в них есть Имам, Мулла и Хазрат.

Имам батальона «Алга»: «Сознания не терял, был туман в голове, такой звон…»

— Еще немного об интеграции. Как вы переключились с мирной, духовной жизни на боевую? Тяжело было?

— Как только приехал, ночью попал в лес. Везде темно, света нет. Даже вопрос сам себе задавал: «Куда я попал?..» На следующее утро появился свет, а в блиндаже мы затопили буржуйку. После этого я сразу вошел в ритм, и уже не было такого вопроса, мол, куда попал. Человек приспосабливается ко всему. Мы же мужчины. И всегда должны оставаться ими.

— Страх был?

— Нет. У меня с первого раза, даже когда мы с муфтием Камилем хазратом ездили с гуманитаркой, страха не было. Я многому научился у муфтия — это мой старший брат, учитель, пример для подражания. В поездках у него всегда была мысль, что все будет так, как Аллах хочет. Когда ты понимаешь, что будет все по воле Аллаха, что ничего другого не случится, то страх не присутствует. Как-то с кем-то разговаривал по телефону и говорил: «Не переживайте, я не нахожусь там, где нет Аллаха. Аллах везде есть: Аллах бар, проблема юк».

— А солдаты со страхом как справляются? Как преодолеть барьер?

— С этой точки зрения в Вооруженных силах и армии нужны имамы и батюшки, чтобы в такой ситуации поддержали бойца, объяснили ему все. Потому что человек, у которого сердце не зверя, понимает, что все будет проходить по воле Творца. В крайних случаях, в тяжелой ситуации он будет вспоминать о Боге и понимать, что без воли Творца ничего не произойдет. Будет к нему обращаться, и это сохранит его жизнь.

Случай был с одним бойцом: он рассказывал, что прямо на него летел вражеский беспилотник, он перекрестился, и беспилотник взорвался рядом, а не ударил в него. Были, конечно, осколочные ранения, но он остался живой. Кто-то говорит, что прочитал дуа — и все проходит. У нас тоже каждый день есть дуа «Хизб-уль бахр», подготовленная имамом Абуль-Хасаном Шазили. Читаешь эту молитву, и она избавляет от невзгод. Мы такую молитву читаем дважды в день, утром и вечером.

— СВО когда-то закончится. Чем вы будете заниматься после?

— Я работал у муфтия Татарстана его помощником. Я с его благословения поехал на СВО, так что по возвращении что хазрат скажет, то и буду делать.

— Какой с религиозной точки зрения опыт приобретается на поле боя?

— Опыт стойкости мусульманина. Мусульманин начинает ценить то, что у него есть, у человека появляется храбрость. Опыт мужества. Вот человек живет, никто его и не замечает, а когда встал вопрос защиты Родины, он лучше любого спортсмена показывает героизм и защищает свою Родину.

— Есть ли в батальоне какие-то проблемы? Привозят ли гуманитарную помощь?

— Сейчас нам требуются РЭБ. По остальным вопросам когда мы обращаемся в администрацию раиса, то нам помогают, отправляют помощь. Мухтасиб Арского района по нашему запросу отправил нам рации. Нам помогает духовное управление мусульман Татарстана.