«Если менделеевскому преступнику отказывают в смертной казни, пусть пожалуется в ЕСПЧ»

Евгений Котов адвокат

— Я думаю, что пожизненное заключение — более суровое наказание, хотя оно дает какую-то надежду на возможность освобождения условно-досрочно по прошествии 25 лет. Но в то же время, если человек адекватно осознает условия, в которых он проведет остаток жизни, и если он не потерял здравого рассудка или восстановил его после преступления, как в случае в Менделеевске, то осознание совершенного, наверное, все-таки тяжелее, чем лишиться жизни. Хотя человек, совершивший подобное преступление, если он вменяемый, заслуживает самого сурового наказания.

Избрание высшей меры в виде смертного приговора, я думаю, для судьи очень сложное решение. Психологически легче избрать пожизненное лишение свободы. Эта мера должна быть очень избирательной, если уж ставить вопрос о возвращении смертной казни. Вообще же угроза смертной казни не остановит преступника — все они рассчитывают избежать всякого наказания. Взять ту же педофилию — очень много случаев рецидива в этой категории дел. Они знают, что с ними будет, но надеются, что их не поймают. В то же время, зная о возможности такого исхода, как смертная казнь, преступник может пойти на убийство жертвы и свидетелей. Впрочем, в любом случае я думаю, что в России казнь не вернут.

Олеся Захарова правозащитник

— Я считаю, что мораторий на смертную казнь отменять нельзя. Ладно еще такие случаи, как в Менделеевске, когда виновное лицо очевидно. Но ведь чаще всего до его установления следствие длится по несколько лет, а если дело приобретает общественный резонанс, то правоохранительные органы, так скажем, хватают первого попавшегося. Ошибки следствия, умышленные или неумышленные, могут отразиться на судьбе невиновного человека.

Буквально на днях мне полицейский рассказал о случае в Тукаевском районе, когда мужчина отсидел 10 лет, пока не выяснилось, что он не был виновен. Идеально работающей правоохранительной системы не бывает — так же, как не бывает и общества без преступности. Я думаю, смертная казнь недопустима — не общество дало эту жизнь, не обществу ее и отнимать. Но я полностью согласна с тем, что налогоплательщики не должны содержать преступников, осужденных на пожизненный срок. Необходимо выработать новый механизм отбывания такими осужденными своего срока. Должно быть принудительное трудоустройство, чтобы они отрабатывали затраты на себя. Это вопрос уголовно-исполнительной политики.

Дмитрий Покров блогер

— Если человек просит для себя смертную казнь, то что ему отказывать-то? Это его личное право, как гражданина. Он может избирать себе самую высшую меру наказания, какую только сможет придумать. Если менделеевскому преступнику отказывают в смертной казни, пусть он пожалуется в Европейский суд по правам человека.

Мне без разницы, будет смертная казнь в стране одобрена или нет. Различные наказания и тому подобное — это функция государства. Раз уж человека посадили за преступление и доказали его вину, тогда лучше вернуть каторгу. Хоть какая-то польза будет — пусть те же 25 лет преступник не в одиночной камере просидит, а поработает. Сейчас человека сажают в тюрьму — он там годами сидит, отдыхает, ест — конечно, это нехорошо.

А за свидетелей бояться не стоит — их и сейчас убивают. Кто боится наказания, тем неважно, есть смертная казнь или нет, — они все равно будут избавляться от свидетелей. В США, например, не во всех штатах есть смертная казнь, но это никак не мешает преступникам убирать свидетелей.

Андрей Колосов директор по развитию фонда поддержки и развития детского творчества «Планета талантов»

— Я за самые жесткие наказания. Порой пожизненное заключение страшнее смертной казни, а порой нет. Есть те, кто осознанно совершает убийства, и в дальнейшем не страдает от этого, не чувствует себя виновным — вот таких надо расстреливать или на электрический стул сажать. А этот из Менделеевска, у меня сложилось впечатление, все осознал, так что ему бы надо с этим пожить. В отдельных случаях я за введение смертной казни.

Я думаю, в отношении преступников нужно ужесточать меры. У нас расхлябанность, преступники не боятся — там штраф, там не поймают, там условно, там колония-поселение. В отдельных странах дают пожизненное за угон машины — так там автомобили открытыми стоят. Человек не станет чесать, если знает, что за это палец отрубят.

Юрий Удовенко полковник ФСБ в отставке, юрист

— Я разделяю точку зрения тех, кто утверждает: палач — тоже убийца. Наказывать за одно преступление посредством совершения другого преступления — это вряд ли разумно. Следующий мой довод: для исполнения смертной казни необходим исполнитель, то есть мы должны нанять какого-то человека для того, чтобы он убил другого человека, отмечу — совершенно беззащитного. В этом, на моя взгляд, аморальность смертной казни.

Судьба этого конкретного преступника мне безразлична, но вопрос в том, что кто-то должен привести в исполнение приговор. Надо формулировать закон таким образом: кто вынес приговор о смертной казни, тот пускай его и исполняет.

Помню, на службе мы с угрозыском искали одного подозреваемого и был с нами подполковник милиции, такой взрослый мужик. Зашла речь о смертной казни, и он рассказал один случай из своей молодости. В деревне изнасиловали и убили мальчика. Селяне на уши встали, давай искать убийцу: «Поймаем — убьем». Установили, кто это, мужики погнали его по лесу. Подполковник был тогда участковым, тоже бежал и думал: «Догоню — убью, собаку». А когда догнали, он и думает: «Я же — милиционер. Я же не могу допустить, чтобы человека у меня на глазах убили». Он защитил насильника от людей, хотя сам готов был убить его на месте, только погоны и мешали. Вот он и рассказывает: «Когда я увидел этого человека арестованным — он весь такой поникший, — тогда я понял, что он уже неживой, уже труп. Я бы никогда не смог его убить». Рассказ этого сотрудника милиции мне врезался в память, и я подумал: а я бы смог убить человека, который стоит у стенки? Не смог бы. Ровно так, как не смогли бы этого сделать большинство нормальных людей. Поэтому я против, а если кто-то голосует за смертную казнь, то пускай он идет и исполняет приговор.

А что касается интересов налогоплательщиков, то мы всяких захребетников — олигархов и прочих — содержим уже не знаю сколько лет, и очень даже неплохо. Из-за зеков не обеднеем. Зная нашу судебную систему, которая вообще не помнит, что такое оправдательный приговор, я бы не рискнул голосовать за смертную казнь. Защищал я парня, которого обвинили в двойном убийстве в игорном зале. Он признался, а потом разобрались, что это сделал не он. Не будь моратория, парню и расстрел мог прилететь.

Иофар Шайфутдинов прокурор Набережных Челнов в 1993–2000 годах

— В целях профилактики преступности я за возвращение смертной казни, потому что она станет сдерживающим фактором. Помню случай, когда я, будучи старшим следователем, расследовал особо тяжкое убийство. Обвиняемый умолял, захлебываясь слезами, чтобы я спас его от смертной казни. Говорил, что готов отсидеть 25 лет: «Я буду как пес у вашего дома сидеть и караулить ваш покой, только чтоб я жив остался». Понимаете, как они боятся смерти?

Пожизненное заключение — это тоже наказание, но человек живет, ему обеспечивают нормальное питание, крышу над головой. Хотя я считаю, что наказание в виде пожизненного заключения даже суровее, чем расстрел. В расстреле, конечно, есть свои нюансы. В советское время были ведь случаи, когда расстреливали совершенно невинных людей. Но я все равно считаю, что в закон нужно вернуть наказание в виде расстрела. Нужно рассматривать каждый случай отдельно и выяснять мотив преступника: из каких побуждений убил?