Курская область в августе этого года стала эпицентром боевых действий времен СВО. На фоне неудач в Донбассе ВСУ вторглись на старые российские земли. Гражданские бежали буквально на своих ногах, погибая от разрывов ракет и снарядов артиллерии. Беженцы стали искать помощь в Курске, где к тому времени развернули штабы и пункты временного размещения. С тех пор столица региона является еще одним важнейшим гуманитарным направлением наряду с Донбассом, и сюда помощь начали везти отовсюду. Военкор «БИЗНЕС Online» Станислав Шемелов приехал в Курскую область, пообщался с местными жителями в ПВР, а также побывал в расположении наших войск.
«В Курск приехали глубокой ночью, город встретил туманом и ледяным декабрьским дождем»
Прифронтовой Курск: как выглядит столица региона в режиме КТО
Мы оказались в Курской области в середине декабря. К этому времени регион уже интегрировался в прифронтовую жизнь. Прибыли в составе гуманитарного конвоя, задержавшись на несколько дней в курском приграничье.
В столицу региона корреспондент «БИЗНЕС Online» приехал глубокой ночью, Курск встретил туманом и ледяным декабрьским дождем. Город, как полагается в зоне боевых действий, окружен блокпостами, чтобы предотвратить любые попытки проникновения врага. Больше ничего «военного» в городе, особенно ночью, не встретишь. Все освещено практически по-новогоднему, хотя местные и говорят, что такое освещение здесь круглый год. Местами кажется, будто ты оказываешься не во фронтовом регионе, а в одном из центральных районов Москвы: сначала попадается на глаза Триумфальная арка, а затем — монументальные торговые центры, здания вузов, высотки с флагами России.
— Это что за регион у вас — 16-й? — спрашивали военные на въезде.
— Вы чего, это же Казань! — говорили мы.
«Все освещено практически по-новогоднему, хотя местные говорят, что такое освещение здесь круглый год»
— Редкие гости здесь, — спокойно отвечал комендант. К слову, подобные вопросы встречали практически везде, что шло вразрез с обычными воспоминаниями из зоны СВО, где регулярно можно видеть гуманитарные машины с номером нашего региона. Там иной раз вообще складывалось ощущение, что мы у себя дома. Даже на блокпостах порой не останавливали, дескать, «свои». А здесь, хоть в Курск и ездят регулярно представители воинских и боевых братств Татарстана да и республика отправляла уже с десяток гуманитарных колонн, нам все равно удивлялись постоянно. Даже немного обидно.
Курск с населением чуть менее полумиллиона человек разделен на две части рекой Тускарь. В верхней части — вокзал со спальными районами, в тех же краях находится аэропорт, нижняя — центральная часть города, где происходит весь «движ»: она заполнена торговыми центрами, кафе, ресторанами и барами.
До линии боевого соприкосновения (ЛБС) в районе Малой Локни от окраин Курска — порядка 60 км, что по фронтовым меркам довольно-таки много, поэтому здесь нет канонады артиллерии. Город живет. Но не ночью, когда здесь тишина, а на дороге едва ли встретишь больше двух десятков автомобилей или десяток силуэтов людей на тротуаре. Комендантский час, к слову, действует только для несовершеннолетних.
«До линии боевого соприкосновения в районе Малой Локни от окраин Курска — порядка 60 километров»
Переночевав в одной из гостиниц (а места в гостиницах Курска найти крайне сложно из-за большого количества беженцев, волонтеров, военных, строителей и т. д.), мы направились в одну из «гуманитарных» точек города. А по пути довелось осмотреть столицу Курской области днем. Если сравнивать с Луганском образца 2022 года, когда ЛБС была от него примерно на таком же расстоянии, здесь все по-другому. Нет огромного числа военных на улицах, нет броневиков. Все выполняют работу там, в 60 км от Курска. Лишь изредка мимо вас пролетит какая-нибудь «буханка» с сеткой-рабицей и буквой Z на борту: пацаны приехали забирать адресную помощь или по своим делам прибыли в город.
«Магазины обложены бетонными блоками»
Еще из «военного» — на остановках общественного транспорта стали появляться бетонные убежища (укрытия), подобные уже пару лет стоят в Белгороде, а автозаправочные станции окружены такими же бетонными блоками, чтобы в случае удара осколками не снесло стеклянные строения с кассой, незамерзайкой, лимонадами и другой «дорожной» продукцией. Чем ближе к фронту, тем больше блоков. Также на улицах можно увидеть таблички «Укрытие» со стрелочкой, указывающей направление. А в торговых центрах, которых, повторимся, тут довольно много, каждая табличка «Эвакуационный выход» сопровождается еще одной, но красной с надписью «Вход в укрытие». И неспроста. С момента августовских событий и вообще с началом СВО в городе звучит воздушная тревога — угроза ракетной опасности либо БПЛА. Это значит, что ракеты или большие БПЛА самолетного типа полетели со стороны Украины, и только бойцы ПВО знают, где их собьют и куда они упадут. Поэтому на всякий случай лучше на улице не находиться, а еще лучше уйти под землю. По прямой до границы с Сумской областью Украины — чуть более 80 километров.
«Из Казани мы привезли очередную гуманитарную помощь, предназначенную эвакуированным жителям приграничных районов»
«Первыми со стороны ВСУ заходили иностранные наемники, они зверствовали»
Переселенцев Курск встречает не впервые. В 2022 году сюда приехали порядка 3 тыс. граждан Украины, в чьих районах шли боевые действия. «Работа знакомая, но в этот раз непонятен был объем, так как эвакуация была хаотичной. Но мы довольно быстро собрали помощь, после чего началась работа в авральном режиме ЧС», — рассказывает председатель курского отделения российского Красного Креста Алексей Гапонов. До СВО он работал врачом-реаниматологом санавиации, после чего организовал центр помощи беженцам. К слову, большинство эвакуированных в 2022 году граждан Украины приняли решение остаться здесь.
В этот раз Курск столкнулся с беспрецедентным наплывом беженцев уже со своего региона. По предварительным подсчетам, ныне их порядка 2 сотен тысяч. Почему предварительным? Ответ прост: многие куряне на свой страх и риск возвращаются домой, кто-то уезжает к родственникам, кто-то получил сертификаты на жилье в других регионах. Кто-то опять возвращается в Курск, не найдя себе пристанища в других областях. Поэтому цифра постоянно варьируется — от 190 тыс. до 220 тысяч.
«На улицах нет огромного числа военных, нет броневиков. Лишь изредка пролетит какая-нибудь «буханка» с сеткой-рабицей и буквой Z на борту: пацаны приехали в город забирать адресную помощь или по своим делам»
Если раньше представители Красного Креста вели работу в пунктах временного размещения, то сейчас им пришлось разворачивать целые центры помощи вынужденным переселенцам. В одном из них мы и встретили Гапонова, а также под сотню курян, стоящих в очереди за помощью. «Сегодня есть государственные линии гуманитарной помощи, есть общественные организации, и мы стараемся все это сочетать. То есть в пунктах временного размещения мы давно познакомились со всеми директорами, и они нам присылают адресные заявки. В принципе, сейчас все нуждаются в уверенности, что будет с их домами. Все еще остается много заявок на розыск людей, которые остались в Суджанском районе. Многих мы видели на украинских видео, знаем, что им нужна помощь, но мы не можем до них добраться», — рассказывает Гапонов, показывая на собравшихся граждан. Красный Крест в Курске — главное гуманитарное движение. Сотрудники КК и медики лично выезжали в приграничье и эвакуировали мирное население. К слову, незадолго до нашего визита путем переговоров с территории Украины были возвращены 46 суджан.
В этот день суджане (а их среди беженцев большинство) пришли получать разовые денежные сертификаты, на которые они могут купить все необходимое в любом магазине, а также индивидуальные продуктовые наборы, в которые входят продукты длительного хранения, средства гигиены и прочее. Переселенцы здесь очень разные, но большинство из них пенсионеры, хотя можно встретить и подростков, и людей работоспособного возраста. Вспоминать об августовских событиях люди не хотят, даже не могут, это было очень страшно.
«Тяжело пережить. До сих пор это все накрывает. Скорее бы выдали сертификат на жилье, чтобы была хоть какая-то определенность», — говорят нам переселенцы. Большинство из них живут в пунктах временного размещения (ПВР), которые обустроили в лагерях, интернатах, школах, административных зданиях, всего более 100 мест, точное число пунктов и их дислокации, естественно, держатся в секрете. Кто-то временно живет у родственников, у кого есть накопления, снимают квартиры, а многие уехали жить в другие регионы России.
«Я выехала из Суджи 6 августа, когда нас начали бомбить. До этого такое бывало: когда нас начинали бомбить, мы выезжали из города, пережидали обстрелы час-два и возвращались. В этот раз то же самое — мы выбежали, чтобы переждать, а назад нас уже не пустили. Все у нас осталось дома», — рассказывает Любовь. В 48 лет она бросила все и с семьей своим ходом чудом смогла эвакуироваться в Курск. Тогда же она пришла в Красный Крест, где встретила таких же беженцев, как она, которые буквально без всего спасались от расстрелов, и решила помогать людям, оставшись здесь волонтером.
«На денежные сертификаты можно купить все необходимое в любом магазине, а также индивидуальные продуктовые наборы, в которые входят продукты длительного хранения, средства гигиены и прочее»
«Я живу в пункте временного размещения, нас размещало МЧС, реагировало быстро. Для этого нужно было подать заявку, и человека сразу же распределяли. На улице никто не остался, — говорит наша собеседница. — Здесь я людей из Суджи увидела больше, чем видела в самой Судже. Для нас это было все внезапно, город пострадал сильно. Во многих районах заранее была объявлена эвакуация, но нам пришлось бежать самим. Первыми со стороны ВСУ заходили иностранные наемники, они зверствовали. Убивали всех».
В отделении Красного Креста мы увидели Любовь, командующую своими «соседями». Люди ее слушают, ведь знают, что она такая же беженка, поэтому столпотворения нет. Многие переселенцы уже приняли решение: в Суджу больше не возвращаться. «Говорят, что будут ее отстраивать, строить дома. Но я подала заявку на сертификат, уеду в другой регион. Сосед, который эвакуировался 7 августа, рассказывал, что на тот день в нашем доме были выбиты все окна и двери, машины не было, не было уже ничего. Все вычистили. На восстановление Суджи, говорят, понадобится пять лет. Многие до этого не доживут. Там нет ничего — ни газа, ни света», — сообщает Любовь.
Многие переселенцы уже плотно обосновались в Курске: нашли временное жилье, получили сертификаты на новое. К слову, стоимость аренды жилья варьируется от 20 тыс. до 60 тыс. рублей, что по, условно, казанским меркам приемлемо. Люди выходят на работу, к примеру продавцы и водители устроились по специальности. Конечно, больше всех пострадали предприниматели и работники заводов и сельхозпредприятий, которых в Суджанском районе было очень много. Сегодня эти заводы по понятным причинам не работают: они оккупированы под пункты дислокации ВСУ и наемников либо уничтожены войной.
«Переселенцем очень нужны теплые вещи. Люди запрашивают кипятильники, обогреватели и вообще все, что потребуется в холодные времена», — говорит Анна, волонтер Красного Креста
Беженцы: «Возвращаться будет страшно»
«Всем переселенцем сейчас очень нужны теплые вещи, ведь они эвакуировались летом. Люди запрашивают кипятильники, обогреватели и вообще все, что потребуется в холодные времена», — говорит Анна, еще один волонтер Красного Креста.
Нам удалось посетить один из пунктов временного размещения (ПВР). В условиях режима контртеррористической операции, который введен в Курской области, подобные объекты закрыты от посторонних глаз. Да и смена власти сыграла свою роль. После отставки Алексея Смирнова на пост и. о. губернатора региона внезапно пришел депутат Госдумы Александр Хинштейн, который с ходу начал проводить масштабные проверки по всем отраслям. Местные шепотом признаются, что боятся увольнений среди руководства. Хотя на сегодняшний день таких случаев не было. Но все боятся «неизвестности», мол, что будет, если вдруг у них «что-то не так».
ПВР, который мы посетили, принял очередную помощь от Татарстана — несколько тонн продуктов, одежды, средств личной гигиены, детских и школьных принадлежностей. Помощь привезло движение «Ярдем янеше! Помощь рядом!». Это их 11-й гумконвой, прибывший в приграничный регион. Наша редакция также не осталась в стороне. Это не первый наш гуманитарный опыт, а 7-й по счету, до этого местом назначения были подшефные Татарстану города ЛНР — Лисичанск и Рубежное. За два с половиной года СВО количество собранного нашими сотрудниками груза перевалило за 3 тонны. В этот раз силами сотрудников нашей редакции мы собрали 40 коробок помощи общим весом 470 кг: мужские и женские пуховики (30 штук), электрические конвекторы (10 штук), продукты длительного хранения — крупы, макароны, чай/кофе, консервы, растительное масло (23 коробки), предметы гигиены — зубные щетки и паста (одна коробка). Подробнее о доставке груза прямо в руки беженцам вы можете прочитать здесь. А если решите помочь курянам, то подробная инструкция также есть на наших страницах.
Здесь живут более 100 вынужденных переселенцев, 36 из которых — дети. Тут они и живут, и учатся, психологически восстанавливаются после пережитого. Большинство «постояльцев» — те же суджане, которые пешком прошли с десяток километров под свистом пуль и снарядов. Почти все они эвакуировались в чем было, без вещей, денег, лекарств и даже документов. ПВР их обеспечил жильем, едой и теплом. Благодаря гуманитарной помощи у них появились одежда, обогреватели, обувь, у детей — тетради и учебники. По сути, у них есть все для жизни, но одновременно нет ничего, главное — дома. Представьте, если вы приехали отдыхать в условный детский (или недетский) лагерь. Вас кормят, вам дают лекарства, есть одежда. Но у вас при этом где-то есть дом, где находится все нажитое. «Возвращаться? Нет. Это будет страшно», — признаются люди. Таких ПВР здесь много, где-то условия лучше, где-то похуже. В теплое время года здесь вообще был развернут палаточный лагерь.
«По пути увидели разорванный в клочья автомобиль. Поэтому лишний раз на проселочные, а особенно необкатанные дороги лучше здесь не съезжать»
Приграничье: фугасы на земле, «камикадзе» в небе
Далее мы двинулись в приграничные районы Курской области, где продолжают жить мирные люди, а бок о бок с ними боевые задачи выполняют бойцы ВС РФ. Выдвинулись в путь уже затемно, в самом Курске нас забрали бойцы одной из гвардейских бригад группировки «Север», и, заправившись на трассе на «бетонной» заправке, вместе с ними мы уехали в расположение.
Перед нами предстал Рыльский район. По прямой от Коренево, до которого в августе почти добрались ВСУ, а диверсионные группы бегают и по сей день, считаные километры. По пути мы увидели на проселочной дороге у трассы разорванный в клочья автомобиль. «На фугасе кто-то подорвался, ДРГ оставили „презент“», — объясняют нам сопровождающие. Поэтому лишний раз на проселочные, а особенно необкатанные дороги лучше здесь не съезжать. Да и в лесополосы лучше не ходить. Нечего там делать, разве что подорваться. До «красных» зон, если их можно назвать таковыми, от Курска около часа езды.
И здесь уже чувствуется война: очень много военных, грузовых зеленых машин, кругом патрули, нет-нет да и проедет мимо установка «Град» или «Ураган». «Бабахов» артиллерии здесь не слышно, все же до прямых боев еще остается 20 километров. Но дроны летают во все стороны: по направлению к Коренево прямо на дороге мы видим разорванную от кумулятивного снаряда дрона-камикадзе «буханку». «Не так давно ее взорвали. Сейчас только оттащили в сторону», — говорит наш сопровождающий с позывным «Симба». Он родом из Татарстана, воевал на бахмутском направлении, а сейчас в составе отдельного взвода БПЛА выполняет задачи в Курской области.
Сам Рыльск, куда мы прибыли буквально на полчаса, — древний город с такими же древними постройками. Все они малоэтажные, здесь много соборов и усадьб XVIII–XIX веков. Осмотреть их толком не удается, раздается очередная сирена — угроза ракетной опасности. Чуть позже мы узнаем из новостей, что причиной тому была ракета западного образца, которую сбили где-то неподалеку. Местные жители, кстати, к этому привыкшие, как и к военным. В феврале 2022 года отсюда в Сумскую область заходили целые колонны, здесь также в ответ летела вся ракетная ерунда, а после регион частенько находился под угрозой атак больших БПЛА, схожих с теми, что долетали до Татарстана. Рыльск окружен деревнями и селами. Если посмотреть на карту, то их здесь так много, что сразу приходит понимание, откуда взялись 200 тыс. переселенцев.
«Местный житель Андрей живет в доме с супругой и дочерью. В августе прямо у их дома разорвалось несколько снарядов (в том числе кассетных) системы HIMARS. Его дом оказался изрешечен осколками»
В одной из деревень военные познакомили с местным жителем по имени Андрей, который живет в доме с супругой и дочерью. В августе прямо у их дома разорвалось несколько снарядов (в том числе кассетных) системы HIMARS. Его дом оказался изрешечен осколками, благо в тот день он вместе с семьей временно эвакуировался в Московскую область.
«Опасения были, когда ВСУ зашли в Суджу. Ведь от Суджи до нас считаные километры по прямой. Были взрывы, ВСУ шли на Коренево, — вспоминает Андрей. — Нас никто не предупредил об эвакуации. Кто хотел, тот уехал. Когда мы приехали домой с работы 8 августа, увидели суету и то, как уезжают люди. А когда уже уехали все соседи, мы тоже сели в машину и поехали в Подмосковье. И как только приехали к стеле „Московская область“ в час ночи, так мне сразу стали приходить сообщения о взрывах у дома». Наш собеседник показывает на изрешеченные забор и стены дома, пробитый насквозь гараж, где стоял еще один автомобиль. Один из осколков и вовсе прошил каменную стену кухни, угодив в холодильник, так и оставшись среди замороженных продуктов.
«Осталось множество дыр в заборах»
«Сгоревшие машины стояли напротив гаража. Мы уехали вечером — сразу, когда начался весь этот кипеж. Стреляли по нам со стороны Коренево, с границы с Украиной. Били ракетами HIMARS. Через три дня мы приехали и буквально опешили от всего этого ущерба: все побито, все поломано, все валяется, кругом сгоревшие машины. В нашем доме побило все окна, крышу, сайдинги, вообще все. Пришлось восстанавливать за свой счет. Все было в решето. Все стены, все было пробито насквозь. Посекло вольеры, убило собаку. Долетали осколки до соседних домов через наш», — говорит собеседник «БИЗНЕС Online». Сегодня он практически восстановил дом, осталось лишь множество дыр в заборах и такой же собачий вольер. «Все приграничье встало, работы нет. Где-то подшабашить только остается», — рассказывает Андрей.
По его словам, в первые дни после возвращения приходилось жить без окон, газа и света. Связи телефонной или интернета не было вовсе. Лишь через две недели в селе появились газ и свет. «Как жили, так и будем жить. Приграничные районы обстреливали и ранее. Когда ВСУ зашли в Курскую область, охренели все: как так?! Столько лет держали, а тут за мгновение зашли. Уже до Ольговки дошли, а это по прямой 10 километров!» — говорит местный житель.
«С военными дружим, как будто бы всю жизнь знали их. Я сам служил в Чечне, тоже насмотрелся. А сейчас все гораздо хуже, уже не та война», — рассказывает Андрей
Андрей ранее работал на грузовиках, возил свеклу, зерно, почти все предприятия находились в Суджанском районе, поэтому многие потеряли работу. Сам Андрей к военным привык, ведь сам в 1999–2000 годы выполнял задачи в Чечне. «С военными дружим, как будто бы всю жизнь знали их: Симба, Артист, Титан, Ястреб, — перечисляет он позывные из нашего взвода. — Я сам служил в Чечне, тоже насмотрелся. А сейчас все гораздо хуже, уже не та война».
«С мирными общаемся как со своими друзьями. Предлагают нам помощь, но мы отказываемся, ведь у нас все есть, — говорит Симба, когда мы убыли в расположение. — Наоборот, мы сами им помогаем. Что-то или кого-то отвезти, всегда идем на помощь. Мирные жители переживают за свои дома, скот, животных. Многие дома остались пустыми. Один из местных попросил меня посмотреть свой дом в поселке, который находился под ВСУ. Как только мы их оттуда выбили, я зашел, сфотографировал его дом, снял видео и отправил ему. Он очень меня благодарил. В Курской области сейчас нам работать стало легче. Да тут и мирные жители все добродушные, помогают нам. Предлагают свои дома, дачи, чтобы мы могли временно в них пожить, пока выполняем задачи».
«В расположении операторы показали нам несколько видео со своих дронов. Можно выстроить примерную картину творящегося на ЛБС»
Линия боевого соприкосновения: горящие дома, живущие в наших домах враги
Что сейчас происходит на ЛБС? Своими глазами приехать и посмотреть гражданским невозможно, там бесконечно летают FPV-дроны, поражая вообще всю технику, не только военную. В один из автомобилей отдельного взвода БПЛА буквально недавно прилетел такой, к счастью, пострадала только машина. Бойцы и сейчас ездят на ней, с огромной дырой в задней части кузова. В расположении операторы показали нам несколько видео уже со своих дронов. И их глазами мы выстроили примерную картину творящегося на ЛБС.
Как мы писали выше, в приграничье расположены под сотню деревень, часть из которых оккупирована ВСУ. Враги прячутся в домах, прокапывают тоннели между ними. На одном из видео отчетливо видим несколько таких вээсушников, оприходовавших целое подворье. К слову, там же живут и мирные жители, которые не смогли эвакуироваться, поэтому разом накрыть авиацией и артиллерией врагов нельзя, они прячутся за спинами наших сограждан. «Местные рассказывают о том стыде и позоре, которые творят наши враги: никаких понятий, никакой морали у них нет совершенно. Они расстреливают всех от мала до велика, мародерят. Один из пленных рассказывал нам, что у них было указание стрелять даже в детей, если те старше трех лет. Просто убивать. Их командование говорило: „Если ребенок старше трех лет, то он может кинуть в вас гранату“. Поначалу в Курскую область зашли лютые, заряженные люди. Шли напролом. Не знаю, под воздействием чего они были. Здесь была и Британия, и Канада, и Польша, и Грузия. Славянских речей вообще не было. Но сколько бы жестокости у врага ни было, мы его разобьем», — говорит боец с позывным «Кот», только вернувшийся из отпуска.
6 августа Кот находился на одном из полигонов Курской области и в тот же день в составе своей группы отправился на задачу — остановить врага. Но во время боев он в одиночку попал в окружение, из которого выходил три дня. Но он не просто вышел, а нанес на карту все точки, где встречал ВСУ, после чего по ним был нанесен массированный удар и скопления врага были уничтожены. Командование после этого представило его и других бойцов группы к государственным наградам.
6 августа поступила задача остановить врага. Мы понимали, с какой стороны он идет. Нужно было занять лесополосу для сдерживания противника. Когда мы заходили в лесопосадку, завязался очень сильный бой: летали мины, FPV-дроны. Контрбатарейная борьба переросла в стрелковый бой, противник прорывался на технике. Во время боя наша группа растянулась по посадке, после чего начался накат и каждому пришлось отходить. Получилось так, что я остался один в окружении, а моя группа оказалась позади.
Я принял решение, что нужно прорываться из окружения. Первые сутки я провел в лесу без еды и воды. Я успел взять с собой только автомат. А кругом были болота! Я раз даже начал тонуть, выбрался, можно сказать, с божией помощью. На второй день моего «похода» я вышел аккуратно в один из населенных пунктов. За одним из домов я услышал не нашу, не славянскую речь. Разговор был противника. Я аккуратно заглянул за забор, увидел четырех человек: один был на рации, второй жарил мясо, а двое других разговаривали между собой. Мне пришлось отойти в низину и залечь. Я же был в окружении. Вдруг из соседнего дома вышли ВСУ, я так понял, это был взвод БПЛА. Пока они ушли на смену, я решил выбираться из поселка. Для понимания: каждый мой «марш-бросок» составлял 10–15 километров.
На третьи сутки я принял решение вернуться на свою изначальную позицию в надежде встретить кого-нибудь из наших. Однако я никого не нашел, в результате чего стал двигаться по ж/д путям. И только там я встретил наших. Это был мой комбат с ребятами, которые также выходили из окружения. Мы обсудили дальнейшие действия. В итоге наш комбат растянул российский флаг, вышел на дорогу и повел нас в сторону наших войск.
Мы до последнего не верили, что выберемся оттуда. Тогда враг был везде. За 3–4 дня моих путешествий я выявил несколько позиций врага: позиции БПЛА, пункт управления и место дислокации. По итогу всей моей «гулянки» меня доставили в штаб, где я передал все координаты, и по моим «точкам» сразу же был нанесен массированный удар. После этого мы освободили поселок, нас представили к госнаградам.
На других видео, которые нам показал боец с позывным «Артист», мы наблюдаем горящие дома и большие строения, напоминающие ангары или фермы. Так бывает на войне: врага приходится выкуривать всеми способами. Хотя некоторые дома сожжены ВСУ. Тем не менее наши войска продвигаются ежедневно. По некоторым подсчетам, на сегодняшний день освобождено более 50% оккупированной врагом территории.
«В деревнях на ЛБС гражданских практически нет. Однако, как только населенный пункт удается освободить, они начинают возвращаться в свои дома»
«Будем выживать»
В расположении мы вновь заговорили о мирных жителях. По словам Кота, в деревнях на ЛБС гражданских практически нет. Однако, как только населенный пункт удается освободить, они начинают возвращаться в свои дома. Не так давно, еще осенью, в такой «населенник» вернулись мирные и даже успели, по словам наших бойцов, собрать урожай и отремонтировать разрушенное. При этом свет и газ в большинстве таких деревень нашим войскам удалось сохранить.
«Для нас многое поменялось. Когда все случилось, то многим друзьям, родственникам это открыло настоящее лицо: кто на самом деле человек, а кто — нет. Мы ездили к родственникам, когда здесь стало невыносимо от разрывов, но нас выгоняли, мол, мы мешаем. У других родственников такая же ерунда. В итоге вернулись в дом. Больше никто никуда не поедет, мы победим, будет и на нашей улице праздник! Многое совсем разрушено. Живы будем — наверстаем. Будем выживать», — говорит наш старый знакомый Андрей, у которого мы были в гостях.
Обстрелы ВСУ тем не менее не прекращаются. Коренево, Большесолдатское и другие близлежащие к ЛБС населенные пункты практически ежедневно попадают под обстрел артиллерии. В отдаленные от ЛБС районы летят американские ракеты, ударные БПЛА. Незадолго до нашего визита в Льгов прилетела одна из подобных ракет, угодив аккурат в жилой сектор, повредив дома.
Здесь живет местный житель Михаил, которого мы встретили перед отъездом. Прилет был в 4 часа утра, у домов выбило стекла, по квартирам разбросало осколки. В этот же день на место прибыл и. о. губернатора Хинштейн. «Спасибо, что нас не забыл и приехал лично, взял все на контроль. Я ему это и сказал. Человек только вступил в должность, мы его решили поддержать. Самое главное, что мы живы остались, все хорошо», — рассказал нам Михаил.
Дома начинают восстанавливать, люди постепенно возвращаются в свои жилища, но лишь в те районы, которые были менее разрушены. Красный Крест ищет пропавших жителей. На начало декабря на поиски было подано более 6 тыс. заявок, большинство из этих людей жили в Суджанском районе, и их судьба до сих пор неизвестна. Военные же продолжают выдавливать и уничтожать врага, с каждым днем освобождая все больше поселков. Где бои особо жестоки, там не осталось ни домов, ни чего-либо живого. В область летят ракеты, орут сирены, но, как говорят нам местные и военные, все постепенно стихает. Медленно, но в регион приходит мир.
Вступай в Армию Победы!
Научим, поможем, поддержим!
Реклама. РОГО ДОСААФ РТ. 18+
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 3
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.