Татарские имамы пребывают в Средневековье, привезенном из самых отсталых стран

НАШИ ИМАМЫ ЛОЯЛЬНЫ ВЛАСТИ

Однажды некто в дом чужой вбежал;
От перепугу бледный, он дрожал.
Спросил хозяин: «Кто ты? Что с тобой?
Ты отчего трясешься, как больной?»
А тот хозяину: «Наш грозный шах
Испытывает надобность в ослах.
Сейчас, во исполненье шахских слов,
На улицах хватают всех ослов».
«Хватают ведь ослов, а не людей!
Что за печаль тебе от их затей?
Ты не осел благодаря судьбе;
Так успокойся и ступай себе».
А тот: «Так горячо пошли хватать!
Что и меня, пожалуй, могут взять.
А как возьмут, не разберут спроста —
С хвостом ты ходишь или без хвоста».

Джалаладдин Руми. Напуганный горожанин

Абу-н-Наср Курсави

Многие считают, что у татар была своя традиционная философия, и приводят в пример мусульманских богословов. Схоластику, пережевывающую труды Аристотеля, национальной философией не назовешь. Конечно, это логические упражнения для поддержания мозгов в рабочем состояния. Это как гаммы, помогающие тренировать пальцы, но не сама музыка. Когда гаммы долго слушаешь, то начинает болеть голова. Точно так же силлогизмы в чем-то полезные, как самоцель становятся схоластикой в нарицательном смысле, то есть пустой болтовней. К сожалению, вся система мусульманского образования как в прошлом, так и в настоящем построена именно для подготовки болтунов, если не хуже.

Безусловно, среди татар были выдающиеся богословы, как, например, Абу-н-Наср Курсави. Он в 1804 году открыл те «врата иджтихада» (свободомыслия), которые были закрыты сторонниками мазхабов в Х - ХIII веках, но он ничего не добавил к трудам Абу Ханифы или ибн Араби, или Аль-Газали. Его надо уважать за мужество, ведь он восстал против мнения всего мусульманского мира. Пророк сказал: «Наступит для людей такое время, когда терпеливо стойкий из них в своей религии станет как сжимающий в руке горящие угли». Сказано о Курсави. Живи Курсави сегодня, он испытал бы те же гонения, что и 200 лет назад, поскольку и сегодня татарские имамы пребывают в дремучем Средневековье, привезенном из самых что ни на есть отсталых стран. Написав эти строки, мне захотелось найти тех, кого можно исключить из этого «божественного» сонма. Список получился очень короткий. Оставлю фразу на радость суетливым комментаторам.

Наши имамы, конечно, лояльны власти, и это успокаивает чиновников, но какие семена они сеют в многочисленных медресе, никто толком не знает. Они подконтрольны власти как граждане, но не как проповедники. Их лояльность вынужденная. На самом деле важна не их лояльность, а смысл проповедей. Посеешь ветер — пожнешь бурю.

Наши остепененные ученые мужи, как водится, кинулись искать компромисс со сторонниками радикального ислама — с теми, кто в принципе не воспринимает компромиссы. Они предложили вернуться к ханафитскому мазхабу как якобы традиционному для татар исламу. Действительно, татары до поры до времени были под влиянием среднеазиатского ханафитского мазхаба, но затем они отвернулись от мракобесия отсталой Бухары и выработали свои подходы в лице джадидизма. Наши традиционные ценности — это толерантность и открытость культуры, учет российских условий, не похожих на чисто исламские страны. Чем же они хуже ханафитского мазхаба, заимствованного из Средней Азии?

«ЧЕМУ МОЖЕТ НАУЧИТЬ ИДЕОЛОГ ПАРТИИ «БРАТЬЕВ-МУСУЛЬМАН»

Сегодня с тем, чтобы вернуться к ханафитскому мазхабу спекулируют именем Абу Ханифы, который не устанавливал «свой» мазхаб. Ни Пророк, ни сами «основатели» мазхабов не думали делить мусульман на правовые школы. Абу Ханифа считал традиционалистов ослушниками, пренебрегшими умозрением и доказательством. Он предупреждал: «Не дозволяется никому выносить фатву по словам нашим до тех пор, пока не узнают, исходя из чего мы сказали». Его последователи не поняли учителя, они предпочли готовые выводы поиску истины. Комментируя слова Абу Ханифы, Курсави пишет: «Ведь мазхаб его, да и мазхаб всех людей знания — предпочтение категоричного вероятному, даже больше — предпочтение наисильнейшего наислабейшему и предпочтение утвержденного к поклонению опровергаемому, особенно когда оно бывает из обрядов религии. И мазхаб — это путь, ведущий к иджтихаду и тарджихаду, а не фатва, ведь она — это то, к чему идут, а не то, по чему движутся. Поистине присваивается [термин] мазхаб к направлению по чему-либо, а не к направлению к чему-либо, ибо мазхаб — направление идущего к Куфе, например, это только дорога к ней, а не Куфа сама». Мыслящие богословы ценили метод достижения истины, а не конкретные фетвы. Не могут же слова отдельных людей, даже очень авторитетных, быть выше Корана. Следование мазхабу означает наложение рамок на Коран. Но кому дано это право? Улемам?

Суетливые имамы восторгаются личностью Абу Ханифы, при этом не читали или не вчитывались в его слова. Если переиздать трактаты Абу Ханифы анонимно, то наши «халяльные» батыры, имамы в чалмах и каляпушах просто разорвут великого учителя на части. Ведь они предпочитают пропагандировать Юсуфа аль-Карадави. Остается поражаться тому благоговению, с каким возят этого катарского богослова по России — его принимают чиновники высокого ранга, публикуют его труды на русском и татарском языках в Казани и других городах. Чему может научить идеолог партии «Братьев-мусульман»? Ясно чему, достаточно взглянуть на состояние Египта или Сирии. Там, где существует партия «Братьев-мусульман», не нужны никакие американцы с цветными революциями. Только запрещение этой партии уберегло Египет от сирийского варианта, но египетская экономика расстроена, а оппозиция требует введения шариата. Пока сохраняют влияние такие богословы, как аль-Карадави, в мусульманском мире не будет спокойствия.

Абу Ханифа

Великая заслуга татарских богословов в выработке альтернативы мазхабам, признание достоинства других религий и культур, признание равенства мужчин и женщин, стремление к современным знаниям. Это и есть наше бесценное наследие. Джадиды вместе с честными предпринимателями («ак байлар») стали инициаторами выхода татарского народа из долгого Средневековья. Мазхабы и есть Средневековье, и это не метафора. Достаточно взглянуть на правовые нормы ханафитского мазхаба, чтобы стало понятно, что они взяты из дремучего арабского прошлого, где основным мерилом красоты и ценности был верблюд. Верблюд для араба — символ жизни, красоты, благополучия, богатства. Он может женщину сравнивать с верблюдицей и это не будет оскорблением. Когда мы читаем в Коране: «Разве они не обратили внимание на верблюда: как он был создан» [88:17], то нам трудно понять значимость этой фразы. Для жителя северных широт он не является мерилом красоты и богатства, а всего лишь экзотичное животное из зоопарка. Кстати, наши женщины достойны совсем других сравнений, и они вполне достойны равноправия, вопреки сомнительным заявлениям Эрдогана о справедливости как неравенстве.

Фанатизм мазхабов стал «проклятием народов ислама», — говорил выдающийся педагог Габдулла Буби в начале ХХ века. Он писал: «Если мы будем обращаться лишь к старым тафсирам, то это будет означать, что Коран конечен и исчерпаем, а слова Пророка — лживы...» За передовые взгляды братьев Буби преследовала вся столыпинская охранка. Столыпин требовал: «По моему убеждению, необходимо ныне же категорически установить, что из конфессиональных учебных заведений (мектебов и медресе) все предметы, имеющие значение общеобразовательное, подлежат исключению». Его пугал не исламский фундаментализм, не кадимизм, не мазхабы, а прогрессивное начало, реформаторство, светские знания, заменившие схоластику. Власти организовали показательный суд над братьями Буби, где были представлены обвинительные материалы в 12 томах, но ничего не смогли доказать. Этот суд всколыхнул всю татарскую общественность, отвернувшуюся от кадимистов как доносчиков и предателей интересов народа.

«ДЛЯ КЛЕРИКАЛОВ ТЕПЕРЬ НЕТ ЗАКОНОВ ГОСУДАРСТВА?»

Мысль — это движение сердца через пространство преходящего и тленного мира.
Мысль — светоч сердца, и если этот свет исчезнет, сердце останется во мраке.

Шейх Ибн ‘Ата’ Аллах аль-Искандари. Книга мудростей

Курсави вернул исламу те принципы, которые делали его сильным и передовым. Тем не менее оригинальность в мусульманском богословии появляется только с Мусой Бигиевым. В ХХ веке рядом с ним не поставишь ни Мухаммеда Абдо, ни аль-Афгани, ни других знаменитых зарубежных богословов, которые на его фоне выглядят шакирдами. Его можно назвать продолжателем идей ибн Араби, Джалелетдина Руми, тех, кто не был окутан мраком мазхабов. «Я, конечно же, уважаю последователей всех истинных мазхабов, возникших в мире ислама, более чем кого-либо, — писал Бигиев. — Но моя внутренняя вера говорит мне, что ислам стоит выше всех мазхабов. Заявления о том, что ислам заключается в каком-то одном мазхабе или во всех мазхабах, не является выражением уважения к муджтахидам. Ибо такая претензия означает, что ислам переписан и пересмотрен. Поэтому я никоим образом не могу ставить мазхабы факихов, споры мутакаллимов, фантазии суфиев, аналогии философов, стремления политиков, теории социологов выше чудес аятов Благородного Корана и сунны Пророка». Бигиев уважительно относился к мазхабам как важному звену в развитии средневековой теологии, но не более того. Прошлое надо уважать, но при этом смотреть в будущее.

Джадиды нашли свой путь к философии, связанный с практическими задачами преобразования татарского народа в современную нацию. Истинная оригинальность появляется вместе с решением реальных проблем своего народа, все остальное от лукавого. Именно поэтому нам надо опираться на татарские традиции в богословии, и без сожаления отсечь влияние зарубежных мусульманских центров. В конце концов, пора начать гордиться своим наследием, ведь исламский мир до сих пор не придумал ничего более достойного и выдающегося, нежели труды Курсави, Марджани, Утыз-Имяни, Галимджана Баруди, Исмаила Гаспринского, Зия Камали, Мусы Бигиева.

На примере положения арабского мира хорошо видно значение умственного состояния общества — насколько пуста их богословская мысль, застрявшая на толковании пяти столпов ислама, настолько же отсталая их экономика и политика. Сегодня страшно стало смотреть телевизионные новости — каждый день мы видим, как мусульмане кого-то убивают, девочек продают в рабство, где-то что-то взрывают, расстреливают свое собственное население, и все под знаком мазхабов и шариата, с молитвами и жертвоприношениями, только вместо баранов теперь в жертву приносят людей. Мусульмане Сирии и Ирака — все выполняют предписания Аллаха и строго придерживаются пяти столпов ислама. «Боху-харам» воюет за полноценное введение шариата в стране. Все это больше похоже на бесовский шабаш, шайтанизм. При этом исламские центры навязывают остальным народам радикальный ислам, оправдывая свою деятельность борьбой за чистоту веры. Они финансируют наших суетливых имамов не для изучения татарских реформаторов, а пропаганды современных арабских богословов, вроде аль-Карадави. В этой суете имамы забывают слова Корана: «Суета от шайтана».

Клерикалы ставят себя выше народа с тем, чтобы жил «божественный» источник пропитания. Все построено на правильном толковании «истины», недопущении свободомыслия, тупом послушании. Юсуф аль-Карадави считает неприемлемым всем и каждому заниматься иджтихадом, то есть нельзя думать самому: «Недопустимо оставлять положение дел таким, когда каждый желающий имел бы доступ к иджтихаду, ибо это приведет к анархии и смуте». Аль-Карадави пытается закрыть «врата иджтихада», открытые Курсави. Для него есть те, кто достоин, и те, кто не достоин заниматься иджтихадом. Видите ли, я не могу самостоятельно рассуждать, я должен слушать имама в чалме, который учился в какой-то дикой стране дикому исламу. Если есть чалма даже на пустой голове, то можно толковать Коран и читать проповеди, а другие должны тупо слушать, иначе, мол, наступит «анархия и смута». Мы видим, к какой смуте приводят требования исламских фондов Катара и деятельность «Братьев-мусульман». Кстати, не стоит обманываться существованием умеренного крыла этой партии — радикальное крыло составляют обычные террористы, а умеренные выступают за «арабскую весну», то есть цветную революцию.

Мазхабы — кошмар современного исламского мира, причина его отсталости и политической нестабильности. Удивительно, что у нас не только деятели Духовного управления, но и государственные мужи призывают придерживаться ханафитского мазхаба, забыв, что в России и Татарстане существуют конституции и светское законодательство. Или для клерикалов теперь нет законов государства, а только божественная воля?

В Татарстане не только клерикалы, но даже ученые рассуждают о значении шариата и мазхаба для мусульманской части населения. При этом безбожно тратятся громадные деньги на научные исследования проблем ислама, на которые можно было содержать несколько научных центров. Если бы эти деньги раздали по районам на воссоздание традиционных праздников, изучение татарских обычаев, создание школьных музеев, это стало бы осмысленным, благородным и благодарным вложением денег в стабильность республики. Мы должны считать, как тратятся бюджетные деньги. Понятно, что воруют везде и всюду, но ведь на гуманитарные дела тратятся и без того крохи, а состояние умов — уязвимое направление, где нельзя заниматься обычным «распилом» грантов. Социальные риски слишком велики. Состояние общественных настроений напрямую зависит от интеллектуального состояния общества, системы обучения, идеологии.

«У ТАТАР ФАКТИЧЕСКИ НЕ БЫЛО СВОЕЙ ФИЛОСОФИИ»

Если в основании дома есть хотя бы один камень, добытый неправедным путем, — это залог его разрушения.

Имам Али. Нахджал-балага

Когда я утверждаю, что у татар фактически не было своей философии, то имею в виду то своеобразие мысли, которое отличает татар от других народов. Нельзя перепев западных или мусульманских книг принимать за состояние общественной мысли. Конечно, знать важнейшие мировые тенденции полезно, но простое чтение иностранных умных книг далеко не всегда помогает твоему народу.

Западные традиции, как и модели чисто исламских стран, строились на основе их собственной истории, они на первый взгляд стали модельными для остального мира, но это только на первый взгляд, на самом деле жизнь других народов идет по своим законам. Нельзя народы расставить по шкале развитости и дикости, они просто разные и точка. Поэтому на практике оказывается, что многим народам чужие образцы не нужны, неинтересны, бессмысленны, они не воспринимают их как ценность. У них свои боги и свои герои. Нет такой системы координат, в рамках которой можно было бы ранжировать культуры или выделить для всех приемлемый образец.

Муса Бигиев

Общественная мысль Татарстана впредь будет опираться, как все молодые философские школы, на историю, как древнюю, так и новейшую. Нам постоянно придется обращаться не только к ближайшей, но и древней истории нашего региона, ибо еще не до конца преодолено Средневековье. Конечно, все ходят с мобильниками, но если послушать, о чем они говорят, то станет ясно: Средневековье нас держит в своих объятиях и не скоро отпустит. Более того, даже в Средние века не были столь популярны астрология, магия, оккультизм, мистика, гадания, хиромантия, гороскопы, шаманизм, ожидание апокалипсиса, поиск пришельцев. Вера в леших и русалок были просто детской игрой по сравнению с современной лженаукой. С тем, чтобы преодолеть прошлые исторические ошибки, нам нужно трезво взглянуть на историю.

«СЕГОДНЯ МАЗХАБИСТЫ ПЫТАЮТСЯ ВЗЯТЬ РЕВАНШ»

Прошлые поколения оставили нам не столько готовые решения вопросов, сколько самые вопросы.

Луций Анней Сенека

Мазхабы — причина деградации исламского мира. После этой фразы десяток комментаторов начнут строчить: «Хакимов безграмотный. Хакимов — то, Хакимов — сё». С тем, чтобы смягчить обвинения в свой адрес, цитирую самого выдающего исламского богослова ХХ века Мусу Бигиева: «Скажем, что ныне мы избавились от такого порока, как следование древним мазхабам. Скажем, что сегодня мы вдохнули воздух свободы. Надо думать, что после этого нам совершенно не пристало униженно следовать за иноземцами в духовном развитии. Надо думать, что теперь для нас совершенно неприемлемо искать все хорошее и полезное только лишь в подражательстве. Нам необходимы и свободомыслие, и святость ислама. Поэтому я критикую мазхабы и прославляю ислам». Было бы неплохо, если бы не к моим словам, а словам истинного знатока ислама прислушались не только имамы, но и все, кто связан с религиозными делами, да и все верующие.

С тем, чтобы двигаться вперед, нужно ясно понимать свои исторические ошибки. Будущее татар связано не с мазхабами, а с преодолением Средневековья, начатого джадидами, подхваченного такими личностями, как Тукай, Садри Максуди, Султангалиев, собственно всеми выдающимися умами в татарском мире. Не было ни одной сколько-нибудь заметной фигуры в нашей культуре, что не была бы джадидом, и их всех преследовали кадимисты — сторонники мазхабов. Сегодня мазхабисты пытаются взять реванш.

Радикальный ислам стал бичом для всего цивилизованного мира. Он стал антицивилизацией, причиной раздоров целых народов и государств. Все попытки противодействия радикальным течениям только законодательными, административными и силовыми мерами не приведут к успеху без позитивной идеологии. Реальная сила, способная противостоять радикальному исламу, заключена в национальных и гражданских интересах. После упоминания Владимиром Путиным в ежегодном послании Ивана Александровича Ильина вся думающая Россия теперь просто обязана цитировать его труды. Поэтому закончу статью его словами: «Есть закон человеческой природы и культуры, в силу которого все великое может быть сказано человеком или народом только по-своему и все гениальное родится именно в лоне национального опыта, уклада и духа. Денационализуясь, человек теряет доступ к глубочайшим колодцам духа и к священным огням жизни. Ибо эти колодцы и эти огни всегда национальны: в них заложены и живут целые века всенародного труда, страдания, борьбы, созерцания, молитвы и мысли. Национальное обезличение есть великая беда и опасность: человек становится безродным изгоем, беспочвенным и бесплодным скитальцем по чужим духовным дорогам, обезличенным интернационалистом, а народ превращается в исторический песок и мусор». Следует заметить, что Ильин был глубоко верующим человеком, при этом для него было очевидным, что религия должна служить народу, но не наоборот. Ильин был прав.

z=z=z

Факих какой-то (Бог судья ему)
Лохмотьями набил свою чалму,
Дабы в большой чалме, во всей красе,
Явиться на собранье в медресе.
С полпуда рвани он в чалму набил,
Куском красивой ткани обкрутил.
...

Вот вышел из дому факих святой,
Украшенный огромною чалмой.
Несчастье ждет, когда его не ждем, —
Базарный вор таился за углом.
Сорвав чалму с факиха, наутек
Грабитель тот со всех пустился ног.
Факих ему кричит: «Эй, ты! Сперва
Встряхни чалму, пустая голова!»
...

Встряхнул чалму грабитель. И тряпье
И рвань взлетели тучей из нее.
И бросил тряпку, и заплакал вор:
«Обманщик ты! Обманщику позор!
На хлеб я нынче заработать мог,
Когда б меня обман твой не увлек!»

Джалаладдин Руми. Рассказ о факихе в большой чалме и воре

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции