Илья Гайнанов, «КамаРесурсКазань»: «Малый бизнес в сфере обращения с отходами просто умрет»

Илья Гайнанов: «В последние годы наша доля сжалась до 2 - 3 процентов. Мы могли бы взять и больше — не дают» Фото: Сергей Елагин

«ПЕРСПЕКТИВА У НАС ОДНА: РАБОТАТЬ НА СУБПОДРЯДЕ В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ»

— Илья Завдатович, вы возглавляете гильдию мусороперевозчиков Казани. Для чего она нужна?

— Мы создали гильдию еще в те времена, когда мэром Казани был Камиль Исхаков. Тогда горсовет принял постановление, согласно которому вывозить мусор могли все, но деньги получать можно было через одну госструктуру. Специально это было сделано или просто не продумано — не знаю. Мы, перевозчики, объединились, обратились в антимонопольную службу и заставили пункт в этом городском постановлении отменить как незаконный. Одним словом, наша ассоциация родилась на почве противостояния с городскими властями. Если не будешь сам себя защищать, кто тебя защитит? Технически и экономически бизнес — дело не сложное. Но в него вмешивается политика, и она мешает. Во всем мире политика помогает бизнесу, а у нас она его закапывает.

— Какие вопросы на повестке дня гильдии стоят сейчас?

— Мы объединяемся с компаниями нашего профиля из крупных городов Татарстана в связи с недовольством политикой федеральных властей. Хотим выступить единым фронтом с челнинскими, бугульминскими и елабужскими участниками мусорного рынка против захода сюда единого оператора. Его создание предполагает федеральный закон №458, который был принят 29 декабря 2014 года. Это идет вразрез со всем здравым смыслом. На региональном и федеральном уровнях власти твердят о том, что малый и средний бизнес надо поддерживать. Но малый бизнес в сфере обращения отходов просто умрет, если будет один регоператор.

Перспектива у нас одна: работать на субподряде в лучшем случае. В худшем случае закроемся и пойдем по домам. Стоит ли говорить, что тарифы на вывоз мусора будут только расти. Экономика в стране сейчас в упадке, банковские проценты бешеные, никаких подпиток нет. И вдруг в сфере обращения отходов создают монополиста. Возникает вопрос: «Куда мы идем?» Должна быть конкуренция, которая приведет, скажем, к снижению цены. И здоровая конкуренция будет только увеличивать объем перерабатываемого мусора. А политика одного оператора и деньги в один кошелек не предполагают здоровой конкуренции. Мы это уже проходили: была советская власть, был госплан, все было едино.

Кстати, это примерно то же, что планировалось при Исхакове. Сколько себя помню — а я в мусорном бизнесе 24 года — всегда нам навязывается одна и та же схема. От действий властей один только вред — пользы никакой. Мы хотим, чтобы операторов было несколько, чтобы у людей был выбор. Встречаемся со СМИ, профильными министрами, омбудсменами регионального масштаба — Титов, Нагуманов. Мы работаем уже с прошлого года — доносим свое видение. Вплоть до российского профильного министерства.

— Вы надеетесь, что к вашему голосу прислушаются?

— Надеемся. Но в то же время как говорят: на бога надейся, а сам не плошай.

«ВСЮ ЖИЗНЬ БЫЛ ТРАНСПОРТНИКОМ»

— Как вы пришли в мусорный бизнес?

— Это случилось не по моей воле — по воле власть предержащих, которые в 1987 году разрушили страну. К тому времени, когда следом за рухнувшей экономикой позакрывались заводы и фабрики, мы были женаты, у нас были дети — их надо было кормить. Так как я всю жизнь был транспортником, начинал с обучения в ДОСААФ перед армией, мы на волне кооперативного движения создали автомобильный кооператив. Занимались ремонтом, транспортировкой и перевозкой грузов. И так до сегодняшнего дня.

— Детей-то в итоге подняли на ноги?

— Конечно. Сын учился в Англии, сейчас живет и работает в Москве — его забрали сразу после института. А старшая дочь уже пять лет вместо меня рулит в компании. Я выступаю скорее в роли помощника.

— И насколько успешно?

— Пока никто из мужчин не обижался.

— У вас специфический вид деятельности. Не тушуетесь? Знакомые знают, чем вы занимаетесь?

— Я часто выступаю в газетах и по телевидению. Для нас мусор — обычный товар. Мы же убираем его не руками, возим на машине. У нас и водители все чисто одетые. Это автотранспорт — не более. А что на нем возят — бензин, бетон, хлеб или мусор, это уже другой вопрос.

— Но специфика, наверное, есть?

— Если не будешь поддерживать определенный технический тонус, можешь вылететь из этой игры. Должно быть несколько видов автомашин, разные контейнеры. Это все-равно что раньше ты ходил в обычный продмаг, а теперь отовариваешься в супермаркете, в котором есть все. Здесь должно быть то же самое. И парк техники должен своевременно обновляться. Обязательна ремонтная зона с соответствующим оборудованием — сверлильным и фрезерным станками, сварочным цехом: машины же ломаются. Должна быть поставлена аварийная служба. Не годится, если водитель, отработав 8 часов, будет сверлить и варить. Кроме того, должны быть зимний подогрев автомашины, теплая бандажка, где можно пообедать и где есть круглосуточно работающая батарея, чтобы была возможность посушить одежду и обувь.

— Сколько видов машин необходимо для работы?

— Как минимум четыре. Даже если брать самые простые, нужны крупные и мелкие машины — в зависимости от того, куда необходимо заехать за мусором. Они оснащаются евробаками на 8 или 10 кубов. Компании, обслуживающие большие организации, например, торговые центры, приобретают мультилифты. Такой лифт крюком затаскивает на себя 20-тонный контейнер. В торговых центрах такие контейнеры обычно стоят внизу — в них сверху с разных сторон по трубам сыпется мусор. Поэтому совсем мелкие компании в этом бизнесе не выдержат.

— Какой техникой вы располагаете?

— Вся техника у нас отечественного производства — «КАМАЗы», «МАЗы». Импортные машины в основном у крупных компаний: их цена, обслуживание и запчасти дороги. Российские машины, которые мы используем, такие же закрытые — они аналогичны западным. Каждая единица стоит свыше 2 - 3 миллионов.

— Маленьким компаниям купить ее не под силу?

— Купить можно, но надорвешься. И главное — зачем, если технику можно взять в лизинг? Рассрочка платежа — это удобно. Так поступают и крупные компании. У всех стопроцентный лизинг. Кроме того, должна быть определенная ценовая политика.

— Наверное, каждый из игроков готов предложить свои услуги подешевле?

— Есть определенный минимум, ниже которого опускаться нет смысла. На каждый мусор он разный. Каждому казанцу вывоз ТБО обходится в 25 рублей в месяц. В пересчете на 12 месяцев это и есть 280 рублей, утвержденные тарификационной комиссией. Какой смысл опускать тариф ниже, если на вывоз, утилизацию и захоронение ТБО заложена определенная сумма? Ты будешь отдавать недостающую часть из своей прибыли? Но ПЖКХ сегодня, например, опускает ценовую планку ниже этого уровня.

«ОБХОДИМСЯ БЕЗ ОСКОРБЛЕНИЙ, МОРДОБОЯ И СТРЕЛЬБЫ»

— КРК — мелкий игрок рынка?

— Да. К крупным игрокам в Казани относятся «Мехуборка», ПЖКХ и Поволжская экологическая компания (ПЭК). Но они, по сути, являются аффилированными с госструктурами предприятиями. Власти почти в приказном порядке отдали весь город ПЖКХ — никакой конкуренции. Это идет вразрез с законодательством. Согласно федеральному закону, компания, занимающая больше 30 процентов рынка, — монополист. А у нас ПЖКХ и с 85 процентами к монополистам не относится.

— Что же тогда осталось вам?

— Есть же еще независимые ТСЖ и управляющие компании. У них несколько тысяч домов в Казани. Наши клиенты — независимый от муниципалов жилищный фонд и частные коммерческие структуры, заводы, предприятия и т. д.

— Какую долю занимает ваша компания?

— В последние годы наша доля сжалась до 2 - 3 процентов. А в хорошие времена она доходила до 5 - 7 процентов. Мы могли бы взять и больше — не дают.

— Игроки на мусорном рынке одни и те же?

— Костяк составляют те, кто зашел 5 - 7 лет назад. Кто с помощью административного ресурса, кто-то проложил себе путь локтями, кто-то пробился, пораскинув мозгами. Случается, и сегодня заходят новые игроки. Или кому-то из старичков надоедает — они уходят, находя для себя новое и более интересное занятие.

— Мусорный рынок емкий, если на нем уживается столько компаний?

— Обходимся без оскорблений, мордобоя и стрельбы (смеется). А если серьезно, у каждой компании своя ниша. Одни компании, например ПЭК, больше работают со вторсырьем, другие занимаются только строительным мусором, третьи снег зимой вывозят.

— Вы этим не занимаетесь?

— Это работа с бюджетом, к тому же сезонная. Нам это не интересно — мы в свое время пробовали. Раньше компания «КРК» была широкопрофильной. Мы работали с жилфондом как кризисные управляющие, параллельно занимались строительством...

— Неужели у вас не было амбиций стать крупным игроком?

— Нет. Крупный бизнес занимает колоссальное количество времени. В 90-е годы, когда было увеличение объемов работы, рабочий день у меня мог длиться не 8 часов, а 18. Скажу честно, я не получал от этого удовольствия. Что ты дворник, что министр — пищи и денег потребляешь столько же. Уже не говоря о том, что я в целом несколько разочарован в крупном бизнесе. После определенного уровня капитала ты уже не будешь принадлежать себе. Мы видим, чем занимается крупный бизнес, причем один крупный бизнесмен сидит в Нижнем Тагиле, другой — в Лондоне, и чем все это заканчивается.

«ЕСЛИ ВЫВЕЗ МУСОР В ЛЕС, КТО ТЕБЕ ДАСТ СПРАВКУ? ЛЕСНИК?»

— Кто ваши клиенты?

— Крупные предприятия, например, рестораны «Макдональдс», гостиница «Мираж», учебные заведения. У нас с ними заключены годовые контракты. Так как обслуживающие организации выбираются по тендеру, клиенты у нас каждый год меняются.

— В кризис мусора становится больше или меньше?

— Водители сразу говорят: «Скоро будет кризис — мусора стало меньше». Это первый симптом. И точно — через полгода шандарахает. Как кризис кончился — мусор снова пошел.

— Куда вы вывозите мусор?

— Вокруг Казани 5 - 6 полигонов — ПТЖХ, Орловский, Высокогорский, есть полигон и в Зеленодольске.

— Что играет роль при выборе полигона?

— Только расстояние. Цена захоронения отходов у всех примерно одинакова. Мы пользуемся разными полигонами в зависимости от того, какой из них ближе расположен к тому или иному объекту, который мы обслуживаем.

— Минэкологии из-за большого количества незаконных свалок было вынуждено объявить им войну. Мелкие игроки подобным не грешат?

— Механизм устроен так, что раз в квартал ты должен предоставить клиенту справку о том, что сдал ТБО на полигон. А если ты вывез мусор в лес, кто даст тебе справку? Лесник? О том, что ты вывалил на лесной участок 300 машин дерьма? В свою очередь, компании отчитываются по вывозу мусора перед экофондом. Если нет справки о вывозе, значит, есть данные о том, сколько мусора должно скопиться. Можно поднять документы: с кем у той или иной компании заключен договор на вывоз ТБО и на какой полигон он его отвозит. То есть это замкнутый круг.

— Кто же тогда «организует» незаконные свалки?

— Не знаю. Это не наши функции — следить, кто куда возит мусор. У нас 18 разных природоохранных организаций «охраняют» малый бизнес: от санэпидемстанции до Ростехнадзора. Если они все объединятся и пойдут по лесам, то, наверное, кого-нибудь да поймают...

«ЗА ГРАНИЦЕЙ ИЗ МУСОРА ДЕЛАЮТ ПЛАСТИКОВЫЕ ПАНЕЛИ. МЫ ИМИ ОБШИВАЕМ ОБЪЕКТЫ. И ВСЕ ДОВОЛЬНЫ»

— За границей все, что связано с отходами, называют золотой жилой.

— Они по-другому выстраивают эту работу. Нельзя сравнивать российский и западный стиль. Во-первых, там другой менталитет. Соответственно, другой подход: мусор сортируют уже в домах. Затем из этого мусора делают сырье. Например, те же пластиковые панели. Россияне этот пластик покупают и обшивают им объекты. И все довольны.

— А у нас почему это не идет?

— В Татарстане есть частные крупные компании, которые занимаются сортировкой. Например, огромную работу ведет КЭК. Он даже продает полученное сырье в страны СНГ. И у него с удовольствием берут. ПЖКХ в поселке Левченко тоже сортировал мусор. В Казани сильна сортировка. А вот в целом в России мусор не сортируют, сваливают в кучу — земли же много. А потом эти свалки начинают гореть.

На мой взгляд, надо распространить опыт КЭК и создать экологический кластер полного цикла. В жилых домах будет раздельный сбор мусора. Из отсортированной бумаги можно изготавливать туалетную бумагу, из отходов пластика — сантехнические изделия. Казанские предприятия все это уже делают: помимо туалетной бумаги кто-то из отходов изготавливает тапочки, кто-то — чехлы. Но, конечно, пока не в промышленных масштабах. К примеру, в Японии за счет мусора создают целые острова — так они увеличивают земли. Норвегия, закупая мусор у бедных европейских стран типа Болгарии и Румынии, сжигает его и отапливают целиком Осло.

«Экономика в стране сейчас в упадке, банковские проценты бешеные, никаких подпиток нет. И вдруг в сфере обращения отходов создают монополиста» Фото: Сергей Елагин

«МЕНЯ СЧИТАЛИ БЕСПЕРСПЕКТИВНЫМ ЗЯТЕМ...»

— Доверив бизнес дочери, вы уже можете позволить себе отдохнуть. Чем-то увлекаетесь?

— Всю жизнь на любительском уровне занимаюсь серфингом и яхтингом. По молодости был серфером, а когда стал постарше, перешел на яхту. У меня уже давно собственная яхта. Волжские яхты небольшие — в длину 8 - 10 метров, на две каюты. И если киль 1,5 - 2 метра, к берегу уже не пришвартуешься. Мачта тоже определенной высоты, иначе не пройдешь под мостами. Внутри гальюн, камбуз с небольшой плитой для готовки, четыре спальных места. На своей парусной яхте «Шведа» я хожу по Волге и Каме. В основном до Тольятти и обратно. Самый дальний переход был из Питера в Казань.

— Вероятно, вам приходилось попадать в разные ситуации? Или на Волге не бывает сильных штормов?

— На Волге-матушке возникают очень серьезные ситуации — стихия есть стихия.

— С опасностью для жизни?

— Да нет. Здесь как в бизнесе — должна быть слаженность в работе, тройной запас прочности, знание ситуации наперед. Если ты вооружен и экипаж имеет определенную подготовку, все будет хорошо. К тому же в нашем экипаже капитан-наставник — бывший яхтсмен-кругосветчик Иван Поликасов. Стоит ли говорить, что у него высочайший уровень подготовки?

— В соревнованиях участвуете?

— Конечно. В чемпионате Татарстана, Волжско-камской регате. Спортсмены-яхтсмены — мой круг друзей по отдыху на воде.

— Это так мужественно и даже брутально: мужчина и яхта.

— У нас на яхтинге есть и чисто женские экипажи. Например, известного зеленодольского тренера Мадины Саидгареевой. Она звезда волжско-камского региона. А вообще, у меня есть знакомые ребята-бизнесмены, которые на досуге вяжут крючком или, например, в огороде пашут. И все у них нормально.

— В чем смысл совместного времяпровождения на яхтах?

— Думаю, просто понимать и любить природу, уметь находить с ней общий язык. Когда она волнуется, ветер поднимает волны... Мне интересно все, что связано с парусами. Именно по этой причине я занимаюсь еще и кайтсерфингом, или кайтингом, (от англ. kite — воздушный змей и surfing — катание на волне). На Кировской дамбе видели в небе парашюты с лыжниками? Это и есть кайтинг. Я занимаюсь им уже 14 лет, как только он появился. Кроме того, увлекаюсь горными лыжами, коньками и плаванием.

— Одним словом, увлечений у вас много, не скучаете?

— Нет. У меня все расписано на год вперед. Когда мы с супругой женились, у нас остро стоял национальный вопрос. Моя жена татарочка. Ее родители были не в восторге от русского зятя, которого к тому же считали бесперспективным. И вот сидим на даче. Все плохо: на дворе холод, холодильник пустой, денег нет, ребенок кричит. Я взял и надиктовал любимой план работы на пять лет вперед: от колбасы до квартиры. Я это сделал, наверное, от безысходности. Жена через пять лет нашла этот листочек, исписанный карандашом: план был выполнен. После этого у меня появилась такая привычка.

Вот и на работе на стенке висит план на год вперед. Чтобы люди видели, что у руководителя в голове и что их ждет до конца года. Это много лучше, чем задать вопросы и получать на них уклончивые ответы типа «Будет видно». Должна быть открытость отношений в бизнесе. На мой взгляд, этого не хватает сегодняшним лидерам. У нас однозначно есть кадровая проблема.

«ЛЮДИ, У КОТОРЫХ НИЗКАЯ ЗАНЯТОСТЬ, ТЯНУТ НАЗАД»

— Занятие бизнесом потребовало от вас каких-то новых знаний и умений?

— Как-то у меня возник такой момент, что я стал задыхаться в бизнесе: не знал, куда иду. Помогли 6 лет обучения в МBА — с 1997 по 2003 год. Я получил диплом магистра. Знания, которые я там приобрел, фундаментальны в плане управления бизнесом. У нас же нет настоящих управленцев: кого-то назначили по блату, кто-то удачно женился. А там систематизируют твои знания, раскладывают их по полочкам. После этого я стал понимать, что происходит, а не просто работать на чуйку.

А последние два года меня стали приглашать в академию культуры читать лекции студентам 3 - 4 курсов. У них есть такое правило — звать людей из реального бизнеса.

— О чем эти лекции?

— О выборе профессии, понимании персонала, управлении собой и конфликтами. Я, например, считаю, что даже секретаря руководитель заводит от духовной нищеты — для показухи. У меня секретаря нет, я сам себе варю кофе, сам печатаю.

«При выборе полигона играет роль только расстояние. Цена захоронения отходов у всех примерно одинакова» Фото: архив «БИЗНЕС Online»

— В чем, на ваш взгляд, основа существования частной компании?

— Раньше я считал, что это прибыль. Но, отработав больше 10 лет, прибыль ставлю уже на второе место.

— А что на первом месте?

— Культура организации всех управленческих звеньев и соответствующее отношение к работникам — это приемлемые условия труда и достойная зарплата. Люди должны гордиться, что они работают на том или ином предприятии. У нас же зачастую специалисты перебегают из одной организации в другую. Потому что нет стабильности. В моем понимании очень важно преодолеть этот барьер и перейти от прибыли к культуре. На мой взгляд, это один из аспектов, которых нам не хватает в экономике.

— К сожалению, это повсеместная проблема.

— По крайней мере, сотрудники моей компании уверены в завтрашнем дне. У нас нет такой задачи — выжимать из людей все соки. В моем понимании люди должны работать 8 часов, но эффективно. Но сам ты должен работать все 24 часа.

— Как собственник?

— Это не принципиально: руководитель — собственник бизнеса или наемный работник.

— И традиционный вопрос «БИЗНЕС Online»: какие три секрета успешного бизнеса?

— Никаких секретов нет. Просто надо пахать каждый день и все. Если хочешь быть счастливым, люби жену и детей. Так же и в работе: ее надо любить. Большинство контор разваливается по одной простой причине — люди считают, что они все знают, расслабляются и теряют видение ситуации. Ты должен быть все время занят своей работой на сто процентов. В этом случае не потерпишь рядом с собой людей, у которых низкая занятость: они тянут тебя назад.