Мировой премьерой балета «Приказ короля» открылся первый музыкально-театральный фестиваль, получивший название Урал Опера Балет Фест Мировой премьерой балета «Приказ короля» открылся первый музыкально-театральный фестиваль, получивший название Урал Опера Балет Фест Фото: ©Ольга Керелюк, предоставлено Екатеринбургским государственным академическим театром оперы и балета

«РЕПЕРТУАР СОЛНЦА РУССКОГО БАЛЕТА — ПЕТИПА — СТАЛ СВОЕГО РОДА МИФОМ»

Мировой премьерой балета «Приказ короля» открылся первый в новейшей истории Екатеринбургского академического театра оперы и балета (Урал Опера Балет) музыкально-театральный фестиваль, получивший название Урал Опера Балет Фест. Его организаторы – театр и «Ельцин Центр» – предполагают ежегодно строить программу вокруг некоей единой темы. В первый день рождения фесту повезло. Он появился на свет в год 200-летия Мариуса Петипа. Чего ж лучше.

Петипа и современность – тема не частная и не узкопрофессиональная. Не так уж много найдется связанных с балетом тем, в которых отразится неразрешимый, кажется, спор между классикой и современностью, вечным и актуальным, между представлениями об идеале как априори непререкаемом абсолюте и убежденностью в том, что лишь свободный творческий диалог с сакрализованным прошлым (пусть и через тернии в виде всевозможных перегибов,  нигилизма и стеба) в состоянии, минуя тупики и кризисы, проложить путь к жизнеспособному будущему. 

Название «Приказ короля» входит в список балетов, за 60 лет поставленных Петипа в Санкт-Петербурге. В этом списке несколько десятков наименований. Современному зрителю знакомы менее десяти. Мы с национальной гордостью великороссов называем их балетами наследия, даже не задумываясь подчас о том, что в первозданном виде не сохранился ни один. Пройдя едва ли не через все исторические, политические и идеологические перипетии, выпавшие на долю XX века, репертуар Солнца русского балета – Петипа – стал своего рода мифом. Драгоценностью не сохраненной, но свято охраняемой. И далеко не все из ярых ревнителей классического наследия знают, что на самом деле сражаются за статус и целостность разного рода переделок и адаптаций.

Яркий пример – программы всех и всяческих балетных конкурсов, в том числе Московского международного. Не имея, похоже, понятия об истинном авторстве знаменитых балетов, вставных номеров и вариаций, составители этих программ, почти как у Гоголя, лепят нос Горского к губам Вагановой, прокатывая под универсальным брендом «Петипа» этих двоих, а заодно Коралли, Сен-Леона, Льва Иванова, Вайнонена, Берёзова, Григоровича. Чего стоят истовые клятвы в верности классике, если никто не стесняется выставить эту самую классику на посмешище? Как же не смешно, когда Петипа, в чьих спектаклях мужчины практически не танцевали, служа лишь для того, чтобы поддержать и выгодно подать балерину, ничтоже сумняшеся приписывают виртуозные инновации, которыми мировой балет обязан братьям Легат, Вахтангу Чабукиани, Петру Гусеву или, скажем, Алексею Ермолаеву.

Хореография балета не сохранилась. И, тем не менее, именно его современные авторы выбрали для нового опыта Хореография балета не сохранилась. И тем не менее именно его современные авторы выбрали для нового опыта Фото: ©Ольга Керелюк, предоставлено Екатеринбургским государственным академическим театром оперы и балета

Понятно, почему у профессионалов рос интерес к так называемым реконструкциям. Когда новая Россия открылась миру, они получили доступ к архиву бывшего режиссера Мариинского театра Николая Сергеева, фиксировавшего некогда петербургские балеты Петипа по системе Владимира Степанова. После революции Сергеев эмигрировал, увез записи с собой. Теперь они хранятся в библиотеке Гарвардского университета и служат делу возрождения к новой жизни русского классического наследия.

С другой стороны, балетная «археология» оказалась необычайно привлекательной для публики. Причина, думается, не только в музейном интересе к исторической подлинности, а в желании (часто подспудном) в эпоху разрушения привычной системы ценностей да и просто бытовой нестабильности возродить некое сакральное чувство. В стремлении через реконструкцию идеализированной ситуации вернуть и духовную ситуацию прошлого, обретя тем самым утраченную гармонию. Подобно ритуалам у примитивных племен.

«ПЛАМЕННЫЙ АДЕПТ РУССКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ БАЛЕТНОЙ ШКОЛЫ, САМОДУРОВ НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ НАМЕРЕН ЕЕ МУМИФИЦИРОВАТЬ»

В отличие от балетов гарвардского списка, «Приказ короля» утерян безвозвратно. Петипа поставил его в Санкт-Петербурге в 1886 году по мотивам оперы Лео Делиба «Так сказал король». Хореография балета не сохранилась. И тем не менее именно его современные авторы выбрали для нового опыта. Сохранилось либретто. Но от него отказались.

Это кажущееся парадоксальным решение на самом деле – продолжение и логичное развитие художественной практики екатеринбургского театра последних лет.

Максим Клеков в роли короля Максим Клековкин в роли короля Фото: ©Ольга Керелюк, предоставлено Екатеринбургским государственным академическим театром оперы и балета

Будучи на протяжении нескольких десятилетий признанным лидером российского современного танца, столица Урала в культурном пространстве классического балета как будто и не существовала вовсе. До тех пор, пока в сезон 2011/12 годов здешнюю балетную труппу не возглавил Вячеслав Самодуров. Как хореограф и как выстраивающий долгосрочную стратегию руководитель, он демонстрирует системность и концептуальную основательность подхода. В собственных постановках высвечивая дальнейшие пути развития классического танцевального языка, а в вечерах одноактных балетов – осмысляя преемственность и осваивая весь спектр мировой хореографии – от классики до современности.

Пламенный адепт русской классической балетной школы, Самодуров тем не менее никоим образом не намерен ее мумифицировать. Он собрал молодую команду приверженцев и пропагандистов актуального искусства, члены которой убеждены: поиск новых форм отнюдь не означает непременного требования сбросить классиков с корабля современности.

Доказательство тому – резонансные балетные премьеры последних лет. В дерзкой по замыслу «Тщетной предосторожности» (2015) Сергей Вихарев, Павел Гершензон, Альона Пикалова не преподнесли зрителю очередной реставраторский сюрприз, а умудрились протянуть сквозь века «ниточку» без единого узелка, органично демонстрируя разные танцевальные техники и художественные стилистики в симбиозе и развитии. Остроумно придуманным и мастерски реализованным путешествием сквозь эпохи и стили к сияющей вершине – большому классическому па – стала выпущенная в год 200-летия Петипа задуманная Гершензоном и Вихаревым, но завершенная (после внезапной смерти Вихарева) Самодуровым «Пахита». Оба эти балета хотя отчасти сохранились в записях Сергеева и волей-неволей послужили своего рода мостком от ценнейших достижений балетной «археологии» к обретению не менее ценного опыта свободного художественного диалога прошлого и настоящего.

Пламенный адепт русской классической балетной школы, Вячеслав Самодуров, тем не менее, никоим образом не намерен ее мумифицировать Пламенный адепт русской классической балетной школы, Вячеслав Самодуров тем не менее никоим образом не намерен ее мумифицировать Фото: ©Ольга Керелюк, предоставлено Екатеринбургским государственным академическим театром оперы и балета

ЕДИНСТВО НЕСОЕДИНИМОГО

«Приказ короля» 2018 года – тоже путешествие. Путешествие на край света в поисках Красоты. Излюбленный мотив Петипа, установившего канон красоты большого классического балетного спектакля и в то же время совершенно очевидно ставшего предтечей одноактных прелестных виньеток эпохи модерна. Новый балет, сообщают авторы, это «попытка понять, как может сегодня складываться форма большого балетного зрелища и какие идеи Петипа-хореографа и Петипа-режиссера по-прежнему актуальны».

Действие балета проходит в пространстве и времени фантазий. В покоях Короля (Максим Клековкин) появляется НЛО-боб, пилотируемый таинственной девой по имени Изора (Мики Нисигути). Призванные на помощь мудрецы выдвигают всевозможные гипотезы его происхождения. За учеными спорами никто не заметил, как Черная королева (Надежда Шамшурина) и ее эксцентричный паж (Игорь Булыцын) похитили Изору. Приказ короля – найти принцессу. Экспедицию возглавляет капитан Жером де Блуа-Шампань (Алексей Селиверстов). Для путешественников строят дирижабль. Вдогонку Черная королева отправляет демонов. Спектакль по лекалам Петипа не обойдется без сцены Сна. Капитану и его спутникам снится, что они обрели потерянный рай, команда не хочет пробуждаться, и Жером продолжает путешествие один. На краю света освобождает плененную Изору и других узниц Черной королевы. Любовь и Красота побеждают. А над счастливыми влюбленными парит космический корабль. Напоминая, возможно, что вечные ценности вечны во все времена, хоть и выражены могут быть в разных формах.

Фото: ©Ольга Керелюк, предоставлено Екатеринбургским государственным академическим театром оперы и балета

Красота в этом спектакле везде благодаря сценографу Алексею Кондратьеву и художнику по костюмам Анастасии Нефедовой, начиная с открывающей действо живой картины в королевском дворце. Разноцветные парики, позолоченные лица, необычайной красоты локальные цвета сложносочиненных костюмов, изящные, однако подчеркнуто театральные аксессуары. Закованный в ослепительно, но не вульгарно сияющее золото, скорее напоминающий египетского фараона, нежели отца классического балета Короля Солнце Людовика XIV, король использует экспрессивную мимику времен плакатных 20-х, а ученые мудрецы – гипер-жестикуляцию великого немого. Мотивы гравюр Джузеппе Галли Бибьены нисколько не диссонируют с конструктивистскими фантазиями Кондратьева и прочими-другими измами авангарда и постмодерна в сценографии и в музыке, а барочная игра в костюмах придворных – с кабаретным одеянием джазовой певицы 80-х. В целое же все это разнообразие отсылок и ассоциаций собирается благодаря не бросающимся в глаза единым форме и цвету дворцовых люстр, деталей королевского трона, пачек Изоры и ее подруг и даже подушек, которыми дерутся не нашедшие общего языка мудрецы.

То же единство несоединимого – в музыке, специально написанной для балета «Приказ короля» петербургским композитором Анатолием Королевым.

Пышные шествия Короля с гостями и свитой, историко-бытовой танец (хорнпайп, бранль, гальярда в королевском дворце), пантомима (диспут ученых мужей, гнев Черной королевы), танец-гротеск (Паж Черной королевы), классические ансамбли женского кордебалета и Большое классическое па с непременными антре, адажио, вариациями корифеек и главных героев, кодой и развязкой. Узнаваемая лексика Самодурова, его чувство классики и при этом ироничность залиты в жесткие структуры Петипа. Однако драматургия то и дело провисает, и ощущения сценического времени  пока недостает.

Фото: ©Ольга Керелюк, предоставлено Екатеринбургским государственным академическим театром оперы и балета

А вот о времени нынешнем, пожалуй, задумаешься.

Да, Петипа – наше все. Его имя – бренд, пропуск к любому импресарио. Десятки, если не сотни трупп и труппочек скитаются в летнем, а то и круглогодичном чесе по захолустью всех континентов с дежурным набором «Лебединых озер» в афише. Что же получается: сегодня Петипа – продукт массового потребления? Но разве не этого (массового узнавания и признания) хотели бы те, кто стремится возродить «подлинного» Петипа, или те, кто ведет его в современность самыми замысловатыми путями?..

Вот и монарх в финале екатеринбургского спектакля размножился вдруг, растиражированный, точно Мэрилин Монро или зеленые бутылки «Кока-колы» Энди Уорхолла. Все одинаковые. И не узнать. И не понять уже, кто отдавал приказ.

Наталия Звенигородская